Растительный код романа Е.Г. Водолазкина «Лавр»

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Растительный код романа Е.Г. Водолазкина «Лавр»

Д.С. Гудин

Аннотация

водолазкин лавр растительный образ

Исследована художественная специфика растительных образов, представленных в романе Е.Г. Водолазкина «Лавр». Проанализирована семантика названия романа. Исследовано значение романных древесных образов (сосна, кедр, кипарис) в сопоставлении с религиозно-мифологическими мотивами. Рассмотрено последовательное развитие в произведении идеи о синкретизме человека и окружающего его растительного мира.

Ключевые слова: Е.Г. Водолазкин; «Лавр»; современная русская проза; растительная символика

Введение

В романе «Лавр» Е.Г. Водолазкин рассказывает о духовном и жизненном пути врачевателя и святого Арсения-Устина-Амвросия-Лавра. Автор описывает мир русского средневековья, в котором миф и обыденность, христианские догматы и анимистические воззрения находятся в неразрывной связи. В этом мире человек неотделим от естества: его образ жизни (и более того, образ мыслей) определяется условиями и законами природного окружения. В свою очередь растительный орнамент, вплетенный в повествовательную канву, представляет собой не только фон действия или художественное украшение, но зачастую является ключом к пониманию авторской идеи постижения Вечности. В этой связи особенно важно исследовать символику и функциональную значимость растительных образов романа.

Первым наставником рано осиротевшего Арсения становится дед, травник Христофор, который воспитывает внука и обучает его ремеслу врачевания. Советы и научения старого травника становятся фундаментом личности Арсения-Устина-Амвросия-Лавра. По мнению Христофора, суть растений и людей схожа, потому что и те, и другие являются инструментами в руках Господа: «...он верил в то, что через всякую траву идет помощь Божья на определенное дело. Так же, как идет эта помощь и через людей» [1, с. 18]. Мысль о синкретизме человека и окружающего мира (в частности, растительного) - одна из важнейших с точки зрения художественной идеи романа: пройдя жизненный цикл, человек вступает в инициацию, и в ожидании воскресения его тело становится частью всего сущего.

Основная часть

Растительный мир для героев - это некий идеал. Так, например, Арсений замечает, что в некотором смысле он хуже травы, потому что последняя безгрешна [1, с. 273]. И деревья, и травы, тянущиеся к небу, демонстрируют пример вертикального Пути, которым должны следовать праведные. С развитием сюжета мы видим, как происходит «сращение» героев, достигших просветления, с миром природы. Например, ребенком Арсений «мифологизирует» Христофора и представляет его скорее лешим, нежели человеком: «Проводя большую часть времени в лесу, дед все охотнее растворялся в природе. Он становился похожим на собак и медведей. На травы и пни. И говорил скрипучим древесным голосом» [1, с. 20]. Любопытно, что в финальной части романа мы обнаруживаем зеркальное описание уже самого Арсения, ставшего к тому моменту старцем Лавром: «Он сидит, припав щекой к стволу старой сосны. <...> Муравьи не склонны отличать его от этой сосны, и он их понимает. Он сам чувствует степень своей одеревенелости» [1, с. 428]. Е.Г. Водолазкин неоднократно прибегает к приему аналогии, который в данном эпизоде помогает автору подчеркнуть кольцевую композицию сюжета, параллелизм жизненного пути Христофора и его преемника Арсения-Устина-Амвросия-Лавра.

В романе показано не только то, как древесно-растительный мир проникает, пронизывая, в душу и судьбу героев, но и обратное направление, художественно оформленное в приеме олицетворения деревьев. Так, глядя в огонь, Арсений вспоминает свое паломничество в Иерусалим: «Низкие деревья Гефсиманского сада. С широкими рассохшимися стволами. С вывернутыми пальцами веток. Изогнутые и изломанные, как застывший крик» [1, с. 382]. Разумеется, упоминание Гефсиманского сада является отсылкой к новозаветному сюжету, к так называемому «Молению о чаше»: после Тайной вечери Иисус приходит в Гефсиманский сад, где молит Бога отца избавить его от последующих страданий. И в этом контексте древние деревья (скорее всего, оливы), которые видит Арсений, иллюстрируют явление человеческой воли Христа, его духовные и последующие физические мучения.

В начале романа в звездную ночь Христофор отправляется вместе с Арсением на луг, где показывает внуку схождение неба и земли и рассказывает о христианском космогоническом мифе. При этом следует обратить внимание на образы окружающей действительности: «Трава ласково терлась об их ноги, а над головами пролетали метеориты» [1, с. 29]. Е.Г. Водолазкин задает вертикальную систему координат: земля - звезды, трава - метеориты, - тем самым определяя ориентиры человеческого пути (от физики к патафизике, от измеримости земного бытия к безвременности и безграничности Бога). Символично, что в сцене похорон Лавра подчеркивается его родство с естественным миром: «Трава мягко обтекает Лавра, выражая готовность принять его целиком, поскольку они друг другу не чужие. На этом лугу Христофор показывал усопшему схождение твердей, небесной и земной» [1, с. 439]. Таким образом, в точке, где Арсений впервые узнал о дихотомии «земля - небо», совершается инициация, душа его устремляется к Божественному знанию, а трава, некогда бывшая постелью, становится одром.

Исследователи отмечают, что в числе наиболее важных компонентов романа «Лавр» выступают образ древа (родового древа) и связанный с ним мотив прорастания [2, с. 26]. Следует заметить, что мировое древо (вселенское древо, древо жизни и др.) является одним из древнейших общекультурных архетипических символов. В.Н. Топоров пишет о том, что мировое древо - это знаковый универсальный комплекс, символизирующий модель мироустройства, некий сакральный центр мира (ось, столп). Кроме того, ученый отмечает: «Древо мировое выступает как посредствующее звено между Вселенной (Макрокосмосом) и человеком (микрокосмосом). <...> Древо мировое позволяет человеку выйти за пределы временности и конечности его природы» [3, с. 335]. Целесообразно обратиться к тексту и подробно проанализировать древесные образы, представленные в романе.

Прежде всего, следует рассмотреть семантику названия романа. Во - первых, лавр - это южное дерево или кустарник с продолговатыми темно-зелеными неувядающими ароматными листьями, из которых в Древней Греции, Древнем Риме и в более поздние времена сплетали венки для увенчания героев, выдающихся поэтов, победителей на состязаниях и пр. [4, с. 462]. Во-вторых, Лавр - последнее из имен, данное главному герою после принятия Великой схимы (от лат. laurus- лавровое дерево, лавровый венок, победа, торжество) [5, с. 138]. У имени Лавр (Laurus) также есть женская форма - Лаура (Laura), это примечательно по той причине, что во время паломничества в Иерусалим герой, еще под именем Арсения, излечивает прокаженную венецианку Лауру. В день принятия схимы Арсением-Устином-Амвросием-Лавром старец Иннокентий произносит следующие слова: «Хорошее имя Лавр, ибо растение тебе отныне тезоименитое, целебно. Будучи вечнозеленым, оно знаменует вечную жизнь» [1, с. 401]. Таким образом, имя, данное герою, как и лавровое дерево, символизирует преодоление смерти и триумф жизни [6, с. 240]. В этой связи возникает любопытная оппозиция: лавровый венок победителя - антикорона в виде тернового венца. Принятие нового имени главным героем - это также знак предстоящего испытания, потому что Лавру придется преодолеть поругание и отчуждение, а также принять чужой грех (признаться в любодеянии, которого он не совершал). Кроме того, интересно, что дизайн русскоязычного издания отражает бинарность названия романа: на передней стороне обложки изображена часть лица пожилого человека, ограниченная очертаниями лаврового листа, а на задней стороне изображен, собственно, лист лавра.

Следующий важный древесный образ в структуре романа - сосна. Как и лавр, сосна является вечнозеленой и символизирует возобновляемость, перерождение, бессмертие, непрерывность. Образ сосны присутствует в следующих ключевых эпизодах, в которых описывается междумирие, некая промежуточность.

На месте кладбища, рядом с которым жили Христофор и Арсений, вырастает сосновый лес, в котором собиратели грибов встречают привидений. Само по себе кладбище является промежуточным топосом, средоточием земного и небесного, сакральным местом «высвобождения» от телесности.

Тела покойных в скудельнице (божедомке), яме для непокаянных, закладывали сосновыми ветвями. Заложные покойные оставались непогребенными до отпевания, которое проводилось раз в год, в четверг седьмой недели после Пасхи.

Арсений теряет сознание в результате нападения в лесу разбойника Жилы, при этом отмечается, что земля укрыта сосновыми иголками. Потеря сознания в данном случае является разновидностью неустойчивости, потерей духовного/телесного равновесия.

Согласно Божественной воле, явленной через вещий сон, последним обиталищем схимонаха Лавра становится пещера на поляне, окруженной высокими соснами. В финале романа герой спасает жизнь Анастасии и ее новорожденного ребенка, тем самым искупляя свое прегрешение и завершая земную миссию: «Лавр полусидит, прислонясь спиной к сосне. На руках он держит младенца. <...> Глаза Лавра закрыты. На его веках лежат первые лучи солнца. Лучи скользят сквозь утренние испарения. Иголки сосен светятся. <...> Анастасия знает, что Лавр мертв» [1, с. 435].

Вечная зелень сосны укрывает Лавра, и тема сращения человеческого и растительного достигает апогея и одновременного разрешения, потому что тело святого не знает тления, и многие люди, прибывшие со всей русской земли проститься со старцем, чувствуют только запах травы и сосновых шишек.

На первых страницах романа прозорливый старец Никандр говорит Арсению: «Каждый из нас повторяет путь Адама и с потерей невинности осознает, что смертен». В свою очередь, в финальной части (Книга Покоя) уже старец Иннокентий, ставший духовным наставником героя, произносит: «Ветхий Завет открывает Адам, а Новый Завет открывает Христос. Сладость яблока, съеденного Адамом, оборачивается горечью уксуса, испитого Христом. Древо познания приводит человечество к смерти, а крестное древо дарует бессмертие» [1, с. 377]. Духовное становление Арсения-Устина-Амвросия-Лавра - это путь от человека к сверхчеловеку, от Адама к Христу, от грехопадения к жертве и спасению.

В восточной христианской традиции сосна является одним из символов Животворящего Креста. В книге пророка Исаии говорится: «Слава Ливана придет тебе, кипарис и певг и вместе кедр, чтоб украсить место святилища Моего, - и Я прославлю подножие ног Моих» (Ис. 60:13). Это пророчество зачастую используется в качестве аргумента к тезису о трехчастной структуре восьмиконечного Креста (Животворящего Древа) [7, с. 209]. Также можно обнаружить упоминания о «трехсоставности» Креста в церковных песнях и молитвах: «Яко кипарис милосердие, яко кедр же веру благовонную, яко певк истинную любовь приносящее, Господню Кресту поклонимся, на нем славяще Избавителя пригвоздившагося» [8]. Здесь важно отметить, что в переводе Шестоднева Василия Великого с греческого под «певгом» понимается именно сосна (или разновидность сосны, иглистое и смолистое дерево) [9, с. 498]. В Толковой Палее также упоминаются кедр, сосна и кипарис как деревья, на которых был распят Сын Божий [2, с. 28; 10, с. 265].

Все три «составляющих» Креста (сосна, кедр и кипарис) представлены на страницах романа. Так, например, Христофор рассказывает юному Арсению о птице феникс, символизирующей перерождение, которая летает среди ливанских кедров и наполняет свои крылья их ароматом. Кроме того, кедровую смолу, смешанную с медом и солью, Христофор использует при бальзамировании тела новгородца Андрона, при этом травник говорит следующее: «Тело наше в персть разыдется. Но Господь, создавый тело из персти, наша телеса разшедшася крупно восставит» [1, с. 37]. То есть контекстуально кедр (кедровый запах), как и сосна (запах сосновых шишек) связан с мотивом воскресения. Во время паломничества к Гробу Господню в Иерусалим Арсений проплывает на корабле рядом с Кипром и видит только верхушки кипарисов. Из «Троицы» (кипарис - певг [сосна] - кедр) наибольшей функциональной значимостью в контексте романа обладает символ сосны, который ассоциируется с крестным древом/древом жизни/мировым древом. Устремленность сосны в высь напоминает о вертикали истинного Пути и Спасении.

«Лавр» - это не только экспериментальный «неисторический» роман и роман-житие. Его также можно было бы охарактеризовать как роман - сад или роман-заповедник, полный флористических образов. Растительное (живительное) начало отнесено к сфере сакрального, тайного (в этой связи сравнение травы с четками в одной из финальных сцен представляется особо важным). Именно поэтому необходимо декодировать растигельную символику, подобрать ключ к прочтению орнамента, чтобы суметь расшифровать пласт скрытых смыслов.

Список литературы

1. Водолазкин Е.Г. Лавр. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015.

2. Маглий А.Д. Времени нет. Евгений Водолазкин // Вопросы литературы. 2016. № 2. С. 18-32.

3. Топоров В.Н. Мировое дерево. Универсальные знаковые комплексы. Т. 2. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010.

4. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М.: Русский язык, 1999.

5. Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М.: Сов.энциклопедия, 1966.

6. Павлов С.Г. Сакральная семиотика романа Е. Водолазкина «Лавр» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2017. № 2. С. 237-242.

7. Кривко Р.Н., Чернышева М.И. Лексикографические миниатюры: критические заметки по русской и церковнославянской исторической лексикографии// Slovene. 2015. T. 4. № 1. С. 204-217.

8. Клиценко Ю. Прообразы Честного Древа Креста. URL: https://rusk.ru/st.php?idar=112637 (дата обращения: 16.01.2019).

9. Никифор (Бажанов), архимандрит. Библейская энциклопедия. М.: Локид- Пресс, Рипол Классик, 2005.

10. Камчатов А.М. Палея Толковая. М.: Согласие, 2002.

THE PLANT CODE OF THE NOVEL “LAURUS” BY E.G. VODOLAZKIN

Gudin D.S., Master's Degree Student in “Philology” Programme. Derzhavin Tambov State

University, Tambov, Russian Federation.

Abstract. The study dwells on the artistic specificity of plant images presented in E.G. Vodolazkin's novel “Lauras”. Has been analyzed the semantics of the title of the novel.

We consider the significance of novelistic wood images (pine, cedar, cypress) in comparison with religious and mythological motives. We also consider the consistent development of the idea of syncretism of man and the surrounding plant world.

Keywords: E.G. Vodolazkin; “Laurus”; modem Russian prose; plant symbols

Размещено на Allbest.ru