Народоведческие истоки творчества А.Н. Островского

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Уже первые пьесы А.Н. Островского, написанные в «москвитянинский» период творчества, характеризуются глубоким знанием их автором исторической жизни своего народа, пронизаны поэзией народного быта, которая, как писал Н.Г. Чернышевский, «интересна и мила для всякого, кто любит свой народ». Через нее, по мнению критика, Островский стремится указать путь к восстановлению «гармонии человеческих отношений, исходящую из патриархального мира» [8, т. II, с. 308]. Уже в пьесе «Не так живи, как хочется», в которой изображается русский народный быт XVIII в., «идея исторического единства русской культуры - старой и современной, - восприятие писателем древнерусской литературы как нерасторжимого единого целого соответствовали кардинальным, принципиальным положениям историко-филологической науки, в частности, теориям Буслаева» [4, с. 29]. Однако романтическая идеализация старинного русского быта очень рано сменилась у Островского обостренным интересом к современной социальной действительности Он скоро понял, что образы и сюжеты художнику должна давать сама жизнь.

Пытливость, сноровка в постижении жизненных явлений ему были свойственны с ранней юности. Как отмечал один из хороших знакомых драматурга, В.М. Минорский, Островский отличался необыкновенной наблюдательностью, «которая не покидала его никогда, даже в минуты, когда казалось, он менее всего занят своими наблюдениями <… > перебирая в руках карты он внимательно следит за окружающим, и все наблюдения с необыкновенной ясностью запечатлевались в его памяти» [1, с. 262].

В изучении человеческой психологии и в уяснении социальной сущности героев его будущих произведений особое значение для Островского имело личное общение с людьми. «Расположение купцов к Островскому, - вспоминал тот же Минорский, - доходило до глубочайшего уважения и своего рода обожания; для многих он был ближе духовника, и они рассказывали ему обстоятельнейшим образом как свою жизнь, так и своих домашних» [Там же, с. 311-312].

Специальные народоведческие исследования, проводившиеся Островским как по живым образцам, так и по архивным документам и летописям, способствовали развитию особого значения в постижении русской национальной жизни и отечественной истории. «Я не верю той любви к Отечеству, которая презирает его летописи, или не занимается ими: надобно знать, что любишь, а чтобы знать настоящее, надо иметь сведения о прошлом», - говорил он, ссылаясь на слова Карамзина [Там же, с. 134-135].

Интерес к архивам и древнейшим летописям зародился у Островского еще в «москвитянинский» период творчества, когда он имел возможность заниматься в древлехранилище М.П. Погодина. Все это: пытливый интерес к народной культуре и отечественной истории, изучение и отбор архивных материалов и публикаций современных ученых, - роднит драматурга с известными историками, фольклористами и этнографами своего времени. Знаменательно в этом отношении свидетельство М.И. Семевского, посетившего драматурга 19 ноября 1855 г.: «Был у Островского. Застал его за выписками из актов Археологической комиссии. Толковали о множестве ныне изданных материалов отечественной истории… Островский, любя Отчизну, ревниво занимался памятниками нашей старины» [Там же, с. 293].

В тщательном изучении рукописей и других исторических сочинений проявлялось необыкновенное чутье писателя, стремящегося к постижению русского национального характера и разнообразных сторон русского национального быта. Основным его требованием к литературному произведении было требование художественности и правды в изображении действительности. «Он скорее прощал отсутствие таланта, чем сочиненность, надуманность, тенденцию» [Там же, с. 123], - пишет Н.Н. Луженовский. Все это и определило место Островского в истории русской культуры как главы реалистического направления в драматургии и театре. Тщательное исследование современного и исторического русского национального быта давало ему возможность объяснять конфликты своих пьес не столкновениями характеров, а социальными причинами («Банкрот», «Доходное место») или исторической обусловленностью («Гроза»).

В знании отечественной старины Островский мог соревноваться с профессиональными учеными. Во время встреч с Н.И. Костомаровым он убедительно доказывал свою осведомленность в вопросах истории. С.В. Максимов вспоминал, что, беседуя с Островским, Костомаров постоянно убеждался в его «глубоком изучении и живом понимании именно народной русской истории», которую он с присущим ему художественным проникновением «развивал <…> в художественно-сценической форме» [Там же]. На одном из «вторников» у Костомарова, когда хозяин обратился к нему с вопросом, где и как он для пьесы «Козьма Захарьич Минин Сухорук» нашел сведения о том, будто этот нижегородский гражданин «покупал плохих лошадей, но потом в короткое время они у него так отъедались, что сами хозяева их не узнавали», драматург ответил, что он, «отдаваясь известному изучению, доходил до корня вдумчиво и основательно» [Там же].

Именно вдумчивое исследование современности и исторической жизни народа определило становление в творчестве Островского и его последователей бытовой русской драмы.

Утверждение на сцене бытовой отечественной драмы, явившейся результатом серьезных народоведческих изысканий, встречало в 50-е годы решительное сопротивление эстетствующих литераторов, несмотря на то, что ее появление на сцене русского театра уже в 30-е годы столетия стало задачей первостепенной важности. Это хорошо понимали видные деятели искусства и литературной критики. «О, как было бы хорошо, если бы у нас был свой народный русский театр!.. В самом деле, - видеть на сцене всю Русь, с ее добром и злом, с ее высоким и смешным, слышать говорящими ее доблестных героев, вызванных из гробов могуществом фантазии, видеть биение пульса ее могучей жизни…» [2, т. IX, с. 346], - писал еще В. Г. Белинский.

С самых ранних лет творческой деятельности Островский понимал насущную потребность в микроскопическом исследовании действительности. Уже «Записки замоскворецкого жителя» (1847) выходили только за пределы «физиологических» описаний, приобретали глубокий философский смысл и помогали проникнуть в никому до тех пор неведомый мир купеческого быта. «Время работы Островского над очерками замоскворецкого быта и его первыми пьесами-картинами, - писала Л.М. Лотман, - было временем сознательного накопления бытовых наблюдений, которые потом использовались им в более поздних произведениях, когда быт не представлял для него самодовлеющего интереса, как в начале творчества» [3, с. 105]. «Очерки замоскворецкого жителя», «Первая поездка в Щелыково», а затем «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода» явились для драматурга своеобразными «копилками» жизненных материалов, которые он потом использовал в своем творчестве.

Талант этнографа-исследователя и характер творческой манеры Островского-художника особенно проявились в период и после его участия в «литературной экспедиции» 1855-1857 гг. Материалы экспедиции, оформленные в жанре очерков («Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода»), легли в основу его многочисленных пьес, написанных в последующие годы.

На широких волжских просторах перед Островским воскресала старая Русь, русская история раскрывала перед ним свои страницы. Он доходил до знатоков местности, которые оказывали ему большую услугу в изучении народной жизни Поволжья. Писатель не упускал случая поговорить с жителями края, оставаясь иногда с ними с глазу на глаз. «Он почерпнул здесь живые образы и заручился новым материалом… Волга дала Островскому пищу, указала ему новые темы для драм и комедий и вдохновила его на те из них, которые составляют честь и гордость отечественной литературы», - писал С. М. Максимов в своих воспоминаниях [1, с. 165].

Один за другим обозревал Островский русские города: Тверь, Осташков, Кинешму, Торжок, Нижний Новгород и др. Древний Углич заставляет его вспомнить о совершенном там когда-то злодеянии, его восхищает Торжок, ревниво оберегающий свою новгородскую старину. «С вечевых некогда вольных новгородских пригородов повеяло на него тем переходным временем, когда тяжелая рука Москвы сковала старую волю и послала воевод в тяжелых рукавицах» [Там же]. В Нижнем Новгороде воскрес в его памяти образ спасителя Руси - Козьмы Минина.

Островский восхищается Волгой, ставшей для него символом России. Посещение монастырей, старых русских городов, знакомство с древнейшими летописями заставляют его пристально вглядываться в историческое прошлое края, вспоминать то «литовское разорение», то «зяблый год», то «лихолетье», помогают понять народную массовую психологию и лишний раз убедиться, в отличие от многих других русских писателей, что Россия все-таки страна исконно городской культуры. В то же время исторические события интересуют его как факторы, способствующие формированию и проявлению русского национального характера.

Все эти наблюдения Островского вливались в общее русло историко-филологических исследований современных ему русских ученых. Путешествие по Волге значительно обострило интерес драматурга к эпохе Смутного времени, т.е. XVII столетию, определивший появление его исторических хроник, где главным героем становится народная толпа. Ее изображение требовало этнографического исследования местных природных условий, формирующих национальный характер народа. Как и современные ему ученые, Островский придает особое значение природному фактору в изображении народной массы. Его герои - типичные волжане, профессиональные навыки которых определяются средой обитания. Это торговые, мастеровые, промышленные люди, характеры которых формировала природа Поволжья.

Воссоздавая исторические события XVII в. в пьесах «Воевода» и «Козьма Захарьич Минин Сухорук», драматург не мог обойтись без историко-этнографических материалов, собранных в период путешествия по Волге. Остатки старинного русского быта с его типично волжскими этнографическими чертами драматург искал и находил в современной жизни волжан. Это и помогало ему в создании незабываемых полотен из исторической жизни этнографически конкретной народной среды.

Богатое событиями напряженное действие драмы «Воевода» развивается в большом приволжском городе в середине XVII столетия, в период массовых выступлений крестьян под руководством Степана Разина. В пьесе изображен типично волжский народный быт, используется местный фольклор. Народная песня «Вниз по матушке по Волге» символизирует волжскую разбойничью вольницу, удальство и любовь русского человека к свободе и безграничным просторам родной земли:

Кормилица ты наша, мать родная!

Ты нас поишь и кормишь, и лелеешь!

Челом тебе! Катись до синя моря…

Недаром слава про тебя ведется,

Немало песен на Руси поется, А всех милей: по матушке, по Волге [6, т. VI, с. 210].

Использует Островский и популярную в Поволжье народную драму, или игру «Лодка». Вводится в пьесу и имя широко известного в крае благородного разбойника Худояра (Романа Дубровина) или Кудеяра (в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»).

Мастерски воссозданы быт старой допетровской Руси, в недрах которого формировались женские характеры. Изображение всего этого требовало строгого научного подхода к историческим явлениям ушедшей в далекое прошлое эпохи. «Поэтический сон на Волге» - так определил С.М. Максимов пьесы, написанные Островским по волжским впечатлениям, в которых, как живые, встают из прошлого героические личности Нечая Григорьевича Шалыгина, Козьмы Минина, чьи образы являются не только результатом художественно-творческого труда драматурга, но и напряженной работы по исследованию конкретной исторической эпохи и определенной этнографической среды.

Важным источником сведений о прошлом для Островского служили публикации современных историков и этнографов. По свидетельству П.И. Мельникова-Печерского, основным источником исторической хроники «Козьма Захарьич Минин Сухорук» стала опубликованная им в 1843 г. в «Отечественных записках» статья «Нижний Новгород и нижегородцы в Смутное время», из которой Островский взял имена предводителей восстания, Григория Лапши и Ивана Кувшинникова. Кроме указанной статьи, эти сведения можно было найти только в нижегородских архивах, познакомиться с которыми драматург в то время никак не мог. Более того, Островский повторил и допущенные самим Мельниковым ошибки и исторические неточности. Он не учел того, что в 1850 г. в кн. 21 «Москвитянина» была напечатана вторая статья Мельникова-Печерского о Нижнем Новгороде времен Смуты под названием «Несколько новых сведений о Козьме Минине, князе Пожарском и патриархе Гермогене», где изложены более точные исторические сведения. На хронику Островского Мельников-Печерский откликнулся фельетоном, напечатанном в № 67 «Северной пчелы», где упрекал ее автора в отступлении от исторической правды.

Как участник «литературной экспедиции» Островский собрал огромный материал о современном состоянии края - изучил его экономическое положение, нравственный и культурный уровень населения. Подводя итог сделанному в очерках «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода», он перечисляет и описывает наиболее распространенные в Твери, Затверечье и Городне промыслы: женские - «Вязанье чулок в одну нитку», приносящие работницам минимальные доходы; мужские - перевозка по Волге грузов, дающая возможность в день зарабатывать не долее 15-20 копеек серебром. Особое внимание очеркист обращает на кузнечный промысел: «работа изнурительная и малоприбыльная», работники «спят не более трех часов в сутки и вырабатывают не более полтинника в неделю». Писатель мечтает об интенсивном развитии промышленного производства в крае, «где так много готовых рук и так мало работы» [7, т. X, с. 324].

Наблюдения над жизнью тверичан, изучение экономики края, нравов и обычаев населения, сделанные за время работы в экспедиции, Островский использует уже в одной из первых, написанных на волжскую тему пьес - драме «Гроза», где устами Кулигина выражает свои мысли о крае, впервые высказанные в очерках: «Работу надо дать мещанству-то, а то руки есть, а работать нечего» [5, т. II, с. 216].

Говоря об общественных порядках в городе Калинове, олицетворяющем средний русский город середины XIX в., Кулигин замечает: «Бедным гулять сударь некогда, у них день и ночь работа. И спят-то не более трех часов в сутки» [Там же, с. 241]. Впервые эта мысль почти дословно была выражена Островским в очерках «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода».

Положив в основу драмы «Гроза» волжский социально-бытовой уклад, Островский создал незабываемые картины из жизни своего народа. Нравы, обычаи волжан определили важнейшие сюжетные повороты пьесы.

Используя научную методику при исследовании истории народа и его культуры, изучая специальные публикации по народознанию и создавая на основе полученных материалов шедевры драматического искусства, Островский вошел в историю русской литературы и отечественного театра как непревзойденный мастер художественного слова, сознательно соединивший свое творчество с наукой.

Список литературы

островский литературный драма социальный

1. А.Н. Островский в воспоминаниях современников. М.: Худ. лит., 1966. 631 с.

2. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: в 13-ти т. М.: изд. Академии наук СССР, 1953. Т. IX. 804 с.

3. Лотман Л.М. Записки замоскворецкого жителя А.Н. Островского (История и эволюция замысла) // Труды Отдела новой русской литературы. Л.: Наука, 1948. Т. I. С. 99-142.

4. Лотман Л.М. Русская историко-филологическая наука и художественная литература второй половины XIX в. // Русская литература. 1996. № 1. С. 19-44.

5. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12-ти т. М.: Искусство, 1974-1980. Т. II. 1974. 606 с.

6. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12-ти т. М.: Искусство, 1976. Т. VI. 606 с.

7. Островский А.Н. Полн. Собр. соч.: в 12-ти т. М.: Искусство, 1978. Т. X. 719 с.

8. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16-ти т. М.: Красный пролетарий, 1942. Т. II. 944 c.

Размещено на Allbest.ru