Становление литературной репутации К.Д. Бальмонта

В критике поднимается и такая проблема: поэзия Бальмонта, да и сама его поэтическая репутация пострадала от массового увлечения, от пошлости. Как сказал Чуковский, теперь через десять лет после Бальмонта каждый пишет, как Бальмонт, и, что хуже всего, Бальмонт пишет, как каждый» [54. С. 48].

Одна из причин снижения репутации Бальмонта коренится непосредственно в характере его творческого отношения к своим поэтическим приемам. Бальмонт сам, чем дальше, тем больше, злоупотреблял найденными им в первые годы стихотворными приемами (особенно фоническими открытиями), «...за эту подчиненность звуковой стихии, а также за обилие самоповторений, избыточную продуктивность, нежелание отделить в своих стихотворных россыпях зерна от плевел Бальмонта безжалостно корили даже товарищи и друзья» [55. С. 199]. Объяснение этому нужно искать и в изменении символизма на литературной арене, его своеобразной «демократизации». «На третьем этапе (начиная примерно с 1906 г.) шла инфильтрация символистов в „общую литературу“, «символисты становятся «модными», интерес к ним проявляют широкие общественные круги» [20. С. 313].

Вопрос о статусе Бальмонта, на наш взгляд, связан напрямую и с важной проблемой, обсуждавшейся в русской прессе, о падении интереса к поэзии вообще. В 1913 г. редакция журнала «Вестник литературы» (изд. т-ва М.О. Вольф) организовала специальную анкету, посвященную выяснению положения современной поэзии. В редакционной статье говорилось о том, «мы являемся свидетелями того факта, что любовь к поэзии падает с каждым днем, что поэтов все меньше и меньше читают, а книги их совершенно не расходятся», хотя «русские поэты достигли небывалого технического совершенства, небывалой виртуозности, издают свои книги с небывалым изяществом, а общество не обращает на них никакого внимания» [56. С. 55-56].

В одном из развернутых ответов на вопросы анкеты, присланной читателем, это явление называлось не новым. «Если не считать короткого периода так называемого «завоевания политических „свобод“, когда у общества повысился, между прочим, интерес и к современной поэзии, явление это насчитывает за собою не один десяток лет, и мы едва ли ошибемся, если скажем, что начало его совпадает с развитием в русской литературе пресловутой декадентщины, пересаженной на отечественную почву с Запада еще в 90-х годах прошлого столетия» [57. С. 137]. Автор особенно подчеркивает, что «заметного понижения интереса к „старым“ идейным поэтам в современном русском обществе не наблюдается» (курсив наш. К.В.) [Там же]. Причины читатель видит прежде всего в том, что современные поэты «погрузились в пучину того жалкого (но, повторяю, по форме порою прекрасного), безнадежного, беспринципного индивидуалистического нытья и эстетического кривлянья, которыми набито большинство толстых, серьезных и несерьезных журналов, серьезных и несерьезных газет и тех изящных сборников, что томятся в плену книжных складов и книжных магазинов» [Там же. С. 140].

Нужно учитывать и давление со стороны нового литературного поколения. Принцип новизны, настойчиво внедряемый идеологией нового искусства в лице представителей постсимволистских течений, приводил к закономерному итогу: Бальмонт уже воспринимался как своеобразный «архаист» И сам Бальмонт, видимо, задумывался над перипетиями поэтической судьбы, успеха. В книге «Только любовь» в разделе «Безрадостность» лирический герой восклицает: «Я знаю, быстрым сном проходит счастье» [17. С. 247]. В известном стихотворении «Тише, тише» звучит признание: «Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката» [Там же. С. 253].. И если Гумилев все-таки признается, что три книги Бальмонта, «Горящие здания», «Будем как Солнце» и «Только любовь», несмотря на то, что «там есть слабые стихи, навсегда останутся в памяти каждого, прочитавшего их» [58. С. 274], то для А. Крученых «известная строка Бальмонта „чуждым чистым чарам счастья“ «звучит скорее слащаво-чавкающе, чем грозно и мрачно!» [59. С. 12]. А Вадим Шершеневич отзыв на сборник избранных стихов Бальмонта назовет «Пошлость на пьедестале»: «Нам не следует забывать заслуг Бальмонта в деле разрушения реалистических чучел, но у нас должно хватить смелости и вкуса, чтобы отвергнуть Бальмонта-поэта, Бальмонта-созидателя» [60. С. 40]. Абсолютизировать подобные высказывания нельзя. Несмотря на отвержение Бальмонта в шумных манифестах, в творческой практике новые поэтические течения «помнили» о нем. Влиянию Бальмонта на постсимволистское поколение посвящено немало исследований Укажем на одно из последних монографию О.А. Клинга «Влияние символизма на постсимволистскую поэзию1910х годов» (М., 2010). На связь ранней книги Гумилева «Путь конквистадоров» с поэзией Бальмонта указывал еще В. Брюсов [32. С. 165].. Показателем продолжающегося успеха Бальмонта может служить и массовое эпигонство конца 1900 начала 1910-х гг. Несмотря на то, что, как писал в 1910 г. Н. Гумилев, пора подражаний Бальмонту уже прошла» [51. С. 40], текущая поэтическая практика давала немало примеров нетворческого следования Бальмонту. В «Письмах о русской поэзии» названы Е. Курлов, С. Алякринский, К. Подоводский, В. Гофман, К. Большаков, С. Константинов, В. Шершеневич, А. Архангельский.

В этой ситуации Бальмонт вряд ли мог сохранять прежнюю планку популярности и авторитетности, особенно в поэтических кругах. Однако поразительно, что хотя критика и писала о «конце» Бальмонта, падении его таланта, все же и в кругу читателей он продолжал вызывать неподдельный интерес. Несмотря на то, что, как констатировал А. Измайлов, «слава Бальмонта сейчас не на той высоте, на какой она стояла не столь давно» [61. С. 75], но по результатам анкеты «Существует ли интерес к новейшей русской поэзии?», организованной редакцией журнала «Вестник литературы» (1913), Бальмонт признан «наиболее выдающимся», он набрал 2 361 голос, опередив Бунина (2115), Фофанова (2003), Брюсова (1384). Мережковского (1018), Сологуба (917), Блока (429) [62. С. 136] Как проявление культурной стратегии для поддержания своей литературной репутации можно рассматривать литературные турне Бальмонта, например поездку в 1915 г., в ходе которой он посетил Вологду, Ярославль, Нижний Новгород, Казань, Пензу, Саратов, Самару, Уфу, Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Омск. В книге П.В. Куп рияновского и. А. Молчановой приводятся особенно тронувшие поэта стихи 13летнего гимназиста Пети Карасика, посвященные Бальмонту: Звезда полумира, / Поэтов поэт, / Твоя вдохновенная лира / Гремит на весь свет... [63. С. 308].. В сообщениях о возвращении Бальмонта в Россию в 1913 г. можно было прочитать следующее:

«Возвратился 6 мая в Москву из изгнания поэт К.Д. Бальмонт со своею семьею. На вокзале он был встречен В. Брюсовым, Б. Зайцевым и многими другими видными литературными деятелями и массой почитателей. При выходе из вагона Бальмонт был забросан живыми цветами. Полиция предупредила, что никаких речей не будет допущено. Тем не менее одному из встречавших удалось произнести следующий экспромт:

Из-за туч

Солнца луч -

Гений твой.

Ты могуч,

Ты певуч,

Ты живой»

[64. С. 95].

Но потом, по словам Б. Зайцева, времена изменились, «...все эти чтения, детские чудачества, „бальмонтизм“ и бальмонтистки кончились наступили суровые, страшные годы войн, революций» [11. С. 321].

Справедливости ради нужно заметить, что не вся критика была подвержена мифу о падении таланта Бальмонта. С.А. Венгеров писал о расцвете таланта Бальмонта, о том, что «Бальмонт и Горький родные братья по яркости чувствования, по презрению к окружающему, по уверенности в своей силе» [65. С. 66]. Е. Аничков в юбилейной (к 25-летию литературной деятельности Бальмонта) статье пишет о том, что Бальмонт находится в «беспрерывном движении» [66. С. 681]. О значимости поэзии Бальмонта писал Е. Аничков и одной из монографических глав «Русской литературы XX в. (1890-1910) (под ред. С.А. Венгерова).

Таким образом, литературная репутация Бальмонта складывалась под влиянием разных общекультурных и творческих факторов.

1. Ее становление проходило в контексте популярности в России ницшеанства, возрастания интереса к «новой» поэзии, культивирования символизмом жизнетворческих форм поведения, бурного развития прессы, выдвижения в центр общественного внимания личности поэта, стремления поэзии раздвинуть рамки «герметичных» литературных обществ, кружков и вывести «звучащую» поэзию к широкому читателю.

2. Его популярности способствовало созвучие основных мотивов поэзии, характера лирического «я», общей логики эволюции раннего творчества (от декадентского до виталистического мироощущения) общественным настроениям конца XIX начала XX в. Читателей разных слоев привлекали в поэзии Бальмонта экстенсивность художественного освоения мира, повышенное мироощущение жизни, интерес поэта к плотскому, чувственному миру, культмгновения и вместе с тем влечение к вневременному, запредельному.

3. В формировании популярности Бальмонта большую роль сыграли его переводческая деятельность, оригинальная исполнительская манера чтения, своеобразие его творческого поведения, неординарность личности (артистизм, позерство, эпатаж).

4. Найденные Бальмонтом в лирике приемы суггестивного воздействия на читателя (пронизанность стиха фонетическими созвучиями, приемы звуковой символизации, поэтика намека, неопределенности, лексическое новаторство) в полной мере были восприняты только в кругу поэтов, однако вскоре ставшими общим достоянием, по выражению И. Анненского, «нашим общим поэтическим языком» [67. С. 513] и потому переставшими восприниматься как новаторство.

5. Постоянное внимание критики к его поэзии и личности усиливало интерес публики, который, как показал анализ, не снижался на протяжении дореволюционного периода, вопреки мнениям критики об упадке поэтического таланта Бальмонта. Между массовым признанием и оценкой в литературном кругу не всегда наблюдалось единство.

Популярность Бальмонта, конечно, не была столь масштабной, как, например, Чехова, Горького или Л. Андреева. Его известность, собственно, и не могла быть столь значительной: ведь число читателей символистской поэзии было неизмеримо меньшим, чем у авторов-прозаиков. Но все же именно Бальмонту удалось первым оказаться в пантеоне русских символистов и закрепиться в нем, несмотря на все перипетии поэтической судьбы. «Случай» Бальмонта это пример «ускоренной» репутации, которыми обогатил литературный процесс Серебряный век. В начале века многие писатели достигали быстрой и шумной известности, несравнимой с темпами XIX в. Вспоминая прежние времена и сравнивая их с нынешними (эпохи так называемых «ускоренных» репутаций), А. Измайлов заметил, что «ни о Пушкине, ни о Гоголе у нас, ни о Гюго во Франции, ни о Диккенсе в Англии никогда не появлялось сотой доли тех сообщений, слухов, сплетен, выдумок, какими совершенно и со всех сторон обросло имя модного писателя» [68. С. 239] (речь шла о Л. Андрееве). В критических статьях, пародиях, шаржах, огромное количество которых само по себе говорит о славе поэта, в разной форме обыгрывались его автохарактеристики, а представления читателей (критиков) о Бальмонте как о конкретной личности, его бытовом поведении объективно влияли и на понимание его творчества, и тот образ художника, который закреплялся в общественном сознании. Вместе с тем, с одной стороны, его репутация пострадала от массового увлечения, эпигонства, моды, с другой критика, ненадолго признав Бальмонта самым популярным среди современных поэтов, вскоре стала внедрять в литературное поле суждения об упадке его поэтического таланта, его «конце». Но представления критики и читательское восприятие по отношению к Бальмонту заметно расходились. Сопоставление материалов литературной критики, свидетельств читательской популярности, пародий и других источников позволяет показать, что все же поэзия Бальмонта была востребована на всем протяжении 1890-1910-х гг. В рамках статьи невозможно всесторонне исследовать все аспекты заявленной темы. Необходимо углубленное изучение рецепции Бальмонта в низовой читательской среде, изучение текстов поэта с точки зрения их суггестивного воздействия на публику, а также истории репутации поэта в периоды эмиграции, в советскую и постсоветскую эпохи.

поэт символист бальмонт литературный успех

Литература

1. Рейтблат А.И. «<...> что блестит»? (Заметки социолога) // Новое литературное обозрение. 2002. № 53.

2. Богомолов Н.А. Литературная репутация и эпоха: Случай Михаила Кузмина // Новое литературное обозрение. 1995. № 11. С. 131-141.

3. Тименчик Р.Д. Поэзия И. Анненского в читательской среде 1910-х гг. // Ученые записки Тарт. ун-та. 1985. Вып. 680. С. 101-116.

4. Потапова Г.Е. «Все приятели кричали, кричали...»: Литературная репутация Пушкина и эволюция представлений о славе в 1820-1830-е гг. // Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1999. С. 134-147.

5. Дубин Б.В., Рейтблат А.И. Государственная информация и массовая коммуникация // Отечественные записки. 2003. № 4. С. 237-248.

6. Вайнштейн О. Конструкция литературного культа в эпоху романтизма // Культ как феномен литературного процесса: автор, текст, читатель. М., 2001. С. 359-386.

7. Нива Ж. Статус писателя в России в начале XX века // История русской литературы: XX век : Серебряный век / под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды. М., 1995. С. 609-614.

8. Эйхенбаум Б.М. Мой временник: Художественная проза и статьи 20-30-х годов. СПб., 2001.

9. Бушканец Л.Е. А.П. Чехов и русское общество 1880-1917 гг.: формирование литературной репутации : дис. ... д-ра филол. наук. М., 2013.

10. ГаспаровМ.Л. Русские стихи 1890-х 1925-го годов в комментариях. М., 1993.

11. Константин Бальмонт глазами современников. СПб., 2013.

12. Рейтблат А.И. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре пушкинской эпохи. М., 2001.

13. Волынский А.Л. Борьба за идеализм. СПб., 1900.

14. Русская литература XX века (1890-1910) / под ред. С.А. Венгерова : в 2 кн. М., 2000. Кн. 1.

15. Клюс Э. Ницше в России: Революция морального сознания / пер. с англ. Л.В. Харченко. СПб., 1999.

16. Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000.

17. Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М., 1990.

18. Андрей Белый: Автобиографические своды. Материалы к биографии. Ракурс к дневнику. Регистрационные записи. Дневники 1930-х годов. М., 2016. (Литературное наследство; Т. 105).

19. Галерея русских писателей. М., 1901.

20. Рейтблат А.И. От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы. М., 2009.

21. Перцов П.П. Литературные воспоминания 1890-1902 гг. М., 2002.

22. Жирмунский В.М. Начальная пора: Дневники. Переписка. М., 2013.

23. Акбашева А. С. Читатель эпохи Серебряного века // Материалы XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья : в 3 ч. Елабуга, 2008. Ч. 2. С. 4-9.

24. Розенталь Л.В. Непримечательные достоверности: Свидетельские показания любителя стихов начала XX века. М., 2010.

25. Бальмонт К.Д. Горные вершины : сб. ст. Иваново, 2017.

26. Бальмонт К.Д. Стихотворения. Л., 1969.

27. Таганов Л.Н. Бальмонтовский сюжет в стихотворных тетрадях Я.П. Надеждина // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века : межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 2002. С. 82-91. Вып. 5.

28. Лекманов О. Самое главное: О русской литературе XX века. М., 2017.

29. Жидков В.С., Соколов К.Б. Искусство и общество. СПб., 2005.

30. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990.

31. Письма В.Я. Брюсова к П.П. Перцову 1994-1896 (к истории раннего символизма). М. : Гос. академия худож. наук, 1927.

32. Брюсов В.Я. Среди стихов. М. : Сов. писатель, 1990.

33. КоробкаН. Очерки литературных настроений. СПб., 1903.

34. Горнфельд А.Г. К. Бальмонт. В безбрежности // Русское богатство. 1896. № 3. С. 41-44.

35. Краснов П. Неоромантическая и мистическая поэзия // Книжки недели. 1897. № 11. С. 140-150.

36. Краснов П. Русский неоромантизм (характеристика К. Д. Бальмонта) // Литературные вечера «Нового мира». СПб. 1903. № 9. С. 541-547.

37. Краснов П. Новые стихи Бальмонта // Вестник литературы. 1905. № 11. 8 июня. С. 234-238.

38. Покровский А.Т. Современное декадентство пред судом вековечных идеалов // Русский вестник. 1904. № 6. С. 543-594.

39. Горский Л. Декадентская поэзия на пути в Россию // Вестник знания. 1903. № 11. С. 78-84.

40. Буренин В. Критические очерки // Новое время. 1900. № 8777. 4 (17) авг.

41. Брюсов В.Я. Бальмонт (Бальмонт К.Д. Будем как солнце. Книга символов. М,. 1903) // Мир искусства. 1903. № 7-8. С. 29-36.

42. Буренин В.П. Горе от глупости. СПб., 1905.

43. Дубин Б.В. Классик звезда модное имя культовая фигура: О стратегиях легитимации культурного авторитета // Культ как феномен литературного процесса: автор, текст, читатель. М., 2001. С. 324-330.

44. ШифманИ. Л. Толстой и К. Бальмонт // Русская литература. 1970. № 3. С. 118-125.

45. Тэффи. Новый год у писателей // Звезда. 1901. 29 дек. № 52. С. 14-18.

46. Тэффи. Весенний отлет // Звезда. 1902. № 22. С. 11-17.

47. Галерея наших современников. К.Д. Бальмонт. Шарж Яна Тома // Шут. 1912. № 34. С. 10.

48. Бальмонт как средство против зубной боли // Известия по литературе, наукам и библиографии книжных магазинов т-ва М.О. Вольф. 1913. № 8. С. 135.

49. Андреева-Бальмонт Е.А. Воспоминания. М., 1997.

50. Венский Е. Мое копыто: Книга великого пасквиля. СПб., 1910.

51. Б.п. Литературные заметки. В безднах декаданса («Будем как солнце», книга символов К.Д. Бальмонта) // Волжский вестник. 1903. 19 июля (1 авг.). № 156.

52. Эллис. Русские символисты. Томск, 1996.

53. Чуковский К.И. Собрание сочинений : в 15 т. М., 2003. Т. 7.

54. Чуковский К.И. Собрание сочинений : в 15 т. М., 2002. Т. 6.

55. Корецкая И.В. Литература в кругу искусств (полилог в начале XX века). М., 2001.

56. Наша третья анкета // Вестник литературы. 1913. № 2. С. 55-56.

57. Барышевский К. Русское общество и русские поэты // Вестник литературы. 1913. № 5. С. 137-140.

58. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990.

59. Крученых А. Кукиш пошлякам. М., 1992.

60. Аббат Фанферлюш Пошлость на пьедестале («Звенья» К. Бальмонта. Избранные стихи) // Крематорий здравомыслия. Вып. 3-4: Мезонин поэзии. М., 1913. С. 38-41.

61. Существует ли интерес к новейшей русской поэзии Результаты анкеты «Вестника литературы» и «Известий» // Вестник литературы. 1913. № 5. С. 133-136.

62. Измайлов А.А. Пестрые знамена. М., 1913.

63. Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. Поэт Константин Бальмонт: Биография. Творчество. Судьба. Иваново, 2001.

64. Известия по литературе, наукам и библиографии книжных магазинов т-ва М.О. Вольф. 1913. № 6.

65. Венгеров С.А. Основные черты истории новейшей литературы с прибавлением этюда «Победители или побежденные?» (о модернизме). 2-е изд. СПб., 1909.

66. Аничков Е. Бальмонт // Запросы жизни. 1912. № 11. С. 681-687.

67. Анненский И.Ф. Избранные произведения. Л., 1988.

68. Измайлов А.А. Литературный Олимп. М., 1911.

Establisment of Konstantin Balmont's Literary Reputation

Keywords: K. Balmont, symbolism, decadent, success, reputation, literary criticism, parodies.

The article is devoted to the analysis of the establishment of the literary reputation of the prominent first-generation Symbolist poet Konstantin Balmont. The article touches upon such issues as the problem of the poet's literary success, dynamics of his reputation, its fluctuations, reception of Balmont's poetry and personality in criticism and literature. The chronological scope of the research is limited to the pre-revolutionary period. The study involves a set of historical and literary sources: lifetime criticism, memoirs, correspondence, diaries, evidence of readers' popularity (questionnaires), parodies. A considerable part of the sources is first introduced into scientific discourse. Analysis and comparison of all available sources of Balmont's reception allow to clarify and specify the history of Balmont's poetic success and glory from the 1890s to the 1910s.

The article shows that the formation of Balmont's literary reputation took place in the context of the growing popularity of Nietzscheanism in Russia, the growing interest in “new” poetry, the cultivation of the symbolism of creative life forms of behavior, the rapid development of the press, public attention to the poet's personality, the desire of poetry to expand the framework of “impermeable” literary societies and circles, and to bring poetry to general readers. The author tried to reconstruct the types of Balmont's readers and reveal reasons for their attitude to his poetry. The article contains quantitative (circulation of publications, the most popular poems among readers and writers) and qualitative (parodies, mass epigonism) indicators of Balmont's success. It was found that there was no unity in the recognition and evaluation of Balmont's works in the literary circle and among readers.

Balmont, like other early Symbolists, was rejected in much of the criticism, and had a relatively small number of readers. But, at the beginning of the century, his fame went beyond the limits of the modernist group. He becomes the most popular modernist poet. Numerous satirical speeches about the poet (feuilletons, parodies, cartoons) made the reader's perceive Balmont as the ultimate embodiment of egocentrism.

The constant attention of critics to his poetry and personality intensified the interest of the public. According to the analysis, this interest was permanent during the pre-revolutionary period, contrary to the critics' opinion about the decline of Balmont's poetic talent.

The author concludes that Balmont's popularity was not as great as that of Chekhov, Gorky or L. Andreev. His fame could not be that great: the number of readers of Symbolist poetry was immeasurably smaller than that of prose writers. But it was Balmont who was the first to enter the pantheon of Russian Symbolists and gain a foothold in it. Balmont's “case” is an example of the so-called. “accelerated” reputation, which enriched the literary process of the Silver Age.

Размещено на Allbest.ru