Среди гениев: художественно-эстетическое своеобразие поэзии Ивана Клюшникова (1811-1895)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Среди гениев: художественно-эстетическое своеобразие поэзии Ивана Клюшникова (1811-1895)

Ткаченко Елена, Бондаренко Елена

Ткаченко Елена Доктор филологических наук, профессор Сумский государственный университет Римского-Корсакова

Бондаренко Елена Кандидат филологических наук Сумский государственный университет Римского-Корсакова

Ключевые слова: рефлектирующий романтизм, лирика, элегия, И. Клюшников, лирический герой, «лишний человек», идейно-художественное своеобразие.

A MONG GENIUSES: ARTISTIC AND AESTHETIC ORIGINALITY OF IVAN KLYUSHNIKOV'S POETRY

Tkachenko Olena D.Sc. in Philology, Professor Sumy State University

Bondarenko Olena Phd in Philology Sumy State University

1 - 0 фита, первая буква греческого слова Феос, т. е. Бог.

На формирование миросозерцания Клюшникова оказали влияние многие факторы: общественно-политическая обстановка в стране, атмосфера кружка Н. Станкевича, активным деятелем которого он был, романтическая поэзия и, несомненно, немецкая философия. Наряду с философией члены кружка Станкевича проявляли большой интерес к литературе. В условиях крушения декабристских иллюзий многие деятели той поры видели в литературе средство разрешения больших национальных задач в деле преобразования общества.

Некоторые исследователи считают наиболее яркой поэтической фигурой в кружке Клюшникова, лирика которого, по их мнению, является наиболее самобытной. В ней отражена индивидуальность автора и его жизненная судьба. О чем бы он ни писал, что бы ни изображал -- всюду ощущается присутствие его личности, он как бы ставит себя в центр созданного им поэтического мира, пристально вглядываясь в себя и окружающую жизнь. По мнению Гинзбург, поэзия мысли русского романтизма 30 -- 40-х годов XIX века, сосредоточив свое внимание на романтической личности, разрабатывает два основных ее варианта. С одной стороны, это протестующая, мощная, демоническая личность; а с другой стороны -- рефлектирующая. Четкого разграничения между демонической и рефлектирующей поэзией нет. В творчестве Лермонтова эти течения буквально слились воедино. В рефлектирующей поэзии исследователь выделяет две линии: философскую и психологическую (Гинзбург, 1964: 147 - 158). Для поэзии Клюшникова как раз и характерна психологическая. Это заметно выделяет его творчество в среде поэтов кружка Станкевича.

Написанная в 1838 году, «Элегия» («Есть сны ужасные: каким-то наважденьем...») -- стихотворение глубокого философского и социального содержания. Не случайно С. Машинский называет его программным произведением. В нем с особой силой прозвучали те мотивы, которые станут доминирующими в поэзии Клюшникова: «сознание трагической безысходности современного поколения, тоска по утраченным годам, безволие и доверчивая покорность судьбе» (Поэты, 1964: 51). Современная действительность в элегии уподобляется Клюшниковым «сну ужасному», а окружающие его люди -- «чудовищам» с неживыми лицами. Жизнь в этом обществе напоминает «безбрежную пустыню», куда не проникает «луч святыни», то есть свободной, наполненной деятельностью жизни. Элегия распадается на две части: сон и пробуждение. Описание страшного сна сменяется пробуждением, но не меняется сама картина. Тяжело жить, когда «все вкруг подернуто туманом», когда человек угнетен «сомненьем и тоской», но самое страшное то, что

Все прошлое нам кажется обманом, А будущность -- бесцветной пустотой (Клюшников, 1993: 13 - 14).

«Быть иль не быть -- ужасное мгновенье!..» -- восклицает Клюшников, пытаясь понять тайны бытия. Эти слова стали как бы лейтмотивом всего его поэтического творчества.

Мотивы, столь отчетливо выраженные в данной элегии, реализуются Клюшниковым и в других его стихотворениях. Для его лирики характерно то, что одни и те же проблемы из одного стихотворения переходят в другое, тема, затронутая в одном, находит свое продолжение в другом. Тема неустроенности социальной жизни развивается в стихотворении «Претензии».

Подобное настроение с необыкновенной художественной силой будет выражено Лермонтовым в стихотворении «Дума», ставшим «страшным приговором современному поколению» (История, 1969: 258).

Мрачное ощущение душевной пустоты, тревожные мысли о будущем, раздумья о жизни, полной страданий и мук, -- вот круг вопросов, которые волнуют поэта. Действительность Клюшникову была чужда и неприязненна. И дело здесь не в натуре поэта и желании найти только темные стороны жизни. Истоки его печальных дум в том, что Запала к счастию дорога,

Исчез блаженства идеал...

(«Мой гений») (Клюшников, 1993: 19).

Во многих стихотворениях этого цикла выражено стремление уйти от действительности, желание посмотреть на жизнь, на однообразное ее течение с высоты идеала, желание найти «святу гармонию души». Возвышенный идеал поэта -- единый критерий оценки жизни.

Счастье человека, по убеждению Клюшникова, а, следовательно, и смысл жизни в нем самом, в силе его души, в богатстве мыслей и чувств: «Вопрос не в том, чтоб быть счастливым, но чтоб достойным счастья быть...», -- заявляет поэт (Клюшников, 1993: 36).

Он верит, что прекрасное и возвышенное победит в человеке, и связывает это с Богом и «вторым миром». Очень интересно в этом плане стихотворение «Жизнь», которое является откликом на известное стихотворение А. С. Пушкина «Дар напрасный, дар случайный...». В стихотворении Пушкина, написанном в минуты духовного кризиса, трагизмом отмечены философские раздумья о цели существования, о жизни и смерти. У Клюшникова же стихотворение насквозь пропитано оптимизмом, оно обращено к Богу.

Многие пушкиноведы полагают, что пессимистические настроения, выраженные в стихотворении Пушкина, не характерны для поэта. В такой же мере, на наш взгляд, оптимистическая тональность стихотворения Клюшникова является не характерной для его творчества. Это стихотворение, написанное на вечную тему, очевидно, отразило начавшуюся эволюцию мировоззрения Клюшникова.

Появление стихотворения Пушкина объясняется обстоятельствами личной жизни поэта, а настроение, выраженное в нем, временным и чуть ли не случайным для его жизнерадостной натуры состоянием. Однако, если отвлечься от конкретного жизненного контекста, то следует признать, что в нем выражен общечеловеческий мотив, что подобное разочарование в жизни, в своем человеческом предназначении переживают многие люди. Очевидно, в этом состоит, прежде всего, непереходящее значение этого поэтического создания.

Клюшников ведет спор с Пушкиным с позиций христианской веры, считающей жизнь великим благом, дарованным Богом. Для Пушкина жизнь -- дар напрасный, дар случайный, а для Клюшникова -- дар мгновенный, дар прекрасный. Жизнь дана человеку для жизни, нужно в Боге жить и «познавать его в твореньи» -- таков его идеал. Несколько лет тому назад мы оценили бы позицию поэта как консервативную и даже реакционную. В свете современных представлений о роли религии в жизни общества следует не только считать правомерным идеал, утверждаемый Клюшниковым, но и признать его общечеловеческую значимость. Если учесть при этом яркость и звучность поэтического слова, то можно сказать, что полемику с Пушкиным поэт ведет на равных.

Заметим попутно, что данный спор с Пушкиным -- не единичный факт в творчестве Клюшникова. Перекличка со своим великим современником, а иногда и прямое подражание, встречается во многих его стихотворениях.

«Жизнь» -- это первое стихотворение Клюшникова, в котором отчетливо обозначился идеал поэта, приобретший откровенно религиозный характер. Но религиозность поэта имеет широкий, совсем не догматический характер, а скорее философский. Она выражается в вере в разум человека, в гармонию мира и его творца

Бога. Вряд ли можно полностью согласиться с мнением С. Машинского о том, что поэзии Клюшникова характерно «отсутствие ясного жизненного идеала» (Поэты, 1964: 51). Поэт мечтал о счастье, о совершенстве, о жизненной гармонии в духе романтиков кружка Н. В. Станкевича. Позже поэт замкнулся в себе и ушел в религию, его идеал приобрел чисто христианский характер.

Разрабатывая поэзию мысли, Клюшников выступает продолжателем традиций Жуковского. Его поэзия, как и поэзия Жуковского, сосредоточена на внутреннем мире личности, которая настоящее, прошлое и будущее воспринимает через призму свойственного только ей сознания. У Клюшникова содержанием элегии, одного из ведущих жанров поэзии мысли, как и у Жуковского, стала печаль как доминирующий признак отношения к действительности. Печаль -- не какое-то случайное явление, нарушающее общий ход жизни, а чувство, вполне отражающее ее смысл. В свое время Белинский следующим образом характеризовал романтизм Жуковского: «Это -- желание, стремление, порыв, чувство, вздох, стон, жалоба на несвершенные надежды, которым не было имени, грусть по утраченному счастии, которое Бог знает, в чем состояло...» (Белинский, 1981: 145). Эта характеристика вполне применима не только к «Элегии» Клюшникова, но и ко всему его поэтическому творчеству.

Клюшников -- поэт, а не философ, и его путь искания истины, смысла жизни, назначения человека, его отношение к действительности, обществу, поиски ответа на «вечные» вопросы -- это совсем другой путь, чем путь философского познания мира. Говорить о какой-либо философской системе Клюшникова трудно: он не пытается объяснить мир, установить закономерности развития общества, у него нет ни готовых ответов, ни решений, ему самому очень многое непонятно.

Наиболее полного выражения поэтический дар Клюшникова, пожалуй, достиг в любовной лирике, которая представлена многими оригинальными стихотворениями: «Я не люблю тебя: мне суждено судьбою...», «Ей», «Знаете ль ее? -- Она...», «На смерть девушки», «Когда, горя преступным жаром...», «Красавице», «Воспоминание» и другими. Они очень высоко ценились современниками, особенно «Я не люблю тебя: мне суждено судьбою...». Это стихотворение Белинский поставил в один ряд с лучшими образцами любовной лирики Лермонтова. В статье «Стихотворения М. Лермонтова», анализируя стихотворение «И скучно, и грустно, и некому руку подать...», он пишет: «Мы знаем одну пьесу, которой содержание высказывает тайный недуг нашего времени, и которая за несколько лет пред сим казалась бы даже бессмысленною, а теперь для многих слишком многознаменательная».

Критик полагал, что в этом стихотворении отражен характер людей его времени, новое понимание любви, чрезмерно ответственное отношение к ней. Прежде, говорит он, возможно, люди не придавали любовному чувству большой важности: пока любилось -- любили, разлюбилось - не тужили. Увидев, что ошиблись в своем чувстве, не приходили в отчаяние и «из сферы гордых идеалов... переходили в мирное и почтенное состояние пошлой жизни». Каждая эпоха, утверждает он, имеет свой характер: «...люди нашего времени слишком много требуют от жизни, слишком необузданно предаются обаяниям фантазии, так что после их роскошных мечтаний действительность кажется им уж слишком бесцветною, бедною, холодною и пустою» (Белинский, 1978: 259). Наиболее точно смысл стихотворения Клюшникова, на наш взгляд, раскрывается в следующих словах критика: «...они слишком совестливы и честны в отношении к участи других людей, и, обещав другому существу любовь и блаженство, думают, что непременно должны дать ему то и другое, а, не видя возможности исполнить это, предаются тоске и отчаянию...» (Белинский, 1978: 260). Именно это сложное состояние человека передает Клюшников. Поэт настойчиво повторяет слова «я не люблю тебя», а, между тем, в них ощущается упоение любовью и горечь разлуки. Причина его тоски не в отсутствии взаимности в любви -- об этом и намека нет, -- а в том, что поэт «обманул природу» и не может безраздельно предаться чувству. Заканчивается стихотворение утверждением, что он не любит и в то же время плачет и тоскует, раскрывая сложность и противоречивость своей натуры.

Белинский прав, говоря о том, что каждая эпоха имеет свой характер, что люди его поколения романтизировали любовь и усложняли свои отношения. Клюшников удивительно правдиво передал внутренний мир души человека, в котором шла борьба полноты чувства с разрушающею силою рефлексии. Об этом свидетельствуют письма и воспоминания многих людей того времени. Так, писатель Константин Леонтьев в 1888 году вспоминал: «Оно (стихотворение -- Е. Т.) было тогда мне ближе всей остальной поэзии, ближе Пушкина, Фета, Лермонтова, Кольцова, ближе всего на свете» (Леонтьев, 1988: 100).

В понимании поэта, если любить, то всей полнотой души, самозабвенно и жертвенно, на всю жизнь, находя горячий отклик в родном сердце, искреннем, преданном и верном. Такой уж он человек. Малым, незначительным довольствоваться не хотел, просто не мог. Но господствующая в жизни дисгармония нарушает красоту любви, делает ее трагичной, приносящей лишь муки и страдания.

Разрабатывая тему любви, Клюшников с удивительной точностью и мастерством в стихотворении «Воспоминание» сумел передать душевное состояние человека, который впервые полюбил. В потоке нахлынувших воспоминаний, мыслей, дум и чувств поэт отыскивает то значительное и существенное, что особенно запомнилось, стало дорогим. И перед нами волнующий образ любимой женщины.

Это стихотворение по силе выраженного чувства, искренности и теплоте перекликается со стихотворениями Пушкина «Я помню чудное мгновенье...» и «Я вас любил...». У Клюшникова повторяются даже некоторые пушкинские слова и выражения: «Я вас любил...», «гений», «дар» и другие. Можно даже говорить о близости мелодии стихов, однако совершенно по-разному у поэтов трактуется любовь. У Пушкина любовь -- чувство священное, радостное и гармоничное, составляющее высшее блаженство. Даже расставаясь с возлюбленной, поэт не теряет душевного равновесия. Для Клюшникова любовь -- мука, страдание, несчастье. Пассивность и рефлексия доминируют в его отношениях с любимой женщиной. У него нет даже намека на то, чтобы проявить активность и реализовать свое чувство, в решающую минуту он сознается: «Я не могу, как ты, любить». Идеал любимой женщины в его стихах -- типично романтический. Характерно в этом отношении стихотворение «Знаете ль ее?.. Она...», где любимая женщина предстает олицетворением абстрактной красоты и совершенства. Подобные представления выражены и в стихотворении «Красавице».

Любовная лирика Клюшникова отличается особым лиризмом, глубокой искренностью и нередко изумительным по жизненности воспроизведением интимных человеческих чувств. Поэт понимает и ценит красоту женщины.

Как и все поэтическое творчество, любовная лирика Клюшникова пронизана скорбью и печалью. В его стихах любовь -- не радость и счастье, а мука, терзание и страдание. Грусть, разлука, безнадежность сопровождают буквально все стихи этого цикла. Они чаруют всеми красками искренних человеческих чувств -- сладостных и блаженных, безумных, взаимных и отвергнутых, но всегда безгранично искренних, чистых и нежных. В этих стихах отчетливо проходит мысль о том, что любовь, даже безответная, неразделенная -- огромный дар, облагораживающий человека, духовно и морально обогащающий, а любимая -- друг, способный понять и разделить душевные муки и терзания, поддержать в нужную минуту. Любовная лирика Клюшникова, оставаясь сугубо личностной, приобретает большой обобщающий смысл.

Мастерство и оригинальность Клюшникова сказались и в пейзажной лирике, лучшими образцами которой можно считать стихотворения: «Половодье», «Весна», «Жаворонок», «Детский урок» и другие. Клюшников любил природу, чувствовал ее красоту и радовался самому обычному ее проявлению. Для него природа -- повод выразить свои расстроенные чувства, еще и еще раз излить тоску и печаль. Слияние природы с душевным миром поэта -- одна из характерных черт пейзажной лирики Клюшникова.

Особо следует отметить стихотворения, написанные в последние годы жизни. Они отличаются и по тональности, и по зрелости поэтического письма. Наиболее значительной из них является ода (сказка) «Новый год поэта», состоящая из трех частей: «Утро. В кабинете», «Полдень. В редакции журнала», «Вечер. У себя». Примечательна она прежде всего тем, что в ней впервые зазвучали политические мотивы. Первую часть С. Машинский назвал политической сатирой (Поэты, 1964: 604). Действительно, она представляет собой острую сатиру на современную поэту Европу. В канун 1878 года он как бы обозревает карту Европы и дает критическую оценку политике европейских стран. С сарказмом говорит поэт о «творцах истории» Бисмарке, Круппе, графе Андраши, Биконсфильде, Карлейле, Брайте, Гладстоне, Дизраэле и других. Он клеймит милитаризм кайзеровской Германии. Осуждает Австрию -- «поклонницу пушек и штыков», Англию -- за колониальную политику («На сердце Бог, а в голове угар: Всему причиной Гибралтар»), Францию за лицемерную демократию («С обетом мира на устах, с кастетом, с палицей в руках»).

Клюшников противопоставляет им Россию, которая помогала народам обрести свободу, и славит русского царя. Он имеет в виду русско-турецкую войну, освобождение Болгарии.

В этом стихотворении выражены патриотические чувства поэта, не видевшего в политике русского самодержавия тех же империалистических устремлений, которые были характерны для других стран.

В оде (сказке) Клюшников обращается к теме поэта и поэзии, характерной для поэтов-романтиков. Уже в первой части, о которой шла речь, он призывает поэтов конкретными делами служить народу, «не мечтать, а терпеливо и честно дело жизни совершать». Эта тема развивается во второй части «Полдень. В редакции журнала». Стихотворение написано в форме диалога между писателем и журналистом. Речь идет о писательском труде, о том, что никакой гонорар не может быть адекватным творчеству.

Третья часть «Вечер. У себя» представляет собой исповедь поэта. Тяжелые невзгоды, болезнь, сложные колебания, выпавшие на его долю, привели к отчаянию, безысходности. Сквозь сгущавшуюся душевную сумрачность уже совсем не пробивается луч надежды.

Он с горечью вынужден был признать свое бессилие перед действительностью. Да, это самая страшная трагедия -- сознание пустоты, никчемности, бесполезности прожитой жизни. Подытоживая свой жизненный путь, поэт в стихотворении «В родном домике» с горечью заявляет:

Я пережил все помыслы земные

И нищий духом Богу предстаю (Клюшников, 1993: 39).

В стихотворениях этих лет отразились и нравственно-религиозные искания, и трагическое мироощущение поэта, утратившего живые связи с эпохой, современниками, русской литературой, активным деятелем которой он когда-то был. То новое в его поэзии, что в свое время отражало определенные настроения передовой интеллигенции, было уже подхвачено и развито в творчестве последующих писателей, а сам поэт как бы остановился в своем движении. Мотивы одиночества, тоски, печали переходят порой в отчаяние.

Если в стихотворениях 30 -- 40-х годов еще звучит надежда, оптимизм, то в стихах этого периода поэт не видит никакого выхода и ничего уже не ждет от жизни.

Эти стихотворения насквозь пропитаны трагизмом, который усугубляется разладом с самим собой, со своими мечтами и утраченными иллюзиями. Конфликт обусловлен внешними обстоятельствами и душевным состоянием поэта, как в стихотворении «Нет мочи жить! Слепой судьбы угрозы...». В этом стихотворении- исповеди, написанном с предельной искренностью, нашли отражение самые сокровенные думы поэта, его печаль и боль.

Своего рода поэтическим завещанием Клюшникова явилось стихотворение «Мечты и идеалы поэта будущности», посвященное памяти Пушкина и чем-то напоминающее стихотворение «Памятник» великого поэта. В нем поэт оценивает свое творчество, говорит об ошибках и заблуждениях юности. Он считает, что его творчество не умрет, что «дух любви, дух вечный, беспредельный, найдет приют в родных себе душах». Взволнованные строки, обращенные к молодому поколению, исполнены глубокого смысла и не утратили своего значения в наши дни. Несмотря на искренность выраженного чувства, скромность в оценке своего творчества, а так же на разумные пожелания умудренного жизнью поэта, его «Завещание» выглядит сырым и многословным, лишенным той концентрации мысли и весомости поэтического слова, которые присущи «Памятнику» Пушкина. В нем развиваются мысли и мотивы пушкинского стихотворения, однако поэтическая мотивировка их не имеет большого обобщающего смысла.

Очень сильно разнятся стихотворения и по тональности. И дело не только в том, что стихотворение Пушкина написано шестистопным ямбом, а «Мечты и идеалы поэта будущности» Клюшникова -- пятистопным. Сам жанр поэтического завещания требует высокого торжественного стиля, так как поэт как бы обращается к потомкам и говорит о значении своей поэзии. Вот почему ему противопоказана сниженная разговорная лексика. У Клюшникова же высокопарные слова и обороты сочетаются с просторечием. С одной стороны - «прекрасная могила», «чудесная сила», «гениев бессмертные творенья», «песен дар», «слезы умиленья», «тайны жизни» и т. п. и с другой - «не лезть на верх», «зубов не скаля», «скотские забавы» и т. п.

Лирический герой поэзии Клюшникова -- человек неординарный, легко ранимый, остро чувствующий неустроенность общественной жизни. Его уделом стал трагический разлад между мечтой и действительностью: «сердцу больно» оттого, что жизнь уходит на постоянную борьбу «сердца и разума», не принося радости, а лишь усугубляя страдания.

Растерянность, страх перед будущим заставляют поэта уходить в «мир фантазии», обращаться к небу, смириться и верить в счастье на том свете.

Но в некоторых его стихотворениях звучат и оптимистические ноты. Интересны в этом плане стихотворения «Ночное раздумье» и «Жизнь», где мотивы страдания и сомнения сменяются утверждением жизненного идеала в духе христианской веры.

Лирический герой Клюшникова -- романтик, живущий в мире высоких помыслов и прекрасных идеалов, неспособный объективно оценивать действительность.

Внутренняя раздвоенность в душе героя между возвышенными запросами и сознанием несовершенства осложняет противоречие между героем и реальной действительностью. Желание избавиться в самом себе от низких, эгоистических потребностей приводит к самоанализу, когда каждый поступок, каждая мысль подвергаются контролю, а это сковывает волю, обрекает человека на бездеятельность и страдания. Чувство обреченности, скорбь и горечь выливаются у него порой в проклятье.

Пожалуй, как никто другой из поэтов того времени, Клюшников раскрыл психологию «лишнего человека», показал трагедию молодых людей 30-х годов, стремившихся к добру, справедливости и счастью, но по субъективным и объективным причинам оказавшихся неспособными практически осуществить свой идеал. Его лирика -- это исповедь человека, прошедшего в своем развитии путь от романтических иллюзий до сознания своей незащищенности и несостоятельности во всех сферах жизни. Именно в этом состоит, на наш взгляд, пафос творчества поэта. Безысходная тоска от несбывшихся мечтаний, от несостоявшейся любви, от несложившейся жизни -- доминирующий мотив его поэзии. Слово «тоска» встречается почти в каждом стихотворении. Нас подкупает в лирике Клюшникова искренность, честность и безжалостная самокритика. В большинстве стихов, как мы видим, он жалуется на свою судьбу, однако иногда поднимается до осуждения себя и своего поколения неудачников. Так, например, исполнено иронии стихотворение «Претензии» (1840), в котором явно слышатся лермонтовские ноты. Не исключена возможность, что это стихотворение написано под влиянием «Думы» Лермонтова, опубликованной годом раньше в «Отечественных записках» (1839, № 2). Как известно, «Дума», подобно стихотворению «Смерть поэта», явилась событием в поэзии тех лет и оказалась в центре внимания читателей и критиков. Говоря о сходстве выраженных в стихотворениях чувств, нельзя не отметить, что Клюшников не поднимается до политической сатиры. Его стих не «облитый горечью и злостью», как «Дума» Лермонтова, в которой поэт продолжает традиции политической поэзии декабристов. Клюшников как бы констатирует факт: «У всякого свое страданье, у всякого в душе разлад» (Поэты, 1964: 28). Лермонтов же, гневно осуждая современников, предупреждает их об ответственности перед будущим, взывает к их совести и чести:

Толпой угрюмою и скоро позабытой

Над миром мы пройдем без шума и следа (Лермонтов, 1986: 57).

В образе лирического героя воплотились черты духовного облика самого Клюшникова -- человека высокой духовности и напряженной внутренней жизни, отличавшегося вечным «вниканием» в самого себя.

Вместе с тем еще раз подчеркнем: настроение тоски и обреченности, доминирующее в лирике Клюшникова, характерно для него не только как личности. Оно было типичным для целого поколения людей того времени. В этом смысле очень важным является свидетельство Станкевича, который в письме М. Бакунину писал: «Жаль, что небольшое общество наше, несмотря на все свои благие намерения, страдает одним неисцелимым недугом -- тоскою и недоверчивостью к жизни, не то -- мы бы сделали больше» (Переписка, 1914: 586).

Основной жанр поэтического творчества Клюшникова -- элегия. В письме Белинскому он как-то заметил: «...я не пишу ничего, кроме писем и элегий». Тональность его элегий вполне соответствует определению этого жанра, данного Белинским: «Элегия -- собственно, песня грустного содержания» (Белинский, 1978: 336). Вместе с тем этот жанр у Клюшникова утратил классические приметы и выглядит более свободным, характерным для массовой романтической поэзии 30--40х годов XIX века. Как и в поэзии Красова, в элегической лирике Клюшникова мы видим сочетание двух тенденций: с одной стороны, влияние традиций Батюшкова и Жуковского, а с другой -- разрушение этих традиций. Лирический герой становится более конкретным, отражающим психологию человека времени.

В этом плане показательно первое печатное дошедшее до нас стихотворение «Элегия» («Опять оно, опять былое!...»), где наряду с традиционными, свойственными элегии эпическими образами встречаются слишком простые, явно сниженные.

Исследователь истории русской элегии Л. Г. Фризман выделяет лермонтовский этап в развитии этого жанра, следующим образом характеризуя его особенности: «Но уже в эти годы вместо абстрактного элегического «я» в лермонтовской элегии появляется герой, наделенный индивидуальными чертами, которые объясняются особенностями его жизненного пути. В центре внимания поэта не чувство или переживание вообще, а психологический облик человека» (Фризман, 1991: 37]. Нам представляется, что подобные изменения в жанровом своеобразии элегии наметились уже в творчестве Клюшникова. Его элегии не только передают переживания поэта, но раскрывают его психологический облик, воспроизводят конкретные черты его биографии. Вместе с тем нельзя не отметить, что лирический герой Лермонтова в своих переживаниях сориентирован на социальные обстоятельства, в которых видит основную причину своей трагедии. Лирический герой Клюшникова замкнут в узкий круг личной жизни: жалуясь на обстоятельства, он считает себя виновником всех бед.

Выводы

клюшников поэтический романтизм

Для поэзии Клюшникова очень важно не описание какого-либо события, а внутреннее состояние человека. Усиление личностного момента способствует лирическому, а не эпическому началу в его поэзии. Его стихотворения примечательны как воспроизведением эпохи и духовного мира многих мыслящих людей того времени, так и глубоко личными настроениями. Раздумья о своей жизни, о жизни вообще, о действительности -- все это, запечатленное в поэзии, становится подлинным и верным отражением современности. Лирика Клюшникова индивидуальна, почти автобиографична: ее язык прост и понятен. Клюшников, подобно любому романтику, жил в иллюзорном мире, поэтому в его поэзии биография выглядит романтизированной, не всегда совпадающей с реальной, известной по документальным материалам. Вместе с тем, по его стихам можно составить представление о его жизни, увлечениях и интересах. В них он предстает поэтом ярко выраженной индивидуальности, глубокой внутренней сосредоточенности, деятельной мысли. Редко у кого из поэтов можно встретить такое единство между поэтом и его лирическим образом.

Клюшников был сыном своего времени. Его романтическая поэзия запечатлела те чувства и мысли, которые в большей или меньшей степени пережил каждый мыслящий человек 30 -- 40-х годов XIX века. Но поэт не просто отразил один из характернейших моментов духовного развития русского общества, он как бы пропустил через себя все те страдания, которые выпали на долю его современников, и до последних дней своей жизни так и не освободился от чувства вины перед ними, о чем свидетельствуют стихотворения последних лет.

Поэзия Клюшникова глубоко человечна, гуманистична. Ей свойственны на редкость непосредственное восприятие мира, трогательно-доверительная, задушевнопечальная тональность. Она покоряет естественностью и музыкальностью. Характерной особенностью творчества поэта является гуманность в широком смысле слова, наполненная религиозным морально-этическим содержанием. Чувство гуманности у него имеет грустный характер, а порой и трагический. Это обусловлено пассивностью автора, отказом от борьбы, призывом к покорности, а также чувством глубокого неудовлетворения, которое прошло через всю жизнь и оставило неизгладимый след в его творчестве. Но грустный, а порой и трагический характер его поэзии диктовался не только личными переживаниями. Легко ранимый и остро чувствующий поэт, для которого, по его собственному признанию, главное «чтить как святыню званье человека» не мог не видеть несоответствия между созданным им идеалом и окружающей действительностью. Это несоответствие приносило ему страдания, но он не находил в себе силы для борьбы, а уходил от действительности в мир собственных переживаний. Под покорностью и смирением отшельника скрывалось у Клюшникова глубокое неприятие действительности.

Литература

1. Белинский, 1978 - Белинский В. Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. М.: Художественная литература, 1978. Т. 3. С. 294353.

2. Белинский, 1978 - Белинский В. Г. Стихотворения М. Лермонтова // Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. М.: Художественная литература, 1978. Т. 3. С. 216-278. Белинский, 1981 - Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. М.: Художественная литература, Т. 6. Статьи, рецензии, заметки. 678 с.

3. Белинский, 1982 - Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. М.: Художественная литература, Т. 9. Письма 1829-1848. 864 с.

4. Гаспаров, 1997 - Гаспаров М. Л. Три типа русской романтической элегии // Гаспаров М. Л. Избранные труды: в 3 т. М.: Языки русской культуры, 1997. Т. 2. О стихах. С. 362-382.

5. Герцен, 1956 - Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Герцен А. И. Собр. соч.: в 30 т. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1956. Т. 7. О развитии революционных идей в России. Произведения 1851-1852 годов. С. 133-259.

6. Гинзбург, 1964 - Гинзбург А. Я. О лирике. М.; Л.: Советский писатель, 1964. 384 с.

7. История, 1969 - История русской поэзии: в 2 т. Л.: Изд-во «Наука», 1969. Т. 2. 460 с.

8. Клюшников, 1993 - Клюшников И. П. Сердце просится любить...: поэзия, проза, письма / Вступ. ст., подготовка и примеч. Е. Г. Ткаченко. Сумы, 1993. 114 с.

9. Козлов, 2013 - Козлов В. И. Русская элегия неканонического периода: типология, история, поэтика [Электронный ресурс]: автореф. дис. на соиск. уч. степени д-ра филол. наук: спец. 10.01.10 «Русская литература». Москва, 2013. 48 с. URL: https://www.dissercat.com/content/russkava-elegiva-nekanonicheskogo-perioda-tipologiva-istoriva-poetika/read (дата обращения 8.04.2020 г.).

10. Кольцов, 1961 - Кольцов А. В. Сочинения в 2 томах. М.: Советская Россия, 1961. Т. 2. Письма. 335 с.

11. Леонтьев, 1988 - Леонтьев К. Н. Тургенев в Москве // Русский вестник. 1888. № 2.

12. Лермонтов, 1986 - Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: в 4 т. М.: Правда, 1986. Т. 1. 382 с.

13. Маймин, 1975 - Маймин Е. А. О русском романтизме. М.: Просвещение, 1975. 240 с.

14. Переписка, 1914 - Переписка Николая Владимировича Станкевича, 1830-1840. М.: Изд. и ред. Алексея Станкевича, 1914. 787 с.

15. Поэты, 1964 - Поэты кружка Н. В. Станкевича / Вступ. ст. С. И. Машинского. М.; Л.: Советский писатель, 1964. 616 с.

16. Пушкин, 1957 - Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 10 т. М.: Изд-во АН СССР, 1957. Т. 3. Стихотворения 1827-1836. 558 с.

17. Толстогузова, 2011 - Толстогузова Е. В. Байроническая модификация элегии в русской поэзии первой половины XIX века [Электронный ресурс]: автореф. дис. на соиск. уч. степени канд. филол. наук: спец. 10.01.10 «Русская литература». Владивосток, 2011. 23 с. URL: https://www.dissercat.com/content/baironicheskava-modifikatsiva-elegii-v-russkoi-poezii-pervoi-polovinv-xix-veka (дата обращения: 8.04. 2020 г.).

18. Фризман, 1991 - Фризман Л. Г. Два века русской элегии // Русская элегия XVIII - начала XX века. Л.: Советский писатель, 1991. С. 138-142.

19. Tkachenko, Degtyarev, Potyakova, Gut, 2020 - Tkachenko O. G., Degtyarev S. I., Polyakova L. G., Gut J. Ivan Ktyushnikov and His Time (1811-1895): the Poet's Spiritual Quest // Bvlve Godv. 2020. Vol. 56. Is. 2. Pp. 571-582.

References

1. Belinskv, 1978 - Belinsky V.G. Razdelentye poezii na rodv i vidv [The division of poetiy into sorts and kinds]// Belinskv V.G. Sobr. soch.: v 9 t. [Coll. works: in 9 vol.]. М.: Khudozhestvennava literatura, 1978. Vol. 3. pp. 294-353 [in Russian]

2. Belinskv, 1978 - Belinsky V.G. Stikhotvorentya М. Lermontova [М. Lermontov's poems]// Belinsky V.G. Sobr. soch.: v 9 t. [Coll. works: in 9 vol.]. М.: Khudozhestvennava literatura, 1978. Vol. 3. pp. 216-278 [in Russian]

3. Belinskv, 1981 - Belinsky V.G. Sobr. soch.: v 9 t. [Coll. works: in 9 vol.]. М.:

4. Khudozhestvennava literatura, 1981. Vol. 6. Staty, retsenzii, zametki [Articles, reviews, notes]. 678 p. [in Russian]

5. Belinskv, 1982 - Belinsky V.G. Sobr. soch.: v 9 t. [СЬИ. works: in 9 vol.]. М.:

6. Khudozhestvennava literatura, 1982. Vol. 9. Pisma 1829-1848. 864 p. [in Russian]

7. Frizman, 1991 - Frizman L.G. Dva veka russkov elegii // Russkava elegtya XVIII - nachala XX veka [Two centuries of the Russian elegv//The Russian elegv of XVIII - earlv XX centuries]. L.: sovetskv pisatel, 1991. pp. 138-142 [in Russian]

8. Gasparov, 1997 - Gasparov M.L. Tri tipa russkov romanticheskov elegii [Two types of the Russian romantic elegv] // Gasparov M.L. Izbranntye trudv: v 3 t. [Selected works: in 3 vol.]. М.: Yazvki russkov kultmy, 1997. Vol. 2. О stikhakh [About poems]. pp. 362-382 [in Russian]

9. Gertsen, 1956 - Gertsen А. I. Literatura i obshchestvennoye mneniye posle 14 dekabrya 1825 goda [The literature and public opinion after December 14, 1825] // Gertsen А. I. Sobr. soch.: v 30 t. [Coll. works: in 30 vol.]. М.: Izdatelstvo Akademii Nauk SSSR, 1956. Vol. 7. О razvitii revolutsyonnykh idey v Rossii. Proizvedeniya 1851-1852 godov [About the development of revolutionary ideas in Russia. Works of 1851-1852]. pp. 133-259 [in Russian]

10. Ginsburg, 1964 - Ginsburg A. Ya. О lirike [About lyrics]. М.; L.: Sovetsky pisatel, 1964. 384 p. [in Russian]

11. Istoriya, 1969 - Istoriya russkoy poezii: v 2 t. [The history of Russian poetry: in 2 vol.]. L.: Publ. house «Nauka», 1969. Vol. 2. 460 p. [in Russian]

12. Klyushnikov, 1993 - KlyushnikovI.P. Serdtse prositsya lyubit...: poeziya, proza, pisma [The heart's longing for love.: poetry, prose, letters]/ E. G. Tkachenko's introd. art., preparation and remarks. Sumy, 1993. 114 p. [in Russian]

13. Koltsov, 1961 - Koltsov A.V. Sochineniya v 2 tomakh. [Works in 2 volumes]. М.: Sovetskaya Rossiya, 1961. Vol. 2. Pisma [Letters]. 335 p. [in Russian]

14. Kozlov, 2013 - Kozlov V.I. Russkaya elegiya nekanonicheskogo perioda: tipologiya, istoriya, poetika [The Russian elegy of an apocryphal period: typology, history, poetics]. [Electronic resource]: Abstract of the PhD diss. (philol. sci.): spec. 10.01.10 «Russian literature». Moscow, 2013. 48 p. URL: https://www.dissercat.com/content/russkaya-elegiya-nekanonicheskogo-perioda-tipologiya-istoriya-poetika/read (date of reference: 8.04.2020) [in Russian]

15. Leontyev, 1988 - Leontyev К. N. Turgenev v Moskve [Turgenev in Moscow]// Russky vestnik [The Russian herald]. 1888. № 2 [in Russian]

16. Lermontov, 1986 - Lermontov М. Yu. Sobraniya sochineny: v 4 t. [Collected works: in 4 vol.]. М.: Pravda, 1986. Vol. 1. 382 p. [in Russian]

17. Maymin, 1975 - Maymin E. A. O russkom romantizme [About Russian romanticism]. М.: Prosveshcheniye, 1975. 240 p. [in Russian]

18. Perepiska Nikolaya Vladimirovicha Stankevicha, 1830-1840 [Nikolay Vladimirovich Stankevich's correspondence, 1830-1840]. М.: Aleksey Stankevich's publ. and edit., 1914. 787 p. [in Russian]

19. Poety, 1964 - Poety kruzhka N. V. Stankevicha [Poets of N. V. Stankevich's circle]/ S.I. Mashynsky's introd. art. М.; L.: Sovetsky pisatel, 1964. 616 p.

20. Pushkin, 1957 - Pushkin А. S. Poln. sobr. soch.: v 10 t. [Compl. works: in 10 vol.]. М.: Publ. house of USSR AS, 1957. Vol. 3. Stikhotvoreniya 1827-1836 [Poems of 1827-1836]. 558 p. [in Russian]

21. Tkachenko, Degtyarev, Polyakova, Gut, 2020 - Tkachenko O. G., Degtyarev S. I., Polyakova L. G., Gut J. Ivan Klyushnikov and His Time (1811-1895): the Poet's Spiritual Quest // Bylye Gody [Bygone years]. 2020. Vol. 56. Is. 2. Pp. 571-582 [in Russian]

22. Tolstoguzova, 2011 - Tolstoguzova E.V. Bayronicheskaya modifikatsiya elegii v russkoy poezii pervoy poloviny XIX veka [Bayronic modification of the elegy in the Russian poetry of the first part of XIX century]. [Electronic resource]: Abstract of the D.Sc. diss. (philol. sci.): spec. 10.01.10 «Russian literature» Vladivostok, 2011. 23 p. URL: https://www.dissercat.com/content/baironicheskaya-modifikatsiya-elegii-v-russkoi-poezii-pervoi-poloviny-xix-veka (date of reference: 8.04. 2020) [in Russian]

Размещено на Allbest.ru