Литературоведение народов Поволжья второй половины ХIХ века в свете научных интересов В.К. Магницкого

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХIХ ВЕКА В СВЕТЕ НАУЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ В.К. МАГНИЦКОГО

Д.В. Абашева, Р.Х. Шаряфетдинов

Аннотация

В марте 2019 г. исполняется 180 лет со дня рождения Василия Константиновича Магницкого, который сыграл выдающуюся роль в развитии просвещения, историографии, этнографии и фольклористики чувашского народа. Приближающийся юбилей является поводом для нового обращения к многогранному творческому наследию В. К. Магницкого. Нас в этой работе особенно будут интересовать его труды по этнографии, чувашской фольклористике и диалектологии. Его наблюдения в этих областях и собранный материал не утратили значения для науки по сей день, требуют новых обобщений и анализа.

Ключевые слова: литература народов России, Поволжье, фольклористика, поэтика, народная культура, традиция.

LITERARY STUDIES OF THE PEOPLES OF THE VOLGA REGION OF THE SECOND HALF OF THE NINETEENTH CENTURY IN THE LIGHT OF V.K. MAGNITSKY'S SCIENTIFIC INTERESTS

D. V. Abasheva, R. Kh. Sharyafetdinov

Abstract. March 2019 marks the 180th anniversary of Vasily Magnitsky's birth, who played a prominent role in the development of education, historiography, ethnography, and folklore of the Chuvash people. The approaching anniversary is a reason for a new appeal to the multifaceted creative heritage of V. K. Magnitsky. The article highlights his works on ethnography, Chuvash folklore studies, and dialectology. His observations in these areas and the collected material have not lost their significance for science to this day, they require new generalizations and analysis.

Keywords: literature of the peoples of Russia, the Volga region, folklore, poetics, folk culture, tradition

Родился В. К. Магницкий 4 марта (по новому стилю 17 марта) 1839 г. в селе Ядрино Ядринского уезда Казанской губернии в семье священника села Шуматова. Родители его, по свидетельствам современников и сохранившимся документам, были людьми православными и детям привили христианское отношение к людям, что отразилось в дальнейшем в деятельности В. К. Магницкого и в его отношениях с окружающими. Так, отец Магницкого, Константин Егорович, вел большую работу по просвещению чувашских крестьян, что подтверждается письмом И. Я. Яковлева в его адрес [1, с. 105]. Отец был отмечен самыми высокими наградами, какие может получить сельский священник, в том числе «Орденом Святого Владимира» за 50-летнюю беспорочную службу, и даже «исхлопотал своему семейству дворянское звание» [1, с. 104]. По семейной традиции (дед и прадед были служителями церкви) отец отдал Василия в духовное училище, а затем в Казанскую семинарию, но учеба в ней его не удовлетворяла (впоследствии он дал сатирическую зарисовку своей семинарской жизни и ее руководителей) [2, с. 4]. Магницкий мечтал о светском образовании и осенью 1858 г., выдержав вступительные экзамены, стал студентом юридического факультета Казанского университета. Годы его учебы в университете (1858-1862) в истории России были периодом больших изменений. Общественные события того времени захватили всю Россию и, разумеется, Казанскую губернию и Казанский университет. Демократизация состава студенчества способствовала развитию в его среде новой идеологии. Лекции преподавателей, особенно А. П. Щапова, сыграли большую роль в формировании демократического мировоззрения В. К. Магницкого.

Интерес Магницкого к фольклору и этнографии развивается, главным образом, в период его университетской жизни под воздействием преподавателя русской словесности В. Г. Варенцева, собиравшего произведения фольклора. То, что В. К. Магницкий провел свои детские и юношеские годы в крестьянской среде, также определило демократические тенденции его дальнейшей научно-практической деятельности. Еще в студенческие годы он начинает писать статьи, посвященные быту, фольклору и просвещению чувашей - в дальнейшем этот аспект станет одним из основных в его научной деятельности.

В 1862 г. Магницкий окончил юридический факультет Казанского университета и приступил к трудовой деятельности в Казанской Палате уголовного и гражданского суда канцелярским чиновником. Работая «ради куска хлеба» следователем, он направлял основное свое внимание на научно-просветительскую деятельность. В его участок входило несколько русских сел и много чувашских деревень. Сразу же по приезде в село Беловолжское, где находилась квартира судебного следователя, Магницкий занялся собиранием и систематизацией устного народного творчества русских и чувашских крестьян; одновременно он занимался и этнографией края. Большинство его этнографических работ было посвящено исследованию быта и обычаев чувашей, а фольклорные материалы были собраны в основном среди русского крестьянства.

Как в статьях, так и в крупных работах В.К. Магницкий придерживался принципа сочетания материалов этнографии и фольклора. Это видно уже из первой его большой работы «Очерк юридического быта чуваш» [3, с. 3]. В «беловолжский» период Магницкий, обращая особое внимание на народные песни, занимался собиранием и малых фольклорных жанров - поговорок, пословиц, загадок.

В 1863-1877 гг. он уже выдвигается в ряды эрудированных фольклористов и этнографов Поволжья. Магницкий состоял в это время членом всех тех научных обществ, которые организовывались в Казани и имели отношение к фольклору и этнографии, поддерживал научные связи и со столичными научными обществами, посылая туда свои работы, экспонаты для этнографических музеев, ведя переписку. Особенно активное участие он принимал в деятельности Русского географического общества и Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете.

В апреле 1877 г. Магницкого, по его просьбе, назначили инспектором народных училищ Уржумского уезда Вятской губернии. С этого времени начинается новый этап в его жизни и научно-педагогической деятельности. Магницкий исполнял должность инспектора в разных уездах Казанской и Вятской губерний и не раз говорил о необходимости просвещения чувашского народа, отстаивал право нерусских народностей на свой язык, обычаи, поэзию - в духе педагогических учений К. Д. Ушинского; мечтал о том времени, когда чувашская молодежь сможет учиться в университете. Со вниманием и заботой Магницкий относился к нарождающейся чувашской интеллигенции. За время его службы в должности инспектора было открыто много новых школ.

В 1894 г., по достижении пенсионного возраста, В. К. Магницкий вышел в отставку и, наконец, получил возможность заниматься всецело научной деятельностью. В этот период он закончил работу над книгой «Чувашские языческие имена», писал многочисленные статьи и корреспонденции, выполнил большую часть задуманной им крупной работы по описанию селений чувашей и русских, живущих на территории нынешней Чувашской Республики. В связи с научной работой он вел обширную переписку со своими корреспондентами. Живя в с. Шуматово Ядринского уезда, В. К. Магницкий собрал значительное количество фольклорных материалов - сказок, загадок и песен. До конца жизни он выполнял также большую общественно-педагогическую работу. Умер В. К. Магницкий 62 лет, 4 марта 1901 г. (от воспаления легких). Но и после смерти Магницкого продолжали появляться в печати его научные работы по этнографии и фольклору: «Чувашские языческие имена» (1905), «К биографии В. А. Сбоева» (1906), «К истории "присурских" чуваш, черемис, мордвы и Флорищевой пустыни» (1903) и т. д. Научная жизнь края продолжалась далее и с его участием.

Магницкий видел по-настоящему развитый фольклор лишь у того народа, который смог сохранить себя как нация, не растеряв на путях истории свою самобытную поэзию. Постоянное внимание он уделял чувашским народным песням, Магницкий всегда был убежден в том, что чувашский народ имеет издревле замечательную этнокультуру и устно-поэтическое творчество. Достаточно изучить фольклористические исследования и статьи Магницкого, которые он иллюстрирует образцами чувашских народных песен, чтобы убедиться в богатстве и многообразии чувашского песенного фольклора.

Магницкий собирал образцы различных жанров чувашского фольклора: песни, сказки, загадки, пословицы и поговорки. Одним из первых он дал своеобразную классификацию чувашских песен, которая сложилась у него благодаря анализу накопленного им песенного материала. В рукописи «Чувашские песни» Магницкий отмечал: «У всех чуваш песни распадаются на хороводные и на песни, которые поются чувашами в особенные праздники. Например, на масленице поются одни песни, на пирушках (а^кё) другие и т. д. Есть также и плясовые песни, известные под названием такмак» [4, с. 11]. Тут же особо выделял Магницкий сатирические, юмористические чувашские песни, «направленные к осмеянию любовных похождений молодых людей (пейен)». «Мне памятна, - писал Магницкий, - одна такая песня, которую пели лет 15 тому назад в дер. Нижний Кондрат (Анат Катрат) Чистопольского уезда. В ней осмеивались любовные похождения одного парня Трофима и молодой солдатки... Такие песни носят особенные названия пейен» [4, с. 17].

Изучая чувашский песенный фольклор, Магницкий пришел к хорошо аргументированному выводу о том, что «чувашская натура не бедна песнями, но, конечно, в них нет искусственно изощренных мотивов; они поются просто и естественно». Он определял и те жизненные обстоятельства, при которых в том или ином уезде исполнялись эти незатейливые, но полные глубокого смысла песни: «Перед троицей в Спасском и Чистопольском уездах уже начинают собираться на улицах парни и девушки, становятся они в круг и затягивают хороводные песни. В Цивильском уезде поются они вечера два или три только, а в тех уездах в продолжение 3-х, 4-х недель - до выхода на паровую пашню» [4, с. 12].

В этой же рукописи, кроме теоретических рассуждений Магницкого, содержатся и тексты народных песен.

Магницкий тесно связывал развитие фольклора с объективными жизненными факторами трудового народа и подчеркивал, что простота и естественность отнюдь не означают бедности поэзии. Более того, безыскусственность, простота и естественность всегда были отличительными чертами народного творчества. Именно отсутствие «искусственно изощренных мотивов» Магницкий считал достоинством чувашской народной песни.

В архивах находятся и другие записи чувашских народных песен, сделанные Магницким. Так, в Центральном государственном архиве Чувашской Республики хранятся «Песни чуваш Чебоксарского уезда» [5]. Кроме лирических, он собирал и изучал обрядовые, особенно свадебные песни. Образцы их имеются в том же архиве, например «Песни, распеваемые на олахах» (посиделках) [6]. Многие из чувашских народных песен включены Магницким в описания чувашского свадебного обряда, который очень интересовал ученого, а также использованы в его этнографических работах.

Магницкий собирал и записывал, кроме песен, и другие жанры чувашского фольклора: пословицы, поговорки, загадки, сказки. Эти жанры полно представлены в чувашском фольклоре и, соответственно, в записях Магницкого. В данном аспекте интересна работа Магницкого «Чуваши Казанской губернии, их песни, сказки и загадки» - этнографический очерк, посвященный памяти Н.И. Золотницкого [7, с. 743-787].

Четвертый и самый обширный раздел этого очерка [7, с. 755-787] посвящен произведениям чувашской словесности: песням, сказкам, загадкам, пословицам. При этом Магницкий давал свои переводы чувашских песен, сказок, загадок на русский язык. Песни, приведенные им, очень поэтичны, наполнены глубоким содержанием и красочными образами, свидетельствующими о природном уме их создателей, присущем им оптимизме, например:

Через поле поле видно...

Увидим ли когда конец его?

Через лес лес видно...

Проедем ли мы когда его?

Лес, которого зверь не перебегал,

Мы перейдем - дойдем.

Через поле поле видно...

Полем, по лесу мы пойдем - дойдем!

(№ 59)

В этой песне чувствуется уверенность чувашского крестьянина в своей силе, сознание превосходства над силами природы.

Магницкий включил в свой очерк и сатирические песни чуваш - «Отец поехал в Казань» (№ 56). «К грачу ходила, грач угощал» (№ 57), «Ах, барыня, брюнетка барыня» (№ 58). Он иллюстрировал примерами свой тезис о том, что чувашские народные песни богаты поэтическими сравнениями и другими средствами образного мышления. Так, в песне, которую пели отъезжающие на войну с французами, имеются такие сравнения, построенные по принципам психологического параллелизма:

Сквозь сиянье солнца видна девица,

Ту девицу взять за себя нам;

Сквозь мерцанье звезд видна дорога,

Той дорогой нам идти;

Сквозь лес виднеется поле,

Нам полем воевать идти.

С Французом воевать пойдем мы,

Государь нас требует...

(№ 60).

Магницкий отстаивал мнение о том, что язык чуваш не беден и чувашский народ развит столько же, сколько и русский, вступая по этому поводу в полемику с А. Фукс, М. Лаптевым, С. Монастырским. В то же время он поддерживал объективных этнографов, дававших верную оценку жизни, быта и поэзии чувашей (И. Красноперов).

Магницкий представил более 100 чувашских загадок с отгадками. Все они переведены на русский язык им самим же. Это одно из самых крупных и первых собраний чувашских загадок, переведенных на русский язык.

Таким образом, работа Магницкого «Чуваши Казанской губернии, их песни, сказки и загадки», составленная по всем требованиям передовой фольклористики того времени, не потеряла своего научного значения и в настоящее время, тем более что в дореволюционной чувашской фольклористике таких собраний этих жанров, переведенных на русский язык, до него не было.

Уделяя внимание чувашскому фольклору, занимаясь его интенсивным собиранием и изучением, Магницкий готовил, таким образом, и новую смену собирателей, продолжателей его дела из среды одаренной чувашской молодежи, что являлось его большой заслугой и началом подготовки местных кадров фольклористов. Его ученики, корреспонденты и друзья впоследствии стали известными чувашскими учеными, писателями - например, И. Н. Юркин, М. Ф. Федоров и др.

Стремясь к историзму в этнографии, Магницкий одним из первых этнографов Поволжья обратился к изучению архивных документов и материалов с целью наиболее полного освещения быта чувашского и других народов.

Много труда положил Магницкий на разыскивание и приобретение старинных документов или копий с них, которые сохранилась на руках у частных лиц; он готовил их для публикации [8] с той целью, чтобы эти документы стали достоянием науки. Копии с них в настоящее время находятся в центральном государственном архиве Чувашской Республики в фондах Магницкого.

Через всю научную деятельность Магницкого проходит интерес к старой чувашской вере, к ее происхождению, обрядам, легендам, связанным с верованиями чувашского народа. Этому вопросу он посвятил ряд статей [9, с. 364] и обширный труд «Материалы к объяснению старой чувашской веры» (Казань, 1881), который был высоко оценен его современниками и без которого в настоящее время не обходятся авторы этнографических исследований местного края и мифологии. Как сообщал Магницкий в предисловии, этот его труд был окончен в основном в начале 1877 г. В период работы над ним он был тесно связан с Н. И. Золотницким, с которым советовался по поводу переводов чувашских текстов; по его же предложению был дан заголовок книге, о чем свидетельствует письмо Золотницкого Магницкому от 19 апреля 1875 г.: «Душевно сорадуюсь и поздравляю Вас с окончанием труда, который я с большим удовольствием читал еще в его первоначальном виде и появление которого в печати я с искренним нетерпением ждал и жду. Поэтому без всяких оговорок обещаю Вам всякое посильное для меня содействие в деле окончательного снаряжения и вооружения для выпуска в свет Вашего новорожденного паттыра (богатыря, с чув. - Д. А., В.С., Р. Ш.), которого, как мне представляется, можно бы наречь: "Материалы к объяснению старой чувашской веры, собранные и т. д."... Присылайте же или привезите этот труд поскорее в Казань» [1, с. 23].

Будучи разносторонним ученым, Магницкий занимался и диалектологией, изучением языковых особенностей и русского говора местного населения. Необходимой частью своей работы он считал составление словарей и объяснение диалектов того края, где он занимался собиранием устного народного творчества, потому что, не зная особенностей того или иного говора, трудно понять и некоторые произведения фольклора. В сборнике «Нравы и обычаи в Чебоксарском уезде» VII раздел Магницким так и был назван: «Поречье: говор - сборник местных слов»; причем автор не случайно этот раздел вынес в конец книги, превратив его как бы в словарь непонятных слов, встречающихся в фольклорном и этнографическом разделах сборника.

Магницкий составил также сборник местных слов под названием «Особенности русского говора в Уржумском уезде, Вятской губернии» и представил его в Казанское Общество археологии, истории и этнографии; он был опубликован отдельным изданием в Казани в 1885 г., а за год до этого вышел в «Известиях Общества археологии, истории и этнографии» [10, с. 1-73].

Кроме того, в архивах сохранились черновики записей Магницкого с разъяснением местных диалектных слов. В своих сборниках диалектных слов Магницкий располагал все слова в алфавитном порядке, следуя требованиям диалектологической науки. В черновой рукописи «Материалов для исследования русского говора в Уржумском уезде (сборник вятских слов)» Магницкий проводил и сопоставительный анализ «особенностей русского говора в Уржумском уезде по сравнению с таковым же в Чебоксарском уезде Казанской губернии» [11, с. 33].

Таким образом, Магницкий занимался филологической наукой и с целью составления диалектологических словарей и при этом был знаком с достижениями мировой науки в этой области. В архиве Магницкого находится, например, конспект книги академика Я. К. Грота «Филологические разыскания» [12, с. 20].

Собирая фольклор Казанской и Вятской губерний, Магницкий не мог не обратить внимания на описание диалектных особенностей местного говора. Следовательно, он фактически явился первым чувашским диалектологом и одним из первых русских диалектологов Казанской и Вятской губерний.

Деятельность Магницкого как ученого- этнографа и фольклориста выходит за пределы Казанской губернии. Например, проживая в конце 70-х годов в Уржумском уезде Вятской губернии, он также занимался изучением местного населения. Результатом этого явился его сборник «Поверья и обряды (запуки) в Уржумском уезде, Вятской губернии» (Вятка, 1883), материал для которого собирался с мая 1877 по декабрь 1880 г. В предисловии к нему Магницкий, как обычно, охарактеризовал многонациональный состав населения Вятского края, где жили русские, марийцы, татары и удмурты. Далее он писал: «В предлагаемый сборник поверий и обрядов в Уржумском уезде вошли поверья и обряды, по местному названию "запуки", одних лишь русских жителей Уржумского уезда и города Уржума и только незначительная часть черемис» [13, с. 74].

Свой сборник Магницкий сравнивал с книгой В. И. Даля «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа» [14, с. 164] и отмечал, что у Даля встречаются многие поверья и обряды, включенные в Уржумский сборник, но без указаний, где записаны; поэтому Магницкий сохранил их в своем сборнике.

На основе долголетнего изучения чувашского народа, его жизни, быта и поэзии Магницкий планировал создать обстоятельную монографию под названием «Чуваши» [15, с. 64], но, к сожалению, работа эта осталась незавершенной. В рукописи ее содержатся такие разделы: 1) Исторические сведения о чувашах; 2) Селения чувашей, их жилые и хозяйственные постройки;

3) Кушанья и напитки чувашей; 4) Костюмы чувашей; 5) Язык чувашей; 6) Религиозные верованья чувашей; 7) Земледелие и ремесла чувашей. В данной работе Магницкий хотел сконцентрировать все собранные им этнографические сведения о чувашах. Своей работой он показал направление и план исследования темы чувашским ученым будущего. Мечты Магницкого воплощают современные ученые в новейших исследованиях.

Современники В. К. Магницкого ценили не только его научную деятельность, но и светлую личность, щедрую, добрую душу, которая дала ему возможность помогать и покровительствовать всем, кто к нему обратился: «Произойдет ли какой-нибудь случай из школьной практики или личной жизни, или возникнет недоуменный вопрос, как учителя уже бегут к Василию Константиновичу и находят у него совет и указания. И как просто и искренне держал он себя с ними. Невольно приходится поражаться его в высшей степени гуманной и любвеобильной натурой», - писал о нем лично знавший ученого-собирателя Н. Кедров [16, с. 137]. Обращаясь к трудам, жизни и личности В. К. Магницкого, наши современники открывают в них много ценного, без чего не могла состояться фольклорно-этнографическая наука. магницкий фольклористика чувашский поволжье

Научная жизнь Поволжья в XIX в., особенно в его второй половине, была довольно активной, и развитие ее шло в общем русле научных изысканий России, хотя и были у фольклористов Поволжья свои трудности и особенности работы. Многогранная деятельность В. К. Магницкого развертывалась в обстановке непрерывно растущего интереса к жизни, быту и поэзии народа. Он шел в ногу со своими современниками по вопросам народоописания, изучения его поэзии и даже подчас предвосхищал многие выводы и приемы, прокладывая путь своим современникам и будущим ученым.

Список источников и литературы

1. Яковлев И. Я. Письмо В. К. Магницкому // ЦГА ЧР. Ф. 334, оп. 1, д. 12. - С. 104-105.

2. Магницкий В. К. Сатирическая зарисовка семинарской жизни и ее руководителей // Институт русской литературы (Пушкинский дом). - Ф. 13. Д. 321.

3. Казанские губернские ведомости. - 1873. - № 45. - С. 4.

4. Магницкий В. К. Чувашкие песни // Архив Чувашского государственного института гуманитарных наук. - Отд. I, ед. хр. 27. № 2518.

5. Магницкий В. К. Песни чуваш Чебоксарского уезда // ЦГА ЧР. - Ф. 331, оп.1, ед. хр. 16.

6. Магницкий В. К. Песни, распеваемые на олахах // ЦГА ЧР. - Ф. 334, оп. 1, т. 7.

7. Магницкий В. К. Чуваши Казанской губернии, их песни, сказки и загадки // РГАЛИ. - Ф. 1215, оп. 1, ед. хр. 15.

8. Магницкий В. К. // Казанские губернские ведомости. - 1866. - № 17.

9. Магницкий В. К. Из поездки в Ядринский уезд // Волжский вестник. - М., 1887. - № 32. - С. 364.

10. Известия Нижегородской ученой архивной комиссии: сб. ст., сообщений, описей, дел, док. - Т 5. - Казань, 1903. - С. 1-73.

11. Магницкий В. К. Материалы для исследования русского говора в Уржумском уезде (сборник вятских слов) // Научная библиотека Казанского университета. ОРРК. Инв. 4729. 1901. - С. 33.

12. Магницкий В. К. Конспект книги академика Я. К. Грота «Филологические разыскания // Научная библиотека Казанского университета. ОРРК, ед. хр. 2310. - С. 20.

13. Магницкий В. К. Поверья и обряды (запуки) в Уржумском уезде, Вятской губернии // ЦГА ЧР - Ф. 334. - С. 74.

14. Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. - СПб., 1880. - 164 с.

15. Магницкий В. К. Чуваши // Казанские губернские ведомости. - 1868. - № 88. - С.64.

16. Кедров Н. В. Василий Константинович Магницкий // ЦГА ЧР. - Ф. 334. т. V; т. XIII; т. XVIII; т. XX. - С. 137.

References

1. Yakovlev I. Ya. Pismo V K. Magnitskomu. In: TSGA CHR. F. 334, op. 1, d. 12. Pp. 104-105.

2. Magnitskiy V. K Satiricheskaya zarisov- ka seminarskoy zhizni i ee rukovodite- ley. Institut russkoy literatury (Pushkins- kiy dom). F. 13. D. 321.

3. Kazanskie gubernskie vedomosti. 1873, No. 45, p. 4.

4. Magnitskiy V. K. Chuvashkie pesni. In: Arkhiv Chuvashskogo gosudarstvenno- go instituta gumanitarnykh nauk. Otd. I, ed. khr. 27. No. 2518.

5. Magnitskiy V. K. Pesni chuvash Chebok- sarskogo uezda. In: TSGA CHR. F. 331, op.1, ed. khr. 16.

6. Magnitskiy V. K. Pesni, raspevaemye na olakhakh. In: TSGA CHR. F. 334, op. 1, t. 7.

7. Magnitskiy V. K. Chuvashi Kazanskoy gubemii, ikh pesni, skazki i zagadki. In: RGALI. F. 1215, op. 1, ed. khr. 15.

8. Magnitskiy V. K. In: Kazanskie gubern- skie vedomosti. 1866, No. 17.

9. Magnitskiy V K. Iz poezdki v Yadrins- kiy uezd. Volzhskiy vestnik. Moscow, 1887, No. 32, pp. 364.

10. Izvestiya Nizhegorodskoy uchenoy arkh- ivnoy komissii: sb. st., soobshcheniy, opisey, del, dok. Vol. 5. Kazan, 1903. Pp. 1-73.

11. Magnitskiy V. K. Materialy dlya issledo- vaniya russkogo govora v Urzhumskom uezde (sbornik vyatskikh slov). In: Na- uchnaya biblioteka Kazanskogo univer- siteta. ORRK. Inv. 4729. 1901, p. 33.

12. Magnitskiy V. K. Konspekt knigi aka- demika YA. K. Grota “Filologicheskie razyskaniya”. In: Nauchnaya biblioteka Kazanskogo universiteta. ORRK, ed. khr. 2310, p. 20.

13. Magnitskiy V. K. Poverya i obryady (za- puki) v Urzhumskom uezde, Vyatskoy gubernii. In: TSGA CHR. F. 334, p. 74.

14. Dal V I. O poveryakh, sueveriyakh i pre- drassudkakh russkogo naroda. St. Petersburg, 1880. 164 p.

15. Magnitskiy V K. Chuvashi. Kazanskie gu- bernskie vedomosti. 1868, No. 88, p. 64.

16. Kedrov N. V. Vasiliy Konstantinovich Magnitskiy. In: TSGA CHR. F. 334, Vol. V; XIII; XVIII; XX. P. 137.

Размещено на Allbest.ru