Мотив лица в рассказе В. Набокова "Удар крыла"

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 83.32

Мотив лица в рассказе В. Набокова "Удар крыла"

Лебедева Виктория Юрьевна, к. филол. н.

Елецкий государственный университет имени И. А. Бунина

Статья посвящена анализу функций и вариантов мотива лица в одном из ранних рассказов В. Набокова. Он способствует раскрытию духовной сущности персонажей, выявлению их интенций, обуславливает взаимосвязь между героями и служит онтологическим, гносеологическим и аксиологическим целям писателя. Ввиду недостаточной изученности набоковской танатологии особое внимание уделяется связи данного мотива с мортальной проблематикой. набоков лицо рассказ

Ключевые слова и фразы: метафизика; мотив; мифология; символ; художественный мир В. Набокова.

The article is devoted to the analysis of functions and variants of the motive of a character in one of the earliest stories by V. Nabokov. It contributes to the revealing of spiritual essence of characters, finding out their intentions, substantiates the interconnection between heroes and serves ontological, gnoseological and axiological goals of the writer. Because of the insufficient study of Nabokov's thanatologyspecial attention is paid to the connection of this motive with a mortal subject matter.

Key words and phrases:metaphysics; motive; mythology; symbol; the artistic world of V. Nabokov.

Для художественного мира В. Набокова характерно активное противостояние витального и мортального начал, должное завершиться победой одной из сторон. В рассказе «Удар крыла» (1924) одерживает верх смерть, и это тот нечастый случай в дискурсе писателя, когда подобный исход обусловлен явным мистическим вмешательством.

Важную роль в рассказе играет мотив лица: он является сквозным и на языковом уровне включает в себядве лексемы, «лицо» и «лик», вторая из которых зафиксирована за единственным и очень специфичным персонажем.

Исследуемый мотив вариативен - живое лицо, мертвое лицо, «лик», - и служит метатеме пограничья: стихия и цивилизация, человеческое и инфернальное,жизнь и смерть в «Ударе крыла» пребывают в теснейшей взаимосвязи. Хронотоп выбран соответствующий: гостиница (временность, переходность, странничество) среди снегов. Зима в художественном мире Набокова противопоставлена витальному лету, что говорит о его связи с традицией: «Мифологема зимы в русской культуре является одной из наиболее распространенных реализаций архетипа “смерть”, несущего в себе, прежде всего, символическое значение конца» [1, с. 95]. В противовес белому безмолвию лица персонажей-курортников отмечены красками теплой палитры (розовый, кирпичный, терракотовый, оливковый), но их витальность обманчива. Обращает на себя внимание эпитет «горящие», не раз характеризующий лица людей, - в тексте неоднократно упоминается всепожирающая оранжевая «пасть» камина. В связи с этим мифологема огня в рассказе приобретает апокалипсическое звучание. Жизнь в гостинице «бьется пьяно и легко после мертвых лет войны», но она полностью подпадает под характеристику городской жизни в одной из лекций Набокова: «бескрылая, искусственная, фальшивая, в корнесвоем вульгарная и внешне изысканная» [4, с. 340]. Беспечных людей окружают лед и пламя, вызывающие ассоциации с тартаром и геенной, а сами курортники сравниваются с животными: лягушками, утками, неуклюжейптицей (упавший лыжник), что знаменует превалирование в них низменного начала.

Главные герои тоже не избежали зооэпитетов. Их внешность прописана особым образом - Набоков предпочитает портреты с доминантой.

Тридцатипятилетний Керн, мучимый одиночеством и суицидальными настроениями, приехал на курорт снадеждой «слить впечатления белой тишины с приятностью легких и пестрых знакомств» [5]. Описание его лица лаконично: «конский профиль и крепкий лоск на скулах». Случайных слов у Набокова нет: профиль - это только половина лица, стало быть, герой онтологически ущербен, пребывает в полубытии. Мифологема коня несет множество смыслов, и ее анализ требует учета контекста. Ввиду того, что топос наделен чертами некропространства - ткань повествования пестрит тем, чтоА. Демичев называет пособниками смерти: «многочисленные следы, знаки, символы, симулякры, картирующие местность, взятую под контроль» [2, с. 51], - образ Керна-«коня» функционален в двух основных аспектах: животное влечение (разновидность Эроса, идущая, поНабокову, рука об руку с Танатосом) и ритуальное жертвоприношение (можно вспомнить EquusOctober/ «октябрьского коня» римлян и т.п.). С учетом того, что Керн, ментально пребывающий между атеизмом и богоборчеством, покончил с собой, нетрудно догадаться, кому он принес себя в жертву.

В христианстве (Библия упоминается не раз) фигура коня тоже значима, и важную роль играет масть - достаточно вспомнить Всадников Апокалипсиса. К слову, все четыре цвета - белый, рыжий, черный и бледный - возникают в рассказе именно в таком порядке. Первые два относятся, прежде всего, к экстерьеру и интерьеру:«исполинская белизна» вокруг, потребность Керна в «белой тишине», затем - рыжий песок поверх снега у гостиницы (смена доминанты), «рыжая пасть» камина (аналогично - огонь растапливает снег), рыжие волосы в ушах искусителя Монфиори. Неутоленная потребность Керна в покое и радости (тишина тоже понятие библейское) сменяется внутренней войной, разжигаемой извне (соблазнительная Изабель, манипулятор Монфиори). Черное появляется уже на самом герое, в виде костюма, колористически приравнявшего его к Изабель с ее волосами, платьем, аксессуарами. Исходя из ракурса анализа, данный цвет символизирует голод - Керна начинает одолевать похоть. Что характерно, в этот период он и Изабель (укоторой своя одержимость) делаются равнодушными к еде: автор дает понять, что их голод - иного порядка. Черная одежда - всегда мортальный знак в дискурсе писателя, маркирующий духовную мертвенность и/или обреченность, неслучайно Керн ощущает присутствие, а затем и приближение «черной бездны». Если третий цвет затрагивает телесность извне, то последний, по закону закручивающейся спирали, проступает на лице: у пьяного и окончательно нацеленного на самоубийство Керна бледный лоб, по которому «веяли ледяные волны» [5] (внутренним холодом он заразился от споившего его Монфиори - прим. автора - В. Л.).

Лицо Монфиори тоже не лишено зооморфных черт - автор постоянно делает акцент на «козьих глазах». Кроме того, уши у него заострены, знания подозрительно обширны, интерес к Библии (и ее перевиранию) велик, да и само имя имеет слишком явное созвучие. Его лицо призвано произвести отталкивающее впечатление - помимо специфических глаз и ушей, автор отмечает тонкие губы и «тяжелые, лиловатые веки в бородавках ресниц». Особенность этого архетипического персонажа в «Ударе крыла» - страсть к соглядатайству: он ищет потенциальных самоубийц с целью побывать зрителем. Опознать в Керне своего «клиента» ему нетрудно - того выдало лицо, «особая морщинка между бровей» [Там же] (здесь рассматриваемый мотив реализует и сюжетообразующую функцию - прим. автора - В. Л.).

Портрет Монфиори содержит больше черт, нежели портрет Керна, и главное различие состоит в акцентировании глаз одного и игнорировании их в описании другого. Одну из ведущих ролей в набоковском дискурсе играет авторский архетип Отверстого ока, актуализирующий витальную связь личности с бытием. Глаз - портал между двумя мирами: человеческой душой и реальностью, подчиняющейся Божественному закону. У Керна как будто бы нет глаз, потому что связь с жизнью для него разорвана, он метафизически слеп. Слепцу требуется поводырь, и им становится Монфиори, который, напротив, очень зорок, но зоркость эта специфична - у него глаза зверя, они меланхоличны (мотив уныния) и мутны. Осуществляемая ими связь с миром (с доступной ему частью) вампирична: «Монфиори все так же внимательно смотрел, присасываясь глазами. “Надоели вы мне! Все надоело”, - рванулся, всплеснув руками, Керн, и взгляд Монфиори оторвался, как бы чмокнув» [Там же]. Не зря оноднажды назван «человечком»: в нем сочетаются онтологическая неполноценность и поддельность (как поддельна витальность белизны, окружающей отель).

Глаза, а также губы - основные детали портрета третьей главной героини, англичанки Изабель: «Облик унее быллегкий и стремительный, рот такой яркий, что, казалось, Творец, набрав в ладонь жаркого кармина, горстью хватил ее по нижней части лица. В пушистых глазах летала усмешка» [Там же]. Ее портрет, выстроенныйна контрасте, включает три цвета-доминанта, рождаяобраз вамп: волосы брюнетки, светлая («прозрачная») кожа, пурпурные губы, насмешливый взгляд. После контакта с мистическим существом ее глаза изменятся, начав сиять, «словно опушенные инеем». В чертах Изабель присутствует уже рассмотренная псевдооппозициябелого/красного: «снежные глаза и огненный рот», «вспыхнувшая» улыбка - «кармин ислоновая кость» и т.д. Онтологическое состояние героини (духовная мертвенность) резонирует с керновским, только он мучим отчаянием и вполне обычной похотью, а она - страстью к инфернальному существу: глаза стали «снежными» после контакта с ним. Впрочем, она была готова к такому знакомству - так же, как Керн квстрече с Монфиори. Облик героини тоже, разумеется, содержит зоологические знаки, выражающие природуее Тени - похотливость, поглощение, - неслучайно ими отмечен рот (и здесь напрашивается параллель с «огненной пастью» гостиничного камина). В описании черт Изабель обращают на себя внимание мертвые текстуры: слоновая кость и кармин, имеющие животное происхождение (карминполучают из тел самок насекомых).Тутуместно вспомнить лица второстепенных персонажей: «кирпичное» у старухи и «терракотовое» успортсмена. Упомянутые текстуры не только неживые, они находили применение в культовых целях (терракотоваяармия, например), - факт, отсылающий к вышеозначенной теме жертвоприношения.

Четвертый главный герой, носитель лика, описан так: «Бурая шерсть на крыльях дымилась, отливала инеем. Оглушенный ударом, ангел опирался на ладони, как сфинкс. <…> Глаза, продолговатые, словно близорукие, бледно-зеленые, <…> не мигая, смотрели на Керна из-под прямых, сросшихся бровей. Керн, задыхаясь от острого запаха мокрого меха, стоял неподвижно, в бесстрастности предельного страха, разглядывая гигантские, дымящиеся крылья, белый лик» [Там же]. Вместо речи существо издает лай и вой. Таким образом, в его облике и повадках соединились антропоморфные, зооморфные и фантастические черты, а лексема «зверь» отбрасывает апокалипсическую тень. Многогранно сравнение со сфинксом: этим словом называется не только мистическая сущность (ассоциируемая в мифологии, помимо прочего, со смертью и болезнями, идемоническая с точки зрения христианства), но и порода кошек, а также обезьян (зверь из набоковского танатологического «зоопарка», символ недочеловечности). Еще Sphinxatropos - первое название вида Бражник мертвая голова. К слову, Атропос/Атропа («неотвратимая») - имя мойры, перерезающей нить человеческой жизни). На сходство существа с бабочкой указывают и бескостные ноги. Основные цвета Бражника мертвая голова - бурый и желтый: это цвета крыльев ангела и пижамы Изабель (уместно вспомнить, что кармин производят из тел самок насекомых). Такая бабочка способна издавать звуки, а в мифологической системе она - зловещее предзнаменование. Сравнениесо сфинксом выражает двойную (но не дихотомичную) сущность персонажа - потустороннюю и звериную. В таком контексте лексема «лик», усиленная эпитетом «белый», указывает не только на сверхъестественность, но и на ложную святость, обманчивость - нельзя забывать, что понятие «ангел» включает падших духов. Реакция Керна тоже характерна: не благоговение, а ужас, стыд и омерзение.

Говоря о мотиве лица в «Ударе крыла», нельзя обойти вниманием набоковский «принцип зеркала». Как отмечает Ю. Зайцева, «зеркало» способно наиболее адекватно выразить соотношение взаимоотражающих миров, «таккак его значение в традиционной культуре связывается с пограничностью, идеей перехода из одного мира вдругой» [3]. В рассказе представлены две пары «отзеркаливающих» друг друга персонажей. Речь идет не о физическом сходстве: Монфиори и ангел, сохраняя самодостаточность, в то же самое время выступают метафизическими доппельгангерами Керна и Изабель, отображающими их Тени и с их помощью губящими их окончательно.

Последним вариантом рассматриваемого мотива является субмотив мертвого лица. Он актуализируется дважды, закольцовывая жизненный сюжет Керна. В начале рассказа тот вспоминает «холодное и крепкое» лицо жены, покончившей с собой из-за любовника-мошенника (коллизия, имеющая сходство систорией «летучей» англичанки), в финале лицо Изабель, невидимо убитой в прыжке мстительным ангелом, видится ему «оголенным». Данные эпитеты нагружены онтологически и аксиологически: с их помощью выражается идея физической смерти как незыблемого и снимающего все покровы начала. По Набокову, «смерть и дурная жизнь равноценны» [4, с. 338] и чреваты загробным воздаянием, а физическая кончина духовных мертвецов уравновешивает состояние их тел и душ.

Таким образом, можно утверждать, что мотив лица в «Ударе крыла» способствует раскрытию духовной сущности героев, выявлению их интенций, обуславливает межличностную взаимосвязь и служит художественным целям Набокова, на протяжении всего своего творчества исследовавшего феномен метафизической энтропии в аспекте двоемирия.

Список литературы

1. Бурдина С. В., Мокрушина О. А.О семантике образов «зимнего» ряда в поэзии А. Ахматовой // Вестник Пермскогоуниверситета. 2010. № 1. С. 95-99.

2. Демичев А. В.Deathнейленд // Фигуры Танатоса: Искусство умирания: сб. статей. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. С. 51-57.

3. Зайцева Ю.«Принцип зеркала» в художественной системе В. Набокова [Электронный ресурс]. URL: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1=main&level2=articles&textid=666 (дата обращения: 24.07.2015).

4. Набоков В. В.Смерть Ивана Ильича // Набоков В. В. Лекции по русской литературе. СПб.: Азбука, 2012. С. 333-342.

5. Набоков В. В.Удар крыла [Электронный ресурс]. URL: http://nabokovandko.narod.ru/Texts/Udar_kryla.htm (дата обращения: 22.07.2015).

Размещено на Allbest.ru