Размещено на http://www.allbest.ru/

14

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Работа на тему:

Моя встреча с Прекрасной Дамой (о любовной лирике А.А. Блока и писателей-символистов)

Содержание

Введение

Моя встреча с Прекрасной Дамой (о любовной лирике А.А. Блока и писателей-символистов)

Заключение

Список литературы

Введение

Жизненные пути гениев всегда трудны. Творчески одаренные люди пытаются понять, осмыслить свою жизнь, жизнь окружающих их людей, весь мир.

Они чаще, чем другие, задумываются над смыслом бытия, над жизнью и смертью и глубже проникают в вопросы философии.

Ведь такие люди чаще всего высокообразованны, и не только потому, что они получили высшее образование, а потому, что они высокоинтеллектуальные от природы.

Еще древнегреческие философы говорили о том, что, чем больше знаешь, тем больше страдаешь.

Потому и жизнь творческих людей полна исканий и страданий.

И понять их многогранный мир, очень сложно хотя бы потому, что жизненный путь каждого из них индивидуален и неповторим; они совершенно не похожи на окружающих.

Моя встреча с Прекрасной Дамой (о любовной лирике А.А. Блока и писателей-символистов)

Тернистым был путь Александра Блока. Его судьба полна крайностей, порой даже неожиданных: мы видим жажду жизни и уныние, бешеные искания истины и разочарования, любовь и страдания. Эти крайние точки постоянно соперничают между собой, а иногда прекрасно уживаются. Этим доказывает живой, яркий характер поэта. Ранние стихотворения А. Блока полны романтических грез, им одолевают «розовые мечты» о счастливом будущем. И это неудивительно - такой пылкий настрой характерен для многих поэтов в раннем юношестве. Он пишет: «я искал голубую дорогу...», искал, чтобы затем прийти по ней к заветной мечте. Но почему дорога именно голубого цвета? Может потому, что голубой цвет нежен, и потому олицетворяет собой возвышенную радость, творческий настрой. Не зря великие поэты сравнивали себя с облаками, летящими в голубом небе. Примечательно, что молодые романтики искренне верят, что их путь правилен и что они действительно, в конце концов, обретут заветную мечту, к которой постоянно стремятся. Например, Блок пишет:

Я шел к блаженству.

Путь блестел Росы вечерней красным светом...

В его стихотворениях не слышится никакого сомнения в том, что когда-нибудь может прийти разочарование, что-то может омрачить его счастье:

В моей душе любви весна.

Не сменит бурного ненастья...

Позднее, примерно в 1901--1902 годах, Блок создал гениальный цикл «Стихи о Прекрасной Даме», посвященный женщине как воплощению любви и нежности. В нем он создает несколько даже мифический образ женственности. Выдуманная поэтом героиня -- идеальна, и потому она является для него некоторой мечтой, своеобразным Богом. Творец создал розовую сказку и при этом пытается претворить ее в действительность:

Мне цветы и пчелы влюбленные

Рассказали не сказку-быль...

Но можно ли воздушный замок, выстроенный лишь несбывающимися грезами, воплотить в жизнь, сделать материальным, ощутимым.

В этих стихотворениях очень много чувства и мистики, нежности.

Мы встречались с тобой на закате.

Ты веслом рассекала залив.

Я любил твое белое платье,

Утонченность мечты разлюбив.

В таких строках чувствуется обожание той женщины, о которой стихотворение, и немного тоски. Тоски по тому, что ушло и уже не вернешь.

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В мерцании красных лампад.

Вообще же в любовной лирике А. Блок раскрывается как человек чувствительный, нежный, немного даже осторожный и, конечно, романтичный. Романтика присутствует практически во всех стихах любовной лирики. Более поздний цикл стихотворений, посвященных любви, -- цикл «Кармен». Также чувствуется романтичность Блока и в его стихотворениях, посвященных Венеции, Флоренции. Даже то, что он выбрал эти города, говорит о любви поэта к прекрасному, необычному.

К тому времени А. Блок познакомился с творчеством Владимира Соловьева. Он с жадностью познавал этот фантастический мир, полный мистики. Все это оказало большое влияние на творчество Блока. В его стихотворениях того времени можно заметить мотивы чего-то нереального, потустороннего, например элементы двойственности лирического героя. В стихотворении «Двойник» он пишет о самом себе, но раздвоенном, будто образовалось в одном «я» две личности. Все это говорит о смятении поэта, нерешительности действий, на данном этапе он потерял себя. Блок с болью скорбит о расколе мира, о противостоянии двух сил. Все эти тяжелые думы и переживания гнетут поэта с все большим и большим напором. Это помогло ему стать мудрее, вырасти духовно; тогда он стал всерьез задумываться над смыслом своей жизни, над противоборством сил, постоянно живущих рядом: добра и зла, любви и ненависти, правды и лжи. Начались серьезные искания поэта -- он пишет о себе, как об одряхлевшем старике, будто бы все перестрадавшем, и потому из его души рвется крик: «Мне скушно! Мне душно!» Но все же искания человека не кончаются на полпути, в его сознании еще теплится слабая надежда, что возможно найти счастье и прийти к нему, что еще не совсем убежало время:

И я опять, больной и хилый,

Ищу счастливую звезду!

Произведение привлекает рыцарским отношением к женщине, оно исполнено муками сердца, показана трагическая любовь:

"Я звал тебя, но ты не оглянулась,

Я слезы лил, но ты не снизошла".

В этом стихотворении нет ни одного резкого слова. Оно звучит плавно, как песня, как шелест листьев, как может звучать голос действительно любящего человека.

Любовь прошла через все творчество Блока, считавшего, что "только влюбленный имеет право на звание человека".

Поэту хочется подчеркнуть: он человек от земли, его корни в народе. Именно здесь нашел поэт надежную опору для осуществления своей заветной мечты - стать "певцом и глашатаем" отчего края.

«Стихи, -- читаем у Брюсова, -- всегда исповедь». Блок еще в 1908 году печально заявлял, что исповедническое начало должно лежать в основе всякого искусства, не только лирики. «Я думаю,-- писал он,-- мы более уже не вправе сомневаться в том, что великие произведения искусства выбираются историей лишь из числа произведений «исповеднического» характера. Только то, что было исповедью писателя, только то создание, в котором он сжег себя дотла только оно может стать великим». О том, насколько само творчество Блока соответствует этой характеристике, писали едва ли не все исследователи Блока. Исповедническая лирика в стихах, лирика в статьях, исповеди-дневники, замечательные и тоже исповеднические письма Блока хорошо известны.

Блок был связан с символизмом и чувствовал эту связь не только в эпоху «Стихов о Прекрасной Даме». Даже в 1909 году он признавался, что повинен в декадентстве, и здесь же характеризовал его как живое, «очень глубокое и разностороннее явление», а в 1910 году в своем докладе о кризисе школы вполне определенно причислял себя к русским символистам. Блок далеко не был пропагандистом символизма, как Белый, Эллис или Вяч. Иванов, но он считал и заявлял об этом печатно, что ведущая роль в современной ему русской литературе принадлежит именно символистскому направлению. «Солнце наивного реализма закатилось,-- писал Блок в 1910 году,-- осмыслить, что бы то ни было вне символизма нельзя. Оттого писатели даже с большими талантами не могут ничего поделать с искусством, если они не крещены «огнем и духом» символизма», и «символист есть синоним художника». В 1915 году, как об этом уже упоминалось, он называл культуру, связанную с символизмом, «новым русским возрождением». Даже после Октябрьской революции Блок однажды высказался, что именно символисты с их тревогой и устремлением к будущему являются по преимуществу «носителями духа времени».

У поэтов-символистов, в их числе и у того же Белого, идущих вслед за романтиками, роль авторского я, возведение личности в ранг художника, поднятого над толпой и наделенного неограниченным правом на свободу и суд, были доведены до высокого предела. «Художник,-- писал Андрей Белый, характеризуя символизм,-- проповедник будущего; его проповедь не в рационалистических догматах, а в выражении своего внутреннего «я»; это «я» -- есть стремление и путь к будущему; он сам -- роковой символ того, что нас ждет впереди». Пастернак, уже отвернувшийся от этого принципа и скептически к нему настроенный, называл его «зрелищным пониманием биографии». И в этой пастернаковской квалификации была доля правды, хотя и преувеличенной Пастернаком.

Зинаида Гиппиус в своих творческих идеях во многом следовала за Мережковским, ее роль в символизме была неотделима от роли мужа, потому часто оставалась почти незаметной. Но Гиппиус внесла в русский символизм стихию театральности, создала особый, «декадентский» стиль в жизни и творчестве.

Любовь - одна

Не может сердце жить изменой,

Измены нет: любовь - одна.

Душе, единостью чудесной,

Любовь единая дана.

Так в послегрозности небесной

Цветная полоса - одна.

Но семь цветов семьюогнями

Горят в одной.

Любовь одна,

Одна до века, и не нами

Ей семицветность уждена.

В ней фиолетовость и алость,

В ней кровь и золото вина,

То умрудность, то опалость...

И семь сияний - и одна.

Не все ль равно, кого отметит,

Кого пронижет луч до дна,

Чье сердце меч прозрачный встретит,

Чья зовется глубина?

Неразделимая нетленна,

Неуловимая ясна,

Непобедимо неизменна

Живет любовь, - всегда одна.

Переливается, мерцает,

Она всецветна - одна.

Ее хранит, ее венчает

Святым единством - белизна.

В первой строфе Гиппиус сразу вводит образ радуги, как символа любви. Она так же ярка и непредсказуема, ее нельзя угадать, понять, ее цвета завораживают; так же и любовь ярка в своих проявлениях и заставляет забыть обо всем. Любовь нам дана от бога одна, так же и радуга бывает лишь в одном случае - после грозы. Гроза отождествляется с человеческой жизнью, любовь бывает лишь однажды, так же как и каждая гроза имеет свою единственную радугу. Радуга настолько многолика и пестра, что ее нельзя определить одним цветом, так же и любовь многогранна в своих чувствах и проявлениях. Гиппиус говорит о том, что нет достойных или недостойных любви, нет избранных для этого чувства, ведь для любви не важно кто ты, перед нею все равны:

«Не все ль равно, кого отметит,

Кого пронижет луч до дна,

Чье сердце меч прозрачный встретит,

Чья отзовется глубина?»

Любовь настолько противоречива, что человеческому разуму сложно постичь это чувство, поэтому она:

«Неразделимая нетленна,

Неуловимая ясна,

Непобедимо неизменна

Живет любовь, - всегда одна»

В последней строфе Гиппиус говорит о том, что любовь светла, чиста и небесна, тем самым рисует ее образ белым цветом.

Андрей Белый создал свой особый жанр - симфония - особый вид литературного изложения, по преимуществу отвечающий своеобразию его жизненных восприятий и изображений. По форме это нечто среднее между стихами и прозой. Их отличие от стихов в отсутствии рифмы и размера. Впрочем, и то и другое словно непроизвольно вливается местами. От прозы - тоже существенное отличие в особой напевности строк. Эти строки имеют не только смысловую, но и звуковую, музыкальную подобранность друг к другу. Этот ритм наиболее выражает переливчатость и связность всех душевностей и задушевностей окружающей действительности. Это именно музыка жизни - и музыка не мелодическая,…а самая сложная симфоническая.

Белый считал, что поэт-символист - связующее звено между двумя мирами: земным и небесным. Отсюда и новая задача искусства: поэт должен стать не только художником, но и «органом мировой души…тайновидцем и тайнотворцем жизни». От того и считались особенно ценными прозрения, откровения, позволявшие по слабым отражениям представить себе иные миры.

Тело стихий

В лепестке лазурево-лилейном

Мир чудесен.

Все чудесно в фейном, вейном, змейном

Мире песен.

Мы - повисли,

Как над пенной бездною ручей.

Льются мысли

Блесками летающих лучей.

Автор способен увидеть красоту даже в самых нелепых, неприхотливых предметах «В лепестке лазурево-лилейном». В первой строфе автор говорит, что все вокруг чудесно и гармонично. Во второй строфе строчками «Как над пенной бездною ручей.

Льются мысли

Блесками летающих лучей»

Автор рисует картину ручья, водопада низвергающегося вниз, в пенную бездну, и от этого в разные стороны разлетаются тысячи мелких сверкающих капелек, так льются и человеческие мысли.

Хочется, так же немного уделить внимание поэту-символисту, имя которого, к сожалению, не так часто появлялось в печати. Это Бальмонт.

Бальмонт жаждал «изысканности русской медлительной речи». Он научился «превращать тоску в напев» и находить игру созвучий в природе, он из всех поэтов-символистов отличался особой напевностью и особой звучностью стиха.

Черты символизма, по мнению Бальмонта - культ мгновения, внезапно возникшего и безвозвратно промелькнувшего, туманность намеков, прихотливость чувства.

Для примера рассмотрим стихотворение «Я мечтою ловил уходящие тени…», так как оно наиболее ярко отражает творчество Бальмонта и является гимном символизма.

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертания вдали. . .

И какие-то звуки вокруг раздавались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,

Тем светлее сверкали выси дремлющих гор. . .

И сиянием прощальным как будто ласкали,

Словно нежно ласкали отуманенный взор.

А внизу подо мною уж ночь наступила,

Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

Для меня же блистало дневное светило,

Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,

Уходящие тени потускневшего дня,

И все выше я шел, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

Определяя символистскую поэзию, Бальмонт писал: «Это поэзия, в которой органически…сливаются два содержания: скрытая отвлеченность и очевидная красота…». В стихотворении «Я мечтою ловил уходящие тени…», как легко убедиться, есть и «очевидная красота» и иной, скрытый смысл: гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее.

«Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня»

Этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг - это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.

«И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертания вдали. . .

И какие-то звуки вокруг раздавались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли»

Чем ближе автор приближался к заветной цели, тем яснее он видел то, к чему стремился, видел истину.

«А внизу подо мною уж ночь наступила,

Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

Для меня же блистало дневное светило,

Огневое светило догорало вдали»

То есть, не смотря на то, что его окружал уже полный мрак, он видел впереди свет, свет, который освещал ему весь путь.

«Я узнал, как ловить уходящие тени,

Уходящие тени потускневшего дня,

И все выше я шел, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня»

В последней строфе автор говорит о том, что он все-таки познал истину, он нашел то, что искал

Еще одно стихотворение. Это красивое посвящение любви.

“ Черкешенки”

Я тебя сравнивать хотел бы с нежной ивой плакучей

Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон созвучий

Я тебя сравнивать хотел бы с той индусской баядерой,

Что сейчас-сейчас заплачет, чувства меря звездной мерой.

Я тебя сравнить хотел бы. Но игра сравнений темна,

Ибо слишком очевидно: ты средь женщин несравненна.

Заключение

Отношение Блока к лидерам русского символизма лишь отчасти соответствовало блоковским оценкам модернизма и декадентства. По сути дела, Блок видел в модернизме массовую эстетическую продукцию буржуазной цивилизации и, не утруждая себя анализом сочинений модернистов, отзывался о них чаще всего бегло и небрежно. Напротив, крупнейших русских символистов Блок характеризовал каждого отдельно, независимо от их принадлежности к школе, рассматривал их творчество серьезно, в общем, сочувственно, иногда -- восторженно. И все же внутреннее движение, уводящее Блока от индивидуалистического искусства в целом, мало-помалу отдаляло его и от его ближайших соратников -- наиболее значимых для него русских символистов. И с течением времени это движение Блока, несмотря на «оглядывания», «спиральные повороты» и замедления, становилось все более и более заметным.

Отзывы Блока об отдельных представителях современной ему литературы символизма и, в частности, символистской и околосимволистской критики, частично уже приводившиеся, вполне подтверждают правильность этих общих наблюдений.

романтизм символизм стихотворение блок

Список литературы

1.Громов П. Александр Блок, его предшественники и современники. Л., 1986.

2.Максимов Д.Е. Поэзия и проза Александра Блока. Л., 1981.

3.Минц З. Г. Блок и русский символизм: В 3кн. СПб, 1999.

4.Мочульский К.В. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. М., 1997.

Размещено на Allbest.ru

...