Наречные ремарки в пьесах Э. Радзинского

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Драматургические произведения Э. Радзинского, творчество которого получило широкую известность как в России, так и за её пределами, представляют интерес для филологических исследований в различных аспектах: аксиологическом, литературно-антропологическом, лингвопоэтическом, интертекстуальном, культурно-семиотическом, когнитивном, персонологическом, дискурсивном и др. Внимание исследователей к текстам Радзинского предопределено выбором тем, эстетически осваиваемых автором, а также спецификой словесной ткани текстов пьес, которая сообразна их сложно организованной содержательной структуре. В многослойном смысловом пространстве драматургии Радзинского ключевую роль играет глубокий психологизм, пронизывающий и эксплицитный, и имплицитный компоненты содержания. По наблюдениям С.Я. Гончаровой-Грабовской, «многие пьесы Э. Радзинского не лишены трагикомической тональности, переходящей порой в трагический фарс. Театральная игра, смена масок, шутовской фарсовый финал служат «оболочкой» комического, за которой проглядывают драма и трагедия человеческой души» [Гончарова-Грабовская, 2008, с. 211].

Определяя концептуально-смысловой фокус драматургического творчества Радзинского, уместно привести высказывание Н. Садур, которая в одном из интервью резюмировала свои представления об эстетическом видении мира: «В искусстве, безусловно, есть всего две темы: взаимоотношения мужчины и женщины и взаимоотношения человека и Бога. Других тем нет. Все остальное -- сюжеты» [Садур, 2002]. Высказывание Садур как нельзя лучше характеризует тематические доминанты драматургии Радзинского, в которой пьесы о превратностях любви («104 страницы про любовь», «Снимается кино», «Чуть-чуть о женщине», «Обольститель Колобашкин», «Продолжение Дон Жуана», «Приятная женщина с цветком и окнами на север», «Старая актриса на роль жены Достоевского», «Монолог о браке», «Спортивные сцены 80-х», «Она в отсутствии любви и смерти», «Я стою у ресторана: замуж -- поздно, сдохнуть -- рано») перемежаются с историко-философскими драматургическими произведениями («Беседы с Сократом», «Лунин или смерть Жака», «Театр времен Нерона и Сенеки», «Палач: разговоры по пути на гильотину»), содержательно сосредоточенные на вечных темах, вопросах бытия, проблеме причастности человека к «малой» (временной, планетарной) и «большой» (божественной, космической) истории. И в тех, и в других своих пьесах Радзинский остается, по словам Г. Маркеса, «тонким психологом, прекрасно разбирающимся в людях, и живых и умерших» [Маркес, 2004]. Сюжетные ходы пьес Радзинского предопределяет интересующая автора «бесконечность человека в обе стороны -- в сторону добра и в сторону зла» [Цит. по: Юдина, 2016]. Возможно, поэтому его произведения тяготеют к жанровому синтезу (трагикомедия, трагифарс, пьеса-притча и проч.), а художественному миру драматурга присущ «принцип “несоответствия героя ситуации” (комический герой -- трагические обстоятельства, трагический герой -- комические обстоятельства)» [Гончарова-Грабовская, 2008, с. 210], что сообразуется с доминантной смысловой установкой на предельное внимание к психологии человека в различных ее проявлениях.

Избирая в качестве самостоятельного объекта исследования ремарочный компонент речевой структуры драматургических произведений Радзинского, мы исходим из того, что в ремарке как прагматически нагруженном средстве экспликации плана содержания произведения пересекаются фактуальная, концептуальная и модально-оценочная составляющие смыслового пространства пьесы. Соответственно, целенаправленное изучение ремарок (в том числе отдельных их разновидностей), с одной стороны, вписывается в круг задач, актуальных для аналитического рассмотрения общей проблематики современной драматургии, с другой -- значимо для прояснения прагмасемантических и дискурсивных свойств единиц текста, обеспечивающих его коммуникативно-информативную эффективность.

Ремарка может считаться одним из традиционных объектов филологических исследований, как тех, в которых она изучается целенаправленно, так и тех, где она рассматривается как неотъемлемый компонент драматургического текста [Зорин, 2010; Иванова, 2007; Николина, 2003; Семьян, 2012; Сперантов,1998; Тюпа, 2010 и др.].

В специальной литературе получили описание различные группы ремарок, выделяемых по нескольким критериям: по расположению в тексте, по роли в сюжетообразовании и функциям в тексте. С конструктивно-лингвистической точки зрения те или иные ремарки могут быть соотнесены с различными по протяжённости и грамматической природе единицами: от слова (словоформы) до фрагмента текста (текстового блока).

Принимая во внимание лексическое и конструктивное разнообразие ремарок, характерное для произведений русской драматургии, в том числе и прежде всего -- современной, считаем, что специального описания заслуживают их конкретные разновидности, в частности -- наречные ремарки.

Наречными (адвербиальными) мы называем такие иннективные, непосредственно сопровождающие реплики действующих лиц, ремарки, которые выражены самостоятельно (изолированно) употреблённым наречием или наречным выражением, например: «Очкастый (дружелюбно). Привет» («104 страницы про любовь» [Радзинский, 2007б, с. 12]; «Он (тихо).

Я люблю тебя ...» («Она в отсутствии любви и смерти» [Радзинский, 2007б, с. 758]); «Геныч (торопливо). Алена Делона!» («Монолог о браке» [Радзинский, 2007б, с. 555]).

Грамматическая природа наречных ремарок специфична, поскольку материально они являются однокомпонентными, соотносятся со словом (представленным в тексте одной словоформой, одной синтаксемой), а синтаксически, на уровне структурной схемы высказывания, являются двухкомпонентными, соотносятся с подчинительным словосочетанием. В структурно-синтаксическом плане наречная ремарка представляет собой регулярный вариант реализации модели глагольно-наречной ремарки. Соответственно, однокомпонентные ремарочные конструкции могут быть развёрнуты до двухкомпонентных, так как семантика наречия или адвербиального выражения имплицитно связана с глаголами, обозначающими речемыслительную деятельность человека или действия и состояния, сопровождающие речь, и подразумевает присутствие глагольной формы (говорить, произносить, кричать, возмущаться, соглашаться и т. п.). Так, ремарка дружелюбно разворачивается до глагольно-наречной конструкции дружелюбно говорит; тихо -- тихо произносит; торопливо -- торопливо бросает и т. д.

Основная функция наречных ремарок в соответствии с тем перечнем, который приводит Н. А. Николина, состоит в указании «на модуляции голоса героя (тихо, громко, с дрожью в голосе и др.)» [Николина, 2003, с. 207], в других формулировках это «ремарки интонационно-декламационные и ремарки психологических состояний», «ремарки интонационной характеристики реплики» [Зорин, 2010, с. 16, 32]. Выполняя эту функцию, наречные ремарки реализуют свой прагмасемантический потенциал.

В пьесах Радзинского востребованы не все виды ремарок: автор, к примеру, практически не использует традиционную афишную ремарку. Но в то же время, как правило, сохраняется деление текста на действия, части, вводится пролог, номинативная, мизансценическая ремарка, указания на перемещения по сцене, ремарка занавес и др. Среди ремарок, характеризующих в каком-либо отношении действующих лиц, значительным лексическим разнообразием отличаются ремарки, указывающие на речевые проявления особенностей поведения и состояния персонажа. Основным грамматическим средством их оформления выступают наречия и наречные выражения: величественно, заученно, бешено, дружелюбно, игриво, глухо, словоохотливо, милостиво, мрачно, мстительно, насмешливо, отважно, отчаянно, официально, равнодушно, радостно, саркастически; без юмора, с пафосом, с ненавистью, сквозь слезы и др.

Специфика текстового статуса данных ремарок состоит в том, что они, являясь результатом синтаксической компрессии, в свернутом виде представляют конструкцию, компоненты которой обладают определёнными семантическими признаками. Для нулевого глагольного компонента обязательной является соотнесенность с ситуацией речевого общения, для наречного -- семантическая валентность, допускающая использование наречия как характеризатора элементов ситуации общения. Смысловое осложнение наречий в позиции ремарки заключается во взаимодействии семы `характериcтика ситуации общения', интегрирующей для всего класса адвербиальных ремарок, с семами, объективирующими особенности поведения, физического и психологического состояния персонажа, его намерения, отношение к ситуации и ее участникам.

Соответственно, наречные ремарки охватывают различные секторы смыслового пространства русского языка, связанные с теми или иными аспектами действий, состояний и намерений человека. Об этом свидетельствует идеографический разброс наречий, выступающих в роли ремарки, их распределение по лексико-семантическим группам. Наречия, в частности, характеризуют речь:

1) по особенностям голоса говорящего (тихо, громко, глухо, еле слышно, раскатисто, хрипло, пронзительно, четко): «Он (глухо). И вот оно лежит, убиенное тело нашего брака ...» («Монолог о браке» [Радзинский, 2007б, с. 603]); семантический наречие ремарка драматургический

2) по эмоционально-чувственным проявлениям (бешено, встревоженно, грустно, мрачно, невозмутимо, отчаянно, радостно, ровно, спокойно, счастливо, тоскливо, трагически, тревожно, торжествующе, сквозь слезы, яростно, с ненавистью, удивленно, хмуро, разочарованно, испуганно, элегически, весело, в восторге, растроганно, нежно, негодующе, раздраженно, горестно, печально, с ужасом, с негодованием, любовно, надрывно, горько, обрадованно, в панике, страдальчески, сумрачно, изумленно и др.): «Евдокимов (у доски, мрачно). Целый день хочется жрать. К чему бы это?» («104 страницы про любовь» [Там же, с. 31]);

3) по выражаемому отношению к собеседнику (насмешливо, благодушно, добродушно, доброжелательно, дружелюбно, милостиво, грубо, мстительно, презрительно, равнодушно, резко, саркастически, сварливо, сухо, с сарказмом, в тон, подобострастно, бесстрастно, миролюбиво, требовательно, примирительно, издевательски, агрессивно, зло, мягко и др.): «Она (миролюбиво). В юбке у меня ноги голые. Это меня очень смущает» («Она в отсутствии любви и смерти» [Там же, с. 728];

4) по характеру коммуникативной тактики (кокетливо, не без кокетства, словоохотливо, игриво, серьезно, без юмора, с пафосом, официально, с достоинством, патетически, безапелляционно, повелительно, важно, солидно, молодцевато, гордо, мужественно, лирически, по-хозяйски и др.): «Парень (представляясь, гаерски) Петя я. художник я, Петя. Подрабатываю на ночных съемках» («Снимается кино» [Там же, с. 118]); «Геныч (молодцевато). Девушка, а я вас где-то видел -- в смысле, хочу с вами познакомиться» («Монолог о браке» [Там же, с. 556]);

5) по способу вербального выражения мысли, передачи сообщения (шепотом, заученно, небрежно, жестко, коротко, задумчиво, тупо, воркующе, бессвязно, вяло, подчеркнуто): «Он (ест). Сейчас ... (воркующе.) Ау!» («Монолог о браке» [Там же, с. 603]);

6) по темпу, скорости (раздельно, торопливо, поспешно, медленно, скороговоркой): «Лилька. Эх, Наташка, и всегда ты кушаешь на ходу. (Раздельно.) Слушай … Если тебе … жить все-таки станет негде … ты к нам переезжай» («104 страницы про любовь» [Там же, с. 41]);

7) по скорости речевой реакции на те или иные действия (после паузы, находчиво): «Галя (после паузы). Там какой-то корреспондент все время звонит» («104 страницы про любовь» [Там же, с. 81).

Таким образом, наречия, организующие и репрезентирующие смысловой план ремарки, участвуют в формировании определенных текстовых семантических полей, которые имеют контекстуально обусловленную структуру. Л.А. Новиков, говоря о специфике текстового семантического поля, подчеркивает «что оно организуется категорией автора как целенаправленная система, в которой подчас разнородные элементы становятся внутренне единым выражением идейно-эстетического смысла» [Новиков, 2001, с. 559]. Представляется, что по своей концептуальной основе текстовые семантические поля и микрополя (лексико-семантические группы) выходят за пределы конкретных произведений и охватывают драматургию Э. Радзинского в целом.

Ремарки, являющиеся в театральной постановке пьесы «служебными маргиналиями к основному -- звучащему -- тексту обмена репликами, поскольку ориентированы не на зрителя, а на исполнителя реплик» [Тюпа, 2010], читателем идентифицируются по-иному и организуют процесс его эстетической коммуникации с автором. Они служат средством авторского представления персонажей путем их речевого портретирования, характеристики речевого поведения и тем самым вовлекаются в формирование текстовой модальности. Приведем в качестве примера наречные ремарки, сопровождающие реплики героев в пьесе «Беседы с Сократом», в порядке встречаемости их в тексте пьесы в каждом из трех ее действий («Пир», «Суд», «Тюрьма»): Сократ -- 1) счастливо, ласково Второму, в тон, шутливо (употребляется 2 раза), лукаво, поспешно, весело, мягко, как ни в чем не бывало, сочувственно, почти заискивающе, шепотом (3 раза), громко, спокойно, покорно, лукаво; 2) не без хитрости, наивно, гневно, мягко, вдруг гордо, сурово; 3) укоризненно, сочувственно, глухо, хрипло, выразительно, в ужасе (2 раза).

Первый -- 1) четко (2 раза), насмешливо (2 раза), медленно; 2) торжествующе, торопливо, сурово; 3) наизусть, с трудом, глухо.

Второй -- 1) шутливо, горестно; 2) шепотом (2 раза); 3) еле слышно.

Анит -- 1) медленно, глухо, спокойно; 2) насмешливо; 3) с усмешкой, упрямо, светски, спокойно.

Продик -- 1) мягко; 2) твердо; 3) медленно, в ужасе, тихо и величаво.

Ксантиппа -- 1) кокетливо, строго, испуганно, вдруг нежно; 2) яростно, грозно, лениво-кокетливо, опять кокетливо, нежно, шепотом, тихо; 3) бессвязно, шепотом.

Мелет -- 1) с усмешкой; 2) насмешливо, почти испуганно, испуганно, неловко, яростно, торопливо (2 раза), заискивающе, жутко, истерически; 3) нет.

Гарпия -- 1) нет; 2) чуть насмешливо, чуть серьезнее, без выражения, холодно, сухо, нежно; 3) сонно, сладко. Корифей -- 1) нет; 2) глухо; 3) нет.

Тюремщик -- 1) нет; 2) нет; 3) словоохотливо, шепотом, радостно, торопливо, удовлетворенно [Радзинский, 2007а].

Словесные ряды, образуемые наречными ремарками, входят в систему средств создания образов, способствуя их более точному воплощению, поскольку существенным оказывается не только то, что говорит герой, но и как он это делает, в изменениях, прослеживаемых на уровне наречных ремарок, находит отражение динамика образов персонажей, их внутренняя сложность и противоречивость. Все это способствует воссозданию индивидуально-авторского видения мира. Мысль Ю. А Сорокина о том, что «попытка очертить эмотивно-концептуально-аксиологический профиль того или иного писателя (и прозаика, и поэта) является, в свою очередь, попыткой ответить на вопрос о характере индивидуации той или иной поэтической личности, о ее креативных установках и способах моделирования художественного мира как соразмерно-полной самоценности» [Сорокин, 2003, с. 18], безусловно, распространяется и на драматургическое творчество. Как один из показателей своеобразия языковой личности автора пьесы может рассматриваться наречно-ремарочный компонент ее текста.

Анализ наречных ремарок, вводимых в тексты пьес Э. Радзинского, позволяет сделать предварительный вывод о том, что они играют существенную роль в обеспечении коммуникативно-информативной и эстетической эффективности данных текстов. Высокая востребованность иннективных ремарок наречного типа и их лексико-семантическое разнообразие показывает, что в выборе языковых средств автор не скуп, точен и чуток к смысловым нюансам при описании состояний и поведения действующих лиц.

Ремарки адвербиального типа участвуют в структурировании различных текстовых семантических полей и лексико-семантических групп. Для системного описания наречных ремарок в аспекте концептуально-аксиологической сориентированности творчества драматурга методологическую значимость приобретает выявление состава образуемых ими словесных рядов в соотнесении как с образами героев, так и с выражаемыми концептуальными смыслами. Сравнительный анализ лексического состава рядов наречных ремарок, сопровождающих реплики действующих лиц, способствует более детальному описанию системы образов драматургического произведения в их со- и противопоставлении.

Выявленное в ходе исследования преобладание среди наречных ремарок единиц, характеризующих персонажа в ситуации общения по эмоционально-чувственным проявлениям, выражаемому отношению к собеседнику и характеру коммуникативной тактики, сообразуется с отмеченной выше доминантной смысловой установкой Радзинского на пристальное внимание к психологии человека в различных ее проявлениях.

Литература

1. Радзинский Э. Боги и люди / Э. Радзинский. -- Москва: АСТ, 2007а. -- 318 с.

2. Радзинский Э. Пьесы / Э. Радзинский. -- Москва: АСТ, 2007б. -- 828 с.

3. Гончарова-Грабовская С.Я. Комедия в русской драматургии конца хх -- начала ххI века / С.Я. Гончарова-Грабовская. -- Москва: Флинта: Наука, 2008. -- 280 с.

4. Зорин А.Н. Поэтика ремарки в русской драматургии XVIII--XIX веков: Автореферат диссертации … доктора филологических наук / А.Н. Зорин. -- Саратов, 2010. -- 37 с.

5. Иванова Т.Г. Ремарка как средство передачи авторского замысла / Т.Г. Иванова // Известия Российского государственного педагогического университета им. А И. Герцена. Серия «Общественные и гуманитарные науки». -- 2007. -- Т. 8. -- № 27. -- С. 45--49.

6. Маркес Габриэль Гарсиа. Размышления о «загадках России» [Электронный ресурс] / Габриэль Гарсиа Маркес; перевод с испанского М. Паласио // Развитие личности. -- 2004. -- № 1. -- С. 26--35. -- Режим доступа: http://rl-online.ru/ articles/1-04/404.html.

7. Николина Н.А. Филологический анализ текста: учебное пособие / Н.А. Николина. -- Москва: Академия, 2003. -- 256 с.

8. Новиков Л.А. Избранные труды: в 2 томах / Л.А. Новиков. -- Москва: Издво РУДН, 2001. -- Т. 2. Эстетические аспекты языка. Miscellanea. -- 842 с.

9. Садур Н. «Я ещё помню, как мыла в театре полы ...» [Электронный ресурс] / Н. Садур // Труд. -- № 053. 28 марта 2002 года. -- Режим доступа: http://www.trud.ru/ article/28-03-2002/38452_nina_sadur_ja_esche_pomnju_kak_myla_v_teatre_poly_.html.

10. Семьян Т.Ф. Перформативный характер текста современной отечественной драмы / Т.Ф. Семьян // Уральский филологический вестник. Серия «Русская литература XX--XXI веков: направления и течения». -- 2012. -- № 1. -- С. 167--177.

11. Сорокин Ю.А. Человек говорящий его модусах и отношениях (обзор-дискуссия) / Ю.А. Сорокин // Массовая культура на рубеже XX--XXI веков: Человек и его дискурс: Сборник научных трудов / под ред. Ю.А. Сорокина, М.Р. Желтухиной. -- Москва: Азбуковник, 2003. -- С. 7--23.

12. Сперантов В.В. Поэтика ремарки в русской трагедии XVIII -- начала XIX вв. (к типологии литературных направлений) / В. В. Сперантов // Philologica: Двуязычный журнал по русской и теоретической филологии / под ред. И.А. Пильщикова и М.И. Шапира. -- 1998. -- Т. 5. -- № 11/13. -- С. 9--47.

13. Тюпа В.И. Драматургия как тип высказывания [Электронный ресурс] / В.И. Тюпа // Новый филологический вестник. -- 2010. -- Т. 14. -- № 3. -- Режим доступа: http://slovorggu.ru/nfv2010_3_14_pdf/01Tiupa.pdf.

14. Юдина Е. Радзинский Эдвард Станиславович [Электронный ресурс] / Е. Юдина // Кругосвет: универсальная научно-популярная онлайн-энциклопедия. -- Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/RADZINSKI_EDVARD_STANISLAVOVICH.html?page=0,0.

Размещено на Allbest.ru