Размещено на http://www.allbest.ru/

Церковный календарь в книге И.А. Бунина «Темные аллеи»

Пяткин Сергей Николаевич

В статье эксплицированы и систематизированы даты православного церковного календаря, присутствующие в книге И. А. Бунина «Темные аллеи». Авторы исследования указывают, что в 11 новеллах бунинской книги церковные праздники, являясь маркерами художественного пространства в новеллах «Темных аллей», оказываются прочно связанными с переломными моментами в судьбах героев. Выявленная закономерность доминирования у Бунина церковных зимних праздников (от Рождества до Крещения) в ряду прочих позволила авторам говорить о «святочном хронотопе» с его возможностью / невозможностью реализации святочного сюжета в новеллах «Темных аллей» как об одном из возможных средств, обусловливающих метацелостность книги. Доказывается, что святочное сюжетообразующее «чудо» в «Темных аллеях» представлено как элемент повседневной реальности. Делается вывод о том, что можно говорить о профанировании святочного хронотопа в бунинской книге. Авторы, подробно останавливаясь на двух пограничных новеллах «Темных аллей» («Баллада» и «Чистый понедельник») и анализируя схожие содержательно-художественные элементы текстов, обращают внимание на циклическую завершенность церковного календаря бунинской книги.

Ключевые слова: Бунин; Темные аллеи; церковный календарь; святочный хронотоп; святочный рассказ.

К постановке проблемы

По убеждению авторитетного историка и теоретика отечественной словесности В. Н. Захарова, «православие обусловило христианский хронотоп русской литературы. Во многих произведениях время представлено не датами (веками, годами, месяцами), а христианскими праздниками» [Захаров, 2012, с. 160]. Этот тезис получает у автора книги «Проблемы исторической поэтики. Этнологические аспекты» убедительное подтверждение за счет исследовательской актуализации и содержательного анализа причинно-следственных связей изображенного события и церковного календаря в различных художественных произведениях русской классики. И наряду с литературным наследием Ф. М. Достоевского чаще всего в фокусе внимания ученого в данном отношении оказываются повести и рассказы И. А. Бунина, правда, те из них, что созданы в так называемый дооктябрьский период творчества писателя [Захаров, 2012, с. 154--155, с. 160].

Предлагаемая работа видится нам продолжением концептуально-исследовательской практики В. Н. Захарова, нацеленной на экспликацию и анализ церковного календаря в последнем крупном творении И. А. Бунина -- книге «Темные аллеи».

Отметим, что эта книга отличается устойчивым интересом со стороны филологической науки: только за последние 15 лет она стала материалом для десяти диссертационных трудов и более сотни научных статей. И в них проблема целостности, проблема художественного единства «Темных аллей» является одной из ведущих, см.: [Акимов, 2003; Глинина, 1999; Грудцина, 1999; Евстафьева, 1990; Ефремов, 1999; Круглова, 2009; Ли, 2014; Лозюк, 2009; Мещерякова, 2002; Фиш, 2009; Щербицкая, 2008].

Однако церковный календарь в качестве хронотопической характеристики, формирующей принцип «художественной непрерывности» текста книги, до сих пор обойден вниманием исследователей.

Церковные праздники и сюжеты новелл «Темных аллей»

Сразу же оговоримся, что состав «Темных аллей» и количество произведений, входящих в книгу, -- один из запутанных и нерешенных вопросов в современном буниноведении, см.: [Пономарев, 2015]. Мы в своей работе ориентировались на устоявшуюся структуру «Темных аллей», подкрепленную издательской практикой, согласно которой в книгу входят 37 новелл.

Нами выявлено, что церковные праздники непосредственно упоминаются в 11 из них. Для наглядности мы представили результаты наших наблюдений в следующей таблице (табл. 1).

В каждой из этих новелл даты христианского календаря, являясь маркерами художественного времени в тексте, всегда оказываются прочно связанными с переломными моментами в судьбах героев.

Таблица 1

Так, обреченные на одиночество, герои новеллы «В Париже» неожиданно обретают друг друга, казалось бы, для долгой и счастливой жизни, наполненной взаимной любовью. Однако этому счастью Николая Платоновича и Ольги Александровны судьбой был дан короткий век -- от осени до весны. Герой внезапно уходит из жизни на Святой неделе: На третий день Пасхи он умер в вагоне метро, -- читая газету, вдруг откинул к спинке сиденья голову, завел глаза [Бунин, 1966, с. 120].

Весной, после окончания лицея из Москвы домой, в «губернский город», возвращается герой новеллы «Ворон», где его «встретило … нечто совсем неожиданное» [Бунин, 1966, с. 217]. И это -- «нечто совсем неожиданное» -- означало для героя-рассказчика не только знакомство с «той юной, легконогой» няней сестры, но и возникновение мучительного любовного треугольника, в котором соперником вчерашнего лицеиста стал его отец: …чем больше старалась она не видеть меня, тем холоднее косился отец в мою сторону: не только он, но и я понимал, чувствовал, что за этим мучительным старанием не видеть меня, а слушать отца <…>, скрыт был совсем иной страх, -- радостный страх нашего общего счастья быть возле друг друга [Бунин, 1966,с. 218].

Долгожданное любовное единение молодых людей совсем не случайно происходит на Петров день, который в народно-православном календаре связан с обрядами, имеющими свадебную символику. Нередко именно этот день, завершавший двухнедельный пост, избирался для сватовства и помолвок, что, кстати сказать, находит свое отражение в другом бунинском произведении «Темных аллей» -- новелле «холодная осень» (На Петров день к нам съехалось много народу, <…> и он был объявлен моим женихом[Бунин, 1966, с. 206]).

Однако вместо помолвки и свадьбы героя «Ворона» ждет позорное бегство из родного дома и последующее известие о счастливом жребии своего соперника.

Наиболее ярко и полно, что неоднократно отмечалось в литературоведческих исследованиях, символика православного календаря и шире -- религиозный контекст обнаруживают себя в «Чистом понедельнике», см.: [Куприянова, 2006; Ставицкий, 2006; хамицевич, 2011]. хотя и другие случаи присутствия в книге «Темные аллеи» церковных праздников, отмеченные нами, не менее значимы в их символико-художественной взаимосвязи с изображенными событиями. И каждый из этих случаев заслуживает отдельного и подробного рассмотрения.

Святочный хронотоп и его функция в «Темных аллеях»

церковный праздник темный аллея

Нам же в настоящей работе хотелось бы обратить внимание на доминирование в церковном календаре бунинской книги зимних праздников от Рождества до Крещенья, -- называемых святками, и высказать на сей счет свои соображения.

Итак, в одиннадцати выявленных нами случаях прямого присутствия в произведениях «Темных аллей» церковных праздников восемь связаны со святками, что дает возможность на уровне гипотезы говорить о святочном хронотопе как об одном из средств, обусловливающих метацелостность книги. В то же время этот хронотоп способен полноценно реализовать свои формально-содержательные свойства лишь в жанре святочного рассказа, непосредственно определяя прагматику данного жанра.

Святочный рассказ как предмет научного исследования принадлежит к числу относительно молодых явлений отечественной филологии. Однако опыт изучения святочного рассказа уже обладает и принципиальной разностью в интерпретации его генезиса и видовых модификаций, и солидарным мнением ученых о его устойчивых жанровых свойствах и консервативных принципах сюжетообразования, см.: [Душечкина, 1995; Минаев, 1991; Осанина, 1998]. С последним, в частности, связано определение чуда как сюжетообразующего мотива святочного рассказа, который следовал довольно жесткой трехчастной композиционной схеме:

-- герой, пребывающий в сложной жизненной ситуации или находящийся во власти греха;

-- случившееся чудо, имеющее как мистическую, так и вполне земную природу;

-- духовное возрождение героя и обретение им счастливой судьбы.

Однако названные структурные части, равно как и само явление чуда, не всегда подлежат свободной и бесспорной экспликации в тексте рассказа, содержащем святочный хронотоп. В. Н. Захаров, в уже упомянутой нами книге комментируя произведение Бунина «Преображение» (1921), вначале твердо причисляет его к жанру святочного рассказа, а затем указывает, что в «Преображении» автор «дал синтез поэтических значений разных православных праздников и связанных с ними жанров русской литературы» [Захаров, 2012, с. 155]. И такая, по строгому взгляду, непоследовательность ученого, думается, исходит из как бы случайной оговорки самого автора, называющего произошедшее со своим героем похожим на святочный рассказ. Ключевое слово похожее здесь, с одной стороны, указывает на внеположность рассказанного события, несмотря на все его мистические атрибуты, художественному вымыслу, а с другой, манифестирует чудо, преображающее человека и ставшее в такой роли едва ли не собственностью святочной литературы, как явление онтологического порядка.

В сюжетах «Темных аллей», объединенных святочным хронотопом, такого рода чудо, что показательно, существует только в пространстве мистической истории о «Господнем волке», рассказанной в новелле «Баллада» странницей Машенькой. Кажется неслучайным, что именно это произведение открывает «святочную» тему в бунинской книге. Таким образом, как мы думаем, постулируется единственная сфера преображающего человеческую жизнь чуда -- предание, ставшее балладой (именно так и, причем, вполне с сознанием дела аттестует свой рассказ Машенька); реальность, превратившаяся в вымысел.

Герой «Темных аллей», по мнению новейшего исследователя, «вписывает свою жизнь в пространственно-временной континуум экстраординарных событий и оповседневнивает реальность» [Пустовойтова, 2011, с. 155]. А это, как следствие, приводит к профанированию святочного хронотопа в бунинской книге. Так, в новелле «Муза» герой в рождественскую ночь находит свою сбежавшую возлюбленную в спальне соседа и вместо объяснений слышит жестокие, не лишенные театральности, слова: «Дело ясно и кончено, -- сказала она. -- Сцены бесполезны» [Бунин, 1966, с. 35].

В новелле «Дубки» святочные посиделки гвардейского корнета в доме Лавра, старосты его имения, завершаются тайной встречей с молодой женой старосты -- Анфисой. Внезапное возвращение Лавра приводит всю эту историю к трагической развязке. Причем, что важно подчеркнуть, в повествовании оповседневнен образ и поступок обманутого мужа -- совершенное им убийство Анфисы он пытается выдать за ее самоубийство.

В новелле «Начало» герой, вспоминая себя двенадцатилетним гимназистом, возвращающимся на рождественские каникулы из города домой, как о настоящем и большом чуде говорит о внезапно пробудившемся в нем тогда грешном чувстве («потерял невинность») к случайной попутчице.

Чудо же, способное реально преобразить жизнь героев, в сюжетах святочной темы «Темных аллей» предстает откровенной утопией. Так, дочь мещанина Пронина, героиня одноименной новеллы «Степа», соблазненная молодым красавцем купцом Красильщиковым, наивно верит его обещаниям жениться на ней (На днях приеду к твоему отцу и скажу, что женюсь на тебе [Бунин, 1966, с. 29]). Реальность этой свадьбы сродни чуду, которому не суждено состояться ни при каких обстоятельствах:

-- Мне на Крещение уже шестнадцатый год пошел, -- поспешно сказала она.

-- Ну вот, значит, через полгода и венчаться можно…

Воротясь домой, он тотчас стал собираться и к вечеру уехал на тройке на железную дорогу. Через два дня он был уже в Кисловодске [Бунин, 1966, с. 29].

Не сбыться надеждам на чудо и другой героини Бунина -- горничной Тани из одноименной новеллы, чья судьба оказалась родственной со Степиной: На Рождество он не приехал. Что это были за дни! В какой муке неразрешающегося ожидания, в каком жалком притворстве перед самой собой, будто и нет никакого ожидания, шло время с утра до вечера! И все Святки она ходила в самом лучшем своем наряде… [Бунин, 1966, с. 105].

Выводы

Итак, церковные зимние праздники, определяющие само существо святочного хронотопа, в новеллах «Темных аллей», маркируя судьбоносные события в жизни героев, предстают в ряду явлений, что составляют повседневную жизнь человека. Потенции святочного рассказа, присутствующие в этих новеллах, словно бы растворяются в повседневности изображенных событий, что профанирует идею преображающего чуда или делает его заведомо неосуществимым.

Вместе с тем нельзя не отметить символическую перекличку двух новелл «Темных аллей» -- «Баллады» и «Чистого понедельника». Первая, если можно так выразиться, открывает церковный календарь бунинской книги, вторая его завершает. Примечательно, что в содержании обоих произведений присутствуют так называемые «вставные рассказы». В «Балладе», как мы уже указывали, -- это предание о «Господнем волке», в «Чистом понедельнике» -- фрагмент «русского летописания» о Петре и Февронии. И в том, и в другом вставном тексте одним из заглавных действующих лиц является мистическое существо, подвигающее человека к духовно-религиозному перерождению. В «Балладе» князь успел перед смертью покаяться и причастье принять, а в последний свой миг приказал написать того волка в церкви над своей могилой: в назидание <…> всему потомству княжескому [Бунин, 1966, с. 23]. Героиня «Чистого понедельника», дословно воспроизводя зачин древнерусской повести (И вселил к жене его диавол летучего змея на блуд. И сей змей являлся ей в естестве человеческом, зело прекрасном…), -- видит крайне важным от себя добавить: «Так испытывал ее бог», -- а затем процитировать несколько строк из финальной части «сказания»: «И облеклись такожде единовременно, в монашеское одеяние…» [Бунин, 1966, с. 246--247].

Героиня в своем пересказе повести не только опускает ее основное содержание, но и, собственной ремаркой соединяя две ее разные сюжетные линии, создает совершенно новый текст. Идею этого текста можно сформулировать следующим образом: подлинная любовь подлежит испытанию греховным соблазном, а в преодолении его и заключается духовная крепость и высший смысл любви.

Стоит особо подчеркнуть, что если история странницы Машеньки служит лишь удовлетворению любопытства страдающего бессонницей героя-рассказчика, то собственное слово героини о благоверных князьях муромских выдает ее духовное томление в мире, словно бы замкнутом в топосах столичных ресторанов и театров (Каждый вечер я водил ее обедать в «Прагу», в «Эрмитаж», в «Метрополь», после обеда в театры, на концерты, а там к «Яру», в «Стрельну» [Бунин, 1966, с. 238]).

В «Балладе» мы видим, как предание становится похожим на художественный вымысел и, по сути, в речи рассказчицы получает строгую литературную форму. В «Чистом понедельнике» предание возвращается в духовное бытие человека, питает его живительной силой религиозной памяти и возвышает над миром повседневности.

Последняя встреча героев «Чистого понедельника» происходит «под Новый год». А этот, сугубо светский, маркер времени подразумевает, что увиделись герои после Рождества, в первую святочную неделю. И она, эта встреча, на наш взгляд, и являет нам настоящее чудо преображения, оставшееся неразгаданным героем-рассказчиком, что «равнодушно, безнадежно» растрачивает свою жизнь после грешной ночи.

Таким образом, церковный календарь в структуре бунинской книги обретает циклическую завершенность, становясь, быть может, символическим путеводителем в лабиринте «“темных” и чаще всего, очень мрачных и жестоких» аллей любви.

Литература

1. Акимов Р. В. Книга любви «Темные аллеи» как итоговое произведение И. А. Бунина : проблемы жанра, стиля, поэтики : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / Р. В. Акимов. -- Москва, 2003. 22 с.

2. Бунин И. А. Собрание сочинений : в 9 т. : т. 7 : Темные аллеи / И. А. Бунин. -- Москва : художественная литература, 1966. -- 398 с.

3. Глинина О. Г. «Темные аллеи» И. А. Бунина как художественное единство :автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / О. Г. Глинина. -- Волгоград, 1999. -- 25 с.

4. Грудцина Е. Л. Поэтика цикла И. А. Бунина «Темные аллеи» : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / Е. Л. Грудцина. -- Казань, 1999. -- 19 с.

5. Душечкина Е. В. Русский святочный рассказ : становление жанра / Е. В. Душечкина. -- Санкт-Петербург : Санкт-Петербургский государственный. университет, 1995. -- 256 с.

6. Евстафьева Н. П. Своеобразие жанровых форм в книге И. А. Бунина «Темные аллеи» : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / Н. П. Евстафьева. -- харьков, 1990. -- 16 с.

7. Ефремов В. А. Ассоциативно-вербальная организация цикла лирических новелл И. А. Бунина «Темные аллеи» : автореферат диссертации кандидата филологических наук : 10.02.01 / В. А. Ефремов. -- Санкт-Петербург, 1999. --19 с.

8. Захаров В. Н. Проблемы исторической поэтики : этнологические аспекты / В. Н. Захаров. -- Москва : Индрик, 2012. -- 264 с.

9. Круглова А. А. «Темные аллеи» И. Бунина в контексте его творчества эмигрантского периода : феноменология жанра и стиля : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / А. А. Круглова. -- Шуя, 2009. -- 194 с.

10. Куприянова О. Е. «Благодарю Бога, что Он дал мне написать “Чистый понедельник”» / О. Е. Куприянова // Литература в школе. -- 2006. -- № 11. С. 40--41.

11. Ли С. Ч. Бунинский эрос в «Темных аллеях» И. А. Бунина / С. Ч. Ли // Наука и школа. -- 2014. -- № 2. -- С. 87--90.

12. Лозюк Н. Ю. Композиционный ритм в новеллах И. А. Бунина : «Темные аллеи» : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / Н. Ю. Лозюк. -- Новосибирск, 2009. -- 18 с.

13. Мещерякова О. А. Авторская концептосфера и ее репрезентация средствами свето- и цветообозначения в цикле рассказов И. А. Бунина «Темные аллеи» : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / О. А. Мещерякова. -- Орел, 2002. -- 24 с.

14. Минаев Б. Старинные пасхальные и святочные рассказы / Б. Минаев // Огонек. -- 1991. -- № 15 (апрель). -- С. 12--13.

15. Осанина Н. Н. Рождественские рассказы русских писателей : уроки внеклассного чтения : V класс / Н. Н. Осанина // Литература в школе. -- 1998. -- № 8. -- С. 112--116.

16. Пономарев Е. Р. Круг «Темных аллей» : неопубликованный рассказ Бунина / Е. Р. Пономарев // Вопросы литературы. -- 2015. -- № 5. -- С. 318--330.

17. Пустовойтова О. В. Феномен повседневности в прозе И. А. Бунина : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / О. В. Пустовойтова. -- Магнитогорск, 2011. -- 184 с.

18. Ставицкий А. В. «Чистый понедельник» И. А. Бунина : к постановке проблемы ценности / А. В. Ставицкий // Вестник Кемеровского государственного университета. -- 2006. -- № 1 (25). -- С. 126--136.

19. Фиш М. Ю. Сенсорные коды поэтики цикла рассказов И. А. Бунина «Темные аллеи» : автореферат диссертации ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / М. Ю. Фиш. -- Воронеж, 2009. -- 22 с.

Размещено на Allbest.ru