"Защита поэзии" Ф. Сидни: гуманисты против пуритан

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Защита поэзии" Ф. Сидни: гуманисты против пуритан

М.К. Попова

Воронежский государственный университет

Аннотация

В статье рассмотрена полемика XVI в. о роли искусства в обществе между пуританами и гуманистами, сопоставлены взгляды на литературу, музыку, театр С. Госсона, Т. Лоджа, Ф. Сидни.

Ключевые слова: "Школа злоупотреблений" Стивена Госсона, "Ответ "Школе злоупотреблений"" Томаса Лоджа, "Защита поэзии" Филиппа Сидни

Abstrart

The paper deals with the XVI- th century controversy between the puritans and humanists on the role of art in the society and compares the understanding of literature, music and theatre by S. Gosson, Th. Lodge, Ph. Sidney.

Keywords: "Schoole of Abuse, conteining a plesaunt Invective against Poets, Pipers, Plaiers, Jesters &c" by Steven Gosson, "A Reply to Steven Gosson's Schoole of Abuse". In Defence of Poetry, Musick, and Stage Plays" by Thomas Lodge, "The defense of Poetry" by Phillip Sidney

"Защита поэзии" (The Defense of Poesie) Филиппа Сидни (1554-1585), написанная между 1578 и 1583, при жизни автора свет не увидела. Она появилась только в 1595 г., причем публикация трактата сопровождалась некоторыми недоразумениями. Некто Генри Олни весной 1595 г. выпустил тираж книги под заглавием "Апология поэзии" (An Apologie for Poetry. Writen by the right, noble, vertuous and learned Sir Phillip Sidney), но текст не был авторизирован - то есть не внесен в книгу регистраций Stationers' Company, существовавшей в Лондоне с 1403 г. Во второй половине XVI века компания являлась монополистом в издательском деле, поскольку только регистрация в ее книге (за сумму 4-6 пенсов) давала право на издание и продажу того или иного сочинения. Олни не зарегистрировал свою "Апологию поэзии" и не имел права ее распространять. Ситуацией воспользовался Уильям Понсоби (1546?-1604), который зарегистрировал подготовленное им издание под заголовком "Защита поэзии" еще в ноябре 1594 г. Олни пришлось прекратить продажу и передать нереализованные экземпляры сочинения Сидни Понсоби, который поменял на них титульный лист и продавал вместе со своим тиражом.

Успех у Понсоби в этом противостоянии был обусловлен прежде всего действием правил, но также и его репутацией лучшего лондонского издателя. Именно он издавал все сочинение Э. Спенсера, а также выпустил два варианта сидниевской "Аркадии" (1590 и 1593) и фолио 1598 г., подготовленное сестрой поэта Мэри Пемброук. В том входили оба варианта "Аркадии", "Защита поэзии" и сонетный цикл "Астрофил и Стелла". Как бы то ни было, в настоящее время на английском языке трактат Ф. Сидни публикуется под обоими названиями, предложенными первыми издателями.

Филипп Сидни, придворный, дипломат и воин, проживший короткую, но яркую жизнь, давно стал знаковой фигурой английской культуры. Его личности и творчеству посвящены многочисленные труды англоязычных ученых. По свидетельству В.К. Шереметьевой, к началу XXI века зарубежная библиография насчитывала около "2850 наименований, включая как собственно издания текстов писателя, так и многочисленные научные исследования, посвященные этому легендарному автору" [1]. В упомянутой выше статье можно найти обзор и критический разбор наиболее интересных англоязычных трудов о Ф. Сидни. В отечественной научной литературе работ, посвященных личности и творчеству интересующего нас автора, немного. Отчасти это можно объяснить тем, что переводы его сочинений на русский язык появились сравнительно недавно [2; 3]. Основное внимание российские исследователи последних десятилетий уделяют яркой ренессансной личности поэта [4] и его роману "Аркадия" [5; 6; 7], русскоязычная библиография работ о "Защите поэзии" едва ли не сводится к статье Л. Володарской в томике "Литературных памятников", уже почти сорокалетней давности [8]. литература гуманист англоязычный

Такая ситуация не представляется справедливой, "Защита поэзии" Ф. Сидни однозначно высоко оценивается всеми, кто о ней писал. Л.И. Володарская называет ее "первым теоретическим обоснованием гуманистической литературы в Англии" [8, с. 294]. Н. Мамброл характеризует "Защиту" как "порождающий (seminal) текст" [9]. По мнению Р. Левао, трактат Сидни является "одним из наиболее дерзких документов ренессансной критической мысли" [10, р. 223]. Количество таких оценок можно существенно увеличить. Но, думается, уже приведенные вполне демонстрируют большую значимость интересующего нас произведения для истории английской критической мысли, что оправдывает скромную попытку анализа "Защиты", предпринимаемую в настоящей статье.

Обращаясь к этому произведению, следует, на наш взгляд, постоянно иметь в виду ряд фактов. Во-первых, в момент, когда Ф. Сидни над ним работал, английский ренессансный театр еще находился в стадии формирования, его расцвет, связанный с именем Шекспира, был еще впереди. Во-вторых, в Англии еще не было национальной поэтики, "Искусство английской поэзии" Джорджа Путтенхема будет опубликовано только в 1589 году. В-третьих, Ф. Сидни был знаком с забытой в Средние века и заново открытой в начале XVI в. "Поэтикой" Аристотеля, которая стала своего рода теоретической основой его труда. В-четвертых, в Италии уже были созданы истолкования и комментарии к "Поэтике" Аристотеля (латинский комментарий Франческо Робортелло, 1548; "Объяснения к "Поэтике" Аристотеля" Винченцо Маджи и Бартоломео Ломбарди, 1550; "Перевод и толкование "Поэтики" Аристотеля" Ка- стельветро,1570), с которыми Сидни мог быть знаком. В-пятых, английскому поэту, скорее всего, были также известны такие сочинения итальянских авторов, как трактат "О поэте" Антонио Минтурно (1559), "Семь книг поэтики" Скалигера (1561), "Поэтика" Триссино (1562), а также "Защита и прославление французского языка" (1549) французского гуманиста Жоашена дю Белле [подробнее сМ.: 11]. Имя Скалигера, например, он упоминает в своем трактате.

Поводом для создания анализируемого нами произведения послужила книга Стивена Госсона (ок. 1555-1623/24) "Школа злоупотреблений, содержащая приятное осуждение поэтов, дудочников, актеров, шутов и тому подобных трутней в стране" (Schoole of Abuse, conteining a plesaunt Invective against Poets, Pipers, Plaiers, Jesters &c., 1579), которую автор посвятил Ф. Сидни. По мнению А.А. Аникста, посвящение возникло в результате некоего недоразумения: "Госсон был знаком с вельможным гуманистом сэром Филиппом Сидни. Он, по-видимому, слышал, как Сидни критиковал пьесы народного театра за несоблюдение "правил" Аристотеля. Полагая, что Сидни поддержит его, Госсон посвятил ему свою "Школу злоупотреблений", не спросив предварительно на это разрешения" [12]. Госсон не был ни первым, ни единственным из пуритан, резко критиковавшим театр. Театральные представления осуждали в своих проповедях епископ Хью Латимер (в 1549 г.) и Джон Стоквуд (в 1578 г.), оба сетовали на то, что пьесы, особенно о Робин Гуде, привлекают людей гораздо больше, чем церковные службы [подробнее сМ.: 13]. Незадолго до появления труда Госсона был опубликован "Трактат, осуждающий игру в кости, светские пьесы или интерлюдии" (Treatise wherein Dicing, Dauncing, Vaine Playes and Interludes are reproved) Джона Нортбрука. С точки зрения его автора, праздное времяпровождение (idleness) неизбежно ведет человека к греху. Трактат построен как диалог между Юностью и Старостью. Среди прочего, Юность задает вопрос о вреде комедий. И получает развернутый ответ, из которого вытекает, что главная опасность для христианина таится в народном театре. Комедии, которые под руководством своих наставников разыгрывают ученики школ и студенты университетов, допустимы при соблюдении определенных условий. В них не должно быть никаких непристойностей и неприличных выражений. Их следует ставить не на английском, а на латинском языке для лучшего его усвоения. Ни в коем случае нельзя разыгрывать комедии часто. Участники постановки не должны наряжаться в "великолепные и роскошные костюмы". Спектакль не должен быть публичным, предпринятым "ради выгоды и денег", но должен преследовать только образовательные цели. И не содержать "тщеславных и беспутных забав любви" [14, р.104].

Название трактата С. Госсона указывает на то, что предметом его атаки, по сути дела, являются несколько видов искусства, включая поэзию, музыку, театр. С его точки зрения, поэты - это зло, особенно потому, что умеют стилистически украсить свои писания, смешав мед и желчь. Поэтому, будучи выставлены на продажу, их труды не вызывают подозрения. Но поэзия так же обманчива, как троянский конь, убери украшающую ее мишуру и "обнаружишь поругание, невольно откроешь суетность поэтов, возненавидишь их распутство, оплачешь их глупость, обнаружишь, что их острословие подобно жемчужинам в навозе, новым картинам на старой прогнившей стене, одеянию добродетельной матроны на дешевой куртизанке". Поэзия и поэты подобны "зелью Цирцеи, которое превращает разумные существа в диких тварей... " [15, р.10].

Следует обратить внимание на то, что свою убежденность в том, что поэты вредны для общества, Госсон подтверждает ссылкой на античные авторитеты, утверждая, в частности, что недаром "Платон изгонял их из своей школы и запретил им вход в свое идеальное государство как изнеженных писателей, бесполезных членов и абсолютных врагов добродетели" [15, р.10-11].

Автор "Школы злоупотреблений" оценивает поэзию, музыку, театр с прагматической позиции и доказывает, что современное искусство пользы не приносит. Нельзя не согласиться с мнением К. Бейтс, которая утверждает: "Для Госсона мысль о том, что любая деятельность, если она не приносит дохода, не достойна защиты, так же бесспорна, как то, что за ночью всегда следует день" [16]. По мнению автора анализируемого трактата, поэзия и музыка самых древних времен были неразрывно связаны друг с другом, "до Меланиппида (поэт V в. до н.э.-- М. П.) музыканты были поэтами" [14, p.15], поэтому Госсон порицает их вместе.

В соответствии со своим образованием (которое он получил в Оксфорде) и духом времени Госсон обращается за положительными примерами (часто легендарными) к античности. Тогда, по его мнению, результаты деятельности аэдов были наглядными и полезными: "Пение Хирона под звуки его инструмента успокоило ярость Ахиллеса; Терпандр (один из первых греческих поэтов и музыкантов, жил в VII в. до н.э.-- М. П.) своими звуками разогнал бурю и остановил бунт в Спарте; Гомер музыкой излечивал больных солдат в греческом лагере..." [15, р. 36]. В современной ему Англии, утверждает Госсон, таких искусников больше нет, поэты и дудочники испортили нравы британцев. Их предки были выносливыми, стойко переносили любые тяготы, "мужчины не уступали в доблести скифам, женщины смелостью превосходили амазонок" [15, р. 45], тренировались в стрельбе, беге, борьбе и других военных навыках. На смену полезному времяпровождению пришли "пиры, игры, музыка, танцы и всякие другие развлечения, которые могут принести нам удовольствие или убаюкать" [15, р. 24]. Подсчитано, что Госсон цитирует произведения двадцати пяти античных авторов, включая столь неподходящие для протестантской атаки на театр, как "Искусство любви" и "Метаморфозы" Овидия [17, р. 3].

Современные исследователи подчеркивают неоднозначный характер "Школы злоупотреблений": "Парадоксальным образом Госсон использует привлекательность древней поэзии, чтобы убедить своих читателей в том, что искусство опасно и иллюзорно: его язык соблазняет читателя, чтобы отвратить его от соблазна порочных спектаклей, идолопоклонства и язычества" [17, р. 4].

С точки зрения автора "Школы злоупотреблений", театры приносят только зло. Суетность и тщеславие их посетителей Госсон описывает весьма красочно: ".там вы увидите, как все толкаются и пихаются, чтобы сесть рядом с женщинами, заботятся о том, чтобы на их одежды никто не наступил, а на колени не попала грязь или пыль, о подушках за спиной, чтобы она не болела" [15, р. 25]. Театр, поэты, дудочники и актеры, по его мнению, "приводят нас к удовольствию, лени, сонливости и греху, а без раскаяния - к смерти и дьяволу" [15, р. 32]. Отказавшись от удовольствий, человек должен "заставить свои таланты работать", и тогда он "будет угоден Богу, принесет пользу своей стране, честь своему правителю" [15, р. 42].

Сочинение Госсона, по всей видимости, быстро вызвало реакцию в среде гуманистов. Первым выступил Томас Лодж с "Ответом "Школе злоупотреблений" Стивена Госсона в защиту поэзии, музыки и театральных пьес" (A Reply to Steven Gosson's Schoole of Abuse". In Defence of Poetry, Musick, and Stage Plays, 1579). "Ответ" носит ярко выраженный полемический характер, Лодж не менее девяти раз упоминает имя своего оппонента, нередко обращаясь непосредственно к нему ("скажи мне, Госсон" [18, р. 5, 28]) или давая ему нелестную характеристику ("бесстыжий Госсон" [18, р. 10]). А завершая "Ответ", Т. Лодж иронически пишет: "Я дружески прощаюсь с Госсоном, желая ему приучить свое перо к большей сдержанности" [18, р. 32].

Лодж оспаривает основные положения трактата своего предшественника, не брезгуя переходить на личности: "Ты говоришь, что поэты искусны, если это так, ты научился искусности у них, ты прекрасно можешь пояснить пустяковый текст, но ты, вероятно, испил воды Леты и выбросил из головы все, чему тебя учили, ты забыл самые основы, ты не помнишь, что образ Энея у Вергилия означает деятельность разумного командира, изображения птиц, животных и деревья расшифровываются как мирские сумасбродства." [18, р. 4].

Возражая тезису Госсона о бесполезности поэзии, Лодж нередко прибегает к риторическим вопросам и упоминает имена бесспорных протестантских авторитетов: "Что заставило Эразма корпеть над трагедиями Эврипида? Предпринял ли он их перевод с греческого на латынь, чтобы научить нас греху?" [18, р. 9]. Он призывает своего оппонента сравнить его обвинения и собственные ответы на них, напоминает автору "Школы злоупотреблений", что именно поэты в древности "были основателями городов, законодателями, столпами религии, преследователями дурных, поддержкой добрых и, наконец, дорогой к знанию и пониманию" [18, р.14].

Отвечая на обвинения Госсона по поводу музыки, Лодж размышляет в "эвфуистической манере" [19]: Плутон не может удержать Прозерпину, если звучит музыка Орфея, "море не поглотит Ариона, когда он поет, не погибнет он и тогда, когда играет на арфе" [18, р.18].

При защите драматургов и театра Лодж ссылается на римского грамматика Доната (IV в. н.э.), который утверждал, что трагедии и комедии "были придуманы древними мудрецами с единственной целью возносить благодарность богу за богатый урожай и изобильный год" [18, р.24]. И напоминает Госсону о комедиях Менандра и Теренция, в которых высмеиваются различные пороки [18, р. 26].

Особое внимание Т. Лодж уделил опровержению тезиса Госсона о том, что Платон считал необходимым изгнать поэтов из идеального государства. Английский гуманист не может однозначно опровергнуть хорошо известный тезис античного философа, но противопоставляет ему мнения других древних авторитетов, Страбона и Цицерона, которые высоко ценили поэзию, а Цицерон и вовсе считал, что философию придумали поэты. Лодж эмоционально восклицает: "Господь спаси нас от такого Платона, который изгоняет этих людей" [18, p.26].

По сравнению с "Ответом "Школе злоупотреблений" Стивена Госсона в защиту поэзии, музыки и театральных пьес" Т. Лоджа, "Защита поэзии" Ф. Сидни носит более академический характер. Сидни получил такое же классическое университетское образование того времени, как Госсон и Лодж, что предопределяет композицию и стиль его труда. Исследователи видят в нем влияние риторики, которая была обязательной частью образования. Предполагают, что Сидни построил "Защиту" по аналогии с семичастной судебной речью, что трактат написан под влиянием "Риторических наставлений" Квинтилиана и "О нахождении" Цицерона [20].

С нашей точки зрения, работу Ф. Сидни следует разделить на три части. В первой - и, как думается, едва ли не наиболее значимой - он определяет место поэзии в кругу искусств и наук, во второй части своего труда Ф. Сидни разбирает и опровергает доводы противников поэзии. Третья часть анализируемого сочинения посвящена английской литературе и языку.

Ф. Сидни пользуется словом "поэзия", однако уже с первых страниц трактата становится понятно, что он подразумевает под ним и стихотворчество, и художественную форму выражения мысли в целом. Очевидно, имея в виду первобытный синкретизм, Сидни утверждает, что именно поэзию "самые благородные народы... почитают как первый источник света в невежестве" [3, с. 146]. Вслед за "Поэтикой" французского гуманиста Скалигера (1484-1558 он выделяет три вида поэзии: во-первых, религиозную (поэтическая часть Библии). Во-вторых, условно говоря, "научную". Этот вид "творят те, кто имеет дело с предметами философскими, нравоучительными. природными. астрономическими. историческими" [3, с. 156]. В поэтическую форму облекали свои сочинения философы, историографы и богословы разных стран и народов. И только третий вид поэзии, выделенный Сидни, согласно современным представлениям можно отнести к художественной литературе, поскольку он включает в себя такие подвиды, как "Героический, Лирический, Трагический, Комический, Сатирический, Ямбический. Элегический, Пасторальный и некоторые другие" [3, с. 157]. Легко заметить, что у Сидни еще нет четкого разделения на роды и жанры, но понимание того, что художественный текст существенно отличается от религиозного и научного, уже налицо.

Сочинения Госсона, Лоджа и Сидни создавались практически в одно и то же время, стилистически оставаясь внутри гуманистического дискурса. Напомним, что противник искусства С. Госсон учился в той же Кингс скул в Кентербери, куда ходили Лили и Марло, а степень бакалавра получил оксфордском колледже Тела Христова [сМ.: 17, р. 3]. Однако, как представляется, сочинение Сидни является выражением более зрелой гуманистической мысли. Это обуславливает более широкий выбор аргументов. Как С. Госсон и Т. Лодж, автор "Защиты поэзии" постоянно прибегает к примерам из античности. Но в отличие от них аппелирует также к авторитету Библии ("псалмы Давида - это божественная поэма" [3, с. 150]. Как ни странно, у Госсона этого не было. Как Лодж, Сидни в хвалебных тонах упоминает Чосера, учившего добродетели, добавляя к нему имя Гауэра. Но чем Сидни явственно отличается от современников, так это обращением в качестве аргумента в защиту поэзии к итальянской ренессансной литературе ("поэты Данте, Боккаччо и Петрарка первыми возвысили итальянский язык, превратив его в сокровищницу науки" [3, с. 150]) и к сочинениям деятелей французской ренессансной культуры.

Самым важным для развития эстетической теории в первой части "Защиты поэзии" является рассуждение о вымысле. Сидни опирается на учение Аристотеля о мимесисе и катарсисе, повторяет его мысль о том, что "поэзия - это искусство подражания" [3, с. 155]. И постоянно возвращается к утверждению о том, что поэзия не сводится к буквальному воспроизведению действительности. По его мнению, поэт "воспаряет на своем вымысле, создает, в сущности, другую природу" [3, с. 153], то есть творит особый художественный мир. Развивая эту мысль, Сидни поясняет, что создание поэтом новой реальности не является самоцелью, а направлено на нравственное совершенствование людей. Воображение поэта создает "недюженные образы добродетелей, пороков и прочего" [3, с. 158], он приходит к людям "с выдумкой", при помощи которой стремится "отвратить разум человека от порока и направить к добродетели" [3, с. 173]. Сидни известно "неисчислимое множество примеров удивительного воздействия поэтической выдумки на людей" [3, с. 175], два из них он приводит.

Вторая из выделенных нами частей трактата Сидни посвящена защите поэзии как таковой. Он явно знаком с трудом Госсона и перечисляет главные из сформулированных им по адресу поэзии обвинений: "Во-первых, поскольку существует много других полезных знаний, то и лучше тратить свое время на них, нежели на Поэзию. Во-вторых, она мать лжи. И в-третьих, она кормилица порока, заражающая нас множеством губительных желаний, неотвратимо, как сирена, увлекающая наш ум к змеиному хвосту грешного помысла." [3, с. 187]. Каждое из этих утверждений автор "Защиты поэзии" разбирает и опровергает. Вероятно, обвинения не представляются ему очень убедительными, опровержения Сидни не отличаются развернутостью. В ответ на первое он заявляет, что на земле никогда не бывало науки более полезной, чем поэзия. По поводу второго говорит, что поэт никогда не лжет, поскольку не заставляет читателя верить в то, о чем пишет. Рассуждая на тему третьего обвинения, Сидни, по сути дела, проводит различие между художественной формой и идейным содержанием литературного произведения: "Мечом можно убить отца, и мечом можно защитить короля и родину" [3, с. 187].

Третья часть "Защиты поэзии" Ф. Сидни свидетельствует о том, что он, так же как гуманисты других стран, был озабочен проблемой национальной литературы. Здесь он пытается понять, "почему Англия (мать несравненных умов) стала суровой мачехой поэтов" [3, с. 199] и дает критический обзор английской литературы и поэтических возможностей английского языка и стихосложения. Сидни не удовлетворяет современное ему состояние английской поэзии и драмы, в которой, как он считает, не соблюдаются правила трех единств, которые он находит у Аристотеля. Автора "Защиты поэзии", как и дю Белле, занимает вопрос об использовании в литературе английского языка, который "наделен великими возможностями" [3, с. 212].

В общекультурном контексте эпохи рассмотренные здесь трактаты являлись частью противостояния пуритан и гуманистов по вопросу об удовольствии и пользе, за которым стояла актуальная для Ренессанса проблема самосовершенствования человека, или, в терминах того времени, проблема его пути к добродетели. Пуритане считали, что к достижению этой цели ведет только отказ от удовольствий, в том числе получаемых от искусства. Важна праведность, отожествляемая ими с пользой. Как явствует, в частности, и из сочинения С. Госсона, пуритане признавали удовольствие только в том случае, если оно могло быть обращено в профит. Автор "Школы злоупотреблений", например, порицает Пиндара, который, "следуя курсом любовных поэтов, останавливается более всего на таких моментах, от которых менее всего пользы (дохода, profit)" [15, p. 9].

Гуманисты сформировали диаметрально противоположное мнение на этот счет, опираясь на "Искусство поэзии" Горация, перевод которого появился в Англии в 1567 г. Гораций утверждал:

Тот совершенства достиг, кто с пользой сливает приятность,

Кто, услаждая читателя, тут же его наставляет (362-363) [21].

В ренессансной Англии, идея о том, что наставлять можно через удовольствие, стала популярна еще в 1540-е годы в педагогике. Томас Элиот (1490-1546) и Роджер Эшам (1515-1568), опираясь на авторитет Эразма Роттердамского, полагали, что обучение джентльменов, особенно юных, должно идти через "уроки приятные и также полезные" [22] и сочетать "легкость и удовольствие" [23]. Характеризуя их взгляды, К. Бейтс пишет: "".сторонники образования нового типа... настаивали на том, что наслаждение литературными работами высокого качества превращало их в лучшие инструменты обучения и таким образом максимально усиливало их педагогический потенциал" [16]. Аналогичную мысль высказывает Ф. Сидни в заключительной части своего трактата: ""поэзия исполнена удовольствия, которое порождает добронравие" [3, с. 215].

Таким образом, труды Т. Лоджа и Ф. Сидни, посвященные, казалось бы, внутри литературной полемике, участвовали в важнейшем идеологическом споре эпохи о сущности человека.

Литература