Новозаветные реминисценции в поэтическом творчестве И.А. Бунина 1910-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru/

НОВОЗАВЕТНЫЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ И. А. БУНИНА 1910-Х ГОДОВ

Атаманова Елена Тихоновна

Творчество И. А. Бунина - удивительное явление отечественной художественной стилистики, которое привлекает внимание филологов ХХ-XXI столетий и анализируется с разных литературоведческих и лингвистических позиций.

Особый интерес, на наш взгляд, представляют исследования, в которых наследие И. А. Бунина рассматривается в контексте христианской культуры, так как в последнее время заметно актуализировался «религиозный вектор» (И. А. Есаулов) в отечественном литературоведении. Одной из первых и значимых работ в этом ряду стоит докторская диссертация Г. П. Климовой «Творчество И. А. Бунина и М. М. Пришвина в контексте христианской культуры», где основной задачей автора является «анализ христианских мотивов» и определение «типологической близости и контрастности двух современников в их взглядах на отечественную и мировую культуру, на Бога и Россию, на природу и человека» [8, с. 4]. К наиболее значимым исследованиям последних лет, на наш взгляд, относится монография О. А. Бердниковой «“Так сладок сердцу Божий мир”: творчество И. А. Бунина в контексте христианской духовной традиции» [4].

Проблема реминисценций в отношении художественного наследия И. А. Бунина актуальна, и она уже находилась в центре внимания буниноведов [1; 7; 9]. Данная проблема интересовала в том числе и автора этих строк на уровне взаимодействия прозы И. А. Бунина и русской литературы XIX в. [2]. В предлагаемой статье мы выделим основные новозаветные реминисценции в поэзии И. А. Бунина 1910-х гг., проанализируем и определим их функциональное значение, и тем самым обозначим причины обращения к Священному Писанию в его поэтическом дискурсе указанного периода. Ветхозаветные реминисценции привлекаются нами лишь в отдельных случаях в качестве дополнительных комментариев.

Существует несколько определений реминисценции. В нашей работе под новозаветной реминисценцией понимается осознанное художественное обращение к тексту Священного Писания (Нового Завета), которое узнается и выражается на лексическом уровне.

Новозаветные реминисценции сюжетного плана обнаруживаются в нескольких стихотворениях И. А. Бунина 1910-х гг., посвященных бегству Иосифа и Марии с Младенцем из Назарета в Египет и последующем возвращении. О бегстве в Египет в Евангелии от Матфея говорится следующее: «…Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью, и пошел в Египет. И там был до смерти Ирода» (Мф. 2:13-16) [5, НЗ, с. 2]. Других подробностей о том, как это было, в Новом Завете мы не найдем.

В стихотворении «На пути из Назарета» (31.VII.1912) И. А. Бунин воспроизводит эту сцену, опираясь на собственное воображение. Перед нами возникают образы скромной и простой в своей небесной чистоте и красоте Матери с ребенком на руках, сидящей на сером ослике:

Как спокойно поднялися

Аравийские ресницы

Над глубоким теплым мраком,

Что сиял в Ее очах! [6, с. 259];

Иосифа:

Тот, кто гнал его (ослика ? прим. автора - Е. А.),

был в пыльном

И заплатанном кунбазе,

Стар, с блестящими глазами,

Сизо-черен и курчав.

Он, босой и легконогий.

За хвостом его поджатым

Гнался с палкою, виляя

От колючек сорных трав [Там же];

а также те места, по которым они шли из Назарета:

Каменистая синела

Самария вкруг меня,

Каменистая долина

Шла по ней, а по долине

Семенил ушастый ослик

Меж посевов ячменя [Там же].

И. А. Бунин поэтически как бы продолжает строки Священного Писания, показывает, что было после того, как Ангел Господень приказал Святому семейству уйти из Назарета. Реминисценция звучит уже в названии стихотворения, так как упоминание Назарета уже отсылает нас к библейской истории, к тем местам, где прошло детство Иисуса, где зародилось христианство.

В последнем восьмистишии звучит мысль о том, что человечество без Бога жить не сможет:

И само еще не знает,

Что оно иного жаждет,

Что еще раз к Назарету

Приведет его судьба!

[Там же, с. 260].

И сбудется написанное в Евангелии: «...да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: “из Египта воззвал Я Сына Моего”» (Мф. 2:15) [5, НЗ, с. 2]. Уйдя из Назарета, «венчая властью божеской тиранов», «обагряя руки кровью в жажде злата и раба», рано или поздно оно снова вернется в Назарет, к Богу.

К этому же евангельскому сюжету восходит стихотворение И. А. Бунина «Бегство в Египет» (21.X.1915). Название и сюжет стихотворения - библейская реминисценция. «Бегство в Египет» написано в форме поэтической легенды, где обнаруживаются лишь трансформированные отсылки к факту «бегства» Богородицы с Младенцем, в которых ощутимо проявляется воображение художника. К примеру, дорога из Назарета лежит через безводные пустыни, а у Бунина

По лесам бежала Божья Мать

Куньей шубкой запахнув Младенца [6, с. 296].

В этом путешествии она была не одна, а здесь о спутниках ничего не сказано. Поэт художественными средствами подчеркивает необычность происходящего:

Стлалось в небе Божье Полотенце,

Чтобы ей не сбиться, не плутать...;

опасность пути:

А в дремучих зарослях, впотьмах,

Жались, табунились и дрожали,

Белым паром из ветвей дышали

Звери с бородами и в рогах [Там же].

В последней строфе И. А. Бунин метафорически говорит о конце царства Ирода, царства Ветхого Завета, и о начале новой эры, Царства Христа:

И огнем вставал за лесом меч

Ангела, летевшего к Сиону,

К золотому Иродову трону,

Чтоб главу на Ироде отсечь [Там же].

Логическим продолжением по смыслу этих двух поэтических текстов является стихотворение «Новый Завет» (24.III.1914), написанное по времени между ними, но повествующее о приказании Господа Иосифу вернуться из Египта в Назарет. А. К. Бабореко отмечает, что стихотворение первоначально называлось «На пути из Египта» [3, с. 281].

В Евангелии от Матфея о возвращении из Египта мы читаем: «По смерти же Ирода, ? се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте. И говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца. Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву» (подчеркнуто автором - Е. А.) (Мф. 2:19-21) [5, НЗ, с. 2].

И. А. Бунин поэтически преображает евангельский текст: с Иосифом беседует не Ангел Господень, а Сам Господь:

С Иосифом Господь беседовал в ночи,

Когда Святая Мать с Младенцем почивала... [6, с. 282].

Автор воссоздает атмосферу доверительной беседы Бога с Иосифом. В поэтическом тексте присутствуют неявные реминисценции из Ветхого Завета: упоминается разрушение Иерусалима (отсылка к ветхозаветной книге «Плач Иеремии»): «...Пророки Мой древний Дом оплакали со Мной...» [Там же]. И, наконец, последние строки стихотворения являются поэтически трансформированной реминисценцией из Евангелия от Матфея (2:20) [5, НЗ, с. 2]:

Иосиф! Я расторг с жестокими Завет

Исполни в радости Господнее веленье:

Встань, возвратись в Мой тихий Назарет -

И всей земле яви Мое благоволенье [6, с. 282]

(подчеркнуто автором - Е. А.).

Стихотворение написано в период Великого поста 1914 г. Поэт стремится постичь глубинный смысл Евангелия, отрицает всякое насилие, жестокость, суд над себе подобными. С горечью он констатирует, что «...проливает мир кровавых слез потоки» [Там же]. Однако милость Господа настолько велика, что Он заключает с людьми в лице Иисуса Христа Новый договор. Глагол в повелительном наклонении «встань!» подчеркивает твердость и непоколебимость Божественной воли в заключении с народом Нового Завета. Утверждение истин христианства в поэзии И. А. Бунина происходит в том числе и через сюжетные реминисценции о бегстве в Египет из Священного Писания.

Евангельская притча о блудном сыне (Лк. 15:11-32) [5, НЗ, с. 85-86] реминисцируется И. А. Буниным в стихотворении «И цветы, и шмели, и трава, и колосья...» (1918). В Священном Писании под «блудным сыном» понимается раскаявшийся грешник. В притче старший сын уподобляется книжникам и фарисеям, возводящим в достоинство исполнение Божиего Закона по форме, но внутренне равнодушных, бессердечных, пренебрежительно относящихся к людям, раскаявшимся в своих грехах и ставших на путь исправления. Младший сын в этой притче сравнивается с грешником, который сначала пренебрег жизнью по воли Божией и стал на путь, ведущий к духовной гибели, но затем осознал свои ошибки, принес покаяние и возвратился в Отчее Лоно. Евангельский «блудный сын», согрешивший и раскаявшийся, сродни исцелившемуся смертельно больному или воскресшему из мертвых. В тексте Нового Завета с притчей о блудном сыне явно перекликаются притчи о заблудшей овце и о потерянной драхме. В них проводятся параллели с житейскими ситуациями, когда что-либо утраченное и вновь обретенное доставляет человеку большую радость, чем то, что не было потеряно. «Блудный сын» в евангельской притче в конечном итоге осознает, что значит потеря Отчего Дома, милости Божией и удаление от Отца Небесного, а также понимает, что любовь Всевышнего не имеет границ и дарует оступившемуся, «заблудившемуся», но раскаявшемуся, новые блага.

Лирический герой бунинского стихотворения восторгается совершенством и красотой Божиего мира: И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной... [6, с. 365], безграничным милосердием Отца Небесного. Однако он отдает себе отчет в том, что недалек тот день, когда все предстанут пред Господом:

Срок настанет - Господь сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?» [Там же].

И тогда каждый будет должен дать отчет за свои поступки, совершенные в земной жизни. Бунинский лирический герой, а вместе с тем и автор, умеет отличать истинные ценности от ложных, так как, по мысли Бунина-поэта, лишь «…счастье жить вовеки не умрет» [Там же, с. 97-98]. И далее он продолжает:

И забуду я все - вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав -

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным Коленам припав [Там же, с. 365].

Поэт воспринимает мир как Божье творение, где человек и природа неразделимы. Реминисцентная проекция притчи о блудном сыне на бунинскую современность помогает понять внутреннее состояние тех русских людей, которые в это сложное время становились эмигрантами не по своей воле. Евангельский образ «блудного сына» в постреволюционную эпоху становится вдвойне символическим.

Использование Буниным-художником различных «вкраплений» из предшествующей культурной парадигмы, к которой можно отнести и новозаветные реминисценции, способствует историко-культурной наполненности его текстов, их информативности. Такой подход дает более глубокое понимание авторского отношения к изображаемому.

Таким образом, обращение Бунина к новозаветному тексту в поэтических произведениях 1910-х годов во многом обусловлено биографически и исторически. Бунин-художник воспринимает движение истории как продолжение Священного Писания. Жизнь отдельного человека в его творчестве всегда связана с жизнью человечества, а чувство благодарности является главным и для бунинского лирического героя, и для автора, несмотря на все невзгоды и трагедии. Евангельский подтекст ведет писателя к христианскому пониманию мира и истории, времени и пространства, памяти и забвения. Привлекая реминисценции из Священного Писания, Бунин говорит о конечном торжестве веры, добра, правды и любви над ложью и злом, он верит в великое будущее России.

бунин поэт новозаветный реминисценция

Список литературы

1.Андреева С. Л. Библейские реминисценции как фактор текстообразования (на материале И. А. Бунина «Тень птицы», «Окаянные дни», «Миссия русской эмиграции»): автореф. дисс. … к. филол. н. М., 1998. 16 с.

2.Атаманова Е. Т. Русская литература XIX века в контексте художественной прозы И. А. Бунина (проблема реминисценций): автореф. дисс. … к. филол. н. М., 1998. 20 с.

3.Бабореко А. К. И. А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). М.: Худож. лит., 1983. 351 с.

4.Бердникова О. А. «Так сладок сердцу Божий мир»: творчество И. А. Бунина в контексте христианской духовной традиции: монография. Воронеж: Воронежская областная типография; Изд-во им. Е. А. Болховитинова, 2009. 272 с.

5.Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. USA: Chicago, 1989. Ветхий Завет (ВЗ). 925 с.; Новый Завет (НЗ). 296 с.

6.Бунин И. А. Собрание сочинений: в 8-ми т. М.: Моск. рабочий, 1993. Т. 1. 540 с.

7.Гришина С. В. Жанровое своеобразие и интертекстуальный уровень содержания «Окаянных дней» И. А. Бунина // И. А. Бунин и мировой литературный процесс: мат-лы междунар. науч. конф., посвящ. 130-летию со дня рождения писателя (20-22 сентября 2000 г.). Орел: [б.и.], 2000. С. 73-79.

8.Климова Г. П. Творчество И. А. Бунина и М. М. Пришвина в контексте христианской культуры: автореф. дисс. … д. филол. н. М., 1993. 51 с.

9.Пронин А. А. Судьба цитат из христианских источников в книге И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева. Юность» // Евангельский текст в русской литературе XVIII-ХХ веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1998. Вып. 2. С. 505-513.

Размещено на Allbest.ru