Типологические схождения как форма межлитературного процесса (на примере русской, татарской и чувашской литератур)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Типологические схождения как форма межлитературного процесса (на примере русской, татарской и чувашской литератур)

В. К. Сигов, Р. З. Хайруллин, Л. А. Трубина

Аннотация

Статья посвящена типологическим схождениям в многонациональной литературе Российской Федерации, как форме появления сходных стадий общественно-исторического развития и закономерностей человеческого сознания. Кроме того, в исследовании выявляются национальные различия, попытки их квалификации и толкования. Так, наряду с явными схождениями в творческом наследии Г. Тукая и А. С. Пушкина, авторы обращают внимание на типологические схождения в творчестве К. Гали и «Слове о полку Игореве», К. Иванова и А. Н. Островского, феномен «серебряного века» в татарской литературе (С. Рамиев, Дэрменд др.).

Ключевые слова: литература народов России, Поволжье, фольклористика, поэтика, народная культура, традиция.

Typological convergence as a form of inter-literary process (on the example of russian, tatar and chuvash literatures)

V. K. Sigov, R. Z. Khairullin, L. A. Trubina

Abstract. The article is devoted to typological convergences in the multinational literature of the Russian Federation, as a form of the appearance of similar stages of socio-historical development and laws of human consciousness. In addition, the study identifies national differences, attempts to qualify and interpret them. Thus, along with the explicit convergences in the creative heritage of G. Tukai and A. S. Pushkin, the authors pay attention to the typological convergences in the works of K. Gali and “The Tale of Igor's Campaign”, K. Ivanov and A. N. Ostrovsky, the phenomenon of the “silver age” in Tatar literature (S. Ramiev, Dermend, etc.).

Keywords: literature of the peoples of Russia, the Volga region, folklore, poetics, folk culture, tradition.

Проблема взаимодействия литератур достаточно основательно изучена в отечественном и зарубежном литературоведении. Эту проблему исследовали В. Жирмунский, И. Неупокоева, Д. Лихачев, Ю. Лотман и др. Для литератур народов Поволжья данную тему подробно разработала В. Аминева.

Типологические схождения - это сходные процессы в разных литературах, возникшие независимо от контактов и являющиеся результатом сходных стадий общественно-исторического, культурного развития народов либо универсальных закономерностей человеческого сознания.

Аналогичное определение типологическим схождениям дает и Р. З. Хайруллин, который характеризует как явления, встречающиеся «в произведениях иноязычных и инонациональных литератур, созданных независимо друг от друга <...> и обусловленные единством исторического и литературного процессов» [1, с. 327-328].

В рамках изучения типологических схождений решается, как правило, двуединая задача дифференциации сходства и различий: всякие сходства сопровождаются существенными различиями, а различия только подчеркивают сходство, причем различия квалифицируются как национальное. Кроме того, одной из задач компаративистики считается выявление тех особенностей, которые имеют национальную манифестацию и объяснение. типологическое схождение женский образ

Типологические исследования предполагают определение и объяснение условий возникновения и развития однородных литературных явлений и процессов.

Типологические схождения могут быть обусловлены прямыми или опосредованными контактами (или влияниями). Например, обращение Г. Тукая к творчеству А. С. Пушкина обусловлено типологической близостью писателей, выполнявших сходную культурноэстетическую миссию, заложивших основы национальной поэзии и создавших ее классический стиль [2, с. 40-46].

Типологические связи редко встречаются в чистом виде. Вернее было бы говорить о генетико-типологических связях. Типологические схождения встречаются на уровне сюжетов, идей, образов, литературных направлений и т. д. Ниже покажем, как проявляются типологические схождения на уровне образов второй половины XIX в.

Женские образы в «Слове о полку Игореве» и поэме Кул Гали «Кысса и Йусуф» («Сказание о Йусуфе»)

Написанные в одно время великий памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» и основополагающее в истории татарской литературы произведение средневековья - поэма Кул Гали «Сказание о Йусуфе» - глубоко гуманистические произведения, которые несмотря на то, что созданы, смеем предполагать, незнакомыми друг другу представителями различных культур и религий, провозглашают ценности, важные для всех людей, независимо от религиозной или национальной принадлежности. В решении идейного замысла произведений особое значение приобретают женские образы - Ярославны и Зулейхи. Автор «Слова о полку Игореве» и поэт Кул Гали обращают внимание на основанных на взаимоуважении, поддержке и верности взаимоотношениях мужчины и женщины, мужа и жены. Образы Ярославны в русской культуре и Зулейхи в татарской воспринимаются как образцы верности женщины, пронесшей любовь к своему избраннику через всю жизнь.

В монологах героинь раскрывается богатство и сила их внутреннего мира, их мужество и готовность к самопожертвованию во благо любви, семьи и мира. Так, Ярославна желает облегчить страдания раненого и пленного Игоря, нежностью и любовью наполнено каждое слово ее монолога. Раскрывая образ Зу-лейхи в поэме, Кул Гали опирается не только на художественные каноны своего времени, но и, вводя в поэму любовную линию, выходит за рамки религиозно-аскетической традиции и изображает любовь женщины, во сне увидевшей своего избранника, оставшейся верной своему единственному и в конце жизни воссоединившейся с любимым.

Вышеназванные произведения Средневековья в целом и женские образы в частности неразрывным образом связаны с народными традициями, культурой народов, проявившиеся как в описании событий, так и языке повествований. Так, образ Ярославны, занимающий важное место в идейном замысле поэмы, - образ русской женщины, выражающий мысли автора о доме, семье, мире, он проникнут нежностью, печалью, заботой о русских воинах. Плач жены русского князя, полный нежности и грусти, носит глубоко народный характер. Речь героинь построена на фольклорных образах, они часто обращаются к природе, мифологическим образам, что отражает их неразрывную связь с народом. Авторы воплотили типичные черты своего народа в образах женщин, преданных своим избранникам, своей стране. Эти женские образы стали воплощением горестей, радостей народа, символами женской любви, верности и заботы. Через образы Ярославны и Зулей- хи, как и других персонажей, авторы, кроме всего прочего, передают основную идею своих произведений - призыв к единению во имя счастья и мира.

Сравнительный анализ образа Нарспи в одноименной поэме К.Иванова и Катерины из драмы А.Н. Островского «Гроза»

Творческая деятельность Константина Иванова (1890-1915) - классика и основоположника чувашской литературы - интенсивно разворачивается в 1907-1908 гг., когда рано повзрослевший поэт создает такие произведения, как «Раб дьявола», «Железная мялка», «Вдова». Широкую известность и всенародное признание ему принесла поэма «Нарспи» (конец 1907 - начало 1908). ПедерХузангай (народный поэт Чувашии), который перевел поэму на русский язык, справедливо считал ее «национальным чудом и вершиной культуры Чувашии» [3, с. 124-125]. Это произведение по аналогии с «Евгением Онегиным» Пушкина называют «энциклопедией жизни чувашского народа». Эти произведения многогранно отразили особенности национального бытия и мировоззрение определенной эпохи жизни общества. Литературоведение ХХ в. рассматривало поэму как призыв к освободительной борьбе против социального и семейно-бытового гнета, отмечая и проблемы морали, и человеческого достоинства, проблемы семьи, брака и личного счастья.

Жизнь народа отображается, прежде всего, в семейных отношениях и в судьбе женщины. Повествование в лиро-эпическом произведении К. Иванова начинается с подготовки к свадьбе, обряду, сопровождающему рождение семьи и магически направленному на создание будущей счастливой жизни.

Сюжет и композиция поэмы обусловлены задачами автора раскрыть мир семьи и трагедию семейных отношений в разных аспектах. Проблемы отцов и детей, неразделенная любовь, любовь купленная последовательно освещаются в произведении.

На фоне восхитительных картин сельской жизни, народных обрядов и обычаев разыгрывается трагедия семьи и общества. Отвечая на бесчеловечное насилие в семье, истязания, которых не может выдержать, хрупкая девушка Нарспи находит в себе силы, понимая, что переступает моральные нормы, совершить с точки зрения морали злодеяние: отравить постылого мужа.

Диалог между матерью, отцом и дочерью сопровождает все повествование, но взаимного понимания не удается обрести. В семейном мире пересекаются два миропонимания - индивидуалистическое представление о жизни в достатке, пусть и с нелюбимым человеком, даже ценой продажи своей дочери, и появление взгляда на семью как на союз любящих людей. Традиции патриархальной семьи по воле родителей порушены, эволюционировали представления о созидании семейных отношений на иных принципах.

К. Иванов, как и многие писатели этой революционной эпохи, отразил противостояние враждебных нравственных тенденций жизни внутри семьи, сражение не на жизнь, а на смерть между самыми близкими людьми в семье - отцом, матерью и дочерью.

Не жалея, дочь родную В даль чужую, злую даль,

В руки жесткие, чужие Вы отдали навсегда.

А теперь она страдает,

Нет ни в чем отрады ей.

Старый муж, как над собакой, Измывается над ней.

Ах, зачем меня так грубо Разлучили с милым вы?

И зачем своей я раньше Не сгубила головы?

Для чего с врагом жестоким Под одной мне кровлей жить?

Не покончить ли с собою?

Как все вынести? Как быть?.. [4]

Кульминационная сцена в развитии этой линии «Отец и мать» выстроена автором в форме диалога родных, но ставших чужими людей и заканчивается проклятием родителями и без того душевно страдающей дочери, которая не находит сострадания в семье родителей, выхода из сложившейся ситуации, размышляет в глубине души о самоубийстве:

Дочь родную проклиная,

Удалились мать с отцом <...>

От стыда краснея, солнце Закатилось. Пала мгла.[4]

Поэтический параллелизм, излюбленный прием каждой народной культуры, характерен для поэтики К. Иванова. В приведенном отрывке краснеющее от стыда за людей солнце передает гамму чувств, которые испытывают и автор, и читатели... Мгла наступила и в мире, и в душе Нарспи. Проклятие семьи - самое страшное наказание для человека.

Поэма построена по принципам драмы: на диалогах и монологах героев, выражающих свою позицию, но не сумевших достучаться друг до друга. Слишком противоположны их представления о жизни. Конфликт не разрешается с развитием действия, а доходит до трагедийного выражения. Столкновение противоречивых страстей не только создает эмоциональную насыщенность, но и приводит к разрушению семьи, гибели героев. Примирения между противоборствующими силами достичь невозможно. К. Иванов отразил и основные особенности чувашской культуры этого периода: мирское язычество в народном быту переплетено с высокими христианскими мотивами. К. Иванов отмечал в речах героев символы культа языческих божеств чувашей, которые соседствуют с нормами и символикой христианства: греха, страдания, терпения. Нарспи психологически глубоко переживает совершаемый ею грех, понимает греховность своих деяний, но возможности терпения исчерпаны.

Нарспи, главная героиня одноименной поэмы классика чувашской литературы К. Иванова - девушка из богатой семьи, уважаемой в селе. Родители по-своему любили ее, готовили к семейной жизни, учили всему, что должна уметь девушка в семейной жизни.

Редкая и неописуемая красота девушки является своего рода олицетворением солнечного света и всего прекрасного и совершенного в природе. Ей присущи внешнее и внутреннее обаяние. Любое дело спорится в ее руках. Жизнелюбие сквозит в каждом ее движении. Она заряжает окружающих своей доброй энергетикой.

В патриархальной семье девушка бесправна: до замужества ее судьбой распоряжается отец, после замужества - муж. У отца было свое представление о счастье дочери. Выдать удачно замуж за богатого жениха и тем самым преумножить свое богатство.

К огорчению родителей, Нарспи полюбила бедняка Сетнера и пытается отстоять свое право на любовь. Перед Нарспи стоит трудный выбор: или остаться хорошей дочерью, или потерять любовь. Накануне свадьбы она сбегает с возлюбленным. Однако беглецов настигают и Нарспи возвращают законному мужу, который в отместку за измену стал постоянно издеваться над девушкой и избивать ее. Не вынеся унижений и побоев, девушка убивает мужа и уходит к Сетнеру. В ответ на просьбы и угрозы пришедших за нею родителей она отказывается возвращаться домой, за что родители проклинают ее.

Трагическая смерть родителей и Сетне-ра потрясает Нарспи до глубины души. Не выдержав такого потрясения, Нарспи решается на самоубийство.

Поэма пронизана чувством любви, самоотвержения. Любовь в поэме трагична. Нарспи борется за свою любовь. Бросает вызов обществу. Ради любви Нарспи не останавливается даже перед убийством нелюбимого мужа.

Таким образом, можно сказать, что Нарспи сильная натура, не знающая компромисса, и когда ее возлюбленный Сетнер погибает, она заканчивает жизнь самоубийством, ибо без любви жизнь для нее теряет смысл. Несмотря на то, что Нарспи ради любви совершает преступление, убивая своего мужа и себя, что осуждается народной этикой, рассказчик все же сочувственно относится к героине, а память о ней, как о символе борьбы за право любить и быть любимой, живет в народе. Любовь и смерть Нарспи - вызов традиционным устоям и протест против патриархального общества, против «темного царства».

Выражение «темное царство» встречается во многих работах о поэме «Нарспи», что отсылает нас к драме А. Островского «Гроза». К. Иванов интересовался русской литературой, переводил отдельные произведения русских писателей на чувашский язык. И не исключено, что он был знаком с «Грозой». Здесь мы можем говорить о типологических схождениях, которые выражаются не только в образах главных героинь произведений, но и оценку этих образов в критике. Например, Н. А. Добролюбов положительно отзывался об образе Катерины, называя ее «луч солнца в темном царстве», в то же время Д. Писарев резко отрицательно относится к героине А. Островского. Ту же самую картину мы наблюдаем в оценке образа Нарспи чувашскими литературоведами и критиками.

Следующие два примера демонстрирует литературные направления на уровне литературных направлений «серебряного века» и «деревенской прозы» на примере русской и татарской литератур.

«Серебряный век» в русской и татарской литературе (С. Рамиев, Дэрменд)

«Серебряный век» - проявление духовного и художественного взлета русской культуры конца XIX - начала ХХ в. Значение этого феномера определяют величайшие достижения философской мысли, всех видов художественного творчества, плеяда талантливейших поэтов, каждый из которых индивидуален.

Ощущение рубежности, кризиса, катастрофичности своего времени, исчерпанность того «вектора жизни», которым до сих пор жила Россия, звучит в стихах всех поэтов «серебряного века».

Разлом, катастрофичность не только времени, но и сознания определили новую по отношению к великим традициям русской литературы XIX в. идеологию. Культ идеалистической «абсолютно свободной»» личности, тяготеющей к «сверхчеловеку», размытость критериев добра и зла, элитарность поэзии не только отражает катаклизмы времени, но и формирует новое сознание.

Судьба большинства поэтов «серебряного века» сложилась трагически. Сложные мучительные обретения поэтов «серебряного века», многообразие их творческих индивидуальностей, определение самой эпохи как пограничной, переходной, когда прежние формы бытия уходят в прошлое, и нарождаются новые. Кризисность - основное слово эпохи.

На начало ХХ в. приходятся два таких эпохальных события, как революции 19051907 гг., Первая мировая война. Участие России в Первой мировой войне поставили Россию на грань катастрофы. Особенность искусства этой поры - усиление контактов с мировой культурой, более активное обращение к опыту не только отечественного, но и западноевропейского искусства.

Развитие культуры и искусства этого периода отмечено эстетическим плюрализмом. Русская культура утрачивает мировоззренческую и эстетическую целостность, раскалывается на два идейно-эстетических полюса: реализм и модернизм. Между ними располагается целый комплекс промежуточных явлений. Реализм - это М. Горький, Л. Андреев, А. Куприн, И. Бунин, А. Серафимович и другие.

Символизм. Выделяются старшие символисты (Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, К. Д. Бальмонт, Ф. Сологуб, В. Я. Брюсов) и младшие (А. А. Блок, А. Белый, Вс. Иванов).

Искусство способно запечатлевать моменты вдохновенных прозрений, улавливать импульсы высшей реальности. Творчество в понимании символистов - подсознательноинтуитивное созерцание тайных смыслов, доступное лишь творцу. Главное средство передать созерцаемые тайные смыслы - символ. Поэзию старших символистов характеризовало чувство отчаяния, бессилия, душевной усталости. Неприятие окружающего мира, подчеркнутый индивидуализм и пессимизм, рафинированная утонченность, осознание себя носителем высокой, но погибающей культуры. Опирались на философию Платона, Вл. Соловьева, Ф. Ницше, А. Бергсона.

Акмеизм - литературное течение, возникшее в начале 1910-х гг. Акмеизм пытался опираться на предшествующие литературные традиции, обращаясь к мифологическим сюжетам, образам и мотивам живописи. Сюда относятся Н. С. Гумилев, С. М. Городецкий, М. А. Кузмин, Г. В. Иванов, А.Ахматова, О. Э. Мандельштам.

Футуризм - анархический бунт против существовавших социальных условий и готовность пойти до конца в разрушении существующих порядков. Эпатаж обывателя (Д. Д. и Н. Д. Бурлюк, В. Хлебников, В. В. Каменский, А. Е. Крученых, В. В. Маяковский, И. Северянин).

Начало XX в. явилось переломным этапом и для развития татарской литературы, ее расцвета, возникновения и формирования новых направлений и художественных методов. Видоизменялись традиционные и возникали новые для татарской литературы жанры, расширился круг тем и вопросов.

В послереволюционные годы сформировалась татарская лирическая поэзия, психологически глубоко и богато запечатлевшая сложный, противоречивый духовный мир человека, его внутреннее сопротивление породило в татарской лирике напряженную психологическую экспрессию, часто выраженную в романтических тонах. Чувство катастрофичности мира и истории, исходившие из самой исторической реальности и нравственно-философских исканий мира, в различной степени было характерно для творчества многих татарских поэтов.

Одновременно с этим в лирике возвышался идеал национального возрождения, который часто выступал как отрицание катастрофичности. «Контраст исчезновения и выживания представлялся пространственно между судьбами мира вообще и нации в частности» [5, с. 185]. Подобными чертами отличалась лирика С. Рамиева (1880-1926), характерной чертой лирики которого было то, что его лирический герой выступал с гневным протестом против насилия над человеческой личностью. С. Рамиев в своей лирике использует весьма отчетливые, резко обозначенные экспрессии для передачи ощущений лирического героя, то непреклонного, не согнувшего головы перед миром жестокости, то выступающего пессимистом, разочаровавшимся во всем. «Акцентирование стоящих на крайних полюсах переживаний повышает страстное звучание романтического пафоса рами-евского стиха» [5, с. 210]. Стихи поэта, отличающиеся горячим лиризмом, сыграли важную роль в освобождении татарской поэзии от назидательности и дидактизма: «Романтический лиризм явился величайшим эстетическим завоеванием татарской литературы начала XX века» [6, с. 94].

Своеобразное понимание истории, скептическое отношение к историческим событиям того времени выразились в творчестве поэта Дэрменда (ЗакираРамиева) (18591921). Поэзию этого поэта, выступавшего и как просветитель и переводчик на татарский язык произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, А. А. Фета, отличало трагическое восприятие мира, тонкий лиризм и психологизм. По мере роста реалистических, романтических и иных настроений отношение к миссии поэта в татарской литературе приобретало противоречивый характер. Так, в ответ на провозглашение Тукая честного служения поэта нации Дэрменд довольно резко и своеобразно отозвался в стихотворении «Поэту», утверждая, что миссия поэта - «быть соловьем для прекрасных цветов и хранителем сада изяществ» [3, с. 31]. В данном девизе поэт призывал стоять выше или в стороне от меткой действительности. Творчество поэта в целом в своеобразной форме отразило характерные особенности эпохи, а в области художественной формы, поэтики - в спрессованном виде поэт трансформировал восточные поэтические традиции, в том числе собственные традиции татарской письменной и народной поэзии, в плане «западно-восточного синтеза».

Романтические черты героя восточной классической поэзии, получившие иную, новую окраску, иное звучание в новых исторических условиях, прослеживаются в облике лирического героя у поэтов реалистического направления: Г. Тукая, М. Гафури и др., герои которых превозносят светлый разум и свободу человека.

«Деревенская проза» в татарской литературе

Русская «деревенская проза» достаточно полно исследована в работах А. Ю. Большаковой [7; 8], В. К. Сигова [9] и др. Поэтому остановимся лишь на основных характерных особенностях данного направления.

Истоком «деревенской прозы» считают цикл очерков В. Овечкина «Районные будни (1952-1956), суровая правда о жизни послевоенной деревни. Выходят «Владимирские проселки» (1957) В. Солоухина, рассказ А. Солженицына «Матренин двор» (1960). Чуть позже появляется и сам термин «деревенская проза».

В начале 1960-х гг. в литературу приходит поколение писателей - выходцев из деревни. С их появлением в литературе связан расцвет «деревенской прозы», который приходится на 1960-1980 гг. Одной из самых значительных и актуальных тем становится тема российской деревни.

В этот период создаются такие произведение, как тетралогия Ф. Абрамова «Пряслины» (1958-1978), повести «Привычное дело» (1966) и «Плотницкие рассказы» (1968) В. Белова, «Деньги для Марии» (1967), «Последний срок» (1970), «Прощание с Матерой» (1976), В. Распутина, «Последний поклон» В. Астафьева, рассказы В. Шукшина.

Тема родины, родной земли как источника народных идеалов отчетливо зазвучала в российской прозе 1960-1980-х гг. По мнению писателей-деревенщиков, деревня - заповедное место, где высокая духовность и нравственная чистота преобладают в людях.

Герои произведений «деревенской прозы» являются носителями нравственности и народной мудрости. Это распутинские старухи из «Прощания с Матерой» и «Последнего срока», подвижники и праведники (Михаил Пряслин и Анфиса Минина из тетралогии Ф. Абрамова «Пряслины», Матрена из рассказа А. Солженицына «Матренин двор»), чудики и правдоискатели из рассказов Шукшина.

Центральной идеей писателей-деревенщиков является осознание высшего духовного и нравственного потенциала народа. Правда жизни, аналитическое исследование характера современного сельского жителя в сложных нравственных ситуациях, постановка острых проблем современной действительности, философские размышления, проповедь добра и справедливости составляет главный пафос писателей-деревенщиков.

Большое место в их произведениях занимает тема природы. В единстве с природой писатели видят один из путей духовнонравственного возрождения человека.

Исследователь деревенской прозы В. К. Сигов пишет: «Деревенщики вслед за классиками русской литературы стали национальными летописцами и пророками. Они отразили момент социально-духовных изменений, серьезно трансформирующих картину национального бытия, суть народного характера и сумели сделать собственное творчество существенным фактором общественной жизни. Человек для них всегда остается величайшей ценностью, интереснейшим и сложнейшим явлением. Своими средствами эти художники создают картину мира, в которой философская глубина и бытийные проблемы являются в формах «простой» жизни «простых людей» [10, с. 396].

В 1985 г. В. Распутин пишет публицистическую повесть «Пожар», в которой сокрушается, что деревня перестает быть олицетворением целостности бытия, что разрушается связь человека с землей. Процессы 1990-х гг. окончательно обескровили деревню, и деревня больше не является источником нравственности и хранительницей вековых традиций русского народа. Простой труженик, человек от сохи, ранее связанный с землей кровными связями, в условиях формирования рыночных отношений перестал быть хозяином на своей земле.

После «Пожара» В. Распутина «деревенская проза» как литературное направление идет на спад.

Рассмотрим отражение данной темы в татарской литературе.

Деревня испокон веков считается у татар хранительницей и носителем нравственных ценностей народа, кладезем обычаев и традиций. Тема «деревни» широко представлена в художественных произведениях авторов, творчество которых условно определяется «деревенской прозой». С 1960-1970-х гг. татарские прозаики в большей степени интересуются судьбой деревни, жизнью подрастающих поколений села, рассматривающихся в тесной связи с судьбой нации и во многом определяющие будущее татарского народа.

Произведения многих писателей-«де-ревенщиков» несут черты автобиографической прозы: детство и становление авторов (Р. Тухватуллин, А. Гилязов, Н. Фаттах, А. Баянов,

М.Магдиев, В. Нуруллин и др.) прошло в деревне военных и послевоенных лет. Для них особый интерес представляет как жизнь их сверстников, так и судьба будущих поколений. К данной теме одним из первых обратился Р. Тухватуллин в своих повестях «Мой односельчанин Наби» (1957), «Моя звезда». М. Магдиев в повести «Место, куда прилетают журавли» (1979) выражает безграничную любовь к родному краю, родной деревне, где прошли детство и отрочество автора. Проблеме того, что молодежь уезжает из деревень, обращено внимание А. Гилязова в повести «Беглец» (1959), Н. Фаттаха в повести «Один» (1965), А. Баязова в повести «Ищу молодость». Некоторые произведения этого периода, однако, показывают молодого героя села уже с более оптимистических позиций. Лирические и юмористические средства используются в изображении умения народа героически противостоять трудностям, порожденных войной. Так, в повести «Солдаты без шинели» В. Нуруллина жизнь села показывается через восприятие десятилетнего мальчика, а в повести «Мы - дети сорок первого» М. Маглиева рассказывается о буднях провинциального педагогического училища в годы Великой Отечественной Войны. В повести А. Гилязова «Весенние караваны» (1974) с авторским восхищением изображаются деревенские женщины и подростки, которые несут на своих плечах тяжелое бремя военных лет.

В творческом наследии многих писателей «деревенской прозы» деревня представляется как основа национального бытия, которая способствует сохранению связи времен и поколений. В повести А. Еники «Невысказанное завещание» (1965), к примеру, приводятся серьезные размышления автора о национальных корнях и национальном менталитете, выявляется тревога по поводу утраты связи со своим прошлым.

Судьба деревенской женщины раскрывается в творчестве многих писателей: в повести Ф. Хусни «Гильмениса» (1968) наряду с общественной деятельностью главной героини акцентируется внимание на материнском подвиге женщины. Проблемы гуманизма, благодарности матери, милосердия поднимаются в повести А. Гилязова «В пятницу вечером» (1980), в повести Х. Сарьяна «Пятеро сыновей одной матери» (1976).

Теме духовного вырождения посвящено произведение Р. Мухаммадиева «Грезы о белых скалах» (1984), проблемы деревни 1980х описываются в повести «На память Гилем- хану» (1984). Серьезные размышления о судьбе татарской деревни, о постепенном исчезновении языка, религии, национальных обычаев и традиций содержатся в романе Ф. Садриева «Свежий ветер» (1990).

Традиционно в татарской литературе деревня рассматривается в тесной связи с природой, первостепенного значения отношения человека к первозданному миру. Природа в романе «Семиключье» (1976) Г. Баширова символизирует духовное наследие прошлых поколений татарского народа.

Актуальная проблема современности - потребительское отношение людей к природе раскрывается в повестях Ф. Байрамовой «Луч» (1983), Н. Гиматдинова «Колдунья» (1989). Природа не прощает небрежного и жесткого отношения к себе. Мысли о возможном возмездии находят отражение в повести автора «Проклятие журавля» (1995).

Таким образом, «деревенская проза» обращается к темам истории прошлого, национального наследия, проблеме деревни как связи между поколениями и стала в данном ключе важным свидетельством возрождения национальной миссии татарской литературы. «Проза деревни» характеризуется активностью писателей XX в. разных поколений и поднимает вопросы нравственности, духовности, гуманизма, раскрывает экологические проблемы, выражает обеспокоенность духовно-нравственным состоянием деревни, но особенностью произведений данного направления является особая боль и тревога за будущее жителей татарской деревни, являющейся духовно-нравственной основой нации.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Хайруллин Р. З. Компаративистика как основа для сравнительного изучения национальных литератур в контексте мировой литературы // Текст как филологический феномен: актуальные аспекты рецепции и интерпретации. - М.: МПГУ 2018. - С. 327-328.

2. Аминева В. Р. Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русской литературы второй половины XIX в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.). - Казань, 2010.

3. Булычева Е. А., Разина Ю. Н. Глаголы любви в поэме К. Иванова «Нарспи» // Константин Иванов и чувашский мир (в контексте национальных культур): материалы Всероссийской науч.- практ. конф. с междунар. участием (Чебоксары, 27 мая 2015 г.). Чебоксары: ЧГИГН, 2015. - С. 124-126.

4. Нарспи (поэма, перевод Хузангая). Преступление Нарспи. - URL: https:// ru.chuvash.org/e/d09dd0b0d180d181d0bfd0b82028d0bfd0bed18dd0bcd0b02c20d0 bfd0b5d180d0b5d0b2d0bed0b420d0a5d1 83d0b7d0b0d0bdd0b3d0b0d18f292e20d 09fd180d0b5d181d182d183d0bfd0bbd0b 5d0bdd0b8d0b520d09dd0b0d180d181d0 bfd0b8 (дата обращения: 03.03.2019).

5. История татарской литературы нового времени (XIX - начало XX в.). - Казань: Фикер, 2003.

6. Нигматуллина Ю. Г. Национальное своеобразие эстетического идеала. - Казань, 1970.

7. Большакова А. Деревня как архетип: От Пушкина до Солженицына. - М.,

1998. - 2-е изд., доп. - М., 1999.

8. Большакова А. Нация и менталитет: Феномен «деревенской прозы» XXвека. - М., 2000.

9. Сигов В. К. Русская идея В. М. Шукшина: концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. - М., 1999.

10. Сигов В. К. Русский текст в многонациональной российской литературе ХХ века // Текст как филологический феномен: актуальные аспекты рецепции и интерпретации: колл.моногр. -

М.: МПГУ, 2018. - С. 384-404.

11. Дэндменд. Исэ ^иллэр. - Б. 31.

REFERENCES

1. Khayrullin R. Z. Komparativistika kak os- nova dlya sravnitelnogo izucheniya natsion- alnykh literatur v kontekste mirovoy liter- atury. In: Tekst kak filologicheskiy fenomen: aktualnye aspekty retseptsii i interpretatsii. Moscow: MPGU, 2018. Pp. 327-328.

2. AminevaV. R. Tipy dialogicheskikh ot- nosheniy mezhdu natsionalnymi liter- aturami (na materiale proizvedeniyruss- koyliteraturyvtoroypoloviny XIX v itatarskikhprozaikovpervoytreti XX v.). Kazan, 2010.

3. Bulycheva E. A., Razina Yu. N. Glagolyly- ubvi v poeme K. Ivanova “Narspi”. In: Konstantin Ivanov ichuvashskiymir (v kontekstenatsionalnykhkultur). Proceedings of All-Russian scientific-practical conference (Cheboksary, 27 May 2015). Cheboksary: CHGIGN, 2015. Pp. 124-126.

4. Narspi (poema, perevodKhuzangaya). PrestuplenieNarspi. Available at: https:// ru.chuvash.org/e/d09dd0b0d180d181d- 0bfd0b82028d0bfd0bed18dd0bcd0b02 C20d0bfd0b5d180d0b5d0b2d0bed0b- 420d0a5d183d0b7d0b0d0bdd0b- 3d0b0d18f292e20d09fd180d0b5d181 d182d183d0bfd0bbd0b5d0bdd0b- 8d0b520d09dd0b0d180d181d0bfd0b8 (accessed: 03.03.2019).

5. Istoriyatatarskoyliteraturynovogovre- meni (XIX - nachalo XX v.). Kazan: Fiker, 2003.

6. Nigmatullina Yu. G. Natsionalnoesvoeo- brazieesteticheskogoideala. Kazan, 1970.

7. Bolshakova A. Derevnyakakarkhetip: OtPushkina do Solzhenitsyna. Moscow, 1998, 1999.

8. Bolshakova A. Natsiyaimentalitet: Fenomen «derevenskoyprozy» XX veka. Moscow, 2000.

9. Sigov V. K. Russkayaideya V. M. Shuk- shina: kontseptsiyanarodnogokharak- terainatsionalnoysudby v proze. Moscow, 1999.

10. Sigov V K. Russkiytekst v mnogonatsional- noyrossiyskoy literature XX veka. In: Tekstkakfilologicheskiyfenomen: aktualnye as- pektyretseptsiiiinterpretatsii: koll. monogr. Moscow: MPGU, 2018. Pp. 384-404.

Dendmend.Isa pillar. - B. 31.

Размещено на Allbest.ru