Роман И. Тургенева "Отцы и дети" в литературоведении Китая

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российский университет дружбы народов

Роман И. Тургенева «Отцы и дети» в литературоведении Китая

Го Сывэнь

Аннотация

роман тургенев изящный словесность

В статье рассматривается историко-функциональный аспект изучения романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» в Китае. В центре внимания большое количество работ, посвященных русскому классику за прошедшее столетие. Параллельно просматривается тот исторический путь, который прошло литературоведение страны, - постепенное преодоление социологического, по сути рапповского, подхода в изучении произведений изящной словесности, перенесение внимания авторов публикаций с плана произвольной трактовки содержания на план рассмотрения содержательной формы. Более подробно освещаются такие темы, как тургеневский пейзаж, тургеневский психологизм, тургеневский герой. Делается вывод о непроходящем внимании литераторов Китая к русской классике.

Ключевые слова: Иван Сергеевич Тургенев, «Отцы и дети», Евгений Базаров, нигилист, «лишние люди», «новый человек», историко-функциональное литературоведение, психологизм, пейзаж

I. Turgenev's novel “Fathers and Sons” in Chinese literary studies

Guo Siwen

Peoples' Friendship University of Russia (RUDN University)

Abstract

The article discusses the historical and functional aspect of the study about the novel by I.S. Turgenev's “Fathers and Sons” in China. The focus is on a large number of works devoted to the Russian classic over the past century. At the same time, the historical path that the Chinese literary studies have gone through is viewed - a gradual overcoming of the sociological, in essence of Russian Association of Proletarian Writers (RAPP), approach to the study of elegant literature, shifting the attention of articles' authors from arbitrary interpretation of content to a plan for considering the content form. Such topics as Turgenev's landscape, psychological depiction, and Turgenev's hero are covered in more detail. The conclusion is drawn about the continued attention of Chinese writers to Russian classics.

Keywords: Ivan Sergeyevich Turgenev, “Fathers and Sons”, Evgeny Bazarov, nihilist, “extra people”, “new person”, historical and functional literary criticism, psychologism, landscape

Введение

Можно предположить, что роман И. Тургенева «Отцы и дети» является определенной парадигмой для мировой литературы, для авторов, пишущих о взаимоотношении поколений. Как и многие другие высокохудожественные произведения, этот роман со времен своей публикации на страницах журнала «Русский вестник» (1862) получил множество разнонаправленных оценок. Его почитатели и критики находят основания и для восхваления главного героя, и для зачисления его в разряд злодеев. Сам по себе этот факт говорит о писательском таланте Тургенева, о создании им живого характера, возможно, даже вечного типа. Яркие споры современников об идейном содержании романа хорошо известны: «левые обвинили автора в том, что он создал злую карикатуру на нового человека, правые увидели восхваление нигилизма новых» [1. С. 31]. Алгоритм рассмотрения книги с тех пор мало изменился. В Китае, где тургеневский роман пользовался и пользуется особой популярностью, этот алгоритм претерпел некоторые изменения, но сохранилась двойственность подхода и к произведению, и к его главным героям. Самый пристальный интерес к «Отцам и детям» возник в Поднебесной уже в новейшее время. По объективно-историческим причинам роман стал актуален.

Обсуждение

Первым переводчиком известного тургеневского романа в 1922 году стал профессиональный дипломат, русист Гэн Цзичжи. Он же впервые перевел многие другие сочинения этого русского классика. 1920-е и последующие годы - время становления китайского литературного языка. Переводы Гэн Цзичжи были выполнены аккуратно, но отдавали архаикой, поэтому со временем стали появляться все более новые, более тонкие переводы. На сегодняшний день существует свыше двадцати вариантов перевода «Отцов и детей» на китайский язык. Есть китайско-английское двуязычное издание, книжки-комиксы, издания с транскрипцией для детей.

Наиболее признанным, можно сказать, классическим переводом романа считается перевод Ба Цзиня. Известный писатель, знаток русской литературы закончил свой перевод в 1943 году. Интерес к переводу красочного языка Тургенева сопровождался широким научным исследованием его творчества вообще и романа «Отцы и дети» в частности.

Само исследование «Отцов и детей» в Китае ХХ столетия достаточно поучительно, оно особенно интересно для историко-функционального изучения словесности. Собственно, художественные достоинства произведения, скрытый лиризм романа долгие годы были вне внимания литературоведов. Причины такого подхода к «Отцам и детям» очевидны: социально-политическая ситуация в Китае начала прошлого столетия имела немало общего с российской социально-политической ситуацией второй половины позапрошлого столетия, описанной в романе. План содержания представал более актуальным, чем план формы.

Основные дискуссии вокруг романа сконцентрировались на образе нигилиста Евгения Базарова. В разные годы, в разные культурные ситуации этот герой имел разное эстетическое осмысление.

Начало изучения «Отцов и детей» можно отнести к 1919 году, когда молодой исследователь литературы Тянь Хань опубликовал большую статью «Идейные тенденции русской литературы». Правда, эти тенденции ученый изучал по переводам, возможно, по японским источникам, поскольку учился в Японии. Роману, впервые упомянутому в китайском литературоведении, дана здесь самая высокая оценка [2. С. 48]. Главное внимание Тянь Хань уделил идейным разногласиям между Евгением Базаровым, разночинцем-нигилистом, и братьями Кирсановыми, Павлом Петровичем и Николаем Петровичем, представителями дворянства. Автор статьи говорил о столкновении новых и старых идей. Примечательно, что свои симпатии и антипатии исследователь не обозначает.

Первым ученым, познакомившим китайцев с концептом «русская литература», был Цюй Цюбай, автор «Истории русской литературы» (1921-1922), в которой значительное место отдано И. Тургеневу. Цюй Цюбай, как и его друг и сокурсник Гэн Цзичжи, в совершенстве владел русским языком. Исследуя типологию тургеневских героев, ученый говорит о характерах его «лишних людей», причисляя к ним и Евгения Базарова [3. С. 179]. Цюй Цюбай и другие китайские литераторы использовали терминологию, сложившуюся в русской литературе и ее литературоведении. Известно, что понятие «лишний человек» ввел в научный оборот сам Тургенев, создав повесть «Дневник лишнего человека» (1950). Точка зрения Цюй Цюбая стала основой более поздних дискуссий в китайском литературном сообществе, осмыслявшем своеобразие героев разных писателей, но прежде всего тургеневских.

1920-е годы - период ярко выраженной демократизации китайского общества после падения феодализма в начале второго десятилетия ХХ века. Это, думается, во многом предопределило изменение отношения к главному герою «Отцов и детей», оно стало вполне приязненным. В монографии «Очерк по истории русской литературы» (1924) Чжэн Чжэньдо определил Базарова иначе, как представителя «новых людей» [4. С. 39]. Понятно, что Чжэн Чжэньдо заимствует это определение у российского литературоведения, в которое его ввел Н. Чернышевский, опубликовавший в 1863 году известный роман «Что делать?» с подзаголовком «Из рассказов о новых людях».

В 1930 годы в Поднебесной взгляд на роман Тургенева меняется. Причины этих изменений лежат за границами литературоведения. В Китае, очевидно, под влиянием соответствующих процессов в России 1920-х - начала 1930-х годов, зарождается социологический подход в оценке произведений искусства. Это влияние признавали и признают историки китайской литературы. Борьба левых и правых литературных группировок привлекла повышенное внимание людей, занимавшихся проблемами культуры и искусства. В 1925 году молодой ученый Жэнь Гочжэнь, хорошо владевший русским языком, при участии основоположника современной китайской литературы Лу Синя переводит и издает сборник работ теоретиков Пролеткульта, РАППа, «Перевала», ЛЕФа, «Серапионовых братьев» и т. д. - «Русская литературная полемика».

Современный ученый Шэнь Ци доказывает, что в 1920-1930-х годах самое пристальное внимание китайских писателей привлек РАПП, именно рапповскую теорию они восприняли «как основание для развития левого литературного движения в Китае» [5. С. 60].

Надо сказать, это внимание соответствовало духу эпохи радикальных перемен. В октябре 1930 года в Харькове прошел съезд Международного объединения революционной писателей. На этом съезде присутствовала китайская делегация от Союза пролетарских писателей. Рапповская парадигма просматривается уже в названии этого союза. Глава делегации, поэт и переводчик Сяо Сань выступил здесь с докладом на тему «Героическая борьба китайских рабочих и крестьянских бедняков за социальное и национальное освобождение». На съезде было образовано «Международное объединение революционных писателей», а Сяо Сань был избран секретарем секретариата этого объединения. У себя на родине он выступал как пропагандист и популяризатор рапповских теорий, работ Л. Авербаха и его окружения.

Известно, что социологическая критика уделяет повышенное внимание социальному происхождению героя, а тем более автора. Исходя их этого, литература делится ею на прогрессивную и реакционную. Должная, «правильная», литература априори ожидается от автора революционных воззрений, соответственно, положительный герой обязан быть революционером.

В журнале «Читающая жизнь», выпускавшимся в 1930-е годы в Китае, вышла статья под псевдонимом Чжи Чжи «Тургеневские “Отцы и дети”» (1935). Статья примечательная, неоднозначная. Это первый подробный анализ романа. Автор уделяет некоторое внимание художественным достоинствам произведения, говорит о выдержанном художественный стиле, об убедительности характеров. При этом основное пространство статьи отдано критическому разбору произведения с ярко выраженных социологических, по сути рапповских, позиций. Недостатки романа он выводит из принадлежности Тургенева к правящему, дворянскому, сословию. По мнению Чжи Чжи, писатель в силу своего аристократизма «не способен понять историческое значение молодого поколения, к которому принадлежит Базаров, поэтому в его произведениях есть искажение реальности, есть элементы регрессивного романтизма» [6. С. 456]. Чжи Чжи утверждает, что Тургенев симпатизировал аристократии в романе, насмешливо относясь к молодому интеллигенту Базарову. Примечательно, что китайский исследователь ХХ века повторяет мнение российских хулителей романа в XIX веке, например, М.А. Антоновича, Ю.Ф. Самарина, М.Н. Каткова и др. [7. С. 212-213]. Было ли это повторение осознанным или невольным, установить трудно, как и раскрыть псевдонимы.

Чжи Чжи открыто связывает свое понимание романа с социальными проблемами своего времени, вспоминает молодежное антиимпериалистическое Движение четвертого мая 1920-х годов: «Мы также выкрикивали лозунг “переоценки всех ценностей”, что совпадало с мыслью русской молодежи в 1880-х годах, которая требовала “обращаться ко всему с критическими взглядом”» [6. С. 458].

Позже, вслед за Чжи Чжи, и другие авторы, обращавшиеся к «Отцам и детям», связали популярность, интерес к этому произведению с социально-историческими реалиями жизни в Поднебесной.

Интересно, что в конце 1940-х годов в «Литературном журнале» критик под псевдонимом Чан Фэн, настоящее имя Чан Фэнчжуань, опубликовал статью под тем же названием «Тургеневские “Отцы и дети”» (1948). Понятно, что таким образом он намекал на свое критическое отношение к выводам Чжи Чжи. Очевидно, свою роль сыграл тот факт, что вульгарный социологизм к тому времени был преодолен и в России, и в Китае. Преодоление было половинчатое, но классическая литература в лице ее дворянских представителей была как бы реабилитирована. Чан Фэн упрекает «неразумных» читателей, которые не оценили, не поняли Тургенева, писателя, который первый обнаружил рождение нового деятельного типа [8. С. 82].

Автор подробно анализирует конфликтные отношения Базарова и Кирсановых, симпатизируя при этом герою-нигилисту. Чан Фэн первым уделил значительное внимание взаимоотношениям Евгения Базарова с родителями, справедливо указывая на важность этих отношений для характеристики выведенных характеров. Правда, автор отказывает Тургеневу в психологизме, но тут дело в терминологии. Под психологизмом он понимал собственно психологические экскурсы, рассуждения [8. С. 90]. В статье есть заслуживающее внимания наблюдение. Чан Фэн противопоставляет братьев Кирсановых, симпатизируя, понятно, Николаю Петровичу. И, говоря о характере Николая Петровича, предполагает, что Тургенев «показал часть себя в Николае - в его душевном тепле, в его любови к природе, во всей его гармоничной и по-своему слабой натуре» [8. С. 91]. Предположение обоснованное; известно, что и сам Тургенев имел дочь от крепостной крестьянки [9].

В десятилетие культурной революции (1966-1976) изучение классики, и китайской, и зарубежной, не приветствовалось. Внимание к ней, и в частности к произведениям Тургенева, активизировалось в 1980-е годы. По роману «Отцы и дети» в конце ХХ века было опубликовано более двадцати разного рода статей. Критики и литературоведы обратились к анализу формы произведения, исполнению того или иного эпизода, характера.

Китайские исследователи конца ушедшего столетия открыли для себя Тургенева-художника, несколько отвлекаясь от политики и социологии. В частности, их внимание привлек тургеневский пейзаж, тургеневский психологизм уже в широком литературоведческом смысле. Чжан Сяньчжоу в монографии «Тургенев и его романы» (1981) пишет: «Тургенев проницательно выявляет разного рода зарождающиеся социальные явления, анализирует конфликты общественной жизни, он мастерски изображает движения в природе и в психологии персонажей» [10. С. 103].

В китайском литературоведении прошлого века случались казусы. Так, есть книги, в которых указан переводчик, но не указаны ни автор, ни язык, с которого был сделан перевод. Очевидно, переводчик в этих случаях соединяет публикации многих авторов со своими наблюдениями. Книгу такого рода издал литератор-переводчик Линь Чжипин, она называется «Жизнь Тургенева и его произведения» (1964). Значительное внимание в ней отдано роману «Отцы и дети», тургеневским описаниям природы. Линь Чжипин делает вывод, что «описание пейзажа является структурообразующим фактором в романах Тургенева, несет различные функции, в частности раскрывает время и место действия, оттеняет или высвечивает эмоции героев, оказывает на них заданное автором влияние [11. С. 93-94]. Особое внимание автор закономерно уделяет пейзажным зарисовкам в конце романа «Отцы и дети» - голосу природы: «Цветы на могиле Базарова говорят не только о спокойствии в природе, но еще и о гармонии бесконечной жизни» [11. С. 95].

Оригинальный взгляд на роман предложил Тан Бинху в статье «Художественные особенности пейзажа в романах Тургенева» (1989). Он заметил, что «пейзаж в тургеневских романах тесно связан с сюжетной линией и способствует характеристике персонажей» [12. С. 365]. Автор статьи справедливо указывает, что Тургенев обращается к пейзажным описаниям в наиболее напряженных, ключевых эпизодах. В качестве примера он указывает на красочное описание утреннего пейзажа в день дуэли Базарова с Павлом Петровичем: «Утро было славное, свежее, влажная темная земля, казалось, еще хранила румяный след зари; со всего неба сыпались песни жаворонков». Критик утверждает, что в этом описании есть намек на психологическую победу Базарова. Утверждение, надо сказать, сомнительное. Гармоничный пейзаж здесь, скорее всего, дисгармонирует с тем событием, которое должно произойти, с задуманным смертельным поединком.

Ван Сыминь в монографии «Тургенев» (1981) обращается к психологизму Тургенева. Роман «Отцы и дети» здесь впервые в китайском литературоведении рассматривается как социально-психологическое произведение. Отметим, что до Ван Сыминя китайские ученые видели психологизм лишь в непосредственном описании внутреннего состояния характеров. Ван Сыминь понимает психологизм расширительно, говорит о проявление психологизма в поступке, в движении, в деятельности героя, в данном случае Базарова [13. С. 88-89] Справедливость своего суждения автор не подкрепляет обращением к тексту. Например, можно обратиться к такому эпизоду: в шестой главе в ходе дебатов Павла Петровича и Базарова о науке и искусстве Базаров откровенно зевнул, этот штрих немало говорит о его отношении к предметам спора, оппоненту и его характере в целом.

Позже тургеневский психологизм стал предметом особого внимания. Об этом, в частности, подробно писал Фэн Цзиньи в статье «Психологизм в романах Тургенева» (1989). Фэн обратил внимание на скрытое напряжение, психологизм тургеневских диалогов, раскрывающий истинные отношения между персонажами [14. С. 360]. Справедливость этого суждения не вызывает сомнений. Тургеневские диалоги обладают большим «удельным весом», они многими корнями связаны с сюжетным действием, выражением авторской позиции. К примеру, в десятой главе романа Базаров и Аркадий разговаривают о Николае Петровиче, который случайно подслушивает этот разговор: «- Ты отца недостаточно знаешь», - говорил Аркадий. «- Твой отец добрый малый, - промолвил Базаров, - но он человек отставной, его песенка спета». Этот разговор эхом отразится в последующем диалоге двух братьев: «Вот как мы с тобой», - говорил в тот же день после обеда Николай Петрович своему брату, сидя у него в кабинете, - в отставные люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем» [15. С. 353].

При этом продолжались давние дискуссии и об этическом содержании главного героя - Евгения Базарова. Одни видели в нем типичного «нового человека» 1860-х годов. Другие полагали, что он лишь «переходный образ».

В 1978 году Лей Чэндэ опубликовал статью «Центральный герой и отношения между персонажами в романе “Отцы и дети”». Здесь впервые анализируется система образов. Автор статьи рассматривает Базарова как «истинного типичного разночинного интеллигента», говорит о его победительной роли. Соответственно об авторе говорится как о художнике, победившем свои «классовые предрассудки» [16. С. 96]. Лей анализирует противоречия и между поколениями, и между «детьми», говорит о слабости характера Аркадия Кирсанова в сравнении с характером Евгения Базарова [16. С. 94].

Статья Лей Чэндэ имела резонанс. Но на следующий год после ее публикации в журнале «Исследования зарубежной литературы» вышла полемическая статья Ху Бинь «Разговор о Базарове и других персонажах - обсуждение с товарищем Лэй Чэндэ». Автор этой публикации более критично смотрит на характер Базарова, не видит в нем «типичного разночинного интеллигента». Замечает, что этот нигилист «говорит только о разрушении», что ему «не хватает уверенности в будущем, и он движется от скептицизма к пессимизму». Лэй низводит героя с пьедестала. Для него Базаров - всего лишь «незрелый мелкобуржуазный революционер... переходная фигура» [17. С. 74]. Дискуссия в общем-то понятная, если рассматривать ее в связи с социальной ситуацией Китая конца 1970-х годов - в стране начались глубочайшие реформы.

По-разному смотрят исследователи и на позицию самого романиста. Лей Чэндэ полагает, что И. Тургенев критически относится к революционно-демократическим идеям Базарова и потому «безжалостно» его убивает. Ху Бинь, напротив, видел сочувственное отношение автора и к Базарову, и к его «революционно-демократическим идеям» [17. С. 75]. Он справедливо видит сознательную героизацию образа в описании смерти героя. Известно высказывание автора о герое в письме А. Фету - «самая симпатичная изо всех моих фигур».

Интерес к роману не ослабевает и в дальнейшем. Примечательно, что в 1985 году Хуан Вэйцзин делает его новый перевод. В предисловии к новому изданию профессор Пекинского университета, заведующий кафедрой российско-советских исследований Вэй Хуаньну выразил мысль, что амбивалентность романа проистекает из противоречивости образа Базарова, которая, в свою очередь, зависит от противоречий тургеневского мировоззрения. Вэй Хуаньну полагает, что Базаров является «первым позитивным типом» в русской литературе [18. С. 126].

Споры о романе и его главном герое продолжились и в текущем столетии. Они вполне понятны и заданы самим Тургеневым, не сумевшим определить свое отношение к сотворенному им характеру. Лян Дунсюе, Ган Юзе, Бао Вэньди, Вей Лин и другие ученые до сих пор ведут дискуссии о личности нигилиста: например, в статьях «Ранние работы Тургенева в начале шестидесятых - романы “Накануне” и “Отцы и дети”» (1997), «О образе Базарова» (1983), «Базаров является каким типичным человеком?» (1984), «Новый человек в романе Тургенева - Базаров» (1988). Идут рассуждения о том, в коей мере Базаров является «новым человеком», «зрелым революционером» и т. д. Споры о Базарове органично переходят в споры об авторе романа.

Заключение

Рассматривая исследования китайских ученых, не трудно заметить, что в центре внимания - главный герой Базаров. Определение типизации образа Базарова тесно связано с китайской общественной ситуацией и методологией (биографической, культурно-исторической и т. д.) исследования. Полемика о Базарове, об образе «нового человека» и нигилиста до сих пор продолжается в китайских литературных кругах. Следы Базарова даже отражены в современных китайских романах. Все это доказывает, что роман «Отцы и дети» имеет большое влияние на литературный мир Китая.

Размещено на Allbest.ru