Костюм как компонент социокультурного портрета в пьесе А.Н. Островского "Свои люди – сочтемся!"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Костюм как компонент социокультурного портрета в пьесе А.Н. Островского «Свои люди - сочтемся!»

До настоящего времени вопрос о художественной значимости костюма в драматургии А.Н. Островского практически не изучался. Как правило, ведущие литературоведы творчества драматурга (А.И. Журавлева, И.А. Овчинина, А.В. Коробов, А.Ю. Садофьева и мн. др.) акцентировали внимание на деталях национального быта, не затрагивая костюмные реалии [1-4]. Недостаточная степень исследования костюмного сегмента в художественном мире драматурга обуславливает актуальность данной статьи, цель которой - осмыслить художественную значимость костюма в портретной характеристике персонажей в пьесе А.Н. Островского «Свои люди - сочтемся!».

По определению В.В. Давыдовой, «костюм - это понятие, включающее в себя все, что искусственно изменяет облик человека, держась на его теле - сюда относится: одежда, головной убор, обувь, прическа, дополнения (украшения, аксессуары), макияж» [5: 187]. Одежда обладает многими свойствами языка: формирует у читателя зрительные представления о герое, проясняет его принадлежность к определенной социокультурной среде, позволяет выявить человеческие свойства характера. Историк культуры Н.Н. Бабичева пишет:»… одежда, украшения, знаки различия и прически выражают социальную сущность человека, его положение в обществе, его состояние, пол и возраст, и при этом костюм всегда отражает определенное историческое время» [6: 3].

Костюм является наиболее значимым параметром портретного пространства в художественном тексте. Как компонент портрета он наряду с другими его деталями выступает не только художественным способом репрезентации персонажа, визуальным обозначением его внутреннего содержания, но и специфическим социокультурным кодом текста.

Вместе с тем художественные возможности воссоздания костюма и портрета персонажа в целом в произведениях разного рода литературы неодинаковы. Так, писатель-драматург пользуется лишь частью предметно-изобразительных средств, которые доступны эпическому роду литературы. Портрет и одна из его составляющих костюм в драматургическом тексте, как правило, входят в «рамочный текст», включающий в себя список действующих лиц и ремарки [7].

С этой точки зрения литературоведческий интерес представляет ранняя драматургия А.Н. Островского, органически связанная с литературой «натуральной школы», ориентировавшейся на фактически достоверный социальный анализ современной действительности. Особое внимание писатели» гоголевского направления» уделяли работе со зримой деталью. Поэтика» натуральной школы» нашла свое отражение в ранних драматургических опытах А.Н. Островского, в данном случае и в комедии «Свои люди - сочтемся!». Объектом художественного наблюдения здесь становится купечество Замоскворечья, для изображения которого он обращается к предметным реалиям, среди которых следует выделить костюм.

В ракурсе заявленной проблемы отметим, что А.Н. Островский знал и разбирался в купеческой моде. Интерес писателя к костюму проявился еще в детстве, когда под влиянием сестры Натальи он приобщился к шитью: «Товарищей-мальчишек было у него мало, и время он большей частью проводил в обществе сестры и ее подружек и заодно с ними и научился кроить и шить» [8: 13]. По воспоминаниям многих современников А.Н. Островский обладал» слабостью к щегольской одежде» и даже сам выбирал театральные костюмы актерам [9].

Однако небезынтересно то, что А.Н. Островский в отличие от других драматургов никогда не давал подробный портрет персонажей. Список действующих лиц он выстраивал преимущественно в соответствии с социальной иерархией, игнорируя краткое описание костюма, указание на возраст. Так, в пьесе «Свои люди - сочтемся!» костюмные реалии либо имплицитно воссоздаются посредством какой-либо примечательной детали внешнего облика героев, выступающей маркером предполагаемой одежды, либо эксплицитно присутствуют в их речи.

Костюмный пласт в тексте составляют 32 лексемы с семантикой «одежда». Костюм как часть портрета является у драматурга важным средством воссоздания внешнего облика персонажей, отличающегося количеством описательных номинаций. Автор либо сознательно не конкретизирует объект изображения, ограничиваясь лишь одним признаком, либо дает фрагментарный портрет, используя две и более внешние характеристики.

Являясь одним из принципов создания портрета действующих лиц, костюм, прежде всего, выступает художественным способом репрезентации их социокультурного мира. Так, в пьесе «Свои люди - сочтемся!» автор представляет нам два поколения купцов: патриархальное и европеизированное. К старшему поколению, охраняющему домостроевский уклад жизни, относятся Самсон Силыч Большов и его жена Аграфена Кондратьевна. Воссоздавая образ главы купеческой семьи, А.Н. Островский выделяет в его портрете лишь одну, но выразительную деталь, являющуюся имплицитным маркером предполагаемой одежды. Эта деталь - борода Самсона Силыча, свидетельствующая о его принадлежности к торговому купечеству. Так, Аграфена Кондратьевна говорит дочери: «Ведь и тятенька твой не оболваненный какой, и борода-то тоже не обшарканная, да целуешь же ты как-нибудь» [10: 94]. Известно, что торговые купцы носили окладистые бороды, а непременным атрибутом их туалета являлись сапоги с высоким голенищем (особым изыском в этом элементе одежды считались сапоги «со скрипом» и большим количеством складок), широкие черные брюки, длиннополый из толстого сукна сюртук, косоворотка и жилет, который обязательно украшался толстой серебряной или золотой часовой цепочкой. В подобном сценическом костюме играли роль замоскворецкого купца Большова на сцене Малого театра Л.Н. Кулагин, В.В. Петров, И.А. Любезнов и др.

В гардеробе Аграфены Кондратьевны из одежды упоминается лишь понёва. Из слов свахи Устиньи Наумовны выясняется, что в прошлом жена Большова «чуть-чуть не паневница - из Преображенского взята» [10: 117]. Зачастую понёвницами называли женщин, носивших понёву - набедренную одежду, являющуюся главным элементом русского крестьянского костюма. Понёва, в пьесе А.Н. Островского, видимо, не случайно заявлена драматургом, она» содержит в себе характеристику низкого социального происхождения» жены Большова [11: 221]. В конце XVIII ст., согласно манифесту о принципах деления городского населения, купечество подразделялось на три основные гильдии: в первую гильдию записывались купцы, чей капитал насчитывал свыше 10 тысяч рублей, во вторую - от 5 до 10, а в третью - свыше 1 тысячи рублей. Большов относится к классу неродовитых купцов. «Отец-то, Самсон Силыч, голицами торговал на Балчуге; добрые люди Самсошкою звали, подзатыльниками кормили» [10: 117], - говорит Устинья Наумовна.

Благодаря удачной торговле Большов приумножал свое состояние и разбогател: он имеет несколько лавок, магазин, который «все равно, что в саду растет» [10: 99].

Таким образом, такие штрихи внешнего облика Самсона Силыча и Аграфены Кондратьевны, как борода и понева, выступают здесь имплицитным средством костюма, указывающим не только на национальную принадлежность персонажей, но и на постепенные изменения их имущественного и сословного положения.

В этом смысле портретные зарисовки портрета старшего поколения, следуя типологии Г.С. Сырицыной, можно отнести к портрету-штриху, в котором одна деталь является важной социокультурной приметой купеческого быта [12: 34].

Описание младшего поколения, наоборот, содержит в себе два и более признака. Это тип «фрагментарного портрета», включающего в себя такие лексемы семантического поля» одежда», как платье, блуза, чепчик, жилетка, и т.д. Эти костюмные реалии позволяют проследить за теми преобразованиями в моде, которые произошли после реформ Петра I. Старинная русская одежда постепенно вытесняется из повседневной жизни европейским костюмом. К. Руан, обращая внимание на перемены в культурной жизни России, писал, что» революция в одежде имела ни с чем несравнимый успех» [13: 17]. Следуя иностранной моде, мужчины облекаются в модные сюртуки с большим количеством пуговиц, жилеты с глухим вырезом, брюки в мелкую клетку или полоску, заправленные в сапоги; а женщины - в платья, присборенные на талии, блузы с рукавами самых причудливых форм, кружевные мантильи, шали.

Такими нуворишами-купцами являются Липочка и ее жених - Подхалюзин. Костюм как элемент фрагментарного портрета молодого поколения демонстрирует не только культурные изменения, происходившие в купеческой моде, но и обозначает социальный статус. Так, Липочка - дочь богатого замоскворецкого купца, имеет в своем гардеробе платья из дорогих «грогроновых,… гроденаплевных, да гродафриковых…марселиновых,… муслинделиновых… шинероялевых,… крепрашелевых…кисейных, буфмуслиновых, да ситцевых» тканей [10: 141]. Одежда из грогронового материала, например, считалась самой дорогой, поскольку изготавливалась из «качественного шелкового сырья» [11: 85]. Другие материалы также указывают на высокое материальное положение семьи Большова.

Социальную коннотацию несут в себе и цветообозначения платьев девушки. Среди ее приданного обнаруживается «блондовое платье на атласном чехле» [10: 141], которое выполнено из шелка-сырцаВісник Житомирського державного університету. Випуск 2 (74). Філологічні науки

золотистого либо белого цвета. Платье такого цвета в 40-х гг. XIX ст. присутствовало лишь в гардеробах очень богатых невест.

Показателями социального статуса в пьесе выступают и аксессуары: «На что мне сережки ваши, у меня и так полон туалет. А вы купите браслеты с изумрудами» [10: 90]. Как правило, «зажиточные купцы дарили женам и дочерям довольно дорогие украшения - золотые кольца с драгоценными камнями, жемчужные ожерелья, золотые серьги, сделанные ювелирами золотые или серебряные гребни для волос тонкой работы» [14].

С помощью лексики с семантикой одежды создается и портрет Подхалюзина. А.Н. Островский акцентирует внимание на том, что одежда приказчика до женитьбы немодная. Однако, добиваясь расположения невесты, он пытается соответствовать ее вкусам:

«Липочка: Вот у вас какая жилетка скверная!

Подхалюзин: Эту я Тишке подарю-с, а себе на Кузнецком мосту закажу…!» [10: 134-135].

Известно, что Кузнецкий мост в период европеизации русского общества был главным местом модной индустрии. Он славился «обилием иностранных магазинов (в основной массе французских), главным образом торгующих модными и галантерейными товарами» [15: 52].

В финале пьесы Липочка и Подхалюзин - хозяева «богато меблированного дома». На ней «шелковая блуза, чепчик последнего фасона», а Подхалюзин «в модном сюртуке» [10: 139]. Модная одежда в их гардеробах свидетельствует о высоком положении молодой четы в обществе.

Рассмотрев социокультурную функцию костюма в пьесе А.Н. Островского «Свои люди - сочтемся!», резюмируем, что костюм не только создает культурно-бытовой фон, но и маркирует статусное положение героев в обществе. Вещные сегменты в их характерологической ипостаси позволяют читателю формировать визуальное представление о внешнем облике персонажей.

Необходимо также отметить, что на раннюю драматургию писателя повлиял эпический род литературы, определивший особенности его поэтики. В собственно литературном тексте его пьесы повышается удельный вес описательности благодаря многочисленным авторским ремаркам, развернутым высказываниям персонажей.

Список использованной литературы

семантика пьеса одежда купец

1. Журавлева А.И.А.Н. Островский / А.И. Журавлева, М.С. Макеев. - М.: Изд-во МГУ, 1997. - 112 с.

2. Овчинина И.А. Этапы творчества А.Н. Островского: Эстетика национального быта и характера: дисс…. докт. филол. наук: 10.01.01 / И.А. Овчинина. - Москва, 2002. - 356 с.

3. Коробов А.В. Социокультурная функция костюма XIX века в пьесах А.Н. Островского: дисс…. канд. культурол. наук: 24.00.01 / А.В. Коробов. - Шуя, 2012. - 143 с.

4. Садофьева А.Ю. Культурно-бытовые детали художественного текста в сопоставительном изучении: на материале английских переводов произведений Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.Н. Островского: дисс…. канд. филол. наук: 10.02.20 / А.Ю. Садофьева. - Москва, 2009. - 171 с.

5. Давыдова В.В. Опыт системного рассмотрения костюма / В.В. Давыдова // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI в.: [материалы междунар. науч. конф., (11-13 апр. 2000 г.)] / Петерб. филос. о-во. СПб., 2000. - С. 191-195.

6. Бабичева Н.Н. История художественной материальной культуры. Костюм XIX в. / Н.Н. Бабичева. - М.: Наука, 1966. - 37 с.

7. Кабыкина Ю.В. Рамочный текст в драматургическом произведении: дисс…. канд. филол. наук: 10.01.08 / Ю.В. Кабыкина. - Москва, 2009. - 205 с.

8. Лакшин В.Я.А.Н. Островский: [полн. собр. соч.] / В.Я. Лакшин. - М.: Искусство, 1973. - 475 с.

9. Москвина Т.В. В спорах о России. А.Н. Островский / Т.В. Москвина. - СПб: К. Тублина, 2010. - 311 с.

10. Кирсанова Р.М. Костюм в русской художественной литературе XVIII - перв. пол. XX вв.: Опыт энциклопедии / Р.М. Кирсанова. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. - 381 с.

11. Сырица Г.С. Язык портрета в романах Л.Н. Толстого «Война и мир» и «Воскресение»: дисс. канд.

филол. наук / Г.С. Сырица. - Москва, 1986. - 254 с.

12. Руан К. Одежда и идентичность в имперской России // Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX - начало XX века / К. Руан. - Москва, 2007. - 290 с.

13. Тасалова М. «Бытие и сознание» московского купечества [Електронний ресурс]. - Режим доступу: www.rusk.ru: http://rusk.ru/st.php7idarM12540 (2014. 03 марта).

14. Федосюк Ю.А. Москва в кольце Садовых / Ю.А. Федосюк. - М.: Московский рабочий, 1991. - 497 с.

Размещено на Allbest.ru