Сказовое слово как способ игрового выражения авторской позиции в русской прозе метрополии и диаспоры 1920-х годов

Переход Гриши из рассказчика в писатели и создание сюжета письма, не мотивированные повествуемой историей, в которой рассказывается о жизни еще одного эмигранта, имеют эффект семантического удвоения, работают на создание авторского метатекста, что отсылает к Зощенко, который в середине 1920-х гг. вводит в свои рассказы «писателя, литератора» [Чудакова, 1979, с. 60-61]. Изображая писателя Гришу как сниженный вариант себя, автор, разделяющий с биянкурцами драму эмигрантского существования, попутно рефлексирует над собственными эстетическими задачами (не мифологизировать действительность, а сохранять, запечатлевать биянкурскую жизнь как она есть, в «ее трагикомическом, абсурдном и горьком аспекте» [Берберова, 1999, с. 13]), изображает свое место в литературе эмиграции и даже пародийно включается в эмигрантский поколенческий спор - «о чем писать». Рассказ о Биянкуре и его жителях превращается в повествование о проблемах литературы в эмиграции, неведомых биянкурцам, но понятных «своему» (для Берберовой) читателю.

В рассказе «Биянкурская рукопись» (1930) заметен перекос в сторону авторского адреса от «биянкурского» читателя, выстраивается структура «текста о тексте о тексте» и автором вставного текста является умерший друг Гриши - Ваня Лехин. Рукопись Вани Лехина, оставленная в наследство Грише, пародийно отсылает к творчеству младшего поколения эмигрантов с сюжетом возвращения в Россию, домой, к матери. Рассказ распадается на две части: реальный Биянкур, похороны Вани Лехина описываются Гришей; воображаемая реальность возвращения домой представлена в рукописи Вани Лехина. Однако «жизнь» и «текст» не образуют оппозиции: как события в Биянкуре (смерть и одинокие похороны Вани Лехина высветили бессмысленность его жизни), так и рассказ о выходе в желаемую реальность становятся расставанием с утопией. «Возвращение» героя домой имеет зловещую тональность: оно происходит ночью («ночь была черна»), в непогоду, в пустом, безлюдном городе, встречает незнакомый шурин. Затем автор-герой еще раз проговаривает ситуацию неудавшейся встречи с прошлым в воображаемом письме оставшейся во Франции Мадлен: «Только что прибыл. Поезд опоздал. Народу было миллион. По ужасной погоде в совершенно мертвом городе отыскал дом. Конечно, волновался, как дурак. Встретил меня сестрин муж [фр. довольно забавный тип]. Соня и дети спали, а мама вернется завтра. Напишу тебе еще, соображу, стоит ли тебе приезжать...» [Берберова, 1999, с. 93]. Наивный писатель, адресуя свою повесть такому же наивному читателю, дважды разрушает образ спасительного возвращения в «совершенно мертвый город». Долгожданная встреча с матерью становится кульминацией фантасмагорического путешествия: «Я думал, что она закричит, упадет, и я заспешил, протянув к ней руки, чтобы удержать ее. Но она, словно отделившись от пола, понеслась на меня.» [Там же, с. 95]. Именно здесь Гриша прерывает текст рукописи. Понимая, что Ваня, как и любой биянкурец, давно утратил все иллюзии, Гриша- читатель все же восстает против «правдивого» творчества, которое разрушает главную мечту эмигрантов: «Страниц, как я уже сказал, было около ста, но уже теперь все было мне ясно: Ваня Лехин умер от воображения. Оно перешло в лихорадку, это лихорадка, может быть, трепала его весь последний год, а какой прекрасный был человек! По всем швам Биянкуру не везет: лучшие люди его умирают, достойные люди дохнут. Пускаются они, сначала тайно, во всяческие мрачные развлечения и домучивают себя как умеют. А некоторые, не далеко ходить, берут перо-бумагу и строчат. И грустно становится на них смотреть: такого рода энергия им не пристала, такого рода энергия от них не оставит ни полстолько. Так останемся же, друзья мои, пехотинцы и маневры, чем были! Не нужны нам ни перо, ни бумага, ни чернильницы. Ни слава, ни денежные суммы, ни любовь очаровательного существа пусть не тревожат наших снов. Тише воды, ниже травы советует нам сидеть испытанный в этих делах тип. И пусть о нас другие что-нибудь напишут, а сами мы - от двух бортов в красного - не писатели!» [Там же, с. 95-96]. Бунт Гриши против писательства означает разное в мире Биянкура и в «авторском» мире: для обывательского существования переселение в мир мечты, вымысла - угроза, разрушающая с трудом обретенную стабильность повседневной материальной жизни; для автора и его читателя - это крах идеи возвращения, понимание того, что в творчестве не укрыться от трагедии эмиграции.

Заключение

Метатекстовая организация рассказа, во-первых, открывает антииллюзорную позицию автора, высказанную c помощью произведения своего alter ego, во-вторых - сигнализирует о внимании Берберовой к новейшим поискам в области прозы в европейской и русской литературе. Позднее в объясняющей собственные эстетические пристрастия статье «Набоков и его «Лолита» (Новый журнал, 1959, № 57) Берберова сочувственно процитирует слова Сартра: «Роман в прежнем смысле уже не единственная возможность, но есть новая - роман как бы рассуждающий, как бы сам размышляющий о своем собственном существовании» [Неизвестная Берберова, 1998, с. 180]. Произведение, «рассуждающее о своем собственном существовании», дает возможность Берберовой неоднозначно участвовать в дискуссии, обострившейся в эмиграции (полемика Ходасевича - Адамовича) о роли литературы в современном мире, о документальности (правде факта) и мастерстве (правде вымысла). Эксперимент в технике сказа и метатекста обнаруживает пограничность эстетической позиции Берберовой: в установке на достоверное изображение жизненного потока и индивидуальной драмы биянкурского жителя сказ отвечает идее «человеческого документа» Г. Адамовича, но благодаря литературности метатекста остается в русле эстетического представления о творчестве В. Ходасевича, В. Набокова, которое разделяла и Берберова [Хатямова, 2015].

Сказовое повествование Берберовой помимо задачи изображения быта и психологии эмигрантской массы, выполняло еще и задачу закрепления «эмигрантского языка тех лет», сохраняющего «память и дар речи» как возможность передать «для будущего» исчезающую эмигрантскую жизнь «в ее трагикомическом, абсурдном и горьком аспекте» [Берберова, 1999, с. 12]. Авторский метатекст эксплицировал проблему творчества, самоопределения в пространстве литературной диаспоры, поиск Берберовой своего «языка» прозы [Берберова, 2011, с. 434438].

В определенном смысле сказовое повествование и Замятина, и Берберовой второй половины 1920-х гг. претерпело сходную эволюцию: из инструмента изображения массового человека в катастрофических обстоятельствах сказ стал и способом авторской эстетической рефлексии, игра с разными адресатами давала возможность воздействовать на читательское восприятие в нужном автору направлении.

сказовый слово замятин берберова

Список литературы

1. Берберова Н. Биянкурские праздники. Рассказы в изгнании. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1999. 464 с.

2. Берберова Н. Н. Курсив мой: Автобиография / Предисл. А. Кузнецовой. М.: АСТ: Астрель, 2011. 765 с.

3. Виноградов В. В. Избранные труды: О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. 360 с.

4. Замятин Е. Избранные произведения / Коммент. Е. Б. Скороспеловой. М.: Сов. Россия, 1990.

5. Замятин Е. И. Техника художественной прозы // Литературная учеба. 1988. Кн. 6.

6. Замятин Е. И. Я боюсь: Литературная критика. Публицистика. Воспоминания / Сост. и коммент. А. Ю. Галушкин. М.: Наследие, 1999. 359 с.

7. Замятин Е. И. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1, 2. М.: Рус. кн., 2003.

8. Мущенко Е. Г., Скобелев В. П., Кройчик Л. Е. Поэтика сказа. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1978. 288 с.

9. Неизвестная Берберова: Роман, стихи, статьи. СПб.: Лимбус Пресс, 1998. 288 с. Хатямова М. А. Проза Н. Н. Берберовой: литературность «человеческого документа»: Учеб. пособие. Томск: Изд-во Том. пед. ун-та, 2015. 108 с.

10. Чудакова М. О. Поэтика Михаила Зощенко. М.: Наука, 1979. 198 с.

11. Шкловский В. О рукописи «Избранное» Евгения Замятина // Замятин Е. И. Избр. произведения. М.: Сов. писатель, 1989.

12. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2003. 312 с. Эйхенбаум Б. Литература. Л.: Прибой, 1927. 303 с.

13. Ямпольский М. Ткач и визионер: Очерки истории репрезентации, или О материальном и идеальном в культуре. М.: НЛО, 2007. 616 с.

References

1. Berberova N. Biyankurskie prazdniki. Rasskazy v izgnanii [The Billancourt tales. The stories in exile]. Moscow, Izd. im. Sabashnikovykh, 1999, 464 p.

2. Berberova N. N. Kursivmoy: Avtobiografiya. Predisl. A. Kuznetsovoy [The italics are mine. Preface by A. Kuznetsova]. Moscow, AST, Astrel', 2011, 765 p.

3. Chudakova M. O. Poetika Mikhaila Zoshchenko [Poetics of Mikhail Zoschenko]. Moscow, Nauka, 1979, 98 p.

4. Eikhenbaum B. Literatura [Literature]. Leningrad, Priboy, 1927, 303 p.

5. Khatyamova M. A. Proza N. N. Berberovoy: literaturnost' "chelovecheskogo dokumenta": Uchebnoe posobie [Prose of Nina Berberova: Literariness of the human document. A study guide]. Tomsk, TSPU publ., 2015, 108 p.

6. Mushchenko E. G., Skobelev V P., Kroychik L. E. Poetika skaza [Poetics of in-character narration]. Voronezh, Voronezh univ. publ., 1978, 288 p.

7. Neizvestnaya Berberova: Roman, stikhi, stat'i [Unknown Berberova: A novel, poems, articles]. St. Petersburg, Limbus Press, 1998, 288 p.

8. Schmidt V. Narratologiya [Narrotology]. Moscow, LRC publ. house, 2003, 312 p.

9. Shklovskiy V. O rukopisi “Izbrannoe” Yevgeniya Zamyatina [About Yevgeniy Zamyatin's manuscript titled Selected Works]. In: Zamyatin Y. Izbrannye proizvedeniya [Selected works]. Moscow, Sov. pisatel', 1989.

10. Vinogradov V. V. Izbrannye trudy: O yazyke khudozhestvenno yprozy [Selected works: On the language of artistic prose]. Moscow, Nauka, 1980, 360 p.

11. Yampol'skiy M. Tkachivizioner: Ocherki istorii reprezentatsii, ili O material'nom i ide- al'nom v kul'ture [A weaver and a vsionary: Sketches on the history of representation, or on material and ideal in culture]. Moscow, NLO, 2007, 616 p.

12. Zamyatin Y. Izbrannye proizvedeniya [Selected works]. Moscow, Sov. Rossiya, 1990.

13. Zamyatin Y. I. Sobranie sochineniy: V 5 t. T. 1, 2 [Collected works: In 5 vols. Vols 1, 2]. Moscow, Rus. kniga, 2003.

14. ZamyatinY. I. Tekhnika khudozhestvennoy prozy [Techniques of artistic prose]. In: Literaturnaya ucheba. 1988, Book 6, p. 90.

15. Zamyatin E. I. Ya boyus': Literaturnaya kritika. Publitsistika. Vospominaniya. Sost. i komment. A. Yu. Galushkin [I am afraid. Literary critique. Journalism. Memoirs. A. Yu. Galushkin (Ed.)]. Moscow, Nasledie, 1999, 359 p.

Размещено на Allbest.ru