Мотивы хлеба и камня в идейно-композиционной структуре романа М.Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Мотивы хлеба и камня в идейно-композиционной структуре романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы»

Роман М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» родился из очерков и не имеет традиционного романного сюжета, а единство его в значительной мере определяется сквозными мотивами. В той или иной степени полноты исследователями освещены мотивы смерти, холода, евангельские мотивы Страшного Суда, предательства Иуды, мотив блудного сына и др. (см.: [4; 6-9]). Авторы работ отмечают, что в романе Салтыкова-Щедрина библейские мотивы трансформируются, видоизменяются. Так, например, в отличие от евангельской притчи о блудном сыне, блудные сыновья Головлевы (Степка-балбес, Володя, Петя) не получают прощения родителей, а блудные дочери Аннинька и Любонька не хотят возвращаться домой, и одна из них кончает жизнь самоубийством на чужой стороне, другая приезжает домой лишь умирать.

Однако вне внимания исследователей остались важные для понимания авторского замысла мотивы хлеба и камня. Цель нашей работы - показать значение этих мотивов в идейно-композиционной структуре романа «Господа Головлевы».

Корень «хлеб» в различных контекстах в романе встречается 52 раза. Слово «хлеб» используется преимущественно в переносных значениях - «всякая пища человека», «все вообще насущные, житейские потребности» [3, с. 328], а также в составе фразеологизмов, крылатых выражений. Например, Арина Петровна, забирая осиротевших внучек к себе, говорит: «Сиротки хлеба не бог знает что съедят» [10, с. 14]; «За мою хлеб-соль, видно, бог мне заплатит!» [Там же, с. 15]; а над надеждами сына-балбеса, вернувшегося на ее хлеба («пойду к старухе хлеб всухомятку есть!» [Там же, с. 20]) она глумится: «Вот я ему покажу ужо, какой для него у старухи хлеб припасен!» [Там же, с. 21], «У старухи матери всегда про меня кусок хлеба найдется!» [Там же, с. 37]; «…Ну нет, это дудки! И на порог к себе его не пущу! Не только хлеба - воды ему, постылому, не вышлю!» [Там же, с. 42].

«А куска-то хлеба, чай, как не найтись!» [Там же, с. 23], - все же надеется вернувшийся блудный сын Степка, горестно добавляя позже: «Самый последний из людей может что-нибудь для себя сделать, может добыть себе хлеба - он один ничего не может» [Там же].

Особенно важную роль в идейном содержании и композиции романа играют крылатые выражения библейского происхождения «Камень вместо хлеба», «Не хлебом единым», фразеологизм «трудовой хлеб», вошедший в широкий оборот благодаря пьесе А. Островского.

Мотив камня вместо хлеба в различных контекстах не раз использовался в русской литературе и до Салтыкова-Щедрина, и после него, например, у М.Ю. Лермонтова в стихотворении «Нищий»: «…И кто-то камень положил // В его протянутую руку» [5, с. 54]; в «Песенке» А.А. Ахматовой: «Будет камень вместо хлеба // Мне наградой злой» [1, с. 26].

Выражение «Камень вместо хлеба» имеет значение «обманутые ожидания». Источником фразеологизма являются слова Иисуса: «Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» [2, с. 1018].

Хлеб здесь символизирует деятельную любовь, «благие даяния». Как хлеб превосходит прочие виды еды своей ценностью, так и любовь превосходит прочие добродетели. Камень же противопоставлен хлебу как нечто мертвое, холодное, твердое. Если грешные люди способны на любовь, тем более Отец Небесный любит людей, и услышит их, и даст блага. Родительская любовь к детям представлена в этом отрывке как нечто несомненное, само собой разумеющееся.

В романе Салтыкова-Щедрина тоже мотив камня вместо хлеба связан прежде всего с проблемой отцов и детей и образно отражает отношения Иудушки и его сыновей - Володи и Пети. Иудушка-отец, вопреки тому, что сказано в приведенных выше словах Христа, на просьбы детей о помощи подает им «камень вместо хлеба», и камнем этим становится оскверняемое им слово - его дежурные афоризмы, прописные истины, которыми он отгораживается от детей и от своей совести.

Так, старший сын Володя, думая, что слова из письма Порфирия «коли хочешь жениться, так женись» означают согласие, женился на Лидочке, а отец лишил его материальной помощи. На свои просьбы о помощи сын «всегда встречал в ответ готовый афоризм, который представлял собой камень, поданный голодному человеку. Сознавал ли Иудушка, что это камень, а не хлеб, или не сознавал - это вопрос спорный; но, во всяком случае, у него ничего другого не было, и он подавал свой камень, как единственное, что он мог дать» [10, с. 119]. Не дождавшись «хлеба», отчаявшийся Владимир совершил самоубийство.

Второй сын Иудушки Петр, проиграв казенные деньги, за что его ожидает каторга, приезжает к отцу в надежде, что тот поможет, даст необходимые 3 тысячи.

Предчувствуя, зачем приехал сын, Иудушка заранее готовит для него свои дежурные афоризмы: «Сам запутался - сам и распутывайся; умел кашу заварить - умей ее и расхлебывать; любишь кататься - люби и саночки возить» [Там же, с. 120]. Несмотря на это, он тревожится: «А что, ежели и Петенька, подобно Володе, откажется принять камень вместо хлеба? Что, ежели и он…» [Там же].

Эти же мотивы возникают и в тягостных ночных думах Петеньки: «Что-то будет из этой поездки? совершится ли чудо, которое должно превратить камень в хлеб, или не совершится?» [Там же], «он поехал в Головлево, поехал с полной уверенностью получить камень вместо хлеба!» [Там же].

Обвинив отца в смерти старшего брата, в ответ на оправдания Иудушки, что он не причастен к гибели Володи, Петя бросает: «- А только без куска хлеба оставить можете» [Там же, с. 133].

Ни бабушка, ни отец не могут расстаться с 3 тысячами, даже ради спасения сына и внука. Эти 3 тысячи напоминают нам о 30 серебряниках Иуды. С ужасом впоследствии Аннинька говорит о смерти Пети, что «из-за трех тысяч человек пропал» [Там же, с. 146].

И снова звучит мотив камня вместо хлеба в обобщающих горестных размышлениях Анниньки о дяде: «Вместо хлеба - камень, вместо поучения - колотушка… Вот ответ, который получало молодое сердце, жаждавшее привета, тепла, любви» [Там же, с. 255].

Таким образом, мотив камня вместо хлеба, как и мотив блудного сына, в романе Салтыкова-Щедрина трансформируется. В мире Головлевых все происходит иначе, чем в Библии. В противоположность тому, что говорил Христос об отношениях отца и сына, о святости родственных уз, Иудушка подает детям именно камень вместо хлеба. И этим камнем у него становится Слово. «Знаю, знаю. Много у вас на языке слов…», - горестно комментирует Петя разглагольствования отца [Там же, с. 128]. Контраст между словами и делами - главное противоречие, на котором построен образ Иудушки. Речь служит не для выражения мыслей, а, наоборот, для сокрытия их. Речи Порфирия автор называет «пустословием», 22 раза встречается в романе это слово, а лексем с корнем «пусто» использовано более 40. Так возникает образ пустоты - один из самых значимых в романе.

В другом контексте - «свой хлеб», «трудовой хлеб» - слово «хлеб» часто звучит в речи Анниньки, становится, можно сказать, лейтмотивом ее образа: автор подчеркивает контраст между «смутными мечтами о трудовом хлебе» [Там же, с. 153] и «положением провинциальной актрисы, в котором она очутилась» [Там же]: «мечты о трудовом хлебе разрешились тем, что ей предложили занять опереточное амплуа на подмостках одного из провинциальных театров» [Там же, с. 154]. В диалоге со священником девушка, оправдываясь за свою профессию, считавшуюся тогда «неприличной», несколько раз повторяет: «Свой хлеб - и то хорошо» [Там же, с. 163], «Нет, батюшка, свой хлеб лучше» [Там же, с. 171], а в диалоге с Федулычем недоумевает: «Но что же дурного в том, что я, как могу, свой хлеб достаю?» [Там же, с. 173].

Но мечты внучек Арины Петровны о трудовом хлебе разбились о грубую реальность жизни. Можно сказать, что они тоже получают камень вместо ожидаемого хлеба. Трудовой хлеб актрисы оказался очень горьким: Аннинька с сестрой Любинькой постепенно скатываются на самое дно жизни, становятся содержанками. Образ камня снова возникает в описании последствий разгульной жизни: «Далеко за полночь на Анниньку, словно камень, сваливался сон. Этот желанный камень на несколько часов убивал ее прошедшее» [Там же, с. 251].

Особенно большое значение в идейно-композиционной структуре романа приобретает афоризм библейского происхождения «Не хлебом единым». Пророк Моисей, утешая измученный возвращением из египетского плена израильский народ, говорил, что Бог не зря подверг его испытаниям: он томил его голодом и питал манною, чтобы показать, что «не одним хлебом живет человек, но всяким [словом], исходящим из уст Господа, живет человек» [2, с. 178].

Хлеб, камень, слово - важнейшие образы и в Новом Завете. В ответ на слова искусителя «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» Иисус говорит: «Написано - не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» [Там же, с. 1014].

Иудушка, с его показной набожностью, очень любит духовно-религиозные разговоры такого рода: «Хлеб бывает разный: видимый, который мы едим и через это тело свое поддерживаем, и невидимый, - духовный, который мы вкушаем и тем стяжаем себе душу»; «И ежели мы долго не едим хлеба видимого, - продолжал он, - то чувствуем голод телесный; если же продолжительное время не вкушаем хлеба духовного…» [10, с. 204].

Духовный голод, духовная жажда - эти слова говорят о жизненно необходимой человеку духовной пище. И как контраст - культ пищи телесной в доме Головлевых, их постоянные гастрономические разговоры.

Величайшая из духовных ценностей - Слово - в устах Иудушки подвергается надругательству, становится орудием тирании, медленного убийства. Иудушка любит поговорить о хлебе духовном, а сам он всю жизнь печется о материальных благах, как паук, прибирает к рукам все семейные богатства.

Имя Иудушки в русской культуре стало нарицательным. Например, В.С. Соловьев в статье «Порфирий Головлев о свободе и вере», посвященной В.В. Розанову, использует образ Иудушки как нарицательное имя пустослова.

Тирания словесная - это новый вид тирании над личностью, который так ярко описал СалтыковЩедрин. Разглагольствуя про святость семьи, Иудушка предал и замучил всех своих родных; на словах утверждая, что мать нужно уважать, вытеснил, фактически выгнал ее из имения; он своей жадностью толкает детей в могилу.

Так, Салтыков-Щедрин, продолжая тургеневскую тему отцов и детей, показал окончательную деградацию «отцов» Головлевых, старшего и среднего поколений. А молодое поколение, неприкаянные «дети», вызывают жалость: последние представители «выморочного» рода, не приученные к «трудовому хлебу», воспринимаемые родителями как иждивенцы, которым нужно выбросить «кусок», чтобы отделаться, не имеющие «своего хлеба», они заканчивают жизнь или самоубийством, как Володя и Любонька, или, оказавшись «на дне», умирают от болезней, как Петя и Аннинька.

Таким образом, мотивы хлеба и камня, переплетаясь с другими библейскими мотивами, органически входят в общую мотивную структуру романа. Повторяясь в разных, достаточно самостоятельных главах, как бы пронизывая всю книгу, лейтмотивные образы укрепляют единство, целостность произведения. Отсылая читателя к священным текстам, они обогащают содержание семейной хроники Салтыкова-Щедрина, придавая философско-религиозную глубину разработке нравственных проблем - духовного омертвения, предательства, распада семьи, осквернения Слова и др.

Список источников

хлеб камень композиционный сюжетный

1. Ахматова А.А. Избранное. М.: АСТ; Астрель, 2010. 339 с.

2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское библейское общество, 2014. 1371 с.

3. Даль В.И. Большой иллюстрированный толковый словарь русского языка: современное написание. М.: АСТ; Астрель; Транзиткнига, 2006. 348 с.

4. Колесников А.А. Переосмысление архетипа «блудного сына» в романе Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» // Писатель, творчество: современное восприятие. Курск: Изд. КПГУ, 1999. С. 38-52.

5. Лермонтов М.Ю. Сочинения: в 2-х т. М.: Правда, 1990. Т. 1. 580 с.

6. Омельницкая Е.Ю. Трансформация библейских мотивов в романах М.Е. Салтыкова-Щедрина // Ярославский педагогический вестник. 2012. №2. Т. 1. Гуманитарные науки. С. 210-215.

7. Павлова А.А. Пиры и застолья в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» [Электронный ресурс]. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/piry-i-zastolya-v-romane-m-e-saltykova-schedrina-gospoda-golovlevy (дата обращения: 16.04.2017).

8. Полякова Т.А. Поэтика романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» [Электронный ресурс]: автореф. дисс…. к. филол. н. Елец, 2002. URL: http://cheloveknauka.com/poetika-romana-m-e-saltykova-schedrina-gospodagolovlevy (дата обращения: 16.04.2017).

9. Ремпель Е.А. Библейские речения, сюжеты и мотивы в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина [Электронный ресурс]: автореф. дисс. … к. филол. н. Саратов, 2004. URL: http://cheloveknauka.com/bibleyskie-recheniya-syuzhety-imotivy-v-tvorchestve-m-e-saltykova-schedrina (дата обращения: 16.04.2017). 10. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: в 20-ти т. М.: Художественная литература, 1972. Т. XIII. 813 с.

Размещено на Allbest.ru