Размещено на http://www.allbest.ru/

Смерть как жизнеутверждающий феномен бытия в романном дискурсе Ф.М. Достоевского

Силина Людмила Алексеевна

Аннотация

В статье исследуются смысловое содержание идей-образов смерти и бессмертия человеческой души в романном дискурсе Ф.М. Достоевского, механизмы образования глубоко символического религиозно-философского пласта, позволяющего рассматривать тему смерти и бессмертия в нравственно-этическом аспекте как этап, предшествующий нравственной катастрофе или духовному возрождению героев. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/2/2016/12-2/10.html

Ключевые слова и фразы: смерть; бессмертие души; евангельский текст; притча; мировоззрение; христианская символика; философская проблематика; мотив; тема. образ дискурс бессмертие

В литературоведении конца XX - начала XXI века усилился интерес к духовному содержанию произведений Ф.М. Достоевского, актуализировавший изучение влияния Священного Писания на творческое наследие писателя. На эту неразрывную связь художника с христианской культурой, проявляющуюся в идейно-образной структуре произведений писателя, указывали В.Н. Захаров, В.А. Кошелев, В.Л. Комарович, Р.Г. Назиров, Е.Г. Новикова, В.Г. Одиноков, Б.Н. Тихомиров. Христианская этика пронизывает всё "послекаторжное" творчество Достоевского, является своего рода нравственно-этическим базисом, на котором выстраивается полный трагизма и внутреннего надлома тип художественного мышления, обогативший русскую литературу XIX века особым религиозно-эстетическим содержанием. Попытки Достоевского художественно переосмыслить и воссоздать ядро русского национального мировидения, глубоко православного в своей основе, традиционно были сопряжены с обращением писателя к жанрам ёмким и иносказательным, зародившимся ещё в недрах древнерусской православной культуры. Поэтому в качестве особых источников образности в произведениях выступали жития, апокрифы, притчи (Д.С. Лихачев, В.Е. Ветловская). Притчевое начало или парафразы известных евангельских притч, художественно трансформируясь, нашли яркое воплощение в жанровой структуре рассказов "Бобок", "Мальчик у Христа на ёлке", "Мужик Марей", "Сон смешного человека", а также в романах "Бесы", "Братья Карамазовы" (В.А. Михнюкевич, А.В. Чернов, Ю.В. Шатин). Тексты Достоевского сосредотачивают в себе особый сакральный смысл, подчёркивая вневременной бытийный пласт, нашедший отражение в архитектонике произведений писателя. Сюжеты притч контаминируют в себе некий обобщающий смысл, так как главным жанрологическим принципом является "соотнесение частных проявлений человеческой жизни с неким универсальным бытийным законом, что позволяет выявить в них глубинный экзистенциальный смысл" [8].

Увеличивающееся тяготение к христианоцентризму вносило новую тенденцию в формирование и развитие творческого мышления Достоевского. Без учета этого процесса не только отдельные произведения, но и всё творчество писателя не может быть верно осмыслено. Выявление и освоение глубинного религиознофилософского контекста помогают обнаружить нравственно-философские смыслы творчества Достоевского, его постижение народной России, "корневых" духовно-нравственных основ русской жизни. "Русский человек ничего не знает выше христианства, да и представить не может <…> вникните в православие: это вовсе не одна только церковность и обрядность, это живое чувство, обратившееся у народа нашего в одну из тех основных живых сил, без которых не живут нации. В русском христианстве, по-настоящему, даже и мистицизма нет вовсе, в нём одно человеколюбие, один Христов образ, - по крайней мере, это главное" [4, с. 302].

К числу таких концептуальных идей относятся представления Достоевского о душе и смысле жизни, о смерти и бессмертии, об аде и рае. Конкретные формы проявления в идейно-художественной структуре произведений Достоевского этих ценностных в нравственном смысле идей-образов и являются предметом анализа в данной работе.

"Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно - идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные "высшие" идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной неё вытекают" [Там же, с. 389]. Размышляя над природой человека, Достоевский говорил о двух противоборствующих началах - разуме и душе. Более всего писателя заботила духовная составляющая не только отдельной личности, но и русского общества в целом. Следует сказать, что эпоха 70-х годов XIX века, с одной стороны, - это время "крушения надежд", всеобщего обнищания, социальной отверженности, разрушения вековых моральных устоев и норм. Однако, с другой стороны, русская общественная жизнь конца 70-х годов характеризовалась повышенной ролью "теоретической" деятельности, когда общественная энергия интенсивно проявлялась в сфере идеологии, в основе которой лежали далеко не христианские идеи. Именно поэтому на первое место Достоевским выдвигаются противоречивые и сложные мировоззренческие проблемы, переосмысленные в философском ключе с позиций православной этики, которые всегда разворачивались на широком социальном фоне современной писателю действительности. "Новые люди", "человекобоги" жаждали социальной справедливости, пытались найти эту социальную гармонию вне Бога и без Бога. Кириллов, герой романа "Бесы", говорит, что он "еще только бог поневоле", "…но я заявлю своеволие, я обязан уверовать, что не верую <…> И спасу. Только это одно спасет всех людей и в следующем же поколении переродит физически; ибо в теперешнем физическом виде, сколько я думал, нельзя быть человеку без прежнего бога никак. Я три года искал атрибут божества моего и нашел: атрибут божества моего - Своеволие!" [3, с. 472]. Герой отрицает Бога, соответственно, и то, что человек есть образ Божий, которому дарованы свобода и бессмертие души. Достоевский ставит вопрос: что же эти "сверхчеловеки", "добрые тираны", так называемые "спасители" слабой части человечества дадут взамен свободы и бессмертия души? Социальные гуманисты в лице Раскольникова, Кириллова, Верховенского, Ивана Карамазова считают, что "осчастливят" человечество, истребив "мечом Кесаря" всех носителей зла и дав людям "хлеб земной". По мнению Достоевского, этот путь ложный и кровопролитный. Н. Бердяев подчёркивает важную черту экзистенциальной диалектики Достоевского, суть которой состоит в мысли о том, что "лишь путь Богочеловечества и Богочеловека ведёт к утверждению человека, человеческой личности и свободы", а "человечность, оторванная от Бога и Богочеловека, перерождается в бесчеловечность" [1, с. 107]. Душа - "дух от Бога созданный", является той божественной составляющей в человеческой природе, которая концентрирует в себе жизнь Божественного Духа [6, с. 97]. В рассуждениях о бессмертии души Феофил Антиохийский приводит одно из непременных условий бессмертия - исполнение заповеди Божьей [7]. Кирилл Иерусалимский указывает ещё на одно важное условие бессмертия души человеческой - благодать Божью: "ты имеешь душу свободную, творение Божие прекрасное, сотворённое по образу Создателя, бессмертное по благодати Бога" [6, с. 51].

Ф.М. Достоевский связывал свои представления о душе и её бессмертии с христианской традицией, в которой отцы церкви подчёркивали соотнесённость понятий "душа" и "совесть". Именно душа/совесть начинает будоражить сознание героев Достоевского, замкнутых в рассудочных догматах своих "теорий" и "идей". Для художественного пространства романов Достоевского характерна конвергенция повествовательных пластов: авторского и несобственно-авторского повествования. В фокусе авторского повествования сосредоточены сюжетные узлы произведения, план выражения содержания, аксессуарные детали, пейзаж. Внутренняя речь героев позволяет высветить авторскую идею наиболее полно, так как в глубоко психологических монологах обнаруживается индивидуалистическое начало, противоречащее разумности Божественного порядка. Философскосимволический пласт, подчас становящийся сакральным, является духовным центром, где происходит переосмысление, "перерождение" мировоззрения героя. Евангельский сюжет о воскресении Христом Лазаря в контексте романа не только символизирует собой возможность нравственного переворота в душе и сознании героя. Здесь Раскольников уподобляется неверующим иудеям, присутствующим при чуде воскрешения Лазаря, увидев которое, многие уверовали в Него и крестились, тем самым доказывая своё приятие Христа и веру в бессмертие человека по великой благодати Божьей. История Раскольникова, соотносимая с евангельской историей о Лазаре, воспринимается в контексте темы духовной смерти и нравственного воскресения: "Он страдал тоже от мысли: зачем он тогда себя не убил? Зачем он стоял тогда над рекой и предпочел явку с повинною? Неужели такая сила в этом желании жить и так трудно одолеть его? Одолел же Свидригайлов, боявшийся смерти? Он с мучением задавал себе этот вопрос и не мог понять, что уж и тогда, когда стоял над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в убеждениях своих глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь" [2, с. 418].

В.Г. Одиноков, осмысливший философско-этическую концепцию романов Достоевского, отмечает, что тема воскресения является центральной и художественно реализуется в кульминационных эпизодах, в которых с наибольшей полнотой и драматизмом проявляется противоречивость мировоззрения героев, происходит крушение их рассудочных "догматов", лишённых истинной любви и сострадания [9]. Диалогичные по своей структуре эпизоды несут двойной смысл, соединяя социальную и философскую проблематику воедино, давая возможность постановки сложных нравственно-этических вопросов, касающихся поиска путей развития общества и отдельного человека, оказавшегося в силу объективных социальных или же субъективных причин в драматической "пороговой ситуации". Герои плутают в потёмках своих собственных заблуждений, руководимые страстями, гордыней и эгоизмом, отчаянно доказывают свою правоту, свою "правду о жизни". Мучимые раздираемыми противоречиями, они всё больше и больше уходят в себя, не желая принять спасительную надежду на возможность другого взгляда на жизнь, сострадание и помощь. Как, например, Настасья Филипповна, Рогожин, Иван Карамазов. В итоге, герои гибнут духовно или физически, в нравственном плане они мертвы, так как в силу телесности натуры или непоколебимости стремления упасть ещё ниже назло всем герои не хотят смириться, простить или принять прощение, за которым последовало бы духовное воскрешение и спасение. Рассматривая в христианском ключе тему смерти, экстраполирующуюся на духовное состояние героев, писатель в качестве основного идеологического центра выдвигает мотив воскресения, реализующийся как в контексте художественного целого романов "Преступление и наказание", "Подросток", "Братья Карамазовы", так и в отдельно взятых образах героев (Ипполит, Ганя Иволгин, Грушенька, Коля Красоткин). В подобном идейном срезе герои и события воспринимаются как аллегория духовной смерти и воскресения, поэтому смерть в романном дискурсе Ф.М. Достоевского предстаёт как жизнеутверждающий феномен бытия, является неким этапом в преодолении антиномичности сознания героев.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. Русская идея. СПб.: Азбука, 2015. 320 с.

2. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30-ти т. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1973. Т. 6. 424 c.

3. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30-ти т. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1974. Т. 10. 519 c.

4. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15-ти т. СПб.: Наука, 1994. Т. 13. 424 c.

5. Захаров В.Н. Православные аспекты этнопоэтики русской литературы // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сборник научных трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского государственного университета, 1998. Вып. 2. С. 5-30.

6. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр "СЭИ", приложение к журналу "Трибуна", 1991. 288 с.

7. Мейендорф И.Ф. Введение в святоотеческое богословие. Киев: Лучи Софии, 2001. 94 с.

8. Мельникова С.В. Притча как форма выражения философского содержания в творчестве Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова [Электронный ресурс]: дисс. … к. филол. н. URL: http://cheloveknauka.com/pritcha-kak-formavyrazheniya-filosofskogo-soderzhaniya-v-tvorchestve-l-n-tolstogo-f-m-dostoevskogo-a-p-chehova#ixzz4PTyOtQcR (дата обращения: 09.11.2016).

9. 9. Одиноков В.Г. Типология образов в художественной системе Ф.М. Достоевского. Новосибирск: Наука, 1981. 146 с.

Размещено на Allbest.ru