"Правила" духовного возрождения в "Лествице" Иоанна Синайского и втором томе "Мертвых душ" Николая Гоголя

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 821.161.1.09:2

"Правила" духовного возрождения в "Лествице" Иоанна Синайского и втором томе "Мертвых душ" Николая Гоголя

Н.М. Сквира

Аннотация

гоголь лествица синайский персонаж

В статье речь идет о знакомстве Гоголя с "Лествицей" Иоанна Синайского, о воплощении образа "лестницы" в его творчестве; исследуются переклички "слов-наставлений" Лествичника с изображением характеров персонажей второго тома "Мертвых душ".

Ключевые слова: поэтика, рецепция, мотив, образ.

Анотація

У статті йдеться про знайомство Гоголя з "Лествицею" Іоанна Синайського, про втілення образу "драбини" у його творчості; досліджуються перегуки "слів-повчань" Лествичника зі зображенням характерів персонажів другого тому "Мертвих душ".

Ключові слова: поетика, рецепція, мотив, образ.

Annotation

The article deals with Gogol's acquaintance with "Lestvitsa" by St. John Sinayskiy, with the embodiment of the image of "stair" in his creation; calls of "words-instructions" by Lestvichnik to the image of characters of the second the volume of "The Dead Souls" are investigated.

Key words: poetics, reception, motive, character.

Большое значение имело для Гоголя слово. В "Выбранных местах из переписки с друзьями" он отмечал, что слово - "высший подарок Бога человеку" [1, т. VIII, с. 231]. С помощью слова писатель стремился "воскресить" человечество, "возродить" души, тлеющие в ничтожности. Параллельно в душе Гоголя проходила титаническая работа над собой, ведь исправить общество возможно только при условии собственного самосовершенствования, которое происходило у писателя путем изучения Библии, христианской литературы, творений святых отцов. Именно из этих источников художник черпал жизненную мудрость и для себя, и для своих произведений. В "Авторской исповеди" он сознается: "Я оставил на время все современное, я обратил внимание на узнанье тех вечных законов, которыми движется человек и человечество вообще. Книги законодателей, душеведцев и наблюдателей за природой человека стали моим чтением. Все, где только выражалось по- знанье людей и души человека, от исповеди светского человека до исповеди анахорета и пустынника, меня занимало, и на этой дороге, нечувствительно, почти сам не ведая как, я пришел ко Христу, увидевши, что в Нем ключ к душе человека..." [3, т. IX, с. 443].

Одним из духовных пастырей для Николая Гоголя был Иоанн Синайский, или Лествичник, - святой преподобный, византийский христианский философ, писатель VI-VII вв., настоятель Синайского монастыря, известный как автор "Лествицы райской" (в пер. с церковнославянского - "лестница"). В православной литературе "Лествица" - образ духовного роста. Его источник - Бытие, описание видения патриарха Иакова: "И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот ангелы Божии восходят и нисходят по ней" (Быт. 28: 12-13).

По мнению В. Воропаева, знакомство Гоголя с этой книгой произошло до 20-х годов, когда писатель делал выписки с "Лествицы, возводящей на небо" прп. Иоанна Лествичника (М., 1785) [2, с. 828829]. Иван Ерофиив, исследуя архивные материалы Музея Слободской Украины, в 1926 г. сообщил о неизвестной в то время рукописи Гоголя "Из книги: Лествица, возводящая на небо" на 92 страницах, которая хранилась среди бумаг Н. Грибановского, приближенного к родственникам писателя. Исследователь справедливо утверждал, что "выборки, сделанные Гоголем, типичны в своих темах к настроениям во времена "Переписки с друзьями": "О подвизании, об уклонении от мира, о послушании, о покаянии, о гневе, о безгневии, о кротости" и т. п. Здесь источники того наставничества, которое взял на себя Гоголь относительно других, или во II части "Мертвых душ"..." [3, с. 175].

Во втором томе "Мертвых душ" образ лестницы встречается 13 раз в первом томе и один раз во втором: "В самых дверях на лестницу - навстречу Муразов. Луч надежды вдруг скользнул. В один миг с силой неестественной вырвался он из рук обоих жандармов и бросился в ноги изумленному старику <...> Еще день такой, день такой грусти, и не было бы Чичикова вовсе на свете. Но и над Чичиковым не дремствовала чья-то всеспасающая рука. Час спустя двери тюрьмы растворились - взошел старик Муразов" [1, т. VII, с. 109]. Примечательно, что Муразов встречается Чичикову именно на лестнице (сравним: "Павел, стоя на лестнице, дал знак рукою народу" (Деян. 21: 40)), ведь образ лестницы трактуется в Библии как сочетание "неба и земли" - духовного и земного. Символично также посещение Чичикова Муразовым в тюрьме (сравним с "Лествицей": "Слышал я. о чудном некотором и необычайном состоянии и смирении осужденников, заключенных в особенной обители, называемой темницей. Потому, находясь еще в обители этого преподобного, я просил его, чтобы он позволил мне посетить это место." [4, с. 74]).

Объектом внимания читателя в творчестве Гоголя и во втором томе в частности может быть не только образ лестницы, но и переклички путей возрождения героев, которые по своей природе вполне повторяют "скрижали" Иоанна Лествичника. И это также не случайно, ведь цель обоих мастеров слова была одинаковой - усовершенствовать человеческую душу, обратить ее к служению Богу.

В гоголеведении распространена мысль об аналогии между поэмой "Мертвые души" и "Божественной комедией" Данте. Вторую часть поэмы исследователи обычно ассоциируют с "Чистилищем" Данте. Так, американский ученый М. Шапиро ассоциирует грехи героев второго тома с грехами дантовских героев, то есть семью смертными грехами: гордыней, завистью, гневом, моральной ленью, сребролюбием, обжорством, сладострастием [6, с. 48].

Указанные грехи в той или иной мере присущи героям второго тома "Мертвых душ", ведь в целом Тентетникова и Бетрищева переполняют гордыня, зависть; в разговоре Улиньки с генералом и в образе Костанжогло раскрывается природа гнева; Тентетников, Платонов и Хлобуев - морально ленивые; от обжорства страдает Петух; сладострастие и сребролюбие движет Чичиковым и т. д. Герои Гоголя, как и дантовские, проходя своеобразное очищение, должны избавиться от этих недостатков. Рецепты восхождения к духовной жизни Иоанна Лествичника предусматривают избавление от указанных грехов (сравним: "Слово 8. О безгневии и кротости", "Слово 13. Об унынии и лености", "Слово 16. О сребролюбии" и др.).

Иоанн Лествичник в своей книге представляет правила-наставления "восхождения" человека к внутреннему совершенствованию. Тридцать "слов" формируют своеобразную лестницу, восхождение по которой открывает новую сущность духовной жизни: первые 23 "ступени" посвящены грехам, остальные 7 - добродетелям. "Пест- вица" двухчастная: одни слова-правила предназначены для монашеского образа жизни (например, "Слово 1. Об отречении от жития мирского", "Слово 3. О странничестве, то есть уклонении от мира" и др.), вторая часть обращена к тем, кто стремится к духовному естеству. Именно эти "рецепты" заимствует писатель для изображения характеров второго тома "Мертвых душ".

Гоголь уже в первой части поэмы предусматривает возрождение героя: "И может быть, в сем же самом Чичикове страсть, его влекущая, уже не от него, и в холодном его существовании заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью Небес" [1, т. VI, с. 242]. В "Лествице" Иоанн Синайский тоже показывает зарождение и развитие страсти в человеческой душе. Главными страстями, по мнению Лествичника, есть славолюбие, сладострастие, сребролюбие, порождающие гнев, злопамятство, уныние, тщеславие, гордыню.

Первый герой, с которым встречается читатель второго тома "Мертвых душ", - "коптитель неба" Тентетников. Из текста известно, что он в отставке, потому что "Федор Федорович Леницын, начальник одного из отделений, помещавшихся в великолепных залах, вдруг ему не понравился". Дядя героя настаивал: "Ради самого Христа! Помилуй, Андрей Иванович, что это ты делаешь? Оставлять так выгодно начатый карьер из-за того только, что попался не такой, как хочется, начальник! Помилуй! Что ты? Что ты? Ведь если на это глядеть, тогда и в службе никто бы не остался. Образумься! Отринь гордость, самолюбье, поезжай и объяснись с ним!" [1, т. VII, с. 17]. Не помирился Тентетников и с генералом Бетрищевым. Герою показалось, "что он стал к нему холоднее, не замечал его или обращался, как с лицом бессловесным; говорил ему как-то пренебрежительно: любезнейший, послушай, братец, и даже ты" [1, т. VII, с. 25]

Гордыня Тентетникова искажает его жизнь, она становится обреченной на духовный упадок. В "Лествице" читаем: "Гордость есть крайнее убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и находясь во тьме, думает, что она во свете. Сия скверная страсть не только не дает нам преуспевать, но и с высоты низвергает" [4, с. 170-171]. Совпадениями отмечены также символические образы света-темноты, которые присутствуют в обеих репликах.

Тщеславие генерала Бетрищева - главный недостаток героя: "Он не любил всех, которые ушли вперед его по службе, и выражался о них едко, в колких эпиграммах... любил блеснуть и любил также знать то, чего другие не знают, и не любил тех людей, которые знают что-нибудь такое, чего он не знает. Словом, он любил немного похвастать умом" [1, т. VII, с. 38] Лествичник объясняет, что тщеславие - это начальная стадия гордыни. В выписках Гоголя из творений святых отцов и богослужебных книг, найденных после его смерти, есть правила с "Лествицы", в частности касающиеся этого состояния ("Безгневие есть преодоление естетства, которое подвигами [и потами] своими ко всяким ударам обид делается нечувствительно. Кротость есть неподвижное души состояние, которое как в бесчестии, так и в чести одинаким образом пребывает. Начало безгневия есть молчание уст при возмущении сердца" [2, с. 467-468]).

Природу гнева раскрывает Гоголь в образах Костанжогло и Улиньки, которые кое в чем не отличаются от других героев, например, в сдержании гнева или спорах: "Если бы кто увидал, как внезапный гнев собирал вдруг строгие морщины на прекрасном челе ее и как она спорила пылко с отцом своим..." [1, т. VII, с. 2324]. Гейр Хьетсо, цитируя отцов церкви, отмечает, что сам Гоголь, стремясь к самосовершенствованию, боролся с гневом и унынием [5, с. 15], а в своих выписках из "Лествицы" Иоанна писатель записал: "Жалостливое во гневливых людях приметил я зрелище, от потаенной гордости у них случающееся. Ибо они и на то гневались, что изнемогали от гнева. Удивлялся я, видя, что у них порок за пороком следовал, и сожалел, что грех грехом отмще- вали, и весьма чудился бесовскому коварству, которое доводило их почти до того, что они о жизни [своей] отчаевались" [2, с. 467].

Фразой "Обедали?" встречает своих гостей Петр Петух: "Обедали? - спросил хозяин. - Обедал. - Что ж вы, смеяться что ли надо мной приехали? Что мне в вас после обеда?" [1, т. VII, с. 51]. Сравним этот диалог с "Лествицей": "Когда пришел странник, чревоугодник весь движется на любовь, подстрекаемый чревонеистовством; и думает, что случай сделать брату утешение есть разрешение и для него. Пришествие других считает он за предлог, разрешающий пить вино; и под видом того, чтобы скрыть добродетель, делается рабом страсти" [4, с. 123].

Моральной леностью отмечен во второй части не только образ Петуха, но и Хлобуев, Платонов. Вот почему Гоголь, описывая этих героев, так часто использует образ сна, называя их сонными. Сон "есть некоторое свойство природы, образ смерти, бездействие чувств. Сон сам по себе один и тот же; но он, как и похоть, имеет многие причины: происходит от естества, от пищи, от бесов и, может быть, от чрезмерного и продолжительного поста, когда изнемогающая плоть хочет подкрепить себя сном. Бодрственное око очищает ум, а долгий сон ожесточает душу", - читаем в "Лествице" [4, с. 154].

Главная цель жизни, по Иоанну Лествичнику, - воскресение души человеческой, а основные причины гибели людей - страсти сладострастия, тщеславия и сребролюбия. Гоголь, как и Лествич- ник, изображает внутреннюю природу человека, пытается раскрыть особенности его характера, истоки страстей, наклонностей, самообмана. В последних "словах" Иоанна Синайского речь идет о союзе веры, надежды и любви как высших ступеньках "Лествицы": "Из одного камня не составляется царский венец: так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой-либо добродетели" [4, с. 262].

Одной из добродетелей православного человека является любовь к ближнему. Призвание каждого, по Гоголю, заключается в исполнении своих обязанностей, в любви к Богу, к людям: "Смотрите на то, любите ли вы других, а не на то, любят ли вас другие. Кто требует платежа за любовь свою, тот подл и далеко не христианин" [1, т. VIII, с. 366] (сравним с "Лествицей": "Тогда всякий из нас познает, что в нем есть братолюбие и истинная к ближнему любовь, когда увидит, что плачет о согрешениях брата и радуется о его преуспеянии и дарованиях" [4, с. 55]). Гоголь во втором томе поэмы "Мертвые души" неоднократно касается именно этой темы. По мнению писателя, именно любовь может разбудить сонную душу Тентетникова: "Одно обстоятельство чуть было не разбудило его, чуть было не произвело переворота в его характере. Случилось что-то похожее на любовь" [1, т. VII, с. 23]. Тема любви проявляется также в советах-наставлениях перейти на правильный путь, звучащие Хлобуеву и Чичикову из уст Муразова, и в эпизодах о "черниньких и белиньких".

Именно слова Муразова, обращенные к Чичикову: "У вас нет любви к добру, - делайте добро насильно, без любви к нему. Вам это зачтется еще в большую заслугу, чем тому, кто делает добро по любви к нему. Заставьте [себя] только несколько раз, - потом получите и любовь. Поверьте, всё делается. Царство нудится, сказано нам. Только насильно пробираясь к нему, насильно нужно пробираться, брать его насильно" [1, т. VII, с. 114], - заставляют героя задуматься о своей неправедной жизни: "Заметно было, что слова эти вонзились в самую душу Чичикову и задели что-то славолюбивое на дне ее. Если не решимость, то что-то крепкое и на нее похожее блеснуло в глазах его" [1, т. VII, с. 115].

Несмотря на размышления героев второго тома "Мертвых душ" о добродетели, они находятся в плену страстей, а "бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела... совершенное познание Бога, какое мы можем иметь после ангелов" [4, с. 259].

Образ лестницы важен для Гоголя. Он проходит сквозь всю его жизнь и творчество: это стремление самообразования и духовного роста. Герои писателя, не всегда осознавая истины, прокладывают другие пути, теряются в обогащении, себялюбии, надменности, не ища узких ворот их жизненного пути. У преподобного Иоанна Лествичника книга заканчивается наставлением: "Да ме- щет пастырь, как камнем, грозным словом на тех овец, которые по лености или по чревоугодию отстают от стада; ибо и это признак доброго пастыря. <...> Когда тьма и ночь страстей постигла паству, тогда определяй пса твоего, то есть ум, на неотступную стражу к Богу." [4, с. 270]. Грозным словом "лечит" падшие души своих героев и Николай Гоголь, стремясь привести свою паству к Богу.

Иоанна Синайского в свое время величали новым Моисеем, который с помощью "скрижалей духовных" предложил возрождение Византии. Гоголь, словно подражая Лествичнику, вплетая в ткань произведения библейские истины, "правила" внутреннего очищения, выступает современным Моисеем, стремящимся воскресить человечество, вывести его из плена греховности, найти гармонию между божественным и человеческим законом жизни.

Литература

1. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений : в 14 т. / Н. В. Гоголь. - М.-Л. : Изд-во АНСССР, 1937-1952. Ссылки на это издание приводим в тексте, указывая том римскими и страницы арабскими цифрами.

2. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений : в 9 т. / Н. В. Гоголь. - М. : Русская книга, 1994.

Т. 8. - 1994. - 864 с.

3. Єрофіїв І. Новий рукопис Гоголя / Іван Єрофіїв // Червоний шлях. 1926. - № 2. - С. 175-176.

4. Преподобного отца нашего Иоанна, игумена горы Синайской, Лествица. - 2-е изд. - К. : Киево-Печерская Успенская Лавра, 2001. - 320 с.

5. Хьетсо Гейр. Гоголь-проповедник: новые материалы / Гейр Хьетсо // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. - М. : Наследие,1995. - С. 11-21.

6. Shapiro M. Gogol and Dante / М. Shapiro // Modern Language Studies. - 1987. - Vol. 17, № 2. - Р. 37-54.

Размещено на Allbest.ru