Одним из главных архетипов в структуре коллективного бессознательного личности, по мнению швейцарского психолога К.Г. Юнга, является архетип тень. В нем воплощена та нежелательная часть природы индивида, которую он пытается устранить из своего сознания. Будучи жизненной частью существования личности, тень в той или иной форме напоминает о беспомощности и бессилии человека, а также воплощает все то, что он не хочет видеть в себе. Речь, прежде всего, идет об отрицательных чертах характера, недостойных поведенческих особенностях, негативных порывах души [2, с.122].

Считается, что сфера существования архетипа тень не ограничивается лишь человеческой психикой. Она также находит свое отражение в произведениях художественной литературы, в частности, в их образной системе. К.Г. Юнг в своей работе "Об архетипах коллективного бессознательного" указывал, что субъекту свойственно проецировать все негативное на других, на внешний мир, а не отмечать наличие отрицательных характеристик в себе [Там же]. Следовательно, можно полагать, что, вбирая в себя некоторые качества действующего лица, тень актуализируется, как правило, не в нем самом, а в другом персонаже или предмете сочинения, благодаря чему последние приобретают определенные символические свойства. Подобная картина наблюдается в целом ряде пьес известного американского драматурга Т. Уильямса. Зачастую герои его произведений оказываются лишенными тех черт характера, которые на самом деле должны были бы им принадлежать, так как они составляют естественную часть этих персонажей.

Анализ различных художественных литературных текстов показывает, что их создатели часто инкорпорируют архетип тень в свои работы в неперсонифицированной форме. Одним из вариантов воплощения в литературном произведении рассматриваемого архетипа подобным образом выступают анималистические образы. Среди них и загадочный ворон из поэмы Э.А. По "Ворон" (E. A. Poe “The Raven”, 1845), и белый кит в аллегорическом романе Г. Мелвилла "Моби Дик" (H. Melville “Moby-Dick, or The Whale”, 1851), и коварный Шерхан из сборника рассказов Р. Киплинга "Книга джунглей" (R. Kipling “The Jungle Book”, 1894). Отметим, что в этом случае архетип тень, все еще обладая определенным антропоморфизмом, одновременно приобретает и специфические фантастические черты. Иными словами, образ - носитель тени демонстрирует очевидную аллегоричность.

Проследить подобный способ актуализации архетипа тень в сочинениях Т. Уильямса можно в знаменитой пьесе автора "Ночь игуаны" (“The Night of the Iguana”, 1961), события которой развиваются на мексиканском курорте Пуэрто-Баррио летом 1940 года. Так, во втором действии произведения работники гостиницы ловят игуану, которая воспринимается местными жителями как продукт питания. Плененное животное бьется изо всех сил, стараясь вырваться, но его попытки обречены на неудачу. Американский драматург неслучайно вводит образ ящерицы в повествование. Ведь она, на наш взгляд, служит символом необузданных страстей, переполняющих душу главного героя пьесы, бывшего священника Лоренса Шеннона (Lawrence Shannon). Он был изгнан из церкви в родном Плезент-Вэлли и помещен в сумасшедший дом по причине своего скандального поведения на проповеди и связи с прихожанкой. Теперь мужчина вынужден работать экскурсоводом в Мексике. Однако в третьем действии пьесы молодого человека лишают и этого права.

Осознавая свою ненужность, охваченный гневом, Шеннон в приступе ярости начинает истязать себя. Он пытается сорвать с шеи христианский крест, который не снимал, даже покинув лоно церкви. Хозяйка гостиницы Мэксин Фолк (Maxine Faulk) с местными служащими связывают его, чтобы уберечь от неразумных действий. В таком виде молодой человек напоминает пойманную игуану. Склонный к излишнему драматизму, Лоренс борется с веревками в большей степени лишь для вида. Он скорее хочет привлечь к себе внимание со стороны окружающих. Читатель из слов Мэксин узнает, что мужчина устраивает подобные сцены регулярно, каждые полтора года.

Герой становится объектом насмешек, в частности, немецкого семейства Фаренкопф (Fahrenkopf), нацистов, отдыхающих в Латинской Америке, вдали от печальных событий Второй мировой войны. Они собираются вокруг связанного Шеннона и смотрят на него, словно на зверя в клетке. Однако, как было отмечено выше, обращенные на протагониста взгляды ничуть не смущают его, а наоборот, они в какой-то степени даже являются целью Шеннона.

Другая героиня пьесы Ханна Джелкс (Hannah Jelkes), наблюдая за притворными мучениями Лоренса, с иронией замечает, что он пытается одновременно изобразить страдания и получить искупление не только своих личных грехов, но и грехов всего человечества, однако не по-настоящему, будучи распятым на Голгофе, а лежа в гамаке, что является бесспорно более комфортным способом. Анализируя слова Ханны о поведении героя, читатель может усмотреть в его природе не просто наличие архетипа тень, но даже попытку Шеннона уподобить себя архетипическому образу Спасителя. Это в каком-то смысле свидетельствует об амбивалентности и антагонизме фигуры главного героя, жизненный путь которого, с одной стороны, грешен и полон низменных удовольствий, а с другой стороны, характеризуется такими положительными моментами, как искреннее желание помочь людям в трудной ситуации, показать им красоту мира, чем, собственно, мужчина и занимался, проводя экскурсии для туристов.

Следуя велению "светлой стороны" своей души, в финале пьесы по просьбе Ханны Шеннон перерубает веревки, сдавливающие горло игуане, и отпускает ее на волю. Данный факт может служить символом начала нового периода в жизни протагониста и в какой-то степени переоценки его взглядов на окружающий мир. Герою удается проанализировать свои поступки, посмотреть на себя со стороны и даже увидеть собственную тень, поборов тем самым свой страх.

Негативные проявления человеческой натуры, наличие у каждого человека "темной стороны", в сущности, лежат в основе анализируемой пьесы. Так, в третьем действии сочинения Ханна, будучи персонажем, при помощи которого, как нам кажется, автор выражает свою позицию, неоднократно метафорически употребляет лексемы spooks (призраки) и blue devils (синие дьяволы) применительно к анализируемому архетипу. Эти лексические единицы фактически являются иными обозначениями теневой ипостаси человека, той части внутреннего мира индивида, которую он не хочет показывать. Возможно, он стыдится данной стороны своего собственного "Я", но ее порывам не может противостоять.

Примечательно в этом отношении следующее высказывание героини: Everything in the whole solar system has its shadowy side to it except the sun itself - the sun is the single exception [3, p.410]. Иными словами, все, что существует в реальности, имеет свою оборотную сторону, например недостатки и пороки, присущие людям. По сути, в них происходит отражение универсального миропорядка, существующего в природе. Любой объект на Земле под лучами Солнца отбрасывает тень, иначе говоря, в рамках Солнечной системы лишь само Солнце не имеет тени. Соответственно, скрытые, отрицательные, темные стороны, которые могут проявиться в жизни, онтологически заложены в природе человека. Из текста пьесы читатель так и не узнает, каких религиозных взглядов придерживается Ханна, однако, на наш взгляд, ее слова могут быть истолкованы как метафорическое представление образа Бога при помощи символа солнце. Следовательно, Всевышний - это иносказательно представленный в сочинении Т. Уильямса прообраз всего существующего и бесспорный идеал для человека. Ведь Творец не имеет теневой ипостаси.

Образная реализация архетипа тень приобретает свойство амбивалентности благодаря символике животных еще в одной пьесе драматурга "Орфей сходит в ад" (“Orpheus Descending”, 1957). Проявление архетипической, первобытной стороны человеческого естества сквозь призму анималистических символов удается увидеть в б?льшей степени в связи с образом главного героя сочинения - странствующего музыканта Вэла Зевьера (Val Xavier). О загадочности и неоднозначности этой фигуры читателю становится известно уже при первом его появлении в местном магазинчике благодаря наличию в нем некой дикой привлекательности (wild beauty). Мужчина одет в куртку из змеиной кожи, которая не раз упоминается на протяжении всей пьесы и становится постоянным атрибутом героя. По словам протагониста, именно этот предмет верхней одежды служит причиной появления у него прозвища Змеиная Кожа. Данный факт ассоциативно соотносится с архетипическим образом ветхозаветного Змея-искусителя, который заставил Еву попробовать запретный плод в Райском саду. Как известно, образ змея является эвфемистической репрезентацией дьявола в христианстве и, таким образом, служит прямым указанием на пороки людей [1, с.246]. Отметим, что и сам Вэл по ходу развития действия пьесы становится объектом искушения главной героини данного сочинения Леди Торренс (Lady Torrance). Знакомство с молодым человеком для этой женщины представляет собой не что иное, как своеобразное начало нового жизненного этапа. Благодаря Вэлу дама ощущает способность по-новому взглянуть на мир, испытать близость и романтические чувства, которых она была лишена уже многие годы.

При введении в повествование Вэла Зевьера драматург неоднократно использует элементы, присущие другому представителю фауны - собаке. Так, например, при знакомстве с Леди Торренс он утверждает, что имеет горячую кровь, как у собаки: My temperature's always a couple degrees above normal the same as a dog's, it's normal for me the same as it is for a dog, that's the truth [3, p.33]. Отметим также, что в ремарках автора присутствуют упоминания собачьего лая, раздающегося на улице попеременно со звуком мотора. Использование подобного художественного элемента можно расценивать как напоминание о некогда бродячем образе жизни героя, поскольку он долгое время ездил по стране, переезжая из города в город, не задерживаясь надолго ни в одном месте, не связывая себя глубокими отношениями с другими людьми.

Общеизвестным является факт, что собака признана одним из самых верных спутников человека, его настоящим другом, готовым всегда встать на его защиту. Возможно, Т. Уильямс использует символ собака в данном случае, чтобы показать зарождение в душе героя потребности наконец-то приобрести стабильность в жизни. Активно странствующий в прошлом мужчина понимает, что он готов остепениться, создать семью. Он нуждается в заботе, поддержке и друге. Связь с архетипом тень здесь можно усмотреть в том, что образ собаки в некотором роде указывает на темное прошлое молодого человека. Ведь читатель до конца так и не узнает, от чего пытался убежать юноша, какие поступки или проступки заставляли его постоянно менять место жительства.

Еще одним значимым аспектом, связанным с символикой собаки, является то обстоятельство, что автор как на структурном, так и на образном уровнях использует аллюзию к древнегреческому мифу об Орфее и Эвридике, что и прослеживается в названии пьесы. В какой-то степени этот прием вызывает ассоциацию с Цербером, чудовищным псом, охраняющим врата Аида, царства мертвых, в древнегреческой мифологии. Так, в третьей картине второго действия на вопрос Вэла о том, почему Леди Торренс приняла его на работу, она прямо отвечает, что основной его задачей является ее безопасность. В качестве сторожа магазина он фактически будет ночным стражем, обеспечивающим покой своей хозяйки: to! - guard the store, nights! <…> to be a night watchman [Ibidem, p.63]. Следовательно, Вэл воплощает в себе элементы сразу двух античных образов из одного и того же мифологического источника. Во-первых это фигура Орфея, сладкоголосого певца, способного околдовать любого своим мастерством (как было отмечено выше, Вэл является странствующим музыкантом). Во-вторых, это мифологическая собака Цербер, мрачный и мистический страж подземного царства.

Таким образом, можно прийти к выводу, что архетип тень проявляется в образе главного героя многомерно. Теневая часть его сущности затрагивает разные грани человеческой натуры. Амбивалентность фигуры протагониста подчеркивается анималистическими образами змеи и собаки, толкование которых как исторически, так и в разных культурных традициях различно. Змей в христианской культуре - это, прежде всего, Сатана, искуситель, враг Создателя и соучастник грехопадения Евы. Он олицетворяет собой темные силы, разрушение, коварство, зло, которые человек должен преодолеть в себе, но не всегда может это сделать. По сути, в дьяволе концентрируется все то, вместилищем чего выступает архетип тень.

Образ собака, введенный в канву повествования, по своей природе двойственен. Он может принимать мрачную форму пса Цербера, что в определенной степени ассоциируется с бродячим стилем жизни молодого человека и его темным прошлым, а это, вне всякого сомнения, указывает на возможные негативные черты личности героя, которые он стремится скрыть. Тень же, как известно, - это наиболее отдаленная часть области бессознательного в структуре личности, то, о чем люди, как правило, хотят забыть. В то же время собака символизирует преданность и дружбу, что может подчеркивать естественное желание человека обрести душевное равновесие, найти покой, а возможно, и создать свой собственный семейный очаг.

В заключение вышесказанного отметим, что на страницах многих произведений Т. Уильямса архетип тень актуализируется в различных формах и проявлениях. Использование анималистических образов - одно из них. Появление в тексте символики тех или иных животных напоминает читателю о первобытной, архаической, дикой природе теневой стороны личности действующих лиц в произведениях Т. Уильямса. При этом упомянутый прием по праву можно считать типичным для драматурга, поскольку он повсеместно использует его. Автор обращается к образам животных, чья символика часто восходит к ветхозаветным и античным источникам. Таковы, например, образы собаки и змея, которые порождают в сознании читателей устойчивые ассоциации с чем-то поистине мистическим, потусторонним и даже с силами зла. Следовательно, правомерен вывод о стремлении драматурга в каждой из рассмотренных пьес показать те или иные свойства личностей своих героев через анималистические образы-символы как воплощение архетипа тень.

архетип тень драматургия уильямс юнг

Список источников