Виды экфрасиса в повестях об искусстве Д.И. Стахеева

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Виды экфрасиса в повестях об искусстве Д.И. Стахеева

В гуманитарном дискурсе проблеме экфрасиса посвящают конференции, семинары, симпозиумы. Ведутся бесконечные споры относительно значения слова «экфрасис», поэтому присутствует несколько подходов к его освещению. Н.В. Брагинская [4, с. 143-169], изучая появление упомянутого выше термина, утверждает, что впервые оно было использовано ритором Феофаном и обозначало речь, которая может описать то, что «недоступно глазу», делая слушателя зрителем. Лаконичные экфразы появлялись и в народном античном эпосе, данный приём очевиден в творчестве Гомера, Вергилия, Катулла, Лонга. Античный экфрасис использовался для визуализации действительности, поэтому он не нарративен. Со временем сужение термина приобрело значение рукотворного храма. Барбара Кассен [8] - французский специалист по софистике - утверждает, что в III веке экфрасисом считали всё, что можно увидеть: картину, природу, здание. Художник Каллистрат назвал экфрасисом свои статуи. Данные размышления выводят на сближение значения слова с терминами «палимпсест», «интертекстуальность», «мотив творения».

К переосмыслению этого понятия в 1954 г. приходит О.М. Фрейденберг [13, с. 180-205] в работе «Образ и понятие». Литературовед утверждает, что этот термин обозначает описание пластического искусства, взаимопроникновение одного искусства в другое. В 1970 г. В.В. Бычков [6] указал на наличие динамического, статического, толковательного, знаково-символического, психологического видов экфрасиса. Актуализация термина в последнее десятилетие перенесла внимание исследователей с художественного произведения на связь искусств [7, с. 50], а также значительно расширила объем понятия «экфрасис» и сферу его применения, вытеснив обилие других значений.

Итак, наиболее актуальным на сегодняшний день является определение Н. Брагинской, которая под экфрасисом понимает описание произведений искусства, включенных в какой-либо жанр, однако, по мнению исследователя, описательный процесс должен нести визуальную нагрузку, представлять объект описания [5]. С этим определением экфрасиса можно использовать классификации, представленные современными исследователями: экфрасис в литературе может быть живописным, музыкальным, скульптурным, архитектурным, монологическим, диалогическим, религиозным, религиозно-магическим и прочее. Сегодня экфрасис «предстает частью литературоведческого процесса, открывающего новые принципы интерпретаций» [9].

Л. Геллер в 2002 году в сборнике статей «Экфрасис в русской литературе» указывает на расширение термина «экфрасис», понимая воспроизведение одного искусства средствами и приёмами другого, при этом обнаруживается третий вид синтетического искусства [14].

Каждый автор толкует экфрасис по-своему, но все они выстраивают многостороннее его понимание. Экфрасис, бесспорно, - явление полифункциональное, поскольку представляет собой «изображённое изображение» и становится репрезентацией в художественном произведении других видов искусств, за счёт чего расширяет нарративное пространство текста, соединяя сразу несколько миров. Экфрасис как приём часто появляется в произведениях, раскрывающих тему искусства, поэтому это понятие в литературном произведении зависит от жанра, тематически-идейного плана, изображённого мира.

В нашей статье особое внимание мы обратили на живописный экфрасис - описание полотен изобразительного искусства в произведениях русской литературы второй половины ХIХ века (в частности, в повестях елабужского писателя Д.И. Стахеева).

Русская живопись и классическая литература всегда шли по пути освещения злободневных и универсальных проблем жизни. Многие писатели обладали незаурядным талантом живописцев: Пушкин, Лермонтов, братья Бестужевы, Батюшков, Григорович; художники Кипренский, Брюллов, Перов, Крамской, Репин, Ге создали галерею портретов писателей XIX века. Интересен и тот факт, что как классики, так и писатели «второго ряда» иллюстрировали свои произведения. Известны рисунки рукописей А.С. Пушкина, картины М.Ю. Лермонтова («Пейзаж с двумя берёзами», «Вид Пятигорска», «Тифлис»). Елабужский писатель Д.И. Стахеев тоже часто пытался делать карандашные эскизы своих произведений, которые можно наблюдать в полном собрании сочинений. Во второй половине XIX века сформировалась русская школа художниковиллюстраторов, которые соединяют литературу с живописью и выводят её на новый уровень.

Интерес в исследовании экфрасиса представляют повести Гоголя - «Невский проспект» и «Портрет». Главным действующим лицом произведений стал художник. Стремление к расширению пространственно-временных границ живописного изображения - вот основа гоголевского экфрасиса, это происходит путем введения в литературный контекст имен итальянских художников: Рафаэля, Тициана, да Винчи, Теньера, Корреджио и фламандцев [12, с. 975].

С.М. Склёмина в статье «Экфрасис в повести Н. Лескова «Запечатлённый ангел»» сообщает о том, что передать авторское мировоззрение помогает именно религиозный экфрасис [10, с. 205].

Живописный экфрасис интересен и в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»: писатель повествует о религиозно-исторической школе в живописи. На страницах романа «Анна Каренина» автор раскрывает историю взаимоотношений Анны, Алексея Вронского и художника Михайлова. Реалистическая манера создания евангельского сюжета «Христос перед Пилатом» Михайлова близка творчеству Крамского. В чертах Василия Владимировича Толстой заметил сходство с художником Николаем Николаевичем Ге. Роман «Анна Каренина» демонстрирует отношение Л.Н. Толстого к такому вопросу, как профессионализм и дилетантство в живописи. Дилетант Вронский и профессионал в области живописи Михайлов занимают видное место среди художественных образов романа [1, с. 11-15].

Близко современникам и творчество елабужского писателя Д.И. Стахеева - автора двенадцатитомного собрания сочинений. Вводя экфрасис в словесный текст, Дмитрий Иванович близок Л.Н. Толстому, чьи традиции перенимает не только в малых, но и в крупных жанрах, поскольку провести грань между истинно талантливым человеком и дилетантом ему тоже помогает приём экфрасиса. У Стахеева есть целый цикл произведений, в которых главными героями становятся художники (повести «Из рассказов художника», «У храма искусств», романы «Неугасающий свет», «Обновлённый храм»); это обусловлено тем, что семья Д.И. Стахеева имела родственную связь с Шишкиными. Дмитрий Иванович и Иван Иванович Шишкин в детстве часто общались, о чём повествует писатель в раннем эпическом произведении «Из рассказов художника», в котором рассказывается о совместном путешествии писателя и художника (Петербург, Москва, Нижний Новгород, Елабуга). В малых жанрах прозаика присутствуют различные виды экфрасиса, которые как нельзя лучше позволяют познакомиться с одарёнными героями. Экфрасис присутствует на уровне нарратологии, поскольку рассказчиком стал художник, делающий попытки во время своего путешествия отразить на полотне запомнившиеся достопримечательности, однако местные жители принимают приезжих за политических преступников и не позволяют работать над картинами. Лишь в Елабуге героям удаётся создать прекрасные полотна. В провинциальном городе художников привлекают не только быт и нравы, но и его прекрасная природа, поэтому персонажи, не боясь холода, рисовали даже ночью. В небольшом жанровом этюде писателю не удаётся изобразить творческого процесса, поэтому он продолжает замысел в более поздней повести «У храма искусств», где детально знакомит читателя с образом жизни студентов Академии искусств. Главными героями стали два противопоставленных друг другу студента, обучающихся последний год, - Мельников и Ипатов. Демьян Мельников - талантливый художник, нестандартно мыслящий, имеющий авторитет среди студентов и преподавателей. Сюжеты картин он находит среди обычного пейзажа: «Гляди-ка, гляди, каков эффект в облаках-то! Какая розоватость-то нежная <…> чуть-чуть только тронуто карминцем, а там-то, смотри, ишь как закрутил, тучи тёмные надвигаются <…> а тут, видишь, как прорвал, какое пятно! Тут, брат, сила. Тут кремсервейсом хвачено во всю кисть. Чудесно. Вот-сюжет-то! А ежели ещё кусочек домов добавлю - гармония! Смотри, как славно по трубе-то светик скользит, легонечко так, едва-едва тронут, а там дальше - мгла, мрак, что-то грозное, канун страшного суда» [11, с. 260]. Процитированный фрагмент описывает сюжет, передаёт динамику жизни, он наполнен всевозможными знаково-символичными образами, мы имеем дело с толковательным экфрасисом (объединяет описание произведения с элементами образно-символического объяснения отдельных его частей или всего произведения в целом). Он складывается из двух уровней: образного и знаково-символического. Всего этого не видит приятель персонажа Ипатов («грустно вздохнул и учащённо зашагал» [Там же]). Мельников чувствует прекрасное в обыденных вещах, он творит в жанрах пейзажа, городского пейзажа и сюжетных картин («А это, это, гляди, - зашептал он опять, мигая на проходящего мимо них оборванца в засаленной и отцветшей форменной фуражке блином. - Ведь это же <…> Ну, как этого не изобразить! Вернись за ним, выследи его берлогу - и вот тебе картина! Да что говорить, картины на каждом шагу, можно захлебнуться в сюжетах, так их много, была бы лишь сила…» [9, с. 261]), выбирая классические техники (акварель, сухая и масляная пастель, рисование карандашом).

Интересен и динамический экфрасис, включающий подробное описание процесса изготовления произведения: «…вот живое тело, вот яркое световое пятно на правой стороне грудного ящика, главный, изволите видеть. Центр света <…> какая разница в силе света на рёбрах и между рёбрами, и какая затем постепенность перехода света на другую сторону груди <…> Эта красочка, я вам скажу, прелестная <…> и отдался весь задаче - представить на полотне живую картину…» [Там же, с. 278]. Мельников не только как человек, но и как художник отличался необыкновенной страстностью и неутомимостью в работе. Все стены его комнаты были увешаны этюдами, столы «завалены» рисунками, и достоинства их давно уже для всей академии были вне всякого сомнения. Похвалы такого человека, как Мельников оказывали всегда чарующее влияние на сокурсников. Искусство для героя - часть жизни, поэтому он никогда не пропускал занятий. Демьян Иванович ещё и прекрасный сын, думающий о благополучии близких больше, чем о своём, поэтому, получив деньги на командировку за границу, он, понимая бедственное положение семьи, не задумываясь, оставляет их близким людям.

Основной функцией экфрасиса в повести «У храма искусств» стала не суггестивная (информационная), не художественная, не коммуникативная или развлекательная, но психологическая, поскольку именно с помощью живописи мы знакомимся с душевным миром талантливого художника, привыкшего трудом добиваться всех благ и, в отличие от приятеля Ипатова, не предпринимающего попытки совершить адюльтер. Оба друга учатся в Академии искусств, но Ипатов, пропускающий занятия ради гуляний с приятелями по общежитию, распития спиртных напитков, не выносил материальных трудностей, он был крайне ленивым и не собирался трудиться для достижения поставленной цели, выбирая лёгкий путь материального обогащения - женитьбу на безобразной горбунье, богатой наследнице. Войти в доверительные отношения с такой «выгодной пассией» невольно помогает Демьян, вызвавшийся написать портрет избранницы друга. Мельников сумел почувствовать внутренний мир модели, выделить прекрасное в её образе и создать настоящий шедевр. Автор противопоставляет дилетанту Ипатову поистине талантливого Демьяна Мельникова.

Несмотря на то, что Стахеев не принимал учительства Л.Н. Толстого (Лев Николаевич часто посещал общую квартиру Н.Н. Страхова и Д.И. Стахеева в Петербурге [2, с. 54]), в этом произведении его мысль очень близка толстовской: отличие художника от дилетанта заключается не в том, что один владеет искусством писать (рисовать, ваять), а другой - нет, а в том, что один видит нечто такое, чего не видят другие. Стахеев одновременно подчеркивал содержательную ценность искусства и важность особых форм, в которых художник видит мир, - это слитность содержания и техники. Подлинный художник всегда находит собственные, новые пути в искусстве. Мельников симпатичен автору, ведь он не думал о том, чтобы его картина была лучше рембрантовских, но герой знал, что хочет передать душу, и раскрывал её в эскизах, поэтому в финале повести получил истинное признание.

Стахеев - непревзойдённый художник, он использует косвенный вид психологизма, прибегая к живописным жанрам портрета, пейзажа и интерьера. В портретах Д.И. Стахеева есть особенность, которая заключается в том, что важнее природных и социальных данных - авторская характеристика (комментарий), которая позволяет увидеть противопоставление иронического портрета Ипатова («он был маленького роста (комментарий писателя), тщедушный и бледный, со светло-русыми, почти цвета льна волосами» [11, с. 260]) цветовой палитре портрета Мельникова («коренастый брюнет с крупными чертами лица» [Там же, с. 261]). Внешние данные дополняют жесты: шаги Мельникова «широкие» (как и помыслы), а у Ипатова - «мелкие и торопливые». Даже внешне Мельников очень похож на И.И. Шишкина, великого художника и друга Д.И. Стахеева («широкие плечи», «высокий», «широкий шаг», «громкий голос» [Там же, с. 264]), однако этот персонаж лишь намечен автором, образ его недостаточно раскрыт; развитие он получит в зрелом романе «Неугасающий свет», которому предпослана значимая строка: «Памяти друга» (имеется в виду И.И. Шишкин), но это тема нашего дальнейшего исследования. Нельзя не заметить в создании образа Мельникова нечто былинное: внешняя мужественность; герой в одиночку противостоит миру бездарных, не умеющих ценить и чувствовать искусство обывателей.

Итак, Д.И. Стахеев в автобиографических повестях «Из рассказов художника», «У храма искусств» демонстрирует симпатию к пространственному виду искусства - живописи, размышляет о разнообразных техниках, жанрах и стилях, поэтому создаёт целый цикл произведений, в которых читатель может узнать образ друга Дмитрия Ивановича Стахеева - Ивана Ивановича Шишкина. В повести «У храма искусств» появляются различные виды живописного экфрасиса (статичный, динамичный, толковательный), которые выполняют психологическую функцию, становясь очевидным приёмом, раскрывающим духовный мир талантливой личности Демьяна Мельникова и освещающим авторскую мировоззренческую позицию. С помощью экфрасиса описывается не только творческая личность, но и мир, который он видит. Мельников - редкий тип художника, обладающего тройной модальностью идентичности личности (психофизиологической, социальной и личной) [3, с. 18-20]. Герой - творческая личность, высказавшая никем прежде в искусстве не озвученную мысль о глумлении грубой силы (расчёта, накопительства, корысти) над Истиной, Красотой. Эта мысль выстрадана прозаиком, вошедшим в историю города Елабуги как колоритный писатель, создавшим двенадцать томов произведений, в восьми из которых местом действия является родной провинциальный город.

Список источников

экфрасис иванович художественный повесть

1. Ахметова Г.А. Картина Михайлова «Увещание Пилатом» в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» сквозь призму иконописи // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология и журналистика. 2014. №2. С. 11-15.

2. Божкова Г.Н.Д.И. Стахеев и Н.Н. Страхов // Вторые Стахеевские чтения: материалы международной научной конференции. Елабуга: Изд-во ЕГПУ, 2003. С. 54-57.

3. Божкова Г.Н., Якунченко О.Ю. Этнокультурная идентификация как процесс интеграции героев-студентов в романе Д.И. Стахеева «Студенты» // Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2016. №5 (107). С. 18-20.

4. Брагинская Н.В. Жанр филостратовых «Картин» // Из истории античной культуры. Философия. Литература. Искусство / под ред. В.В. Соколова, А.Л. Доброхотова. М.: Изд-во МГУ, 1976. С. 143-169.

5. Брагинская Н.В. Экфрасис как тип текста (к проблеме структурной классификации) // Славянское и балканское языкознание. Карпато-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М.: Наука, 1977. С. 259-283.

6. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики [Электронный ресурс]. Киев: Путь к истине, 1991. URL: https://refdb.ru/look/3329115.html (дата обращения: 02.03.2017).

7. Габидуллина Ф.И. Проблемы изучения жанровой природы татарского романа // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. №7 (25): в 2-х ч. Ч. I. С. 49-51.

8. Кассен Б. Эффект софистики / пер. с фр. А. Россиуса. М. - СПб.: Московский философский фонд; Университетская книга; Культурная инициатива, 2000. 252 с.

9. Коваленко А.А. Экфрасис в художественном тексте: проблемы изучения [Электронный ресурс]. URL: http://conf.sfukras.ru/sites/mn2014/pdf/d01/s41/s41_004.pdf (дата обращения: 02.03.2017).

10. Склёмина С.М. Экфрасис в повести Н. Лескова «Запечатлённый ангел» // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2006. №17 (72). С. 205-207.

11. Стахеев Д.И. Собрание сочинений: в 12-ти т. СПб.: Т-во М.О. Вольфа, 1903. Т. 9. 370 с.

12. Уртминцева М.Г. Экфрасис: научная проблема и методика её исследования // Вестник Нижегородского университета им Н.М. Лобачевского. 2010. №4 (2). С. 975-977.

13. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978. 799 с.

14. Экфрасис в русской литературе: труды Лозаннского симпозиума / под ред. Л. Геллера. М.: МИК, 2002. 216 с.

Размещено на Allbest.ru