Рецепция образа главного героя романа М. Горького "Жизнь Клима Самгина": от авторского замысла к современному прочтению

Размещено на http://www.allbest.ru

Рецепция образа главного героя романа М. Горького "Жизнь Клима Самгина": от авторского замысла к современному прочтению

А.В. Святославский

Святославский Алексей Владимирович -- доктор культурологии,

Институт филологии Московского педагогического государственного университета

Аннотация

Статья посвящена анализу динамики восприятия образа главного героя горьковского романа-хроники в меняющемся контексте представлений о месте и роли русской интеллигенции в историческом процессе конца XIX в. и первых десятилетий XX в. Автор доклада ищет ответы на ряд вопросов, среди которых вопросы о том, насколько типичным и весомым в социальном контексте русской жизни получился образ Клима Самгина у Горького; насколько акту-альным остается для современного читателя прочтение этого образа как «истории пустой души» в соответствии с первоначальным замыслом писателя; обусловлен ли традиционный негатив в восприятии образа Клима Самгина тем, что он воплощение ненавистного Горькому мещанства, или тем, что он не верит в идеалы революционной перестройки общества; возможно ли оправдание жизненной позиции Клима Самгина современным читателем.

Ключевые слова: М. Горький. «Жизнь Клима Самгина», интеллигенция, мещанство, рецепция, русская литература XX в., советская литература.

Abstract

Reception of the main hero image of the novel by m. gorky “life of klim samgin”: from the author's conception to the modern reading

V. Svyatoslavsky

The article is devoted to the analysis of the image of the main character perception dynamics in Maxim Gorky's novel-chronicle through changing context of ideas about the place and role of the Russian intelligentsia in the historical process of the end of the XIX century and the first decades of the twentieth century. The author of the report is looking for answers to a number of questions, including questions about how typical and weighty in the social context of Russian life was the image of Klim Samgin; how relevant for the modern reader is to read this image as a “history of an empty soul” in accordance with the original intention of the writer; whether the traditional negativity in the perception of the image of Klim Samgin is due to the fact that he embodies bourgeois hated by Gorky, or because he does not believe in the ideals of the revolutionary restructuring of society; is it possible to justify the life position of Klim Samgin by the modern reader?

Keywords: Maxim Gorky, “Life of Klim Samgin”, the20th cent. Russian literature, intelligentsia, filistinism.

Обращение к рецепции романа «Жизнь Клима Самгина» и его главного героя предполагает вхож-дение в более общую область историко-культуро-логического знания, связанную с изучением формирования исторических образов. Общая картина динамики восприятия романа Горького, главного героя и оценок его в советской критике XX века представлена и проанализирована в работе Т.Р. Гавриш [3]. А. И. Овчаренко в работе «М. Горький и литературные искания XX столетия» [13] дал подробный анализ реакции зарубежной критики, включая представителей русских эмигрантских кругов.

Период с 1927 г. (публикация первой части романа) и до кончины Горького в 1936 г. характери-зовался в СССР довольно широким спектром мне-ний: от восхищения до жесткой критики всех аспек-тов произведения, несмотря на кажущуюся сегодня заданность критики того времени единой идеоло-гической позицией. После 1936 г. ситуация в СССР во многом меняется к безусловному славословию Горького, тормозившему объективный научный анализ «Жизни Клима Самгина» и других произ-ведений.

Критическое отношение к замыслу образа глав-ного героя романа как попытке Горького осудить российскую интеллигенцию было характерно для значительной части эмигрантской критики, что вполне естественно, ибо, по свидетельству самого писателя, замысел романа рождался в свое время как реакция на выход сборника «Вехи», многие авторы которого были вынуждены эмигрировать после 1917 г. «А то еще есть альманах “Вехи” -- мер-зейшая книжица за всю историю русской литерату-ры», -- писал Горький Е. П. Пешковой еще в 1909 г. [7, с. 65].

Иного рода негативные оценки романа Горь-кого происходили из недр РАППа и отчасти со-хранили себя в советской критике 1930-х гг. после ликвидации РАППа, будучи вызваны тем, что Горький избрал «зеркалом» российской революци-онной истории ничтожную личность, вместо того чтобы сделать главным героем носителя правиль-ной пролетарской идеологии. Позднее негатив в отношении романа в СССР уходил по вполне понятным причинам: Горький возвращается в Рос-сию и становится важной в идеологическом отно-шении фигурой.

Вполне естественно, что по принципу маятни-ка (весьма характерного для истории господствую-щих идей в России) период безусловного славосло-вия Горького должен был когда-то смениться резко негативным отношением к нему, что и произошло в 1990-х гг. Горького теперь осуждали, в том числе за то, чего он не делал. Это опять затрудняло трезвый анализ творчества писателя, его роли в отечествен-ном литературном процессе. К тому же негативная оценка деятельности «веховцев» Н. Бердяева, С. Бул-гакова, П. Струве и др., которых сам Горький на-зывал среди прототипов Клима Самгина, сменилась в 1990-х позитивной -- в трудах авторитетных ученых-гуманитариев. Однако во втором десятиле-тии XXI в. мы вновь наблюдаем признаки очеред-ного движения социально-идеологического маят-ника вспять. Социологические исследования фик-сируют резкое нарастание симпатий масс к совет-скому строю, обязанному своим существованием тем самым революциям, жестокости которых так пугали эмиграцию, а одно время и самого Горького. Целый ряд работ последнего десятилетия, в том числе в рамках проекта «Русский путь: pro et contra» РХГА, помог наконец подойти более взвешенно к творчеству Горького, но не снял проблемы интер-претации его творчества в рамках идеологических парадигм. Сегодня по-прежнему наряду с позитив-ной оценкой Горького как ортодоксального носите-ля советской идеологии, существует мнение о нем как о «внутреннем эмигранте», который, увидев истинное положение дел в СССР, осудил его и меч-тал вернуться в Европу. Есть критики и читатели, которые продолжают тенденцию 1990-х, обвиняя Горького в потакании процессу закабаления лич-ности в рамках новой советской идеологии, создании ГУЛАГа и т. д.

Сложность рецепции «Жизни Клима Самгина», как отмечалось не раз, связана с тем, что роман предстает явлением, по крайней мере, двухплано-вым. С одной стороны, это историческая хроника- эпопея, о чем свидетельствовал сам Горький и что выразилось в немалом объеме произведения и под-заголовке «Сорок лет», с другой -- это социально-психологический роман, во многом фокусирующий нас на личности героя, о чем свидетельствует окон-чательный вариант названия романа. В данной статье мы не обращаемся к анализу всех аспектов романа «Жизнь Клима Самгина», сосредоточившись на образе главного героя.

Однозначно положительная оценка романа во многих отечественных работах сталкивается с тремя мешающими трудностями. Первое -- мнение самого Горького о своем романе как трудно идущей, тяжелой вещи, так и не дописанной и с не вполне понятным самому автору концом. Второе -- нега-тивная оценка (доброжелательными по отношению к Горькому) собратьями по перу одних и тех же особенностей романа. Третье -- негативное мнение современных читателей, основанное на тех же самых, отмеченных профессионалами пера, недостатках.

В связи с этим встает вопрос, насколько вообще актуален сегодня роман Горького, прочтение кото-рого требует от рядового читателя, на наш взгляд, куда больше терпения, чем даже освоение немалых объемов «Войны и мира» или «Тихого Дона». Чтобы полу чить ответ, нужно обозначить ряд более част-ных вопросов. Как понимать историческую типич-ность образа интеллигента, о которой говорит Горь-кий? Что такое русский интеллигент? «Самгинство» есть свойство большинства или меньшинства рус-ских интеллигентов нач. XX века? Насколько Клим Самгин удался как образ, соответствующий замыс-лу автора, или он «ушел» от автора и стал жить своей жизнью? Возможно ли оправдание Самгина с позиций современного читателя? Есть ли в Сам-гине что-то от самого писателя или, возможно, это антипод личности Горького? Оправдано ли мнение, что черты личности Самгина в той или иной мере присущи большинству людей всех эпох, и роман Горького может быть прочитан как морально-ди-дактическое произведение?

Горький сам ответил на некоторые из постав-ленных нами вопросов в выступлении на заседании редакционного совета Издательства ВЦСПС в 1931 г.

У меня явилось желание, -- объяснял писатель, -- дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента <.. .> Этот тип индивидуалиста, чело-века непременно средних интеллектуальных способ-ностей, лишенного каких-либо ярких качеств, про-ходит в литературе на протяжении всего XIX века <.> Мне хотелось изобразить в лице Самгина та-кого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне [8, с. 541].

Анализируя различные точки зрения по поводу фигуры Клима, остановимся на статье А. В. Луна-чарского с характерным названием «Самгин», уви-девшей свет в 1932 г. по выходе первых трех частей горьковского романа. Именно Луначарский четко поставил главные вопросы, касающиеся рецепции и интерпретации образа горьковского героя и от-ветил на них с позиций русского интеллигента- большевика. Жанровую особенность романа Луна-чарский определяет немецкоязычным термином Bildungsroman, то есть роман о становлении харак-тера молодого человека. Интеллигенцию в целом Луначарский рассматривает как «группу мелкобур-жуазную», капиталом она не обладает, но продает свой труд капиталистам или государству, которое тоже обслуживает богатых. Из этой группы выде-ляется часть интеллектуальных тружеников, врачей, педагогов, деятелей искусства, которые по опреде-лению близки к социализму. Таким образом, рос-сийская интеллигенция оказывается расколота по принципу служения интересам крестьянства (XIX век) и пролетариата (XX век), или, напротив, служения капиталу и антинародному государству [11, с. 120]. Но доля прогрессивной интеллигенции представляется Луначарскому не слишком внуши-тельной, поскольку он замечает, что «все-таки из-вестная, очень широкая часть интеллигенции может посчитать себя уязвленной этими тремя томами» романа Горького [11, с. 109]. Разница психологиче-ских типов сводится к тому, что первые готовы от-давать себя общему делу, делу интересов народа, вторые -- заботятся лишь о собственных удобствах, при этом испытывая равнодушие, страх или высоко-мерие по отношению к народу. Характерной чертой вторых является, по Луначарскому, их бесполезность, заставляющая создавать иллюзию собственной значимости, в том числе, путем бесконечного суес-ловия.

Осуждая «самгинство», делает вывод Луначар-ский, Горький делает полезное дело, переводя роман в воспитательную плоскость. Несмотря на больше-вистский радикализм, Луначарский понимает, что граница между двумя типами интеллигентов до не-которой степени условна, что черты Самгина в той или иной степени продолжают жить в представителях уже новой, советской, интеллигенции, а значит, читая роман, читателю полезно примерить черты Самгина на себя. «Хороший, здоровый тип, готовясь празд-нословить, или сделать пустое дело, или еще что- нибудь в этом роде, вспомнив Клима Самгина, вдруг спросит себя: “А не похож ли я буду на сего джентль-мена”?», -- делает вывод Луначарский [11, с. 125].

Еще один важный для понимания образа горь-ковского героя момент отметил Б. А. Бялик [2], при анализе образа Самгина совершенно справедливо обратившись к теме «Горький и мещанство». Оче-видно, что осуждение мещанства проходит через все творчество Горького, включая его драматические и прозаические произведения, выступления, письма и статьи. Бялик цитирует характеристику мещанства из горьковской статьи 1905 года «Заметки о мещан-стве» (уродливо развитое чувство собственности, страх перед всем, что нарушает личный покой и т. д.), прилагая ее к образу Клима Самгина и получая в итоге портрет его души. Анализируя роман «Жизнь Клима Самгина», нельзя не вспомнить слова Горь-кого в выступлении на I Всесоюзном съезде совет-ских писателей в августе 1934 г.:

О мещанстве мы писали и пишем много, но во-площения мещанства в одном лице, в одном обра-зе -- не дано. А его необходимо изобразить именно в одном лице и так крупно, как сделаны мировые типы Фауста, Гамлета и др. [16, с. 16].

Феномен, понимаемый Горьким как мещанство, в реальности характеризует обширное явление мас-совой культуры в европейском обществе. Х. Ортега-и Гассет среди определяющих черт европейца, носи-теля массовой культуры, которого по-русски можно назвать мещанином, обозначает эгоизм («жизнь для себя»), непрерывное стремление к улучшению лич-ного комфорта, притязание на различные права в ущерб обязанностям. Ощущение собственного превосходства над людьми заставляет массового человека «навязывать свою убогость бесцеремонно, безоглядно, безотлагательно и безоговорочно» [14, с. 88]. Сам Горький в статье «О социалистическом реализме» (1933) и в выступлении на Первом Все-союзном съезде советских писателей (1934) рассуж-дает о том, что мещанство, несмотря на свое мелко-буржуазное происхождение, не ушло в прошлое и черты его проявляют себя в среде новой советской интеллигенции.

И все-таки возникает старый читательский во-прос: возможен ли такой резко отрицательный тип в жизни? Ф. Энгельс в известном определении ху-дожественного реализма обозначил, что данный метод «предполагает, помимо правдивости деталей, правдивое воспроизведение типических характеров в типических обстоятельствах» [23, с. 35]. Б. В. То-машевский определяет основу реализма как «стрем-ление к наибольшему подражанию жизни» [21, с. 45]. Социалистический же реализм, образцом которого считался анализируемый роман Горького, теорети-ки литературы в его время понимали как метод, требующий от художника «правдивого, исторически конкретного изображения действительности в ее революционном развитии», причем «правдивость и историческая конкретность художественного изо-бражения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудя-щихся в духе социализма» [22, с. 716]. Насколько образ Самгина жизнеподобный, насколько он типи-чен -- если исходить из приведенных и ставших каноническими в советское время характеристик реализма? С одной стороны, можно упрекнуть Горь-кого, что он потратил столько сил, чтобы подроб-нейшим образом расписать жизнь человека, отказав ему в каких-либо достоинствах, в добрых поступках, идущих от души, а не от корысти или страха. Дру-зей и даже настоящих приятелей у Клима нет, к женщинам он подходит потребительски, граждан-ская активность его оказывается вынужденной и неискренней и т. д. Тогда кажется, что Горький перебрал черной краски, и образ не жизнеподобен. С другой стороны, вспоминается предание о вы-сказанном в разговоре намеке Горького на себя само-го как прототипа Клима Самгина. Конечно, легче всего отвергнуть подобную гипотезу, хотя бы на ос-новании того, что Горький по натуре искренний альтруист, не замкнутый в собственном эгоизме. Однако намек Горького, если и был таковой, может быть истолкован совершенно по-другому -- как мысль о том, что какие-то черты Самгина в той или иной мере сидят в каждом человеке, тогда смысл духовного роста и сводится к стремлению преодо-леть в себе «самгинщину». Типичность Клима Самгина заключается в типичности отрицательных черт его характера, которые в зародыше существу-ют в каждом. Воспитательную роль «Жизни Клима Самгина» подчеркнул уже Луначарский в указанной выше работе, когда писал, что «те, в ком много Самгина, могут увидеть в его образе пощечину себе. Те, в ком его немного, увидят здесь как бы целебную хирургическую операцию, извлекающую из них больное» [11, с. 110].

Остановимся теперь на критических мнениях, высказанных литераторами, в целом высоко оцени-вавшими мастерство Горького. В переписке Горько-го с писателями обращают на себя внимание от-зывы о «Климе Самгине» М. Пришвина, Ф. Гладко-ва и Б. Пастернака. Пришвин в переписке придер-живается достаточно взвешенных и во многом положительных оценок романа «Жизнь Клима Самгина», однако в своем дневнике отзывается о прочитанной им в 1927 г. первой книге романа достаточно критически.

У Горького, -- записывает он 25 октября 1927 г., -- характерна бесконечная дробимость его выносных мыслей, образуется что-то вроде фарша в романе, которым начиняются лица все без различия пола и возраста, так что разговор гимназистов иногда можно отнести к беседе индусских мудрецов. И вот если у Гоголя является чёрт из трагедии сердца, то у Горького, я думаю, он выходит из трагедии раз-ума, из упрямого желания разделять и бесконечно дробить то, что по существу своему не делимо. При-том эта подмена необходимого синтеза незаконным анализом происходит помимо воли автора, пере-носится где-то в его подсознательное я, и вот почему его творчество характерно чудовищными провалами. Говоря попросту, он при громадном художественном таланте, далеко превосходящем в смысле постижения жизни наше обычное разумное ее понимание, непре-менно хочет быть и обыкновенным разумником. Очень возможно, что его рассудочный герой Клим, который “учится любви”, и является образом Горь-кого, который тоже все учится. Прочитав больше половины этого фаршированного романа, я с боль-шой радостью отдохнул на подлинно горьковской странице про охоту на сома [18, с. 509].

В письме Горькому от 2-3 ноября 1927 г., высо-ко оценивая художественное мастерство Горького, Пришвин проводит мысль о том, что самое сильное в романе это историческая панорама и событийные сцены (описание Ходынской катастрофы, описание ярмарки в Нижнем Новгороде и под.) и критикует Горького за утомительность диалогов [17, с. 352]. Позднее, в дневнике 1946 года от 30 марта Пришвин как бы одергивает себя аналогией с «Климом Сам-гиным», работая в это время над романом «Осуда- рева дорога»: «Под влиянием сна вчера написал целую новую 7-ю главу. И так хочу дальше, не за-сиживаясь, вперед и вперед /... / иначе выйдет <как> у Горького его жвачка “Клим Самгин”» [19, с. 102].

Показательно, что именно в переписке с При-швиным сам Горький уже в 1927 г. отмечает труд-ности в работе над романом. «Роман мой я еще не кончил, -- пишет Горький Пришвину из Соррен-то, -- и не знаю, когда кончу, но уже почти уверен, что это будет книга тяжелая и неудачная» [6, с. 345]. О «Климе» как «тяжелой и трудной книге» Горький также писал 16 июня 1933 г. А. П. Чапыгину.

В унисон пришвинским мыслям о том, что от-рицательный образ у Горького выходит не из «тра-гедии сердца», а из из «трагедии разума» звучат обращенные к Горькому по прочтении «Самгина» строки из письма Федора Гладкова:

Очень вы много говорили и говорите о человеке, о любви к нему. А мне кажется, что вы не любите людей, презираете их и глумитесь над ними. И все, что вы пишете о людях, -- все это от ума, и ум у вас какой-то диогеновский, а может быть и аввакумов- ский -- горький и жуткий ум [5, с. 97-98].

Однако именно трудность чтения и осмысления романа Горького была воспринята как его достоин-ство -- Б. Пастернаком, который фактически оценил «Клима» как произведение для элитарного читате-ля, способного терпеливо осмыслять авторские за-мыслы. Считая первую книгу «Самгина» более удавшимся произведением, чем «Дело Артамоно-вых», Пастернак пишет:

Однако, вдумываясь (просто для себя) в причины художественного превосходства повести, я нахожу, что ее достоинства прямо связаны с тем, что читать ее труднее, чем «Д<ело> А<ртамоновых>», что, обсуждая вещь, с интересом и надеждой тянешься к оговоркам и противоположениям, короче говоря, высота и весомость вещи в том, что ее судьба и строй подчинены более широким и основным законам духа, нежели беллетристика бесспорная [15, с. 305].

Выходит, что в годы, когда все, включая само-го Горького, рассуждали о формировании массово-го советского читателя, «Клим Самгин» оказывает-ся рассчитанным на читателя-интеллектуала, -- в том своем аспекте, который не связан с описани-ями ловли сома или Нижегородской ярмарки, а свя-зан с осмыслением роли русской интеллигенции. Уже Пришвин в переписке с Горьким отметил, что его восемнадцатилетний сын Петр, читая «Клима», выпускает бесконечные диалоги, заостряя внимание на изображении. В 1930-х гг. процент интеллекту-алов-читателей в СССР был не высок. «Писатели и критики, равно как и читатели, были методологи-чески и культурно мало подготовлены к объектив-ному толкованию горьковского эпоса», -- отмечают с высоты лет современные исследователи [12, с. 49].

Что думал сам Горький о рецепции романа? Т Р Гавриш отмечает, что «Горький, внимательно следивший за восприятием романа и его заглавного героя, пытался приостановить прочтение своего произведения только в рамках актуальных для 30-х годов социально-политических оценок» [3, с. 3]. При этом исследователь приводит свидетельство самого Горького из письма критику И. Груздеву от 18-19 февраля 1930 г., где Горький жалуется, что на по-верку дня его Самгин выходит слишком негативным типом, которого сам автор слишком «энергично бичует», не желая того. А. И. Овчаренко, обращаясь к тому же адресованному Горьким к Груздеву пись-му, отмечает, что «антипатия его [Горького. -- А. С.] к Климу Самгину настолько сильна, что от произ-ведения порой веет холодом» [13, с. 297], но недо-вольство собой этот литературовед объясняет тем, что Горький, не отрицая личной антипатии, хотел бы искуснее скрыть авторское неприятие героя, подав его в более объективированном виде. Таким образом, Овчаренко переводит причины недовольства Горь-кого из идейной плоскости в плоскость художествен-ную.

Анализ приведенных точек зрения снова за-ставляет задаться вопросом: то ли Горький миро-воззренчески эволюционировал уже в краткий пе-риод от середины 1920-х к моменту написания пись-ма Груздеву (1930) и решил смягчить отношение к своему герою, отнестись с большим пониманием к человеческим слабостям и духовным поискам Самгина, то ли Горький был недоволен лишь по-дачей материала, выявившей чрезмерную идеоло-гическую ангажированность писателя в образе ав-тора и повествователя.

Это часть более общего и важного для нас во-проса: насколько вызвана отрицательная критика романа в СССР, в постсоветской России и за грани-цей -- неприятием причинами идеологического порядка, а насколько изъянами художественного плана? В эпоху, когда в СССР полагалось безогово-рочно хвалить Горького, говорить о второго рода причинах считалось невозможным, роман «Жизнь Клима Самгина» подавался как удачный во всех отношениях, во-первых, потому что идеология до-минировала, а во-вторых, Горький был признанным мастером слова. Однако сам Горький, не страдавший манией величия, как видим, признавался в больших трудностях работы над последним романом, весьма жестко и критически отзывался о своем детище. И в итоге так и не дописал его, что тоже видится знаковым фактом. Конечно, неправильно было бы сказать, что роман не удался, потому что не был дописан. Анализ причин недописанных романов -- дело неблагодарное, хотя и увлекательное. Однако можно отважиться предположить, что в данном случае причина кроется в том, что Горький поставил перед собой слишком всеохватывающую задачу. Подобным образом два десятилетия спустя А. Т. Твардовский объяснит неудачу фадеевской «Черной металлургии».

Ведь даже если не принимать во внимание критику романа как пасквиля на русскую интелли-генцию (эмигрантская критика), то нельзя не за-метить замечаний со стороны советских, причем даже ценящих Горького, братьев по перу. Мы уже приводили мнение Пришвина, к нему добавляется мнение К. И. Чуковского, записавшего в дневнике 30 января 1928 г.: «Сегодня я читаю лекцию о Горь-ком и по этому случаю ночью, проснувшись, стал перелистывать “Жизнь Клима Самгина”. Отдельные куски -- хороши, а все вместе ни к чему. Не карти-на, а панорама, на каждой странице узоры» [24, с. 507]. Чуковского, плакавшего при известии о кон-чине Горького, высказавшего немало добрых слов о нем, нельзя обвинить в идейной неприязни к Горь-кому при всей разнице их мировоззрений.

Характерна и запись о Горьком Александра Твардовского, тоже для себя -- в дневнике от 20 апре-ля 1955 г., по прочтении тома переписки Горького: «Письма Горького -- великий воистину, но тяжелый, малообаятельный, деланный и нудноватый человек» [20, с. 200]. Великий, но нудноватый. Не отрази-лась ли эта «нудноватость» Горького в образе Кли-ма? Георгий Адамович, будучи представителем эмигрантской литературы, тем не менее, критиковал роман Горького не за идеологические установки, чуждые «Русскому Зарубежью», но за художествен-ные недостатки.

«Жизнь Клима Самгина», -- писал он в специ-альной статье, посвященной этому произведению, -- скучна не столько по материалу или теме, сколько по манере изложения: бесконечный, медленный поток лиц, разговоров, событий и картин, без вся-кого развития и, в сущности, даже без фабулы <...>. В «Климе Самгине» встречается множество удач-нейших, живых и очень ярких эпизодов, но в целое они будто «вкраплены» для развлечения читателя и тягучую ткань романа лишь иллюстрируют, как вставные картинки, с ней не сливаясь [1, с. 118].

Теперь мы видим, что целый ряд мнений о не-достатках романа касается, во-первых, одних и тех же художественных особенностей и, во-вторых, принадлежит не массовому читателю или недоброжелателям Горького, а тем, кто тради-ционно высоко оценивал его мастерство. Очевидно, что исправить указанные недостатки романа путем дальнейшего его дописывания, следуя в том же русле и множа число действующих лиц, их моно-логи, диалоги, полилоги, рефлексии и проч. было невозможно. А значит, даже лучше, что роман остал-ся незавершенным и при этом состоялся как замет-ный факт мировой культуры.

Восприятие романа современным студенче-ством, как показала наша работа со студентами педагогического вуза, сталкивается ровно с теми же проблемами художественного плана, что были обо-значены Пришвиным, Чуковским, Адамовичем, Твардовским. Положительная оценка романа теми, кто сумел-таки его прочитать полностью или от-части, сводится к похвале традиционной горьковской изобразительности (сцены Ходынской катастрофы, Нижегородской ярмарки, Кровавого воскресенья, а также водружения колокола, ловли сома и под.). Отрицательная состоит в упреке автору за перегру-женность романа бесконечными диалогами и рас-суждениями. Звучали, например, мнения о том, что для осуждения мещанства и недостатков русской интеллигенции в нашей литературе достаточно малых чеховских форм и совсем не нужно было писать четырехтомную эпопею, продолжение кото-рой ушло в бесконечность.

Основное впечатление от образа главного героя у автора данной статьи всегда сводилось к тому, что Горький хотел показать в Климе беспомощность значительной части русской интеллигенции перед лицом решения социальных и политических задач, той немалой части, которая радостно приветство-вала Февральскую революцию 1917 года, а затем, войдя в новые органы власти, оказалась беспомощ-ной перед лицом необходимости преодоления эко-номического и политического кризиса. Уже 3 июня на I Всероссийском съезде советов рабочих и сол-датских депутатов председатель Петросове- та И. Г. Церетели ставит вопрос о политической партии, которая могла бы взять на себя ответствен-ность за политический процесс и события продол-жающейся революции, но ответа не получает, пока ответ не прозвучал на следующий день в выступле-нии лидера большевиков В. И. Ленина: «наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она гото-ва взять власть целиком» [10, с. 267]. Горький не при-нял то время жестоких методов большевиков, но позднее, в 1920-х гг. осознал, что история неиз-бежно выбрала именно их, потому что Клим Самгин оказался годен лишь для суесловия и суемыслия. Глубокое постижение психологии этого типа, ко-нечно, было связано не только с тем, что писатель «знал» самгиных лично, как он заметил в упомяну-том выступлении на заседании редакционного со-вета Издательства ВЦСПС в 1931 г., но в определен-ном смысле носил какие-то черты интеллигента Самгина в себе.

Литература

идеал революционный роман

1. Адамович Г. В. «Жизнь Клима Самгина» М. Горького // Адамович Г. В. Собр. соч. Литературные заметки. В 5-ти кн. Кн. 2 («Последние новости» 1932-1933) / Подг. текста, сост. и примеч. О. А. Коростелева. -- СПб.: Алетейя, 2007. -- С. 117-124.

2. Бялик Б. А. Судьба Максима Горького. М.: Худож. литера-тура. -- 392 с.

3. Гавриш Т. Р. «Жизнь Клима Самгина» М. Горького в лите-ратурном процессе 1920 -- нач. 1930-х гг. -- Дисс. канд. филол. наук. Москва. ИМЛИ РАН, 1999. -- 210 с.

4. Гавриш Т. Р. Проблема романного сознания («Жизнь Клима Самгина»: Жанр и герой) // Концепция мира и человека в творчестве М. Горького. / Сер. «М. Горький. Материалы и исследования» основана в 1989 г. Вып. 9. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 317-355.

5. Гладков -- Горькому. Москва. 7 VIII. 1927 г. // Литературное наследство Т. 70. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М.: Изд-во АН СССР, 1963. -- С. 97-99.

6. Горький -- Пришвину. Сорренто, апрель 1927 г. // Литера-турное наследство Т. 70. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 344-345.

7. Горький М. / А. М. Горький. Письма к Е. П. Пешковой (1906-1932). В 2 кн. Т. IX. М.: Наука, 1966. -- 479 с.

8. Горький М. Собр. соч. В 30 т. Т. 19. «Жизнь Клима Самгина». 1925-1935. Примечания. М.: ГИХЛ, 1952. С. 541-545.

9. Киселева Л. Ф. «Жизнь Клима Самгина» в зеркале совре-менности // Новый взгляд на М. Горького. М. Горький и его эпоха. Мат-лы и исслед. М.: Наследие, 1995. С. 98-102.

10. Ленин В. И. Речь об отношении к Временному правительству // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32. М.: Политиздат, 1969. С. 263-276.

11. Луначарский А. В. Самгин // Луначарский А. В. О Горьком. М.: Худож. литература, 1975. С. 84-134.

12. Неженец Н. И., Палеева Н. Н. «Жизнь Клима Самгина»: Незавершенный роман Горького // Культура и образование: научно-информационный журнал вузов культуры. 2018. № 2. С. 46-55.

13. Овчаренко А. И. М. Горький и литературные искания ХХ столетия. 3-е изд. М.: Худож. литература, 1982. -- 590 с.

14. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Ортега-и-Гассет Хосе. Восстание масс. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания. М.: АСТ: СТ МОСКВА, 2008. С. 13-198.

15. Пастернак -- Горькому. Москва. 23.XI 27. // Литературное наследство Т. 70. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 304-306.

16. Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Стеногра-фический отчет. М., 1934. -- 718 с.

17. Пришвин -- Горькому. 2-3 ноября 1927 г. // Литературное наследство Т. 70. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 352-353.

18. Пришвин М. М. Дневники. 1926-1927. М.: Русская книга, 2003. -- 592 с.

19. Пришвин М. М. Дневники. 1946-1947. М.: Новый хронограф, 2013. -- 968 с.

20. Твардовский А. Т. Дневник. 1950-1959. М.: ПРОЗАиК, 2013. -- 526 с.

21. Томашевский Б. В. Теория литературы. Ростов-на-Дону: Феникс; СПб.: Северо-запад, 2006. -- 192 с.

22. Устав Союза Советских писателей СССР // Первый Всесо-юзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. Приложение VIII. М., 1934. С. 716-718 с.

23. Энгельс / Ф. Энгельс -- Маргарет Гаркнесс, апрель 1888. // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 37. М.: По-литиздат, 1965. С. 35-37.

Размещено на Allbest