Функция художественного пространства в рассказе А. Солженицына "Матренин двор"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Отдел образования администрации Центрального района

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

Экономический лицей

Секция Литературоведение

Научно-исследовательская работа

по теме: «Функция художественного пространства в рассказе А. Солженицына "Матренин двор"

Дубинина А.Е.

Введение

А.И.Солженицын прожил долгую жизнь (1918-2008) и ушел от нас совсем недавно. Наверное, и поэтому творчество Солженицына пока не имеет обширной библиографии.

Одно из наиболее полных исследований творчества Солженицына - книга В.Чалмаева, ориентированная на молодого читателя, “Александр Солженицын. Жизнь и творчество”.

В книге В. А. Чалмаева говорится о сложной судьбе писателя, о том, что Солженицын первым вскрыл трагедию сталинских репрессий. Литературно-общественная деятельность писателя анализируется в сопоставлении с творчеством Пастернака, Шаламова. В одной из глав автор рассматривает рассказы Солженицына, в том числе и рассказ “Матренин двор”, в исследовании которого особое внимание обращается на героиню в соотнесении с другими женскими образами русской классической литературы, на понятие праведничества, то есть в основном автором рассматривается уровень нравственной проблематики.

Владимир Котельников в книге “Человек эпический. К 90-летию А.И. Солженицына” говорит прежде всего о личности писателя как историко-литературном феномене, в частности, о языковой работе Солженицына, особое внимание автор обращает на книгу «Архипелаг ГУЛАГ».

Наше же внимание привлек широко известный рассказ Солженицына «Матренин двор».

В ходе исследовательской работы с текстом мы опирались на теорию хронотопа М.Бахтина, согласно которой именно благодаря хронотопу «все абстрактные элементы наполняются плотью и кровью, приобщаются художественной образности» Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. М.: Худож. Лит., 1975. С. 234, а также на идеи Б.Успенского, который рассматривает пространство текста как пространство, описываемое в тексте с одной или нескольких точек зрения, причем «точка зрения может быть конкретизирована в плане идеологии, фразеологии или психологии» Б.А.Успенский. Поэтика композиции. М., 1995. С.81.

Цель предлагаемой работы - сопоставить в рамках эстетического целого два соотносимых друг с другом уровня организации (субъектный и объектный), установив, таким образом, связь между организованными в сюжете элементами детализации (пространственные координаты) и выраженной в повествовании специфической точкой зрения.

Задачи работы:

1.Определить функцию художественного пространства в рассказе А.Солженицына «Матренин двор» путем выделения особых пространственных деталей. Соотнести время и пространство с понятием «хронотоп».

2.Выделить и интерпретировать те языковые средства, которые формируют особый «голос» повествователя и отличные от него голоса героев.

3. Показать, как временные и пространственные детали образуют ценностную картину мира.

Основная часть

Время написания рассказа А.Солженицына «Матренин двор» - 1959 год.

В рассказе отмечен 1956 год, то есть реальное и художественное время не слишком расходятся - конец пятидесятых годов двадцатого века.

В это время уже запускались в космос пробные ракеты, однако и в 1959 электричество было не во всех крестьянских избах.

С одной стороны, русская деревня в этот период находилась в состоянии разрухи, с другой - она по-прежнему сохраняла в себе черты «исконной» Россию, что особенно важно для автора.

Видимо, с этим и связана сложная временная организация рассказа. Художественное время не ограничивается реальным временем действия, а

постоянно расширяется за счет сообщений повествователя или героини о событиях прошлого, за счет их размышлений о времени. Причем вскрывается целый ряд временных пластов (от современности до начала 20 века) прежде всего в воспоминаниях Матрены.

Интересно, что восприятие времени героиней и повествователем отличается не только по сути, но и по форме выражения, что явно видно в материалах таблицы.

год	Матрена	повествователь
1956 год - художественное время в рассказе	Еще в тот год обещали искусственные спутники Земли. Матрена качала головой: - Ой-ой-ойиньки, чего-нибудь изменят, зиму или лето.	В тот год повелось по две - по три иностранных делегации в неделю принимать, провожать и возить по многим городам, собирая митинги. И что ни день, известия полны были важными сообщениями о банкетах, обедах и завтраках.
Жизнь колхоза в сравнении с прежней жизнью крестьянской России	- Да что говорить, Игнатич! Ни к столбу, ни к перилу эта работа. Станешь, об лопату опершись, и ждешь, скоро ли с фабрики гудок на двенадцать. Да еще заведутся бабы, счеты сводят, кто вышел, кто не вышел. Когда, бывалоча, по себе работали, так никакого звуку не было, только ой-ой-ойинь-ки, вот обед подкатил, вот вечер подступил.	А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса. Потом их вырубили - торфоразработчики и соседний колхоз. Председатель его, Горшков, свел под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз и возвысив.
Война 1941-45 годов	- А нашего на войну забрали, этого подраненного - взамен. А он стиховой какой-то попался. Раз с испугу сани понес в озеро, мужики отскакивали, а я, правда, за узду схватила, остановила. Овсяной был конь. У нас мужики любили лошадей кормить. Которые кони овсяные, те и ти'жели не признают.	И шли года, как плыла вода… В сорок первом не взяли на войну Фаддея из-за слепоты, зато Ефима взяли. И как старший брат в первую войну, так младший без вести исчез во вторую. Но этот вовсе не вернулся.
1917год	-- Пошел он на войну -- пропал... Три года затаилась я, ждала. И ни весточки, и ни косточки... -- Мать у них умерла -- и присватался ко мне Ефим. Мол, в нашу избу ты идти хотела, в нашу и иди. Был Ефим моложе меня на год. Говорят у нас: умная выходит после Покрова', а дура -- после Петрова'. Рук у них не хватало. Пошла я... На Петров день повенчались, а к Миколе зимнему -- вернулся... Фаддей... из венгерского плена.	Да. Да... Понимаю... Облетали листья, падал снег - и потом таял. Снова пахали, снова сеяли, снова жали. И опять облетали листья, и опять падал снег. И одна революция. И другая революция. И весь свет перевернулся.
1914	- Он за меня первый сватался... раньше Ефима... Он был брат -старший... Мне было девятнадцать, Фаддею - двадцать три... Вот в этом самом доме они тогда жили. Ихний был дом. Ихним отцом строенный. -- В то лето... ходили мы с ним в рощу сидеть, -- прошептала она. -- Тут роща была, где теперь конный двор, вырубили ее... Без малого не вышла, Игнатич. Война германская началась. Взяли Фаддея на войну. -- Пошел он на войну -- пропал... Три года затаилась я, ждала. И ни весточки, и ни косточки...	Она уронила это - и вспыхнул передо мной голубой, белый и желтый июль четырнадцатого года: еще мирное небо, плывущие облака и народ, кипящий со спелым жнивом. Я представил их рядом: смоляного богатыря с косой через спину; ее, румяную, обнявшую сноп. И - песню, песню под небом, какие давно уже отстала деревня петь, да и не споешь при механизмах.

Как известно, время-пространство в тексте может создаваться благодаря разным точкам видения.

По Б.Успенскому, «точка зрения может быть конкретизирована в плане идеологии, фразеологии или психологии» Б.А.Успенский. Поэтика композиции. М., 1995. С.81. В приведенных фрагментах мы наблюдаем все три варианта описания времени-пространства.

Как видим, настоящее вызывает определенное неприятие как героини, так и повествователя, хотя у последнего оценочная составляющая выражена более явно и звучит более негативно. Однако, чем дальше в прошлое, тем более проникновенным становится голос повествователя, приближаясь по звучанию к лирическим миниатюрам:

«Она уронила это - и вспыхнул передо мной голубой, белый и желтый июль четырнадцатого года: еще мирное небо, плывущие облака и народ, кипящий со спелым жнивом. Я представил их рядом: смоляного богатыря с косой через спину; ее, румяную, обнявшую сноп. И - песню, песню под небом, какие давно уже отстала деревня петь, да и не споешь при механизмах».

«Да. Да... Понимаю... Облетали листья, падал снег - и потом таял. Снова пахали, снова сеяли, снова жали. И опять облетали листья, и опять падал снег. И одна революция. И другая революция. И весь свет перевернулся.”

Лирическое звучание этих фрагментов создается за счет изобразительных средств языка, таких, например, как ряд цветовых эпитетов («голубой, белый и желтый июль»), метафор («народ, кипящий со спелым жнивом», «вспыхнул июль»).

Повтор однокоренных слов со значением пения создает ощущение звучащей народной песни, что усиливается фольклорными образами героев - «Я представил их рядом: смоляного богатыря с косой через спину; ее, румяную, обнявшую сноп».

Определенный ритм создается и за счет синтаксического параллелизма, и за счет пунктуации (многоточий, тире):

“Да. Да... Понимаю...”

“Она уронила это - и вспыхнул передо мной…”

В обоих фрагментах особую роль играют лексические повторы: “Облетали листья, падал снег… И опять облетали листья, и опять падал снег ….”

“И одна революция. И другая революция”

Кроме этого, протяжность и напевность придается фрагменту с помощью повтора союза “и”:

“И опять облетали листья, и опять падал снег. И одна революция. И другая революция. И весь свет перевернулся.”

Мотив воспоминания приводит к интимности звучания такой сложной темы, как трагическая обреченность прежней России:

“И одна революция. И другая революция. И весь свет перевернулся”.

История России в воспоминаниях Матрены передается через конкретные человеческие судьбы и потому приобретает такое проникновенное звучание.

Повышенная эмоциональность, взволнованность речи повествователя, несомненно, является отражением глубоко спрятанных чувств героини.

Речь Матрены, напротив, ничем почти не украшенная, бытовая, звучит просто, но также очень взволнованно, так как для нее это реальное прошлое, которое до сих пор ранит, не отпускает. Волнение героини особенно явно передается неполнотой предложений и многоточиями.

Таким образом, реплики героини и повествователя, перекликаясь, как будто усиливают друг друга, в немногих строках создавая полнокровную картину прошлого России, которое изображается автором с явной симпатией.

Хронотоп воспоминаний Матрены, несомненно, имеет, по определению Бахтина, наряду с другими изобразительное значение: «Время приобретает чувственно-наглядный характер…благодаря особому сгущению и конкретизации примет времени - времени человеческой жизни, исторического времени на определенных участках пространства» Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. М.: Худож. Лит., 1975. С. 246.

Наверное, не случайно в рассказе и погружение в более древние временные пласты, в которых ощущается дыхание вечности:

«… а за бугром - деревня, и деревня эта - Тальново, испокон она здесь, еще когда барыня-«цыганка» и кругом лес лихой стоял».

“…русская печь, как я пригляделся, неудобна для стряпни: варка идет скрыто от стряпухи, жар к чугунку подступает с разных сторон неравномерно. Но потому, должно быть, пришла она к нашим предкам из самого каменного века, что, протопленная раз на досветьи, весь день хранит в себе теплыми корм и пойло для скота, пищу и воду для человека. И спать тепло…”.

Таким образом, изображая реальную жизнь русской деревни конца 50 годов, Солженицын как будто постоянно соотносит ее с «нутряной», «кондовой» Россией, которая так и не была до конца уничтожена временем, сохраняясь в душах отдельных людей.

Как видим, организация художественного пространства в рассказе очень сложна. Но можно отметить, что если временной охват повествования постоянно расширяется, то пространство, на первый взгляд, напротив, сужается.

«Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад - просто в Россию. Ни в одной точке ее никто меня не ждал и не звал, потому

что я задержался с возвратом годиков на десять. Мне просто хотелось в среднюю полосу - без жары, с лиственным рокотом леса. Мне хотелось затесаться и затеряться в самой нутряной России - если такая где-то была, жила”.

«Нутряная Россия» здесь, наверное, не только Центральная Россия, не только Россия традиционная, но и Россия, которая живет внутри героя-повествователя, в самом сердце.

По мнению В.Топорова, художественное пространство «определяется через совокупность путей, которые могут находиться в нем (сам же путь в значительной мере соотнесен с типом персонажа, который может являться субъектом пути)» Топоров В.Н. Пространство и текст. М., 1983. С.279.

Герой-повествователь приходит извне, из широкого пространства: «А ведь там, откуда я приехал, мог я жить в глинобитной хатке, глядящей в пустыню. Там дул такой свежий ветер ночами и только звездный свод распахивался над головой».

Можно заметить, что с самого начала текста мечты героя и реальность расходятся.

“Скажите, не нужны ли вам математики где-нибудь подальше от железной

дороги? Я хочу поселиться там навсегда.”

“И вдруг-таки дали мне местечко - Высокое Поле. От одного названия веселела душа.”

Однако в реальности герой попадает в поселок под названием Торфпродукт («Торфопродукт? Ах, Тургенев не знал, что можно по-русски составить такое!»)):

“Над поселком дымила фабричная труба. Туда и сюда сквозь поселок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо-дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом, торфяными плитами и брикетами. Без ошибки я мог предположить, что вечером над дверьми клуба будет надрываться радиола, а по улице пображивать пьяные - не без того, да подпыривать друг друга ножами.”

Но и это перемещение в пространстве героя-повествователя не окончательное. Следующий пространственный круг связан с поэтичным перечнем русских деревень: «И узнал, что не все вокруг торфоразработки, что есть за полотном … деревня Тальново, испокон она здесь… А дальше целый край идет деревень: Часлицы, Овинцы, Спудни, шевертни, Шестимирово - все поглуше, от железной дороги подале».

Вновь сужая круг, герой приходит в Тальново: «Милей этого места мне не приглянулось во всей деревне; две-три ивы, избушка перекособоченная…»

Так герой-повествователь оказывается в доме Матрены, который и становится пространственным центром повествования.

“Просторная изба и особенно лучшая приоконная ее часть была уставлена по табуреткам и лавкам - горшками и кадками с фикусам и они заполнили одиночество хозяйки безмолвной, но живой толпой. Они разрослись привольно, забирая небогатый свет северной стороны».

Небогатый быт Матрениной избы показан в рассказе очень подробно: колченогая кошка, мыши, тараканы, русская печь, фикусы…

За счет этого создается ощущение, что все находящееся внутри ограды: дом с его обитателями, огород, то есть Матренин двор - это особый мир со своими законами, настоящий мир, а все, что за оградой - это лишь общий план, в котором нет ничего значимого.

Можно заметить, что все действие в рассказе организуется относительно Матрениного двора.

Матрена уходила в лес за ягодой или за торфом, помогала односельчанам или колхозу, но нам ни разу не показана героиня за пределами своего двора до сцены ее гибели (о чем рассказывают повествователю).

Очевидно, что все события в рассказе, вся жизнь героини выстраиваются относительно Матрениного двора, находящегося в центре художественного пространства рассказа. Местоположение других объектов, упоминаемых в тексте, создает некий круг, центром которого также оказывается Матренин двор:

”Хлопоты эти были тем затруднены, что собес от Тальнова был в двадцати километрах к востоку, сельский совет - в десяти километрах к западу, а поселковый - к северу, час ходьбы.”

Вообще мотив круга, кружения неоднократно возникает в тексте. Герой-повествователь дважды возвращается во Владимирское облоно в поисках своего места; по всему селу Тальново водит его женщина-торговка в поисках жилья.

Как было сказано выше, все в рассказе расположено как будто вокруг Матренина двора. Такая круговая организация художественного пространства в рассказе, несомненно, не случайна.

Если обратиться к системе образов в рассказе «Матренин двор», то мы увидим, что почти все герои также соотносятся с Матреной, выстраиваются вокруг нее.

Таким образом, можно говорить о централизации всего художественного пространства рассказа.

Круг - одна из наиболее широко употребляемых фигур для выражения идеи вечности, так как движение по кругу символически означает постоянное возвращение к самому себе.

Круг - символ единства и бесконечности. Центр круга - источник бесконечного вращения времени и пространства. В данном случае центр круга - Матрена, это центр деревни, центр России, к чему в финале рассказа и приводит читателя повествователь.

Как уже было сказано, Матрена является центром рассказа Солженицына, однако проявляется ее личность, преломляясь через сознание героя-повествователя. Повествование ведется от лица Игнатьича, который явно приближен к автору, что отражается в отдельных фразах, связанных с судьбой как Солженицына, так и множества других русских людей, возвращающихся в «нутряную Россию» из лагерей и с поселений:

”Ни в одной точке ее никто меня не ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на десять”.

«Телогрейка эта была мне память, она грела меня в тяжелые годы».

• Мы не видим нигде описания самого повествователя, мы можем только догадываться, какой он: это человек, прошедший войну, лагерь, имеющий образование (учитель), развитое сознание и нравственное чутье. Матрена же - это неграмотная русская крестьянка, всю жизнь проведшая в родной деревне. солженицын художественный пространство
• Всю историю жизни Матрены, особенности ее личности, мировосприятия мы узнаем из диалогов с повествователем. Вообще благодаря его точке зрения создается все пространство текста.
• В соответствии с теорией Успенского, особое значение в создании художественного пространства в рассказе приобретает фразеологическая точка зрения, «когда автор описывает различных героев различным языком…при этом автор может описывать одно действующее лицо с точки зрения другого».
• Повествователь с интересом вслушивается в речь Матрены, осознанно выделяет некоторые слова и выражения.

Поэтому особое значение, на наш взгляд, приобретает речевая характеристика героини. Некоторые особенности речи Матрены мы отразили в таблице.

характеристика	цитата
В речи Матрены постоянно встречаются просторечия, диалектизмы, что определяется сущностью героини: это русская неграмотная крестьянка, всю жизнь проведшая в глухой деревне средней полосы России.	1. - Не пойму, Матрена Васильевна, как же этот Антошка вам приходится? - Дивиря моего сын, - ответила Матрена суховато и ушла доить козу. 2. - Разве уж догадаются, враги, - улыбалась она, вытирая пот со лба, - а то ни в жисть не найдут. 3. - В окошечко? Только мягкие суют. А уж поезд - трогаца!Мечемся туда-сюда: да взойдите ж в сознание! Мужики -- те по лесенке на крышу полезли. А мы нашли дверь незапертую, вперлись прям так, без билетов - а вагоны-то все простые идут, все простые, хоть на полке растягивайся. Отчего билетов не давали, паразиты несочувственные, - не знато...
Народное сознание выражается в речи Матрены благодаря частому употреблению присловий, фразеологизмов. Однако интересно, что это фразеологизмы нетрадиционные и потому звучащие особенно выразительно. В такой речевой самобытности выражается и самобытность характера героини.	1. - Да чего говорить об пол! - сердилась Матрена на кого-то невидимого. 2. - Да что говорить, Игнатич! Ни к столбу, ни к перилу эта работа. 3. Когда, бывалоча, по себе работали, так никакого звуку не было, только ой-ой-ойинь-ки, вот обед подкатил, вот вечер подступил.
Часто в речи Матрены звучит «ей-богу», и в этом отражается та естественность отношения к религии, о которой говорит сам повествователь: «Не сказать, чтобы Матрена верила как-то истово… А дело всякое начинала «с Богом!»»	1.Как лошадей не стало, так чего на себе не припрешь, того и в дому нет. Спина у меня никогда не заживает. Зимой салазки на себе, летом вязанки на себе, ей-богу правда! 2. -- Как мне в Черусти ехать, с Нечаевки поезд вылезет, глаза здоровенные свои вылупит, рельсы гудят -- аж в жар меня бросает, коленки трясутся. Ей-богу правда! -- сама удивлялась и пожимала плечами Матрена.

Как было сказано выше, все эти особенности речи, несомненно, характерны для русской крестьянки с ярким самобытным характером.

Однако, на наш взгляд, очень важен в тексте еще один фрагмент, в котором фразеологическая точка зрения определяет хронотоп избы Матрены:

«Услышав за перегородкой сдержанный шумок, я всякий раз размеренно говорил:

- Доброе утро, Матрена Васильевна!

И всегда одни и те же доброжелательные слова раздавались мне из-за перегородки. Они начинались каким-то низким теплым мурчанием, как у бабушек в сказках:

- М-м-мм… так же и вам!

И немного погодя:

- А завтрак вам приспе-ел».

В небольшом отрывке несколько раз встречаются слова, выделенные здесь нами, которые несут в себе несомненный положительный заряд: добро, тепло, сказка. Явно звучащая связь с фольклорным образом позволяет судить о том, что перед нами предстает не просто старая крестьянка, а некое мифологическое воплощение мудрой старости, сохраняющей в себе и вокруг себя гармоничный мир.

Таким образом, центральное место Матрены в повествовании и системе героев, глубинная связь ее с прошлой Россией, которая выражается в организации художественного пространства, уподобление героини мифологической бабушке-сказочнице - все это позволяет вывести реальный образ русской крестьянки на более высокий уровень обобщения, к чему и приходит автор в конце рассказа.

Как известно, начало и финал любого произведения являются сильной позицией текста. Ю.Лотман утверждал:«Рамка художественного текста состоит из двух элементов - начала и конца…Отсюда неизбежно следует вывод об участии рамки текста как части текстового пространства в процессе формирования версии его смысла получателем».

“В самом деле! - ведь поросенок-то в каждой избе! А у нее не было. Что может быть легче - выкармливать жадного поросенка, ничего в мире не признающего, кроме еды! Трижды в день варить ему, жить для него - и потом

зарезать и иметь сало.

А она не имела...

Не гналась за обзаводом... Не выбивалась, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни.

Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев.

Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно,- она не скопила имущества к смерти. Грязно-белая коза, колченогая кошка, фикусы...

Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша.”

В этом фрагменте не может не обратить на себя внимание многократный повтор отрицательной частицы НЕ, но интересно то, что значение этого подчеркнутого отрицания на протяжении фрагмента двойственно:

«А она не имела (поросенка).

Не гналась за обзаводом…Не выбивалась, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни. Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев…»

Мы видим, что в финале явно сталкиваются две позиции: односельчан Матрены, которые осуждают в ней непрактичность, «неумение жить», и повествователя, который именно в этом нежелании человека посвятить свою жизнь «обзаводу», накоплению видит признак истинного человека - праведника.

Но в конце рассказа частица не привносит в текст и еще один смысловой поворот: есть вечные основы мира, которые не зависят от сиюминутных устремлений человека: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село».

И закономерно, что отрицательная частица сменяется усилительной - ни:

«Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша».

В каждом из завершающих фрагмент предложений есть усиление предыдущего:

село город вся земля.

И такая градация в конце рассказа максимально усиливает авторскую мысль и максимально расширяет пространство текста.

Заключение

Организация художественного времени-пространства в рассказе Солженицына «Матренин двор» достаточно сложна, что не позволяет свести позицию автора к однозначно публицистической.. На первый взгляд, время и пространство в рассказе определены совершенно точно: 1956 год, деревня Тальново Владимирской области в 184 километрах от Москвы. Но в ходе повествования и время, и пространство постоянно расширяются, расходятся из одной точки, словно круги по воде, что характерно для повествовательной манеры Солженицына.

Пространственный центр в рассказе - это Матренин двор, казалось бы, обыденная, ничем не примечательная точка в пространстве (локус). Однако, знакомясь с судьбой героини, простой русской крестьянки, которая всю жизнь провела в этих местах, мы получаем представление о неблагополучии всей «нутряной России» середины двадцатого века, погружаемся через воспоминания Матрены в прошлое нашей страны: Великая Отечественная война, Первая мировая война, Россия до 1914 года.

Благодаря такому временному и пространственному расширению проявляется характерный для Солженицына интерес к истории России, представление автора о неразрывности единичного и общего, о важнейшей для писателя триаде «народ-история-человек». Таким образом, от «малого» пространства повествования читатель переходит к «большому» - истории, мирозданию.

Один из ключевых мотивов в рассказе Солженицына - мотив круга. Круг - одна из наиболее широко употребляемых фигур для выражения идеи вечности, так как движение по кругу символически означает постоянное возвращение к самому себе. Круг - символ гармонии, единства и бесконечности. Центр круга - источник бесконечного вращения времени и пространства. Центр круга в художественном пространстве рассказа - Матрена, это центр деревни, центр России, к чему в финале рассказа и приводит читателя повествователь.

Таким образом, центральное место Матрены в повествовании и системе героев, глубинная связь ее с прошлой Россией, которая выражается в организации художественного времени, уподобление героини мифологической бабушке-сказочнице - все это позволяет вывести реальный образ русской крестьянки на более высокий уровень обобщения: внешнее сужение пространства (Матренин двор) приводит к максимальному расширению его - вся земля.

Так из отдельных деталей возникает фундаментальное эстетическое представление - художественная картина мира. В ней хронотоп двора образует малый круг, вписанный в символически понимаемую как круг модель вселенной. Человек (Матрена) становится пра-Матерью (Материей), которая возникает и живет благодаря Духу.

Финальный фрагмент рассказа, как видим, это не голая риторика, не беспочвенное морализаторство, а логический авторский вывод, который предопределяется всем построением художественного текста.

Несомненно, что рассказ Солженицына «Матренин двор», как и вся русская литература, - это разговор с читателем о нравственных основах жизни, разрушение которых опасно для нации и человечества. И именно пространственная организация повествования позволяет нам определить художественную концепцию мира, воплощенную в значимом для автора произведении.

Список использованной литература

1. Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. М.: Худож. лит., 1975.С.234-235

2. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970

3. Б.А.Успенский. Поэтика композиции. М., 1995

4. Топоров В.Н. Пространство и текст. М., 1983

5. В.А.Лукин. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. М., 1999

6. Сб. «Образцы изучения текста художественного произведения в трудах отечественных литературоведов». Ижевск, 1995

7. В.А.Чалмаев. Александр Солженицын. Жизнь и творчество. М., 1999

8. http://rhga.ru/science/sience_research/seminar_russian_philosophy/stenogramms/solzenitsin.php

Размещено на Allbest.ru

...