Моделирование американского общения на страницах романа У.Д. Хоуэллса "Возвышение Сайласа Лэфема"

Размещено на http://www.allbest.ru/

МОДЕЛИРОВАНИЕ АМЕРИКАНСКОГО ОБЩЕНИЯ НА СТРАНИЦАХ РОМАНА У. Д. ХОУЭЛЛСА «ВОЗВЫШЕНИЕ САЙЛАСА ЛЭФЕМА»

М.В. Раренко

кандидат филологических наук;

старший научный сотрудник Отдела языкознания

Аннотация

Будучи символическим конструктом, культура может по-разному наполняться смыслами. В разных культурных сообществах одни и те же действия индивидуумов могут иметь различное, в том числе и противоположное, значение, что свидетельствует о том, что ценностные доминанты разных культур могут принципиально отличаться. В XIX в. в американской художественной литературе отмечается повышенный интерес к проблеме своей уникальности и своеобразия, в частности, общения. Как писатель-реалист У. Д. Хоуэллс большое внимание уделяет тому, как говорят американцы, моделируя на страницах своего романа социальное многоголосие.

Ключевые слова: У. Д. Хоуэллс; общение по-американски; реализм; речевые характеристики; национальный характер; литература XIX в.

Annotation

M. B. Rarenko PhD (Philology), Senior Research Fellow,

Centre for Linguistics, Institute of Scientific Information on Social Sciences

MODELLING COMMUNICATION IN AMERICAN STYLE (an analysis of the novel «The Rise of Silas Lappham» by W. D. Howells)

Being a symbolic construct, culture can be filled with meanings in different ways. In different cultural communities, the same actions of individuals may have different - sometimes opposite meanings, which proves that the value dominants of different cultures (the presence of dominants is taken for granted) may differ fundamentally. 19th century American fiction shows the growing interest in the problem of its uniqueness and originality, particularly, in communication. Being a R ealist writer, W. D. Howells pays special attention to the way Americans speak, modeling social polyphony in the novel.

Key words: W. D. Howells; communication in American style; realism; speech characteristics; social diversity; national character; 19th century fiction.

Введение

Американский реализм по сравнению с европейским - явление более позднее. Если начало европейского реализма приходится на 1830 гг., то американский реализм стал формироваться спустя 30 лет, приблизительно в 1860 гг. Когда говорят о том, как начинался американский реализм, литературные критики обычно называют три фигуры. Это Марк Твен, а также Генри Джеймс и Уильям Дин Хоуэллс. Сегодня имя Уильяма Дина Хоуэллса (William Dean Howells, 1837-1920) мало о чем говорит не только русскоязычным и американским читателям, но и специалистам, если только их научный интерес - не литература данного периода.

На рубеже XIX-XX вв. У.Д. Хоуэллс был очень известен и популярен, возможно, даже в определенный период времени имел больший авторитет среди литераторов, нежели его современник Марк Твен, с которым его связывала искренняя дружба, начавшаяся в 1869 г. в редакции журнала «Атлантик», куда Марк Твен пришел выразить У. Д. Хоуэллсу слова благодарности за его положительную и доброжелательную рецензию на его «Простаков за границей». Публикации очередного романа У. Д. Хоуэллса ждали не только на родине - в Америке, но и за океаном, а перевод на другие языки осуществлялся практически параллельно с изданием очередной порции романа.

В истории американской литературы У. Д. Хоуэллс останется прежде всего выразителем мировоззрения американского среднего класса, а его излюбленный жанр - нравственно-психологический роман, раскрывает главную сферу интересов литератора - повседневный буржуазный быт американца-современника писателя с его проблемами и заботами, нередко драматическими, но почти никогда не поднимающимися до уровня трагического, в чем и проявляется особый гуманизм писательского кредо, любовь к описываемым героям, сострадание их нелегким судьбам. Отличительной чертой У. Д. Хоуэллса-гуманиста также было предоставление своим героям в любой ситуации права на выбор, часто непростой, но все же выбор, тем самым показывая, что безвыходных ситуаций не бывает, и что человек вправе определять свой жизненный путь.

Жизненный путь У. Д. Хоуэллса заслуживает особого внимания и похож на сюжет приключенческого романа. Уроженец штата Огайо, сын печатника и издателя, который небольшими тиражами выпускал газеты и журналы в маленьких провинциальных городках Америки, бывший репортер-выскочка, так никогда и не получивший официального образования (всего несколько классов школы), но постоянно занимавшийся самообразованием (увлекался чтением книг, выучил несколько языков, в их числе латынь и греческий, испанский и немецкий, последний, чтобы читать в подлиннике полюбившегося ему Г. Гейне; неплохо знал русскую литературу, в частности романы И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого читал в переводе на английский язык) в 23-летнем возрасте стал американским консулом в Венеции. Такому везению он был обязан его величеству случаю, а если точнее, то шестнадцатому президенту США Аврааму Линкольну (1861-1865), будучи автором его предвыборной биографии.

При этом творчество У. Д. Хоуэллса заслуживает особого внимания по той причине, что именно он обратил внимание на разноголосицу в современном ему американском обществе и, смоделировав, перенес ее на страницы своих произведений.

Эстетические взгляды У. Д. Хоуэллса-реалиста

хоуэллс литература роман многоголосие

К числу первых опытов на литературной арене У. Д. Хоуэллса относят несколько его пьес, а также переводы новелл с испанского языка, несколько романтических стихотворений (явно подражание известным авторам), несколько рассказов, имеющим в основе автобиографические сюжеты. Следует отметить, что богатым воображением Хоуэллс и в самом начале карьеры похвастаться не мог. Однако настоящую популярность он приобрел благодаря романному творчеству, хотя помимо романов (их Хоуэллс написал более 30) ему также принадлежат около десяти книг о путешествиях, несколько сотен литературных критических статей, а еще несколько томов рассказов, автобиографических и драматургических произведений.

Во всех романах - в большей или меньшей степени - У. Д. Хоуэллс оставался верен себе и своим принципам. В самом начале своей литературной карьеры он попробовал себя в романтизме, но вскоре разочаровался в его эстетике, убедив себя, что единственно верным развитием американской литературы может быть только реализм.

Первые шаги У. Д. Хоуэллса на литературном поприще пришлись на годы гражданской войны и первое послевоенное десятилетие. В этот период отношения в американском обществе и условия жизни усложнялись и стремительно менялись, и литература чутко на них реагировала: настойчивые требования полностью избавиться от всего европейского, в частности, от английского влияния, стали звучать все громче и чаще.

От писателей в Америке требовали оригинальности, т. е. «американизации» принадлежащего им художественного материала. Таким образом, на этом новом этапе задача американской литературы представляется в ее максимальном приближении с окружающей ее действительностью, т. е. литераторы должны были отражать реальность не просто точно, а фактически выступать в качестве незаинтересованных фотографов. При этом в литературных произведениях должны были затрагиваться животрепещущие темы.

У. Д. Хоуэллс был максималистом, поэтому, наверное, в отличие от других, к призыву отнесся очень серьезно и как писатель, и как критик. В романах он «писал действительность», а в критических статьях призывал, и в этой борьбе ему принадлежало центральное место. Как критик он в присущей ему неторопливой манере подробнейшим образом и изложил свои взгляды в многочисленных статьях и не менее многочисленных эссе на страницах на тот период ведущих американских литературных журналов: «Хасперс Мансли», «Атлантик Мансли», «Норс Американ Ревью», а также и других, не менее популярных [Николюкин 2000], а роман «Жизнь в Венеции» («Venetian Life», 1866) и стал тем произведением, где они воплотились.

Если проанализировать эстетические мировоззрения Хоуэллса как писателя, так и критика, то окажется, что основным критерием для него при оценке романа будет то, насколько роман правдоподобен. Но самое важное в моделировании повседневности, по Хоуэллсу, заключалось в особенном отношении писателю к речи, - к тому, что говорят персонажи, и тому, как они говорят. Писатель неоднократно призывал своих коллег воспроизводить на страницах художественных произведений (и он имел в виду, прежде всего, романы, поскольку был уверен, что только эта художественная форма способна отобразить действительность во всей ее полноте) настоящий, живой язык, тот, который они слышат каждый день, т. е. «позволить персонажам говорить на диалекте, языке, который понятен всем американцам, - языке простых людей» [Howells 1993, с. 356].

Первым приложением основных положений теории хоуэллсовского реализма на практике стал его роман «Их свадебное путешествие» («Their Wedding Journey», 1872), в котором основное внимание писателя уделено именно деталям современного писателю американского быта - со всей скрупулезностью, присущей только ему, даже с каким-то занудством, Хоуэллс подробно описывает, буквально «фотографирует» американскую действительность, старательно выписывая, как первоклассник палочки, беспристрастную этнографическую картину современных ему американских нравов, причем разных классов, ничего не прибавляя и ничего не утаивая. Поскольку задача писателя видится ему именно в «фотографировании» действительности, всё остальное в романе оказывается слабо проработанным: сюжет весьма условен, местами откровенно неинтересен, при этом скуп на события, а само повествование перегружено описаниями (часто неоправданными сюжетом), диалоги неинформативны, кажутся неестественными и выполняют явно вспомогательную роль.

Ряд исследователей, среди них известный российский американист Е. А. Стеценко, полагают, что немалое значение на становление Хоуэллса-романиста оказало его знакомство с романами И. С. Тургенева, в чем признавался и сам Хоуэллс, считавший русского писателя непревзойденным романистом, пока не ознакомился с романами еще одного русского писателя - Л. Н. Толстого и не стал его почитателем [Стеценко 2003].

И действительно, написанные У. Д. Хоуэллсом после 1873 г. романы принципиальным образом отличаются от созданного до этого - повествование становится более драматичным, сюжеты отличаются большей динамикой, в то время как авторский комментарий, занимавший значительное место в раннем творчестве писателя, фактически уходит, описания минимизированы, а необходимые пояснения вкладываются в диалоги персонажей.

Роман У. Д. Хоуэллса «Возвышение Сайласа Лэфема» как воплощение теории в практику

Роман У. Д. Хоуэллса «Возвышение Сайласа Лэфема» («The Rise of Silas Lapham»), созданный в 1884 г., исследователи по праву относят к лучшим произведениями писателя - он переведен на ряд иностранных языков, в том числе и на русский, что также является доказательством, хотя и косвенным, его признания. Роман можно по праву считать для писателя программным. В нем, сознательно обращенном к современной автору действительности, писатель последовательно и планомерно претворяет в жизнь свою литературную теорию о том, как современным американским писателям следует писать «с натуры».

Данный роман, как и другие написанные У. Д. Хоуэллсом, отличается довольно простым, незатейливым сюжетом. Так, в центре хоуэлловского повествования оказывается размеренная жизнь очередного деревенского счастливчика - нувориша по имени Сайлас Лэфем, а также его жены, по профессии учительницы, и двух их дочерей Пенелопы и Айрин в городе, куда они переехали вскоре после того, как их финансовое состояние резко изменилось и где они в настоящее время заняты постройкой своего дома. Этот небогатый на события роман, тем не менее, обратил на себя внимание не только обычных американцев, современников писателя, но и ряд литературных критиков, и не в последнюю очередь любопытным художественным приемом: в романе каждое событие оказывается представленным несколько раз благодаря «проговариванию» ситуаций, т е. получается, что действие в романе происходит посредством многочисленных диалогов. Даже если просто пролистать страницы книги, в этом легко убедиться - диалоги занимают большую часть романа. Хоуэлловские персонажи «проговаривают» (и неоднократно) произошедшие с ними события, происходящие, а также еще только ими ожидаемые, при этом само действие, кажется, уходит как бы на второй план. Оно оказывается важным в романе лишь потому, что (неоднократно!) описывается и обсуждается персонажами с самых разных, часто гипотетических, точек зрения. Таким образом оказывается, что само действие не так уж и важно, как то, что думают о нем персонажи, как они его воспринимают. Еще одной интересной находкой писателя стало то, что все кульминационные сцены романа представлены диалогами, т. е. диалоги в романе «Возвышение Сайласа Лэфема» являются движущей силой сюжета.

И действительно, на страницах романа сюжет развивается подобно происходящему на театральных подмостках - диалоги одних персонажей сменяются диалогами других, в которых читатель слышит говор представителей разных социальных слоев общества. Роман открывается сценой интервьюирования главы семейства Сайласа Лэфема, профессионально владеющего навыками общения журналистом Бартли Хаббартом. Речевой портрет деревенского нувориша (на фоне безукоризненной речи репортера) говорит сам за себя, а немногочисленные авторские ремарки при этом еще в большей степени обращают внимание читателей на неправильности речи главного героя.

Приведенный ниже фрагмент наглядно показывает, как строится в романе сюжет. Диалог персонажей лишь изредка прерывается авторским комментарием, служащим читателю руководством, как его читать. В какой-то момент возникает впечатление, что рядом находится кто-то, чья задача заключается в том, чтобы правильно расставить акценты в происходящем, обратить внимание на то, что по какой-то досадной случайности может выпасть из поля зрения. Следует обратить внимание на то, как вводится прямая речь персонажей: «прервал», «сказал с циничной улыбкой», «ответил с достоинством» и пр.

“I don't know as I know just where you want me to begin,” said Lapham.

“Might begin with your birth; that's where most of us begin,” replied Bartley.

A gleam of humorous appreciation shot into Lapham's blue eyes.

“I didn't know whether you wanted me to go quite so far back as that,” he said. “...I was born on a farm, and -”

“Worked in the fields summers and went to school winters: regulation thing?” Bartley cut in.

“Regulation thing,” said Lapham, accepting this irreverent version of his history somewhat dryly.

“Parents poor, of course,” suggested the journalist. “Any barefoot business? Early deprivations of any kind...? Orphan myself, you know,” said Bartley, with a smile of cynical good-comradery.

Lapham looked at him silently, and then said with quiet self-respect, “I guess if you see these things as a joke, my life won't interest you.”

“Oh yes, it will,” returned Bartley, unabashed... (Howells W. D. The Rise of Silas Lapham. Ch. 1).

Заслуживает особого внимания и речь персонажей. Речь деревенщины Сайласа выдает в нем добрую натуру, не привыкшую красиво изъясняться. Впервые вынужденный давать обстоятельное интервью серьезному изданию, он чувствует себя потерянным, о чем, не скрывая волнения, и говорит журналисту, спрашивая его совета, с чего ему следует начать свой рассказ. В совете Бартли Хаббарда - начать с самого начала - чувствуется нескрываемая насмешка. Если реплики Сайласа Лэфема представляют собой развернутые, обстоятельные высказывания, то реплики Бартли Хаббарда - отрывистые, быстрые, резкие. В них слышится снисхождение и некоторое превосходство. И различия не ограничиваются только возрастом, характером, темпераментом говорящих. С первых страниц романа Хоуэллс сознательно и последовательно выводит полифонию голосов представителей разных социальных сословий в американском обществе. Речь Сайласа Лэфема звучит совсем иначе, нежели речь Бартли Хаббарда прежде всего потому, что они - представители разных сословий.

Хотя различия в стратегиях речевого поведения прослеживаются на страницах романа У. Д. Хоуэллса и тогда, когда в диалог вступают представители одной социальной страты (например Лэфем и его жена Персис, его дочери Пенелопа и Айрин, старший и младший Кори и пр.), особенно ярко они оказываются представленными в многочисленных диалогах между представителями разных социальных групп. Можно утверждать, что Хоуэллс использует речь персонажа как прием, т. е. сознательно, давая каждому своему персонажу дополнительную, а нередко и основную, характеристику еще и в зависимости от его социальной принадлежности. Если внимательно проанализировать все диалоги семейства Лэфемов, то можно заметить, что все они без исключения, даже Персис (учительница!), даже Пенелопа, не говоря уже о Лэфеме и Айрин, общаются на диалекте. И Кори, представители древнего аристократического рода, оказываются в романе им противопоставлены, в первую очередь, не по их отношению к жизни, не по жизненным идеалам и даже не по образованию, а по речи (т. е. используемым ими речевым стратегиям) как социальному маркеру.

В романе есть несколько сцен, в которых прописана модель общения по-американски. Одна из них упомянута выше: репортер Бартли Хаббард берет интервью у Сайласа Лэфема, из которого мы узнаем основную информацию о главном герое и его семье. Общение-состязание, так можно было бы его охарактеризовать.

Еще одна образцово-показательная ситуация общения, как это принято в американском обществе, представлена в сцене на пароме: Сайлас Лэфем и Том Кори, окруженные толпой соотечественниковамериканцев, ведут неспешную беседу о том, что представляют собой все эти люди. Сайлас отмечает, что каждый на пароме занят своими мыслями, хранит молчание и вовсе не стремится вступить в разговор с другими. Эта безмолвная масса людей ежедневно перемещается на пароме то в одну сторону, то в другую, никак не выдавая своего внутреннего «Я».

Лэфем, с одной стороны, удивлен этому обстоятельству, но с другой - находит в молчании незнакомцев даже что-то завораживающее.

“...And when I get through the paper, I try to get somebody to talk to, or I watch the people. It's an astonishing thing to me where they all come from. I've been riding up and down on these boats for six or seven years, and I don't know but very few of the faces I see on board. <...> But you take faces now! The astonishing thing to me is not what a face tells, but what it don't tell.... I like to watch the couples, and try to make out which are engaged, or going to be, and which are married, or better be. But half the time I can't make any sort of guess. <...> Heigh?”

“Yes, I think you're right,” said Corey... (Howells W. D. The Rise of Silas Lapham. Ch. VI).

Удивительно, но именно Лэфем замечает эти особенности поведения американцев, не Кори, аристократ по происхождению, более образованный и, как можно было бы ожидать, внимательный, правда, Лэфем имеет на этот счет свое объяснение - Кори молод, его такие обстоятельства не занимают.

“Well,” said the Colonel, “I don't suppose it was meant we should know what was in each other's minds. It would take a man out of his own hands. As long as he's in his own hands, there's some hopes of his doing something with himself; but if a fellow has been found out - even if he hasn't been found out to be so very bad-it's pretty much all up with him. No, sir. I don't want to know people through and through” (Howells W. D. The Rise of Silas Lapham. Ch. VI).

Пользующийся паромом ежедневно Сайлас Лэфем замечает, что он очень редко встречает знакомых ему людей (речь не идет о том, кого он знает лично, а о тех, кого он уже здесь встречал), поскольку люди находятся в постоянном движении, он использует метафору, уподобляя людей частичкам в калейдоскопе, которые постоянно находятся в движении и каждый раз выстраиваются в какой-то новый узор. Лэфем не перестает искренне удивляться тому, что люди все каждый раз новые, а эффект от этого не меняется: каждый раз эта новая масса людей, тем не менее, напоминает старую, лица их меняются, но суть остается прежней. Лица соотечественников-американцев непроницаемы. Глядя на них, невозможно ничего сказать, т е. лица его соотечественников никак не отражают их внутреннюю суть. Сайласа данное обстоятельство, как он сам признается, нисколько не раздражает, напротив, он воспринимает ситуацию как некую игру, задача которой и состоит в том, чтобы разгадать, что представляет собой тот или иной человек, какова его внутренняя жизнь. Более того, он и сам не желает «видеть людей насквозь».

Таким образом, изначальное и настойчивое нежелание собеседников «раскрыться» перед незнакомцем в разговоре, стать «прозрачными», «проницаемыми», «доступными» друг для друга Сайласом Лэфемом воспринимается как своего рода социальная аксиома, характерная для американского общества в целом. Человек волен быть тем, кто он есть и кем хочет быть. Узнать другого можно лишь через речь, т. е. речь рассматривается как средство моделирования своего внутреннего «Я». Речь, выступая в роли внутреннего «лица» человека, одновременно оказывается, призвана и скрыть, и выявить его внутреннее сокровенное «Я», поэтому в разговоре желательно проявлять максимально возможную бдительность (особенно с людьми незнакомыми и малознакомыми, как, впрочем, и с близкими): стать открытым для другого, значит, стать уязвимым, показать свои болевые точки, а в дальнейшем, может быть, потерпеть поражение (собственно свидетелями именно такого «поражения» Сайласа Лэфема в самом начале романа читатели и становятся, когда он стал погружаться в сентиментальные воспоминания о своем детстве, родителях и т. д. и был немедленно остановлен опытным собеседником - репортером, довольно бесцеремонно заметившим, что говорить надо по существу, не вдаваясь в никому не нужные детали). Оказывается, сохранять личную независимость - качество, может быть, даже достоинство, талант, которое высоко ценится в американском сообществе, и похвастаться им может далеко не каждый. Так, «слабость» красавицы Айрин, младшей сестры Пенелопы, и заключается в том, что она не умеет скрывать свои переживая за «непроницаемым» лицом, не может в разговоре, в частности, с Томом Кори держать дистанцию, не научена (не научилась?) общаться по-американски.

Заключение

Для У Д. Хоуэллса-реалиста речь персонажей, воспроизведенная на страницах его романа «Возвышение Сайласа Лэфема», предстает как лакмусовая бумажка, свидетельствующая, с одной стороны, о принадлежности персонажа американскому обществу, а с другой - о его признании им. Общение по-американски воспроизводится и описывается в романе как своего рода увлекательное (для сильного соперника) состязание, требующее определенных знаний и умений, и направлено оно в первую очередь на то, чтобы заставить собеседника, т. е. соперника, раскрыть его внутреннее «Я», «раскусить» его, понять болевые точки и при необходимости добытым в честной борьбе «знанием» воспользоваться.

При этом в романе У. Д. Хоуэллса представлены всего три (по-своему привилегированных) персонажа, которые владеют мастерством общения по-американски в высшей степени: это, во-первых, Кори-старший (в силу своего аристократического происхождения), во-вторых, Бартли Хаббард (как профессиональный журналист) и, в-третьих, что удивительно, Пенелопа Лэфем, старшая дочь Лэфемов (в силу природной одаренности, как прирожденная рассказчица).

Список литературы

1. Николюкин А. Н. Возниковение реалистической критики (У Д. Хоуэллс) // Николюкин А. Н. Американские писатели как критики: Из истории литературоведения США XVIII-XX веков. М.: ИНИОН РАН, 2000. С. 85-122.

2. Стеценко Е. А. У Д. Хоуэллс // История литературы США. Т 4. М.: Наследие, 2003. С. 375-440.

3. Howells W. D. Selected Literary Criticism. 1898-1920. V. I. N.Y., 1993. 1024 p.

4. Howells W. D. The Rise of Silas Lapham. URL: www.gutenberg.org/files/154/154h/154-h.htm.

References

1. Nikoljukin A. N. Voznikovenie realisticheskoj kritiki (U. D. Houjells) // Nikoljukin A. N. Amerikanskie pisateli kak kritiki: Iz istorii literaturovedenija SShA XVIII-XX vekov. M.: INION RAN, 2000. S. 85-122.

2. Stecenko E. A. U. D. Houjells // Istorija literatury SShA. T 4. M.: Nasledie, 2003. S. 375-440.

3. Howells W. D. Selected Literary Criticism. 1898-1920. V. I. N.Y., 1993. 1024 p.

4. Howells W. D. The Rise of Silas Lapham. URL: www.gutenberg.org/files/154/154-h/154-h.htm.

Размещено на Allbest.ru