Специфика изображения сопутствующего персонажа в современной приходской прозе (на материале творчества А. Шантаева и А. Лисняка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Специфика изображения сопутствующего персонажа в современной приходской прозе (на материале творчества А. Шантаева и А. Лисняка)

Леонов Иван

Статья посвящена приходской прозе XXI века. На материале творчества А. Шантаева и А. Лисняка исследуется образная система приходских очерков и рассказов, выявляется особый персонажный тип - сопутствующий. Анализ данного образа построен на выявлении особенностей его возникновения и проявления в текстах литературных произведений, что позволяет обосновать наличие следующих моделей: «сопровождение», «неожиданное появление», «случайная реплика», «вторичное действие».

Ключевые слова и фразы: православная художественная литература; приходская проза; система образов; пастырь; сопутствующий персонаж.

Актуальность настоящего исследования связана с возникновением в современной отечественной литературе особого явления - православной прозы. В настоящее время ученые активно исследуют тематику, жанровый состав, а также художественное своеобразие широкого круга произведений религиозной направленности. Размышляя о специфике данного феномена, критик В. Каплан отмечает: «…фокус их (писателейсвященнослужителей - И. Л.) внимания сосредоточен примерно на одном и том же - на современном человеке в его отношениях с Богом» [1]. Исследователь Ю. Кононенко в качестве основных тенденций православной литературы выделяет «художественный документализм», «поиск “необременительной” формы… воплощающийся в кратких заметках… - “стоп-кадрах” и “стоп-мыслях”» [2].

Настоящая работа посвящена поэтике приходской прозы, которая является разновидностью православной художественной литературы сегодняшнего дня, является ее неотъемлемой частью. В приходских очерках и рассказах находит отражение уникальный опыт пастырского служения, обладателями которого являются православные священники-настоятели сельских храмов. Исследование опирается на произведения протоиереев Александра Шантаева и Алексия Лисняка.

В процессе анализа системы образов в приходской литературе выделяется особый тип - сопутствующий персонаж, являющийся духовным сподвижником священника-повествователя из числа мирян, его помощником как в богослужебной, так и в хозяйственно-бытовой сферах. В подавляющем большинстве случаев в роли сопутствующего персонажа на страницах приходской литературы чаще всего выступает пожилая женщина, реже - старик или ребенок.

Сопутствующий персонаж выполняет функции вестника, т.е. сообщает священнику о каком-либо случае, требующем незамедлительных действий последнего (вызов к умирающему, необходимость отпеть покойного и т.д.), информатора (рассказывает об обстоятельствах собственной жизни или судьбах своих односельчан), комментатора (дает оценку и поясняет суть увиденного или услышанного священником), иллюстратора (передает мысли и чувства, раскрывающие собственные представления об окружающем мире).

В целях более глубокого анализа данного образа предлагаются два варианта классификации сопутствующего персонажа: первый основан на специфике возникновения и проявления последнего в текстах приходской литературы, второй - на особенностях его взаимодействия как с рассказчиком, так и с другими членами прихода.

Анализ ряда произведений приходской литературы показывает, что возникновение и проявление сопутствующего персонажа происходит по четырем моделям: а) сопровождение; б) неожиданное появление; в) случайная реплика; г) вторичное действие.

Под сопровождением понимается одновременное присутствие пастыря и его помощника в тексте произведения, что характерно для рассказов, повествующих о совершении таинств и обрядов в храме или на дому. В этом случае сопутствующий выполняет необходимые обязанности по организации требы на протяжении всего произведения, а его роль может быть информативного, комментирующего или иллюстративного характера. Следует отметить, что в данном контексте сопутствующий может выполнять несколько функций. Так, на пути к месту совершения требы сопутствующий выполняет роль информатора, в доме адресата обрядовых действий - комментатора. Функция иллюстратора может быть реализована в рамках любого сюжетного этапа произведения.

В случае совместного выхода пастыря и сопутствующего персонажа за пределы храмового пространства и совершения ими обрядовых действий вне его раскрытие образа помощника может происходить в рамках одного или нескольких этапов: выход - исполнение требы - возвращение. Так, в рассказе А. Шантаева «Сирота» образ сопутствующей Галины в большей степени проявляется во время совершения обрядовых действий у постели умирающей старухи Натальи, а также на этапе возвращения в храм. Важным для характеристики помощницы пастыря Нины из рассказа «В Петрово» становится момент совместного со священником следования к дому адресата обрядовых действий, во время которого она выполняет функции информатора и иллюстратора. Аналогичную позицию занимает старушка Липа из рассказа «Злая невеста». Акцент на образе пономаря Темы («Похоронили») возникает на этапе возвращения с кладбища после совершения панихиды.

Модель неожиданное появление свойственна произведениям, в которых фигурирует персонаж-вестник, а также информатор, являющийся носителем негативного (осуждающего) посыла. В первом случае уместно вспомнить произведения А. Шантаева «Асина память», «При смерти», «Ограбили», в которых появление сопутствующего персонажа носит неожиданный характер, возникает чаще всего в начале произведения или предваряет одну из важных его частей (например, в произведении «Асина память» появление вестников открывает вторую часть, посвященную похоронам погибшей девочки).

В отдельных случаях неожиданное появление вестника сопровождается эффектом «замедленного воспроизведения», дающим возможность повествователю определенное время понаблюдать за ним, отметить для себя черты портрета и поведения. Возникновение подобного эффекта можно обнаружить в рассказе «Асина память». Увидев идущих в его сторону пожилых женщин, рассказчик определенное время наблюдает за ними: «Бабушки подходят к церкви, степенно крестятся положенное число раз, кланяются ей низко в пояс, а потом - и в мою сторону… Старшая снова кланяется, жалостливо улыбаясь, и заглядывает в глаза, чтобы ее признали…» [4, c. 44]. Иногда неожиданное появление вестника сопровождается или предваряется своеобразным звуковым рисунком, содержащим в себе оттенки тревоги, страха, волнения. Речь идет о продолжительном звонке, стуке в дверь, криках, плаче и т.д.

Неожиданное появление также может быть характерно и для персонажа-информатора. Так, в произведениях А. Шантаева «Пенек и Алеша» и «Проходимец» возникает образ Л. Д., для которой характерен динамизм, стремительность, категоричность и безапелляционность оценок.

Модель случайная реплика - явление достаточно частое в приходской прозе. Изображая определенную ситуацию, событие и его участников, повествователь вспоминает услышанную им ранее реплику одного из близких ему сопутствующих лиц. Данное высказывание может быть адресовано как пастырю, так и другим персонажам, а может и не иметь адресата. В первом случае чаще всего речь идет о реализации функции персонажа-информатора, во втором - иллюстратора.

Так, рассказ А. Шантаева «Одинокая» посвящен старухе Марфе, в облике которой отмечаются черты дряхлости и болезни: «Стоит, с трудом переводя дух. Глазки у нее поблекшие, сочащиеся влагой. Запыхалась и осунулась…» [Там же, c. 145-146]. Наряду с мотивом недуга возникает иной мотив - одинокой старости: «Некому мне помочь, одна я, совсем одна осталась…» [Там же, c. 146]. Неожиданно в рассказ вторгается суждение церковницы Катерины Платоновны, являющейся соседкой Марфы: «Пожила она в свое удовольствие, да еще как! Такой высокомерной была, что и не подступишься! Потом муж умер, сама постарела, теперь вот никому не нужна. Прожила жизнь и осталась в одиночестве…» [Там же]. Следует отметить, что указанная реплика возникает в сознании пастыря неожиданно; ее адресант не присутствует при разговоре Марфы со священником.

Некоторые персонажи характеризуются регулярным использованием близких по смыслу и эмоциональному посылу высказываний. Так, неоднократно упоминаемая в цикле А. Шантаева «Между небом и Львами» старушка Валентина постоянно говорит о близости Страшного суда: «…последний год на земле живем, все! Страшный суд будет» [5, c. 302]. Своеобразным рефреном звучат слова бабки Наталки из рассказа протоиерея Алексия Лисняка «Для имени Моего…»: «Так вы ж для Бога…» [3, c. 197].

Модель случайная реплика включает не только высказывания конкретных персонажей, но воспроизводит своеобразный коллективный голос или народное мнение, которые достаточно часто звучат в произведениях приходской литературы и выражаются с помощью формул: «бабкино радио разносит слух» [4, c. 194], «как пересказывают ехидные бабки» [Там же, c. 198], «охочие до пересказов бабки передавали» [Там же, c. 199], «как рассказывал сосед» [Там же, c. 228] и т.д.

Наиболее редкой в приходской литературе следует признать модель вторичное действие. В строгом смысле слова она не столько отражает специфику появления сопутствующего персонажа в тексте художественного произведения, сколько свидетельствует о смещении акцентов и возникновении дополнительных авторских характеристик. Так, в рассказе А. Шантаева «На реках Вавилонских» разворачиваются два событийных ряда. Первый связан с традиционной для приходской литературы ситуацией - отпеванием покойника в храме. При изображении обрядовых действий автор намеренно указывает на привычный характер происходящего: «Неспешно, своим ходом потекло отпевание, рядовое, ничем не примечательное» [Там же, c. 22]. В аналогичном повседневном духе повествователь описывает действия своих помощниц - молодой женщины Анастасии и старухи Клеопатры (Липы): «они нанесли дров, привычно и споро раскочегарили железную печурку и выдвинули на середину широкую скамью под гроб» [Там же]. Меланхоличное настроение рассказчика подчеркивается в том числе и с помощью пейзажных зарисовок зимней природы. Наблюдая из окна храма за траурной процессией, повествователь отмечает, что был «студеный и хмурый февральский день» [Там же], обращает внимание на «размытый край соснового леса» [Там же, c. 23-24], называя его некрасочным и суровым, типичным для русского севера. Наряду с этими переживаниями в сознании пастыря возникает ощущение контраста: с одной стороны, его пугает одинокое и бесприютное внехрамовое пространство, с другой - возникает ощущение защищенности и тепла внутри церковного здания.

Размышления рассказчика неожиданно прерывает пение сопутствующими Анастасией и Клеопатрой 136 псалма, известного многим верующим по первой строчке «На реках Вавилонских…». Следует отметить, что исполнение проходило вне обрядового контекста; его целью явилась лишь подготовка к ответственной службе, предваряющей наступление Великого поста. Изначально не запланированное пение становится тем вторичным (дополнительным) действием, которое выводит участников событий из круга повседневности и способствует глубокому раскрытию образов сопутствующих персонажей.

В данном ключе можно выделить несколько приемов создания образов Анастасии и Клеопатры. В первую очередь, необходимо отметить портретную и голосовую характеристики: «В два голоса - юный и гибкий и старческий, а оттого как бы шершавистый, словно натруженная ладонь - матушки негромко длили знакомый напев» [Там же, c. 24]. Наблюдая за поющими, повествователь делает акцент на мимике Липы, отражающей ее внутренний мир, черты характера: «…со всей строгостью, возможной на ее добром морщинистом личике, поднасупилась, сдвинула белесые брови и, прикрыв глаза, осторожно завела, словно мелком выводя одну ей памятную линию» [Там же]. приходская проза персонажный шантаев

Также следует отметить возникающий в рассказе мотив единения. Несмотря на существенную разницу в возрасте, повествователь подчеркивает некое духовное родство, объединяющее женщин, общую для них молитвенную устремленность, погруженность в мир веры и жизнь прихода. Так, в тексте возникают выражения «бок о бок», «присоединилась», «в унисон» и т.д.

Наряду с этим возникает мотив внутреннего очищения и преображения, характеризующий духовное состояние рассказчика: «Я слушал их, замерев, подхваченный тягучим пением. Все недавние мысли исчезли куда-то, и я полностью погрузился в себя… Вздохнулось так светло, так очистительно спокойно, будто я вдохновенно молился все это время…» [Там же, c. 25]. Изменения внутреннего настроя, произошедшие в душе рассказчика, отражает и состояние природы, что позволяет говорить о возникновении в тексте психологического параллелизма: «…глаза вдруг увидели ясный свет закатного солнышка» [Там же].

Таким образом, возникшее в произведении «На реках Вавилонских» вторичное действие - исполнение псалма - становится ключевым моментом, позволяющим говорить о раскрытии внутреннего мира сопутствующих персонажей.

Следующий принцип классификации связан со спецификой взаимодействия сопутствующего с рассказчиком и членами прихода. На основе данного критерия выделяются следующие типы: а) передача сведений информативного или комментирующего характера (краткие или подробные, содержащие большое количество деталей); б) реплика-иллюстрация обобщающего характера (адресованная кому-либо или безадресная); в) обращение за советом, просьба о содействии; г) совет, предостережение; д) несогласие; е) жалоба, ожидание поддержки.

Наиболее часто в произведениях приходской литературы встречаются краткие или подробные высказывания и реплики информативного, комментирующего или иллюстративного планов. В данном случае следует отметить активную позицию говорящего (сопутствующего персонажа), в отличие от которого пастырь чаще всего предстает слушателем, лишь изредка, скорее из вежливости и в целях поддержания беседы, задающим вопросы и комментирующим услышанное. В то же время адресованные в свой адрес вопросы личного характера воспринимаются им с осторожностью. Так, в рассказе «В Петрово» на вопросы сопутствующей Нины о семье и родителях рассказик отвечает «не особенно вдаваясь в подробности» [Там же, c. 135]. В отдельных случаях священник может взять на себя инициативу в беседе: пересказать увиденный накануне сон («Похоронили»), вступить в шутливую перепалку с сопутствующим («Сирота»).

Обращение сопутствующего к священнику за советом и просьба его о содействии - традиционная ситуация, связанная со статусом пастыря в церкви и восприятием его прихожанами. Так, в этнографических очерках А. Шантаева «Священник. Колдуньи. Смерть» указывается: «…священник совмещает в своем лице и харизму предстояния перед Богом (теургическую функцию), и пастырское попечение (отцовство), учительство (наставничество)…» [6, c. 27]. В произведении того же автора «Битва ангела с сатаной» сопутствующая Галина пересказывает историю соседки, нашедшей на своем участке обрубленную руку гигантских размеров. Ссылаясь на мнение другого священника, сказавшего, что «на том месте была битва ангела с сатаною» [4, c. 212], Галина ждет от рассказчика совета и деятельной помощи: «специальных» молитв, ладана и т.д.

Следует отметить, что диалог священника и церковницы содержит элементы спора и несогласия. Так, рассказчик воспринимает услышанное с долей юмора, вставляет в свою речь шутливые комментарии: «А может, это была медвежья лапа?» [Там же], «А что же она ее не сохранила, а сразу в огонь бросила? Мы бы ее в музей отвезли в Переславль» [Там же, c. 213]. Женщина, напротив, воспринимает ситуацию достаточно серьезно, в сугубо метафизическом ключе; реакция пастыря кажется ей слишком легкомысленной, что подтверждается с помощью отдельных реплик, мимики, жестов: «Галина посмотрела на меня, как на несмышленыша, и коротко хмыкнула» [Там же, c. 212], «Ой, тьфу! - Галина передернула широкими плечами. - Скажете тоже…» [Там же, c. 213].

Элементы спора и несогласия с позицией собеседника могут возникать между сопутствующими персонажами. В подобном контексте священник утрачивает позицию говорящего и становится лишь свидетелем происходящих событий. Так, в одном из рассказов, входящих в цикл «Асина память» и не имеющего заглавия, старушки-церковницы рассказывают священнику о судьбе погибшего накануне юноши Михаила: «Катерина, увлекшись, пустилась было смаковать подробности - с кем жила мать, да с кем раньше отец жил, но Галина, доселе лишь вздыхавшая: “Что делается! Ах ты, Господи…”, деловито оборвала ее: - “Поменьше говори, батюшке не нужно все это”» [Там же, c. 226-227].

В ряде случаев сам пастырь становится адресатом совета или предостережения, исходящего от сопутствующего персонажа. Такое становится возможным, если в процессе коммуникации участвуют пожилые женщины, искренне сочувствующие или заботящиеся о священнике. В данном случае реализуется своеобразная «сыновняя» функция пастыря, на которую указывает А. Шантаев в этнографических трудах: «…сам является объектом заботы со стороны прихожанок (сыновничество)…» [6, c. 27]. Яркий пример подобного назидания можно найти в рассказе «Проходимец», в котором члены церковного сообщества узнают, что под видом священника в доме их настоятеля накануне побывал преступник-рецидивист. В данном контексте важное значение приобретает реплика Галины-слепой: «Вы уж построже будьте, батюшка, всякому душу не спешите открывать! Сказано же в Писаниях, что в последние времена появятся лжесвященники. Так оно и есть» [4, c. 235].

При рассмотрении модели взаимодействия пастыря и прихожан, допускающей настойчивый совет, укор или несогласие, следует оговориться, что за скобками намеренно остаются примеры общения священника с персонажами-антагонистами, выражающими негативное отношение к церкви и ее служителю. В данном случае речь идет только о людях, близких по вере, погруженных в атмосферу приходской действительности.

В отдельных случаях со стороны сопутствующего персонажа может исходить жалоба на то или иное досадное обстоятельство, связанное с болезнью, нанесенной обидой и т.д. Так, в рассказе А. Лисняка «Короткая сирень» настроение пономаря Алексея Семеныча (орфография автора - И. Л.), ставшего накануне жертвой обмана мошенников, резко контрастирует с праздничной пасхальной атмосферой храма. Об этом свидетельствует следующая реплика персонажа, адресованная пастырю: «…и жизнь прожил, а в людях так и не разобрался. Сужу вот всех по себе: раз у меня в голове все просто, то и у других вроде моего…» [3, c. 219]. Очевидно, что на данном этапе персонаж нуждается в сочувствии и имеет потребность поделиться случившимся с близким человеком.

Таким образом, в работе были исследованы особенности сопутствующего персонажа в произведениях современной приходской литературы. На основании ряда критериев была раскрыта специфика его возникновения и проявления в тексте, а также предложен ряд моделей взаимодействия с пастырем и членами прихода.

Список источников

1. Каплан В. Иерейская проза. Станет ли она литературным явлением? [Электронный ресурс]. URL: http://foma.ru/ierejskayaproza.html (дата обращения: 04.03.2017).

2. Кононенко Ю. Феномен «священнической прозы» [Электронный ресурс]. URL: http://dm-jurevch-67. livejournal.com/ 52847.html (дата обращения: 01.03.2017).

3. Лисняк А. «Сашина философия» и другие рассказы. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014. 288 с.

4. Шантаев А. Асина память. Рассказы из российской глубинки. М.: Никея, 2015. 256 с.

5. Шантаев А. Между небом и Львами. Записки на полях церковного года. М.: Артос-Медиа, 2005. 320 с.

6. Шантаев А. Священник. Колдуньи. Смерть. Этнографические очерки сельского прихода. М.: Благо, 2004. 240 с.

Размещено на Allbest.ru