Современное прочтение поэмы П.П. Ершова "Сузге"

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Современное прочтение поэмы П.П. Ершова «Сузге»

Киселёва Я.А.

Тобольский педагогический институт им. Д.И. Менделеева (филиал ТюмГУ), отделение среднего профессионального образования, 4 курс (16 ПНК 131)

Г. Тобольск, Россия

Считается, что все, написанное Ершовым после «Конька...», подражательное и слабое. На наш взгляд, это спорно. Например, если в «Коньке-Горбунке» мы расшифровываем реалии Сибири, то в позднем творчестве (в поэме «Сузге», сборнике повестей «Осенние вечера») эти реалии находятся на переднем плане, на них строится повествование. И для нас, земляков поэта, они бесценный дар.

Друг юного Петра Ершова, П.А. Словцов, тобольский историк, ученый, много времени уделивший описанию окрестностей Тобольска, наталкивает поэта на мысль написать поэму о жене хана Кучума Сузге. Вскоре после разговора со Словцовым, Петр Ершов отыскал рукопись татарской легенды, связанной с Сузге. В конце 1839 года поэма Ершова «Сузге» была опубликована П.А. Плетневым в журнале «Современник».

Легенд вокруг этого имени - Сузге - было много. Поэма Ершова тоже вариант легенды. В книге Б. Галязимова «Легенды седого Иртыша» говорится о том, что «во второе лето» своего царствования посетил Кучум стольный град Казань. Привел оттуда много рабов, а в золоченом паланкине привёз и дочь казанского царя Мурада. Может быть, это была Сузге. Автор высказывает ещё одно предположение: как-то Кучум уехал поохотиться (а он был прекрасный охотник) в казахские степи, и случайно встретил дочь казахского хана Сузге.

Предания рассказывают, что по приказу Кучума, вокруг его главного города Искера, были построены городки-крепости, чтобы придать местности более живописный вид, а в недобрый час помогли бы укрыться. В поэме Ершова Сузге сама просит о постройке терема-крепости, ибо это царица-воин. Предание гласит, что вскоре на мысу, недалеко от Иртыша, «красовался царский терем». Построили Сузге-Тура (так назвали городок) усталые рабы-ясыры. Возможно, это были рабыни. В «Истории государства российского» Н. Карамзина упоминается холм, «к югу от реки, среди низкого луга, насыпанный, по общему преданию, руками девичьими для жилища Царского». Почему именно рабыни названы историком? Возможно, что Сузге была не дочерью казанского царя и не казахской царевной, а гордой красавицей славянкой, так же, как и остальные, приведенной в Искер в цепях. Полюбив, Кучум сделал ее царицей, новой Роксоланой и, чтобы подчеркнуть разницу между любимой и другими, приказал носить дни и ночи в кожаных мешках землю для холма. Именно такое предположение мы находим в повести А. Иванова «Ермак». В его книге Сузге носит другое имя - Алёна. Она невеста Ермака, похищенная и подаренная турецкими купцами владыке Сибири. Редкая красота и гордый нрав Алёны делают её любимой женой Кучума Алёной - Алиман.

Необходимо отметить, что и само имя Сузге вызывает споры. Писатель и историк В. Софронов, например, в книге «Тобольский хронограф» объясняет, что вторая часть «Сузге-Тура» встречается, как составная, в названиях многих населенных пунктов края: «Тобол-Туры», «Чимги-Тура». Само слово «Тура» (или «Туры») говорит о шахматной ладье, которая ходит по прямой, поэтому Тобол-Туры переводится как «прямо перед Тоболом», «напротив Тобола». Так напротив чего находился городок, где жила молодая ханская жена? На татарском языке слово «вода» звучит как «су», и каждой весной Сузгунский холм был обычно окружен водой разлившегося Иртыша, поэтому перевод названия Сузге-Тура может звучать как «напротив воды».

Возникает вопрос - существовала ли Сузге? Возможно, название холма (ныне несуществующего), породило легенду? Интересно, что поэма Ершова (легенда о легенде) вымысел приблизила к действительности, и он, этот вымысел, стал более реалистичным.

Почему возникает такое ощущение? Из нескольких вариантов (Сузге погибла в огне; Сузге сознательно выбрала смерть вместо плена; Сузге с другими женами и детьми Кучума была привезена в Москву, чтобы дать начало рода князей Сибирских и др.) был выбран один - самопожертвование Сузге ради других людей. И это было сделано потому, что Ершов ставил определенную цель - рассказать о «делах давно минувших дней», переступив через грань веков, приблизить события конца 16 века к мировосприятию человека первой половины 19 века. Тобольск времён Ершова - это край декабристов - поэтов и врачей, философов и офицеров, победителей в Отечественной войне 1812 года. История в лице декабристов заставила современников поэта, неторопливо и размеренно живущих, переосмыслить истоки Русской Сибири, примерить на себя время Ермака. Это происходит и сейчас.

В поэме нашего земляка воссозданы ярко, образно Кучум и его пышная столица Искер, мистические предсказания и внезапное появление «неверных» во главе с загадочным Ермаком, «стреляющие огнем и громом смертоносным» ружья казаков против стрел воинов Кучума и обреченность борьбы с новыми историческими задачами, стоящими перед нашим краем; безыскусная красота сибирской природы и изысканная роскошь гарема.

П.П. Ершов поведал о трудном, но неизбежном присоединении Сибири к России, начале Сибирской России, Русской Сибири, слиянии северной, тюркской и славянской культур, определившем судьбу, историю и культуру города и края.

Трагический и прекрасный образ Сузге занимает особое место в поэме. Царица-воин Сузге горюет не о себе и своей участи, но о «брошенном царстве». Она просит своего брата Махмет-кула собрать войско, «воротить своё владенье» и обмануть русских, что он, их главный враг, скрывается здесь, в её городке. Махмет-кулу по душе такой план. Он собирает войско, вступает в бой с Ермаком и попадает в плен. Какова будет его дальнейшая судьба?

…В одноимённой экранизации повести А. Иванова «Ермак» (режиссёры В. Усков и В.Краснопольский) это проиллюстрировано ярко. Ермак говорит пленённому Махмет-кулу самое заветное о своём пути в Сибирь: «Я хочу по-другому». «По-другому» - значит подарить этой земле будущее, в составе единой страны, избавить край от междоусобиц, борьбы ханов и князьков за власть над чуждыми им народами, объединить эти народы под сенью великой державы. Ермак даёт возможность храброму и достойному воину начать всё сначала, присягнув новой Родине - России.

Ни Кучум, жестокий и коварный правитель, чужеземец в завоеванной стране, никому не доверяющий, бросивший «все свои богатства», своих детей и жён; ни, тем более, атаман Гроза не вызывают у нас симпатии. Атаману Грозе победа нужна была любой ценой («Стыд, когда, не взяв, отступим»). Он лукав, напорист, это его условие («но пускай царица ваша нам отдаст себя в полон») губит Сузге.

Образу Сузге равен только один образ - атамана Ермака, «родом неизвестного, душою знаменитого». Грамотный стратег, «вождь искусный» и «герой неустрашимый», «государственник», он прекрасно понимает, что завоевать и, тем более, удержать огромную территорию Сибири с горсткой казаков невозможно. Нужна поддержка местных жителей, которые должны убедиться в миролюбии России, в том, что только присоединение к ней принесет мир и процветание этой земле. Не зря поэт, рисуя Ермака, подчёркивает его озабоченность «среди веселья». Не самое трудное дело он предлагает атаману Грозе - взять городок Сузге-Тура. После завоёванного Искера эту задачу возможно решить небольшими силами. Напутствие Ермака Грозе («Только помни благость Бога - не губи напрасно всех» - то есть будь «государевым слугой», проявили мудрость и милосердие), услышано не было.

В сущности, и Кучум, и Гроза - зеркальное отражение друг друга: оба жаждут власти, богатства, положения. И неважно, что у одного золочёные доспехи и спесь чингизида, а у другого рваный кафтан и казацкая гордыня: им безразлична судьба людей, с которыми они сталкиваются. История обрекает того и другого на порицание потомков.

Легенды обоих народов рисуют светлый образ царицы Сузге, которая пожертвовала своей жизнью, чтобы избегнуть напрасных жертв. Народному творчеству вообще чужд национальный эгоизм и кастовость. Добро остается добром и не превращается в зло, даже если происходят сложные и противоречивые события.

Тобольск - Тоболеск был и остается городом многонациональным, значит поэма Петра Ершова актуальна и сейчас. Остается добавить, что в XIX веке история Сузге привлекала внимание еще двух тоболяков: художника М. Знаменского и композитора И. Корнилова. Первый сделал несколько акварельных иллюстраций к поэме Ершова, карандашных рисунков (один из них - «Сузге, отдыхающая после купания» - хранится в нашем музее); в 1889 году пьеса «Сузге» впервые была поставлена на тобольской сцене. Оформление спектакля тоже подготовили по рисункам Михаила Степановича: сохранились фотографии декораций этого спектакля (в Тобольском музее и государственном историческом музее Москвы).

А в 1896 году по мотивам поэмы тобольский композитор И. Корнилов написал оперу «Сузге». Либретто было напечатано в «Тобольских губернских ведомостях», ноты оперы, к сожалению, не сохранились. Это была первая опера, написанная в Сибири, сибиряком и на сибирский сюжет.

Проходят годы, но образ «луноликой красавицы Сузге» продолжает будить наше воображение. Появляются фрески и романы, рисунки и стихи. Люди всегда интересовались своим прошлым, чтобы в нём, как в магическом зеркале, увидеть будущее. Легенды были идеальной формой, в которой реалии и вымысел, правда и фантазия слились органично, точно и верно передавая суть происходящего. Поэма Петра Павловича Ершова о прекрасной Сузге является ещё одним подтверждением интереса к «минутам роковым» нашей истории.

поэма сузге образ кучум

Литература

1. Ершов П.П. Сочинения.-Омск.: Омское областное государственное издательство, 1950.- 296с.

2. Галязимов Б.И. Легенды седого Иртыша. - Свердловск.:Сред.- Урал.кн. изд-во,1987.-176с

3. Софронов В.Ю. Тобольский хронограф. - [электронный ресурс.] - режим доступа: http://cambridge.konfetta.com/mistika/tobolskiy-hronograf

Размещено на Allbest.ru