Венеция И.А. Бродского в зеркале литературоведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЕНЕЦИЯ И. А. БРОДСКОГО В ЗЕРКАЛЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ

Сивков Кирилл Александрович

Венецианский локальный текст занимает особое место в современном литературоведении. На данном этапе мы можем насчитать ряд работ, написанных как про общие черты воплощения венецианской темы у разных авторов, так и про реализацию ее у конкретного писателя. Большой интерес у литературоведов вызывает венецианский текст Бродского. Например, исследовательница современного состояния венецианского текста русской литературы О. В. Соболева совершенно справедливо считает, что, «начиная с 1996 года, венецианский текст современной отечественной литературы был поставлен в условия неизбежного диалога с “каноническим” (как это ни парадоксально звучит) творчеством Иосифа Бродского» [14, с. 103].

В исследованиях венецианского текста Бродского обнаруживаются переклички между авторами. Основной проблемой, на которую, так или иначе, ссылаются литературоведы, является соотношение венецианского и петербургского локусов. Ее решение должно быть пересмотрено. Во всяком случае, та методология, которая лежит в основе многих исследований, является не совсем верной.

Прежде всего, никем из авторов не указывается весь корпус венецианских произведений Бродского. Но как можно делать выводы о преобладании тех или иных тем в текстах поэта о Венеции, не объединив их в цикл? Однако это еще не все: анализ цикла предполагает определенный подход. Наиболее удачным, на наш взгляд, подходом является интертекстуальный, так как он позволяет обратить внимание на целостную реализацию ряда магистральных проблем венецианского творчества поэта: проблему соотношения венецианского и петербургского локусов, проблему взаимодействия лирического героя с пространством водного города, проблему воплощения образа Венеции и целостности венецианского цикла Бродского. Попробуем наметить пути решения этих проблем, обобщив все сделанное на данный момент в литературоведении.

Сейчас сложилось четкое представление о взаимосвязи венецианского и петербургского локусов в текстах Бродского о лагунном городе. Однако эта связь очевидна, пожалуй, только при прочтении эссе «Набережная Неисцелимых» и двух стихотворений - «Лагуна» (1973) и «В Италии» (1985), на которые ссылается большинство исследователей: Л. Лосев [7], Н. Е. Меднис [9; 10], В. Куллэ [5], В. Полухина [12], Санна Турома [15], О. В. Соболева [13], А. Н. Кунусова [6]. Но почти никем не проанализировано еще семь венецианских стихотворений: «Сан-Пьетро» (1977), «Прилив» (1981), «Венецианские строфы 1-2» (1982), «Лидо» (1991), «Остров Прочида» (1994), «С натуры» (1995).

Впервые про отражение в Венеции Бродского Петербурга заговорил Лев Лосев. Он называет пять произведений, составляющих венецианский текст поэта: «Лагуна» (1973), «Венецианские строфы I, II» (1982), «В Италии» (1985), «Watermark» (1991). Про сходство двух городов он говорит следующее, опираясь в основном на венецианское эссе поэта: «Сходство… не градостроительно-архитектурного, а драматического порядка» [7].

Но эта мысль верна для «Набережной Неисцелимых», однако не абсолютна в контексте всех произведений венецианского цикла. Лосев имеет в виду, что Венеция и Петербург связываются в сознании Бродского целостностью ассоциаций: запах мерзнущих водорослей в водном городе и на берегах Балтики, номер американского журнала «Лайф» с фотографией Сан-Марко в снегу, маленькая медная гондола, привезенная отцом из Китая.

Но при этом он игнорирует стихотворение «Лагуна», в котором наиболее тесно взаимодействуют два интересующих нас локуса. Более того, он отрицает в этом стихотворении знаки русской культуры, а они там хоть и не явны, но отчетливы.

В самом начале «Лагуны» угадывается отсылка к стихотворению О. Мандельштама «Сумерки свободы»: …пансион «Аккадемиа» вместе со всей Вселенной плывет к Рождеству под рокот телевизора; сунув гроссбух под локоть, клерк поворачивает колесо [4, с. 49].

Почти те же образы у Мандельштама:

Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,

Скрипучий поворот руля.

Земля плывет. Мужайтесь, мужи.

Как плугом, океан деля,

Мы будем помнить и в летейской стуже,

Что десяти небес нам стоила земля [8, с. 67].

Кроме мандельштамовских строк в «Лагуне» всплывает «бронзовый осьминог люстры» из романа В. Набокова «Другие берега». Напомним данный сюжет. В восьмой главе писатель рассказывает о пятом гувернере еврейского происхождения и вспоминает, как тот, хвастаясь находкой (люстрой), привел их, детей, в магазин Александра на Невском: «Со всевозможными предосторожностями и нарочито восхищаясь какой-то посторонней этажеркой, он подвел нас под ужасающего бронзового осьминога с гранатовыми глазами и только тогда мурлычущим вздохом дал нам понять, что это и есть облюбованная им вещь» [11, c. 252]. Образ родины в «Лагуне» связан с магистральной для Бродского темой тирании: Гондолу бьет о гнилые сваи.Звук отрицает себя, слова и слух; а также державу ту, где руки тянутся хвойным лесом перед мелким, но хищным бесом и слюну леденит во рту [4, с. 51].

Помимо литературных, есть топографические и культурные реалии Венеции, которые противостоят петербургским:

…кромсая леща, а не птицу-гуся [Там же, c. 49].

Рождество без снега, шаров и ели [Там же].

…сфинксов северных южный брат, знающий грамоте лев крылатый, книгу захлопнув, не крикнет «ратуй!», в плеске зеркал захлебнуться рад [Там же, c. 50].

Отметим политкорректность льва, который, в отличие от сфинкса, не способен на выкрик «ратуй».

Помимо «Лагуны» существует еще одно стихотворение из венецианского цикла Бродского, которое полностью посвящено теме родины, - «В Италии». О нем подробно пишет как Лосев, так и Полухина. В нем, как и в «Лагуне», прорастание «венецианских знаков русской культуры» [12] очевидно, начиная с В. В. Розанова и заканчивая аллюзией на ахматовскую «Венецию», в которой площадь Сан-Марко уподобляется голубятне.

Однако, несмотря на справедливое утверждение, что в некоторых венецианских стихотворениях упоминаются имена русских, бывавших в Венеции, эти упоминания в масштабе, например, «Венецианских строф 1» настолько единичны, что не дают права утверждать, будто бы Бродский видел в Венеции отражение Петербурга.

В этом отношении более репрезентативны исследования Куллэ [5] и Туромы [15]. Первый отмечает самостоятельность стихов-путешествий, вторая - туристического дискурса. И в действительности, стоит обратить внимание на взаимодействие лирического героя с пространством водного города, на воплощение образа Венеции, на целостность венецианского текста Бродского.

Почти все литературоведы, когда речь заходит о лирическом герое Бродского в венецианских произведениях, говорят про образ «никто» или Одиссея. Лосев отмечает его связь с кинематографом, Куллэ говорит о его романтичности. Единодушно утверждается идеальность венецианского пространства, в котором лирический герой «находит свое примирение со Временем» [5]. На наш взгляд, это не совсем так. Проследим это на примерах:

Тянет…

рухнуть в кровать, прижаться к живой кости, как к горячему зеркалу, с чьей амальгамы пальцем нежность не соскрести [3, с. 118].

Плещет лагуна… тусклый зрачок казня за стремленье запомнить пейзаж, способный обойтись без меня [Там же, с. 121].

Закат; голоса в отдалении, выкрики типа «гад! уйди!» на чужом наречьи [Там же, с. 204].

В переулке земного рая вечером я стою, вбирая сильно скукожившейся резиной легких чистый, осенне-зимний, воздух, которым вдоволь не надышишься, особенно - напоследок [1, с. 221]!

Общим для венецианского текста Бродского, безусловно, является восхищение красотой лагунного города. Он является для поэта воплощением земного рая. Однако даже в этом пространстве лирический герой не находит примирения со стремительным и разрушающим движением времени.

Решение темы времени тесно связано с конструированием Бродским венецианского пространства, которое также требует пристального рассмотрения и осмысления в контексте всего венецианского цикла, а не только на материале эссе, как это обычно делают. Меднис [10] считает, что образ Венеции через тему хордовых связывается с архетипическим образом зарождения жизни, в нем проявлено женское материнское начало. Это справедливо в разрезе венецианского сверхтекста, но если обратить внимание на то, что же сам поэт говорит о женственности города, это не столь очевидно. Описывая ночную поездку на гондоле, Бродский отмечает: «Было что-то отчетливо эротическое в ходе ее упругого тела по воде - похожее на скольжение руки по гладкой коже того, кого любишь. В сущности, речь шла об эротичности не полов, а стихий. Ощущение было среднего рода» [2, с. 236].

Далее Меднис выявляет важную, но не единственную связь хордовых с «древнейшими и универсальными образами христианской символики». Трудно не согласиться, однако почему-то забыты более древние архетипы верхнего, срединного и нижнего миров, которые взаимосвязаны между собой вертикальной осью Мирового древа. Именно такая модель проявляется в стихотворении «С натуры»:

Удары колокола с колокольни, пустившей в венецианском небе корни [1, с. 221].

Кроме того, Венеция находится посреди водной стихии, что соотносится с представлениями о срединном мире, который со всех сторон окружен водной субстанцией. Во многих космогонических системах Океан неразрывно связан с миром хаоса, который в конечном счете должен будет уничтожить мир людей (срединный мир). Вода в миротексте Бродского является тождественной Времени, которое «варварским взглядом обводит форум» [3, c. 126]. Если воспринимать венецианский текст как целостность произведений, то становится возможным воссоздать мифопоэтическую модель мира, которая последовательно формировалась Бродским при осмыслении метафизической сущности пространства водного города. В этом контексте неслучайным представляется обилие мифологических персонажей, которыми поэт населяет Венецию: Одиссей, Мойры, Минотавр, Тесей, Ариадна, Пенелопа, циклопы и т.д.

Таким образом, на данный момент венецианский текст Бродского в литературоведении изучен вне своей целостности, внимание направлено на отдельные тексты и образность, в них проявленную. Однако именно целостное изучение всех венецианских произведений представляется перспективным. Необходимым является выявление точек соприкосновения как внутри венецианского текста Бродского, так и в его связанности с произведениями русской и мировой культуры. Кроме того, корпус венецианских произведений поэта образует целостность, возможным является говорить о некоем миротексте, в основе которого находятся переработанные мифологические модели.

венецианский текст бродский литературоведение

Список литературы

1.Бродский И. А. Пейзаж с наводнением. СПб.: Азбука-классика, 2007. 240 с.

2.Бродский И. А. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2006. 256 с.

3.Бродский И. А. Урания. СПб.: Азбука-классика, 2007. 224 с.

4.Бродский И. А. Часть речи. СПб.: Азбука-классика, 2007. 144 с.

5.Куллэ В. Иосиф Бродский: Путешествие из Петербурга в Венецию [Электронный ресурс]. URL: http://magazines. russ.ru/novyi_mi/redkol/kulle/dop/article/venec.html (дата обращения: 06.08.2015).

6.Кунусова А. Н. Венецианский текст в русской литературе XX века: дисс. … к. филол. н. Астрахань, 2011. 211 с.

7.Лосев Л. Реальность зазеркалья: Венеция Иосифа Бродского [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/ inostran/1996/5/losev.html (дата обращения: 06.08.2015).

8.Мандельштам О. Э. Четвертая проза. М.: Эксмо, 2007. 640 с.

9.Меднис Н. Е. Венеция в прозе Иосифа Бродского [Электронный ресурс]. URL: http://ricolor.org/europe/italia/ir/ cul/mednis/brodsky/ (дата обращения: 06.08.2015).

10.Меднис Н. Е. Венеция в русской литературе: дисс. … к. филол. н. Новосибирск, 1999. 496 с.

11.Набоков В. В. Русский период. Собрание сочинений: в 5-ти томах. СПб.: Симпозиум, 2008. Т. 5. 832 с.

12. Полухина В. Ахматова и Бродский (к проблеме притяжений и отталкиваний) [Электронный ресурс]. URL: http://www.akhmatova.org/articles/poluhina.htm (дата обращения: 06.08.2015).

13.Соболева О. В. Венецианский текст в современной русской литературе (1996-2009 гг.): дисс. … к. филол. н. Пермь, 2010. 167 с.

14.Соболева О. В. «Не быть как Бродский»: Венеция в современной отечественной литературе // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании: сб. науч. статей: в 2-х т. М.: 2009. Вып. 8. Т. 1. С. 102-105.

15.Турома С. Поэт как одинокий турист: Бродский, Венеция и путевые заметки [Электронный ресурс] URL: http://magazines. russ.ru/nlo/2004/67/tu9.html (дата обращения: 06.08.2015).

Размещено на Allbest.ru