Взгляд казанской критики рубежа XIX-XX веков на взаимоотношения народа и интеллигенции в произведениях А.П. Чехова

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЗГЛЯД КАЗАНСКОЙ КРИТИКИ РУБЕЖА XIX-XX ВЕКОВ НА ВЗАИМООТНОШЕНИЯ НАРОДА И ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. П. ЧЕХОВА

Ершова Алина Андреевна

Конец XIX - начало XX века было временем противоречивых событий, происходивших в политической и общественной жизни России. Это не могло не отразиться на литературной критике тех лет. Как отмечал в своих «Литературных воспоминаниях» П. П. Перцов, все провинциальные газеты «сливались в одном неопределенном либерализме с более или менее (смотря по цензуре и составу сотрудников) яркой примесью тогдашнего социализма - народничества» [8, с. 25]. Действительно, если обратиться к критическим публикациям казанских критиков, то в них заметно проступают народнические взгляды и идеи.

В конце XIX века появилось одно из направлений общественно полезной деятельности среди российской интеллигенции - работа на благо народа, часто она заключалась в преподавании. Одной из критических статей, рассматривающих данную деятельность, явилась публикация за подписью В. Г-ев «Фальшивое народолюбие» в газете «Камско-Волжский край». Литературному наброску предшествовал вполне символичный эпиграф из знаменитого «Фауста» Гете: Zwei Seelen wohnen, ach! Inmeiner Brust! / «Две души живут в груди моей!». Эти слова красноречиво предвосхитили содержание статьи. В. Г-ев поднимает серьезные вопросы, касающиеся истинных народных учителей и тех, которые только пытаются казаться ими.

Автор иронично замечает уже с самых первых строчек газетной публикации, что все стали стремиться что-то делать для «темного» народа, а «в особенности радетелями теперь являются “просвещенные” земцы, купцы, фабриканты и, конечно, чуть ли не вся поголовно, так называемая - интеллигенция» [1, с. 3].

Критик пишет и о предыстории этого явления конца XIX века, вспоминает о шестидесятых годах, когда начались движения в сторону народа, «и тогда уже было немало всевозможных направлений и взглядов на деятельность в народе, на задачи интеллигенции, начиная с крайних и кончая мирными направлениями» [Там же]. Научный интерес представляют слова о том, что раньше социальное деление русских было просто и понятно: «Прежде достаточно было сказать, например, слово “народ” ? и всякий понимал под ним крестьянина, или “интеллигенция” ? тоже ясно было, о чем идет речь. Теперь мы требуем более точного определения этих понятий, оказавшихся довольно сложными и далеко неоднородными. Мужик мужику - рознь, также и интеллигенты бывают всякие, ? иной, глядишь, и совсем “буржуа”…» [Там же].

В. Г-ев отмечает, что и в конце XIX века народолюбие никуда не исчезло, но современный человек понимает теперь его по-разному. Но не всякое народолюбие, по мнению критика, может быть благодетельным для той части народа, которая действительно нуждается в помощи. Ведь появилось - фальшивое народолюбие - «нелепая и слащавая гуманность» Щетинина или Марьи Николаевны из «Трудного времени» Слепцова, которых изобличил Д. И. Писарев. Хотя и нельзя не признать, что типы эти «производят впечатление искренних людей», а Марью Николаевну «в ее благих намерениях, становится даже жаль…». Более жестко критик «Камско-волжской речи» отозвался о героине чеховского рассказа «Дом с мезонином», опубликованного в «Русской мысли» (IV, 1896 год). В. Г-ев. не пересказывает рассказ, как было принято в том случае, если провинциальный читатель не знаком с текстом произведения, критик лишь в одном предложении показывает суть рассказа: «Автор-художник случайно знакомится с богатой помещичьей семьей Волчаниновых, постоянно живущей в деревне. В этой семье есть молодая девушка Лидия, старшая дочь» [Там же]. С этих слов автор статьи начинает подробный разбор и анализ характера и поведения Лиды.

В. Г-ев на стороне художника, он против Лидиных дешевых книжек, уроков и приема больных, ведь у девушки нет специального медицинского образования. Автор статьи в газете «Камско-Волжская речь» явно симпатизирует художнику, который высказывает точку зрения А. П. Чехова, автор-рассказчик «Дома с мезонином» видит более глубокие проблемы, связанные с народом. И здесь недостаточно просто дарить крестьянам книги и учить их письму и чтению. Здесь необходимо понимать ритм и стиль жизни народа, отягощенного тяжелым, иногда нечеловеческим трудом, почти нищенские условия жизни, взаимоотношения между крестьянами. Надо смотреть вглубь проблемы и стараться изменить то, на что могут уйти годы. И здесь важна роль беллетристов, создающих произведения, реально отражающие положение вещей: взаимоотношения народа и интеллигенции.

В казанском критическом отклике «Фальшивое народолюбие» критик также анализирует и типы из других литературных произведений. Это и Вера Сергеевна из очерка Рубакина «Лицом к лицу» («Новое слово», 1896, V кн.), которая занимается просвещением рабочих фабрики ее брата, и «тип просвещенного буржуа» Мити Тарасова из повести Р. «Обманутые надежды» («Новое Слово», 1896, V кн.), который «прекрасно понял всю бесполезность затей своей тетки и невесты Кати, которые действуют “аптечками и библиотечками” среди народа».

В. Г-ев вспоминает в статье очерк Барановой «Обо всем» («Новое слово», 1896, V кн.), в котором автор рассказывает о своей встрече со скромной сельской учительницей, живущей в холодном помещении, осунувшейся, одинокой. Казанский критик пишет о ней: «Тут нет ни подвигов, ни самодовольства, хотя кто из двух, ? Лидия или эта учительница, ? больше приносят пользы - еще большой вопрос» [Там же]. Действительно, кто из этих двух разных типов учителей работает на благо общества? Тот, кто говорит идеями, или тот, кто просто делает свою тяжелую работу? Мнение В. Г-ева в данном вопросе однозначно - он симпатизирует сельской учительнице и осуждает героиню чеховского рассказа.

Таким образом, В. Г-ев не ограничивается анализом художественных текстов и анализом типов «народолюбцев» истинных и ложных, автор акцентирует внимание на проблемах народа, на взаимоотношениях с ним высших сословий. Он поднимает вопросы социального и даже политического характера через раскрытие вопроса столь разнообразной по своему проявлению формы любви интеллигенции к народу.

Спустя семнадцать лет в двух номерах газеты «Город Казань» появляются два материала, посвященных А. П. Чехову и его отношению к народным учителям [4, с. 3; 5, с. 3]. Статья оказалась актуальной для своего времени с точки зрения анализа некоторых типов учителей из произведений А. П. Чехова и рассмотрения его взаимоотношений с учителями.

Особенно чутко обходился писатель с приходившими к нему народными учителями, Антон Павлович очень высоко ценил труд учителя и уважал его. «Он знал, - пишет М. Одинокий, - что эти незаметные труженики составляют ту громадную армию, которая ведет страну “в царство мысли, где сияет вековечный день”» [4, с. 3]. А. П. Чехов очень переживал за учителей, которым приходится жить в невыносимых условиях, которые вынуждены получать нищенское жалованье. И это притом, что учитель «призван воспитывать народ»!

М. Одинокий пишет, что «любя народного учителя, чутко относясь к его горю и нуждам, Чехов в своих произведениях выводит его забитым, жалким, полуголодным. Он как бы хочет сказать - “смотрите, господа, вот вам пример настоящего труда и истинного терпения”» [Там же]. В качестве подтверждения своих слов критик пишет о рассказе А. П. Чехова «На подводе», раскрывая невеселую жизнь сельской учительницы Марьи Васильевны: «Умчался курьерский поезд, и опять длинной вереницей, один за другим, тянутся товарные вагоны, как тянутся дни смирного, безответного народного учителя» [Там же]. Жизнь Медведенко из пьесы «Чайка» также является «серой массой» дней. А вот у учителя Сысоева эти дни уже подходят к трагическому завершению - герой рассказа «Учитель» смертельно болен чахоткой. Но и умирая, он верен своему долгу и любимому делу. А вот его коллега Богоявленский из рассказа «Дамы» потерял голос на службе и вынужден искать новое место работы, но ему не везет: даже в этом деле все пронизано коррупцией - на непримечательное место письмоводителя «дамы» просят назначить другого - К. Н. Ползухина. И директор народных училищ Федор Петрович не может отказать «дамам», хотя он и осознает всю глупость и трагичность сложившейся ситуации.

И это лишь единичные примеры типов учителей и различных жизненных ситуаций и наблюдений, которые рассмотрел в своем материале М. Одинокий. Действительно, данная тема очень интересна и широка с различных точек зрения. Здесь играют роль и социальные вопросы, и политические моменты, и коррупционные шаги, и нищенские жалованья, и холодные и голодные бытовые условия жизни народных учителей.

В статье В. П-ва «А. П. Чехов и его “мужики”» [6, с. 3], конечно, нет образов учителей, но выражен взгляд критика, достаточно радикально настроенного на «мирные» идеи народничества. Критик пишет о том, что «читатель, воспитанный на народнической беллетристике с ее подслащиванием и “обсахариванием” (по выражению г. М. Протопопова) этого мужика, ? вот эти, “власть земли”, “стойкость земледельческих идеалов”, “общинные инстинкты” - все это проявляется в семье Чикильдеевых большею частью в отрицательных или, по крайней мере, в уродливых формах» [Там же]. При этом критик в начале публикации подчеркивает, что Чехов изображает в своих произведениях настоящую жизнь, в отличие от большинства его современников.

Спустя несколько лет в «Казанской газете» появилась статья за подписью И. Л. «Современные богатыри. (Памяти А. П. Чехова)», в которой неизвестный автор отмечает силу духа и слова писателя. Одним из наиболее значимых произведений автор статьи считает повесть Чехова «Мужики», после прочтения которой у каждого появится желание изменить жизнь к лучшему, при этом критик справедливо замечает: «Далеки современные крестьяне от понимания произведений Чехова, но мысли Чехова, пережитые и переживаемые образованной Россией, не останутся без пользы для крестьянской среды, к которой он принадлежал по рождению» [2, с. 7]. Таким образом, автор газеты (содержание газеты в основном включало статьи практического характера по ведению сельского хозяйства, по вопросам народного образования, положения народных учителей) осознает главенствующую роль интеллигенции в судьбе народа.

Проблему взаимоотношений народа и интеллигенции затронул и М. Л. Мандельштам в одной из своих статей, посвященной анализу пьесы А. П. Чехова «Чайка» [3, с. 3]. Критик акцентирует внимание на содержательной стороне современной ему литературы, подчеркивая, что если после 60-х годов литература несла на себе важную миссию - говорила о народе, об интеллигенции и ее обязанностях, о нравственном долге, и литература была реальна, то теперь же появилась новая форма литературы - символизм. И далее автор пишет, что «если бы вся русская литература была проникнута эстетизмом и символизмом, наши декаденты сделались бы реалистами и гуманистами», но «русское декадентство вылилось в самую несимпатичную форму в эстетизм. Эстетизм противополагался этическому направлению. Последней общественно-исторической черты декадентства конца 80-х и начало 90-х годов и не дал Чехов в своем герое. Треплев только символист между тем как наш современный декадент - эстет». Треплев, по мнению казанского критика, ощущает свое нравственное «банкротство», но при этом не понимает его. И в этом-то заключается проблема этого человека, его бездействие, отсутствие идей.

Интересна сноска М. Л. Мандельштама к этой статье. В ней он пишет о том, что прочел в «Русской мысли» в январе 1899 года статью М. А. Протопопова: «Поэты переходного времени»; критик с либеральными взглядами не согласен с мнением публициста-народника о том, что декадентство сменилось материализмом, что мужик «существо запущенное, т.е. существо с собственным разумом, со своей волей, со своими привычками, верованиями, предрассудками - вот огромная поправка к учению наших марксистов» [Там же]. Мнение М. Л. Мандельштама по данным вопросам однозначное: «Отношение наших экономических материалистов к народникам такое же как на западе отношение у научного социализма к утопическому. Борьба между “отцами”, не желающими признавать право “детей” на самостоятельное движение, и “детьми”, забывающими свое родство - составляет печальную страницу нашей литературы, главным образом потому, что “отцы и дети” - идут к одной цели “любят одно дело, поклоняются одному идеалу”».

В статье «Чехов и его “Соседи”» П. П. Перцов подчеркивает, что А. П. Чехов показывает в своем рассказе лишь внешнюю сторону общественной жизни, при этом критик обвиняет писателя в том, что он не понимает сути жизни и ее общественных явлений, что для него - она темная и запутанная, как водоросли в воде. Единственное, что остается читателю после прочтения рассказа - недоуменно и «растерянно бормотать» - «Господи помоги, Господи помоги» [7, с. 4]…

В заключение можно отметить, что отношение казанских критиков к проблеме взаимоотношений интеллигенции и народа в прозе и драматургии А. П. Чехова не всегда было однозначным, однако авторы публикаций высоко ценили нравственную и просветительскую роль беллетристических произведений. Как показывает анализ критических публикаций в казанских газетах, на интеллигенцию возлагалась важная миссия, которую представители образованной России в произведениях А. П. Чехова не всегда могли достойно воплощать в жизни.

рецепция казанский чехов проза

Список литературы

1.Г-ев В. Литературные наброски. Фальшивое народолюбие // Камско-Волжский край. 1897. № 370 [Ценз. экз.].

2.И. Л. Современные богатыри (Памяти писателя А. П. Чехова) // Казанская газета. 1904. № 30.

3.М. М. [М. Л. Мандельштам]. Критические наброски. «Чайка». Комедия в 4-х действиях Чехова. (Продолжение) // Казанский телеграф. 1899. № 1899 [Ценз. экз.].

4.Одинокий М. Литературная летопись. VIII. А. П. Чехов и народные учителя // Город Казань. 1914. № 273.

5.Одинокий М. Литературная летопись. VIII. А. П. Чехов и народные учителя (Окончание) // Город Казань. 1914. № 274.

6.П-в В. А. П. Чехов и его «мужики» // Волжский вестник. 1897. № 13.

7.Перцов П. А. Чехов и его «Соседи» // Волжский вестник. 1892. № 195. С. 3-4.

8.Перцов П. Литературные воспоминания. 1890-1902 гг. М. - Л.: Изд-во: ACADEMIA, 1933. 322 с.

Размещено на Allbest.ru