Художественное своеобразие православного романа А. Донских "Родовая земля"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Художественное своеобразие православного романа а. Донских «родовая земля»

Белоглазова Е.А.

Аннотация

В статье исследуется репрезентация ценностей православия в творчестве современного отечественного писателя А. Донских. Впервые детально проанализирован роман «Родовая земля», который строится по традиционной схеме семейного романа: жизнь нескольких поколений героев «вписана» в большую историю, но при этом внимание акцентируется на православных ценностях, позволяющих персонажам сохранить себя, собственное место в мире. С помощью сравнительно-исторического метода и метода целостного анализа литературного произведения установлено, что в тексте присутствуют параллели с героями романа-эпопеи М. Шолохова «Тихий Дон» и романа В. Шишкова «Угрюм-река» (запретная любовь, разрушение традиционных ценностей, река как философско-символический образ и др.). Также отмечено преобладание православной символики в тексте (акцент на описании Таинств Венчания, Елеосвящения, Причастия героев, икона как важнейший маркер православного мира, смирение и покаяние в грехах). При этом в тексте сочетаются элементы социально-бытового романа и семейной хроники, на фоне исторических катаклизмов показана в редуцированном виде история семьи. Главные герои (Елена и Василий) проходят через испытания, но сохраняют себя, основываясь на ценностях православия (молитва, любовь и поддержка, семья).

Ключевые слова: А. Донских, православная проза, православный роман, православные ценности, традиция, роман, топонимика, символика.

Abstract

Beloglazova E.A.

ARTISTIC ORIGINALITY OF THE ORTHODOX NOVEL BY A. DONSKIKH «THE ANCESTRAL LAND»

The article examines the representation of the values of Orthodoxy in the work of the modern Russian writer A. Donskikh. For the first time, the novel "Ancestral Land" is analyzed in detail, which is built according to the traditional scheme of a family novel: the life of several generations of heroes is "inscribed" in a big story, but at the same time attention is focused on Orthodox values that allow the characters to preserve themselves, their own place in the world. Using the comparative historical method and the method of holistic analysis of the literary work, it is established that the text contains parallels with the heroes of the epic novel by M. Sholokhov «The Quiet Don» and the novel by V. Shishkov's «Surly River» (forbidden love, the destruction of traditional values, the river as a philosophical and symbolic image, etc.). The predominance of Orthodox symbolism in the text is also noted (emphasis on the description of the Sacraments of the Wedding, the Unction, the Communion of heroes, the icon as the most important marker of the Orthodox world, humility and repentance of sins). At the same time, the text combines elements of a social novel and a family chronicle, against the background of historical cataclysms, the history of the family is shown in a reduced form. The main characters (Elena and Vasily) go through trials, but they preserve themselves based on the values of Orthodoxy (prayer, love and support, family).

Keywords: A. Donskikh, Orthodox prose, Orthodox novel, Orthodox values, tradition, novel, toponymy, symbolism.

Введение

Начнем с очевидного: в настоящее время рассмотрение и осмысление русского художественного текста как феномена православной культуры сомнений не вызывает, ибо, по справедливому мнению А. А. Гагаева и П. А. Гагаева, «отечественная картина мироздания, или русский образ мира, есть в своей основе русский православный взгляд на человека и его Создателя, на мироздание, на человеческую историю, познание человека, его видение прекрасного и прочее, прочее» Гагаев А. А., Гагаев П. А. Православие и русская литература: (Теория и практика прочтения художественного текста на культурно-исторической основе). М.; СПб.: Изд. дом «М1ръ», 2012. С.7 Бочаров С. Г. О религиозной филологии //. Русские писатели - от авторов житийных текстов до многочисленных образцов прозы современной - убедительно отображают христианскую сущность русского человека, бытие которого во многом определяется православными заповедями, общим пафосом примирения, милосердия, любви и всепрощения. Соответственно необходимость рассмотрения русской словесности в русле национальной духовной традиции, в неразрывной связи с православием, его ценностями и идеями, определяющими отношение того или иного художника слова к константным основам бытия и морально-эстетические принципы, определяют актуальность интересующей нас проблематики. Более того, на рубеже XX-XXI вв., в период духовного возрождения России, активизации диалога церкви и светской власти и шире - церкви и социума, появление, формирование и активное развитие православной художественной литературы становится весьма значимым явлением в современном литературном процессе, требующем системного изучения.

Подчеркнем, что уже неоднократно указывалось на существование и развитие в последние десятилетия «религиозного литературоведения» , сторонники которого осмысливают русскую литературу в качестве совершенно особого духовного феномена, выдвигают на первый план религиозно-нравственную проблематику, изучают влияние православия на формирование личности того или иного писателя, его мировоззрение и мировосприятие, анализируют поиски истины его героями, осмысливают саму русскую словесность сквозь призму категорий «пасхально- сти», «соборности» и т.д., с учетом размышлений русских религиозных философов И. Ильина, Н. Бердяева, В. Зеньков- ского, К. Леонтьева, П. Флоренского (И. А. Есаулов, В. Н. Захаров, А. Б. Тарасов и др.Литературоведение как проблема: труды Научного совета «Наука о литературе в контексте наук о

культуре». Памяти А. В. Михайлова посвящается М.: Наследие, 2001. С. 483-499 Гагаев А. А., Гагаев П. А. Гагаев А. А., Гагаев П. А. Гагаев А. А., Гагаев П. А.). Подобное расширение исследовательского горизонта, обновление литературоведческой методологии, безусловно, углубляет понимание отечественной словесности, её ценностной и художественной специфики.

Современная православная проза и «Родовая земля» А. Донских

Наиболее пристального внимания заслуживает, на наш взгляд, современная православная проза. Очевидно, что всей русской словесности, исторически возникшей в рамках новой христианской цивилизации и генетически связанной с православным мировоззрением, присуще обращение к библейским сюжетам, религиозной образности (уже в жанровой системе Древней Руси принципиально значимое место занимали патерики и жития святых), причем это касается и советской литературы (примечательные в этом отношении, например, «Плаха» Ч. Айтматова, «Хранитель древностей» Ю. Домбровского, «Прощание с Матерой» В. Распутина и др.), где писатели именно в религиозной мотивике стремились «найти извечные опоры - нравственные и философские», и как справедливо указывает Г. Нефагина, «уже в начале 1980х годов были написаны произведения, которые можно определить как религиозные по той христианской в своей сути идее, что положена в их основу» . С середины 1980-х гг., по замечанию исследовательницы, несмотря на общую «безрелигиозность сознания», начинается «религиозное возрождение» , религиозная тематика в литературе разрабатывается весьма активно (описывается монастырская или церковная жизнь, в художественной форме подлежат толкованию категории христианства), но произведений, которые, равно как у Достоевского или Гоголя, «основаны на фундаменте лично выстраданной религиозной идеи» , еще нет.

Однако уже на рубеже XX-XXI вв. в качестве если не оппозиции, то полемической реплики в адрес постмодернизма с его игровыми практиками и идеей мира как тотального хаоса возникает мощный пласт православной словесности, пытающейся «уравновесить» мироздание, упорядочить человеческое бытие традиционной аксиологической составляющей. Как верно заметила Я. В. Солдаткина, характеризуя специфику литературного процесса этого периода, «православная проза показательна тем, что активно разрабатывает художественную категорию “чуда”, с разной степенью органичности вплетая ее в ткань повествования, основанного на реальном биографическом и духовном опыте автора. Помимо вдохновенноиронического описания проблем церковной жизни и ”творческой интеллигенции”, монашествующих, тексты О. Николаевой и М. Кучерской знаменательны стремлением вербализовать сложно поддающиеся художественному анализу в светской литературе мистические события таким образом, чтобы они не потеряли статус достоверных, вероятностных, хотя и, возможно, вымышленных» Солдаткина Я.В. Современная словесность: актуальные тенденции в русской литературе и журналистике. М.: МПГУ, 2015. С. 54-55..

В продолжение мысли исследовательницы добавим, что в этом же ряду стоят и произведения Ю. Вознесенской, Ю. Шаманской, Ю. Сысоевой, Б. Спорова, А. Донских, К. Певцова, а также проза священнослужителей (например, арх. Тихона (Шевкунова), Николая Агафонова, Ярослава Шипова, Александра Шантаева, Александра Дьяченко, Саввы Михалевича, Алексия Лисняка, Александра Торика, Алексия Мокиевского и др.).

Подчеркнем, что, опираясь на исследования предшественников, методологические подходы И. С. Леонова Леонов И. С. Современная духовная проза: типология и поэтика // Русский язык за рубежом. 2010. №4. С. 89-95. Бердникова О. А. Антропологические художественные модели в русской поэзии начала XX века в контексте христианской духовной традиции : автореф. дис. . д-ра филол. н. Воронеж, 2009. 40 с., О. А. Берд-103 никовой и др., под православным романом мы понимаем произведения крупных жанровых форм не только писателей-свя- щеннослужителей, но и прозаиков, идентифицирующих и именующих себя «православными писателями», в наследии которых воплощаются православные идеи и ценности, определяющие их отношение к бытию, сквозь призму авторской субъективности репрезентуется православная картина мира; на первый план выдвигается идея соборности, изображение внутренней, духовной жизни личности, её путь к Церкви, Божьей правде, осознании жизни как жертвы и служения ближнему, в связи с чем в эволюции героя важную роль играет чудо, Промысел Божий, нередко - трансформация его мировидения происходит под воздействием наставника (священнослужителя, воцерков- ленного персонажа, персонажа-правед- ника).

Весьма показательно в этом контексте, на наш взгляд, творчество А. Донских, чьи произведения на протяжении последнего десятилетия регулярно публикуются в серии «Современная православная проза», более того, сам прозаик именует себя «православным писателем». Ключевым в его творчестве является роман «Родовая земля», события которого разворачиваются в судьбоносные для страны 1914-1918 годы. При этом, следуя лучшим традициям отечественной эпики ХХ в. (В. Шишков «Угрюм-река», А. Иванов «Вечный зов», М. Шолохов «Тихий Дон» и др.), прозаик помещает в центр повествования сибирскую крестьянскую семью, жизнь которой разворачивается на сломе эпох. Каждый из героев переживает и личную драму, и трагедию общенациональную - Первой Мировой и гражданской войн.

Примечательно, на наш взгляд, заглавие романа, задающее тон всему повествованию и тематизирующее его содержание. Так, в толковом словаре под редакцией Д. Н. Ушакова значение слово «родовой» с пометой «устаревшее» означает «наследственный, переходящий в роду из поколения в поколение»104. В романе А. Донских, несмотря на то, что дед и отец Михаила Григорьевича и его братьев были родом из беднейшей Псковской области, они дошли до Сибири, где и умер Василий Охотников. Его сын-подросток Григорий похоронил отца в селе Погожее и остался там жить. Он сразу осознал, что в селе плодородная земля, богатые сенокосные угодья и хороший урожай. Григорий упорно трудился, выбрав неподалёку от села участок земли. Выросшей сочной травой кормил скот, продал его и вскоре стал зажиточным крестьянином, старостой села, поставил дом, женился по любви, вырастил детей. По негласному в селе порядку землей пользовался тот, кто первым ступил на нее, а затем право пользования передавалось детям и внукам. Это правило погожцами соблюдалось неукоснительно и никогда не закреплялось документально, «никаких бумаг, актов, крепостей ни первохозяин, ни его потомки не имели» Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 22.. Таким образом, смысл заглавия романа очевиден: родовая земля - та, что принадлежит нескольким поколениям одного рода, которую Григорий Охотников передает своим детям и внукам. Забегая вперед, однако, отметим, что заглавие не только становится квинтэссенцией содержания, но и выполняет образно-эмоциональную функцию, коррелируя с экспрессивной стороной произведения: «родовой» оказывается земля, с которой герои, несмотря на различные жизненные перипетии, чувствуют своё глубинное родство, неразрывную связь.

Зимой 1914 года завистники Охотниковых впервые заговаривают о переделе земель, а через три года переизбирают нового старосту и все настойчивее твердят о том, чтобы отнять у семьи лучшие угодья. Пожилой Григорий Васильевич теряет интерес к жизни, в его душе растет обида, а сыну Михаилу Григорьевичу приходится отбивать набег крестьян с семейных угодий и хоронить своего верного помощника Пахома, который дрался за земли хозяина. После беседы с дочерью, монахиней Марией, соборования и причастия старику становится гораздо легче, и на рассвете он тихо умирает. Именно эти важные таинства приносят в его душу: «Буду с Господом... буду... И вы оставайтесь с Богом» Там же. С. 312. Там же. С. 440., - прошептал старик перед смертью.

Зависть, злость, всеобщая смута и неразбериха охватывают сельчан - один из обезумевших погожцев поджигает стог сена у двора Охотниковых, и сгорает все село. Василий и Елена возвращаются на пепелище, потому что именно здесь их дом, даже если он сгорел - это их родовая земля. Погожцы живут в церкви и отстраиваются заново, так как жизнь продолжается: «Стал Семен лопатой вскапывать огород - первым в разоренном Погожем. Глядя не него, и другие взялись за лопаты» .

В романе ритмически чередуются элементы пространственно-временной структуры, при этом находясь в «неустойчивом равновесии»: попеременно преобладают эпизоды с Еленой, Василием, Михаилом Григорьевичем. Помимо того, в романе есть многочисленные ретроспективы, посвященные истории прадеда Василия Никодимыча, истории любви Григория Васильевича и Любови Евстафьевны, успешного укрепления братьев Ивана, Фёдора, Михаила на сибирской земле, знакомству с Феодорой, Виссарионом. Линейное пространственновременное развитие сюжета, помимо введения упомянутых ретроспектив, нарушается еще несколько раз: воспоминаниями Елены о встрече с Савелием Половниковым и Глафирой, о семейной жизни с Семеном и о беседе с монахиней Марией. Также в 67 главе старик Охотников умирает, а в 70 главе он еще жив, жена хитростью уводит его со двора, чтобы Елена смогла повидаться с сыном Ванечкой. Это также обусловливается ретроспективой, однако не в далекое прошлое, как во всех приведенных случаях выше, а в недавно случившееся. По нашему мнению, прозаик использует подобные приемы, чтобы подчеркнуть переосмысление жизненных ценностей Елены.

Обратимся к сюжету романа, где изображается традиционный патриархальный быт русского крестьянства, целостный, замкнутый, основанный на идее долга и послушания, традиционных православных ценностях, укорененности в родной почве, незыблемом родительском авторитете. Главная героиня, восемнадцатилетняя Елена, без ее согласия сосватана за преуспевающего крестьянина Семена Орлова - она не любит его и не хочет выходить за него замуж. Девушка влюбилась в ссыльного политзаключенного грузина Виссариона и порывалась сбежать из-под венца, но ее остановил отец Михаил Григорьевич - он встал перед дочерью на колени. Эта сцена потом долгие годы будет преследовать Елену. Она смирилась, вышла замуж за Семена, родила сына, но вскоре все же сбежала с Виссарионом, ссылка которого завершилась, и с новорожденным сыном из родного села в Иркутск. Ни позор, который Елена навлекла на себя, ни проклятие отца, ни отнятый сын не заставили ее вернуться на малую родину. Она уезжает с Виссарионом в Грузию, где он дожидается смерти своего деда, чтобы вступить в наследство и большую его часть направить на финансирование революции. Поначалу Елена ощущает себя в раю - после холодной России в солнечной Грузии все цветет и благоухает. Однако позже она переосмысливает семейные ценности, в то время как Виссарион твердит возлюбленной о свержении монархии, создании нового человечества: «Все, что ее обступало - и этот большой дом, и этот восторженный, аристократичный ниспровергатель устоев Виссарион, и это лезущее в глаза обилие цветов и фруктов с их сочными красками и экзотическими запахами, - все-все ей начинало представляться декоративным, театральным <...> Но когда вспоминала Сибирь, Погожее, Иркутск, Ангару и Байкал, своих односельчан и подруг, отца и мать, деда и бабку, Семена и брата Василия, она говорила себе, что вот оно - настоящее, способное выдержать напор и времени, и стихий» . Елена никогда не верила в убеждения Виссариона о создании нового человека. Для нее незыблем постулат, на котором основано государственное устройство России: царь - Помазанник Божий. Именно русский самодержец воплощает русское религиозное единство, заботу о судьбе православия. Виссарион же, напротив, радуется всеобщему недовольству, хаотичной стрельбе, свержению царя, не осознавая, какой трагедией обернется свержение самодержавия. Елена растеряна и встревожена, тревожные события заставляют ее остро чувствовать своё одиночество, переосмыслить свою жизнь.

Весьма примечательны имена избранников Елены. Не случайно, на наш взгляд, покровителем имени Виссарион считается змей. В Библии именно змей- искуситель в Эдемском саду убеждает праматерь Еву съесть запретный плод с древа познания добра и зла: «И сказал змей жене: знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт.3:1-6) Библия. Российское библейское общество. ОАО "Можайский полиграфический комбинат". М., 2008. С. 7..

Сам Виссарион с гордостью сравнивает себя со знаменитым врубелевским «Демоном сидящим». Он любит Елену, но превыше всего ставит свое служение по созданию нового «свободного» мира без Бога, царя, власти. Антагонистом Виссариона является Семен, чье имя переводится, кстати, как «услышанный Богом». Сама Елена во время разлуки часто вспоминает слова своей тети, монахини Марией, о Семене: «Он тебе послан Богом» Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 368..

Отметим, что разрушение патриархальных связей, традиционной христианской системы ценностей нередко маркируется в православной прозе темой запретной любви (достаточно вспомнить «Заманчивое предложение для Маргариты» Ю. Шаманской, «Рассказы для души» О. Рожневой и др.). А. Донских в «Родовой земле» со всей очевидностью следует лучшим эпическим традициям русской прозы ХХ в. Так, в «Тихом Доне» М. Шолохова любовь Григория и Аксиньи нарушает установленный веками семейный порядок: она греховна, а потому запретна, подобная страсть ведет к хаосу, а потому глава семьи Пантелей Прокофьевич пытается удержать сына от постыдной связи: «Степан нам сосед, и с его бабой не дозволю баловать. Тут дело могёт до греха взыграть, а я наперед упреждаю: примечу - запорю!» Шолохов М. Тихий Дон. [Электронный ресурс].. В романе В. Шишкова «Угрюм-река» в молодую вдову Анфису влюблены отец и сын Громовы. Но если Петр готов пожертвовать многим ради Анфисы, то Прохор сначала ненавидит ее, а затем разрывается между презрением и страстью к ней. Анфиса мертва, но ее призрак продолжает сводить Прохора с ума и преследует до конца жизни. Такая любовь осуждается, не принимается обществом, она маркирует разрушение традиционных ценностей, семьи, ибо брак, освященный церковью, незыблем, доставляет боль близким главных героев, особенно их законным супругам.

В романе «Родовая земля» обычно бережливый и расчетливый Семен Орлов, поверив слухам, что жена беременна не от него, загнал до смерти лошадь и чуть не погиб сам. В «Угрюм-реке» Марья Кирилловна, супруга Петра Громова и мать Прохора, узнав о делах мужа и сына после убийства Анфисы, падает замертво. Нина Громова (Куприянова) пытается спасти семейную репутацию и в итоге бесконечно жалеет своего сумасшедшего мужа, он погибает на ее глазах. В «Тихом Доне» М. Шолохова своего мужа проклинает Наталья Мелехова и избавляется от не рожденного еще ребенка и умирает от кровопотери.

Мучается и Елена Охотникова: убить или оставить ребенка от нелюбимого Семена? Аборт в православной вере трактуется как детоубийство - страшный грех, поскольку ребёнок в утробе матери уже имеет душу. Поэтому Михаил Григорьевич, думая, что дочь беременна от ссыльного и позорит этим их семью, все равно, заботясь не только о земном, житейском, но и фактически ставит её перед лицом вечности, напоминает о Боге: «Рожай. Все от Бога»Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 331. православие роман символика текст

Грех прелюбодеяния осуждается обществом: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну»Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 331.. Так, после побега Елены с Виссарионом в Иркутск, её находит отец, отбирает сына и отрекается от неё. Односельчане презрительно шептались за её спиной: «Глянькось,

Савушка: никак охотниковская сучка гулят с черкесом? Признала, чую, нас, а рожу-то воротит» Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 331..

Таинство венчания, в процессе которого муж и жена обещают хранить верность друг другу всю жизнь, считается в православии священнодействием, которое нельзя нарушать. «Господь вас повенчал на небесах, и он - Богоданный твой», - говорит монахиня Мария племяннице о законном муже Семене, в то время как Елена ослеплена любовью к Виссариону ¹¹⁵ Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна- Слово», 2015. С. 368.. Финальная сцена романа - Елена с дочерью возвращается в родное Погожее, где их встречают Семен с сыном Иваном. Отметим, что эта завершающая сюжет сцена произведения созвучна с финалом романа-эпопеи «Тихий Дон». Григорий Мелехов, равно как и Елена Охотникова, после потерь и разочарований возвращается в родной хутор. Сравним: «Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына... Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром» (“Тихий Дон” Шолохов М. Тихий Дон. [Электронный ресурс].) - «Семен заметил, как со стороны Иннокентьевской подходила к селу какая- то молодая женщина с ребенком на руках. Остановилась у обгорелого прясла охотниковского огорода. Поклонилась поясно» (“Родовая земля” Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово»,). Герои стремятся к «родовой земле», на малую родину - здесь они родились, выросли, здесь похоронены их родные, здесь все имеет память.

В это время брат Елены - Василий Охотников - проживает собственную трагедию. На протяжении сюжета происходит духовное перерождение героя. Василий случайно убил скотника Федора Тросточкина, на несколько лет был лишен возможности покаяться в своем грехе и понести за него наказание. Вместо Василия в тюрьму сел неповинный мужик Плотников, хотя на судебном заседании молодой человек был готов признаться в убийстве. Но дед велел ему хранить эту тайну до гробовой доски, и Василию во сне и наяву еще долго мерещился покойный Тросточкин. Василий верил, что ему бы принесла облегчение исповедь, но дед запретил говорить об этом священнику. На военной службе Василий старался искупить свой грех: бросил пить, вызывался на самые грязные и тяжелые работы, вспоминал, как жил раньше и каялся: «А ведь если не убил бы Тросточку, так и жил бы погано. Вроде как к свету меня повел»2015. С. 443.. Немаловажно, что, согласно Новому Завету, искупление понимается как освобождение от грехов (Еф. 1:7, Кол. 1:14). Происходит очевидное духовное преображение героя, который, наполненный сердечной болью, терзаемый муками совести за совершенное преступление, осознает свою вину.

Примечателен в романе образ иконы как важнейшего маркера православного мира. Василий сдружился с фельдфебелем Григорием Волковым, который показал ему мироточивую икону Божьей Матери и Младенца. Глядя на слезки Богородицы, на это Чудо, Василий убеждается, что он не один, а с Богом, и ему становится легче. После смерти товарища Василий бережно хранит икону, рискует собой, когда у него отбирают икону и в итоге приносит ее в Погожее. Только вернувшись с Первой Мировой войны, за несколько лет постаревший на десятилетия, седой Василий упал перед земляками на колени и покаялся в убийстве: «Сказал - и почувствовал в горле сластящие слезы. Теперь можно открыто смотреть людям в глаза, жить с ними рядом, а последует наказание от них - так и оно во благо, когда совесть чиста и вольна»119. Фактически, через покаяние после содеянного греха убийства герой духовно очищается и нравственно перерождается. В начале повествования Василий показан как слабовольный, избалованный, вечно пьяный сын зажиточных крестьян, но после всех лишений и потерь это сильный духом человек.

Василий Охотников, равно как и все члены его семьи, сохраняет верность царю.

Ему чуждо убивать, и на войне он опускает оружие перед врагом - юным солдатом противника: «Какой жалкий. Совсем пацан» , - и сам получает тяжелое ранение. В Санкт-Петербурге, когда все офицеры, боясь за собственную жизнь, покинули воинскую часть, Василий жил в конюшне и ухаживал за лошадьми - во всеобщей неразберихе их просто забывали поить. У Василия не помышляет примкнуть к оппозиционерам, он встревожен происходящим и обеспокоен неизвестностью («если император отрекся, значит и Господь отвернулся от народа?»), в то время как, к примеру, герой романа «Тихий Дон» Григорий Мелехов терзается выбором («за кого быть, с кем воевать, где искать правду?») и воюет сначала на стороне Красных, затем с казаками- повстанцами, которые примкнули к Белому движению, а после подавления движения снова вынужден перейти в Красную Армию.

Следует отметить немаловажную функциональную роль топонимики романа, в частности, реки Ангары. Образ Ангары способствует максимально точному географическому определению действия сюжета (поскольку села Погожего в действительности нет на карте). Кроме того, река в литературе зачастую играет особую роль: это не просто географическое понятие, но и своеобразной символ места, где собраны духовно-материальные составляющие - рядом с рекой протекает жизнь персонажей. Многие писатели использовали образы рек в своем творчестве (Н. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» (река Днепр), М. Пришвин «Москва-река», М. Горький «Детство. В людях. Мои университеты» (река Волга)).

Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. Там же. С. 227.

Так, названия крупнейших эпопей первой полвины XX века содержат гидронимы: «Тихий Дон» М. Шолохова, «Угрюм-река» В. Шишкова. И если в эпопее М. Шолохова из названия следует, что в романе речь пойдет о жизни, условно говоря, «около Дона» (донского казачества, его уникальных традициях, вере, быте и т.д.), то «Угрюм-реки» В. Шишкова в действительности не существует - есть лишь прототип: Нижняя Тунгуска, самый протяженный приток Енисея на севере Красноярского края.

Ангара, которая нередко упоминается в романе А. Донских «Родовая земля», очевидно, находится неподалеку от Угрюм- реки. Ангара - это крупнейший приток Енисея, единственная река, вытекающая из озера Байкал. Василий и Елена Охотниковы считают ее родной и вдали от дома тоскуют по привычному пейзажу, стремятся вернуться на берег реки. Река - кормилица, поэтому жители села Погожее считаются с Ангарой, по ее «настроению» выстраивают свое хозяйство: «Припозднилась Ангара - масленица уж минула, - говорили пожилые погожцы, посматривая на развеселое половодье» Там же. С. 5..

Ангара не просто гидроним, в романе она выступает и как философско- символический образ, «река жизни»: «Покрутит тебя, щепочку бедовую, покрутит на стремнине вот такой реки, - махнула Мария головой на Ангару <...> - Да, вот такой реки под названием жизнь, и пристанешь ты к тому же берегу - к Семену» Там же. С. 368.. А. Москалинский отмечает: «Но река и изменчива и может соответствовать не только характерам героев, но и их настроениям» Москалинский А. А. Река как основной

географический образ в художественной литературе. Псковский регионологический журнал. ПГУ, 2010. [Электронный ресурс].. Река сосредотачивает индивидуальность, раскрывая свою внутреннюю мощь и красоту и душевное состояние героев, - так проявляется ее локально-динамический образ. Когда Елена после таинства венчания с Семеном погнала лошадей с бешеной скоростью и остановилась перед опасным спуском, уже решившись сбежать, «сама Ангара сквозь кружево веток блистала зеленовато-радужно, приветливо»12 . Проезжая мимо Ангары, Михаил Григорьевич с Еленой видят, как она бушует, пытается вырваться из берегов, но ее сдерживает озеро Байкал. Отец объясняет дочери: «Стережет Ангару-проказницу от соблазнов» Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 135. Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. С. 53.. Эта сцена соотносима с эпизодом, когда сам Михаил Григорьевич догоняет дочь, пытавшуюся сбежать из-под венца, и удерживает е от опасной ошибки.

Символично, что Охотниковы гордились нажитым собственным трудом имуществом, никому не хотели отдавать лучшие угодья (поскольку лучшими сделали их своими руками), однако за несколько минут лишились всего, когда их подожгли. Прадед Охотниковых Василий в великом пожаре потерял жену и дочь, дом, скот. Спустя десятилетия в огне погиб его внук Михаил Григорьевич, пытаясь спасти из огня соседскую девку. Погожее выгорело дотла: устояли только свинарник и церковь, которая заменила им дом. Так у людей осталась только вера в Бога, надежда отстроиться заново и соседи, а значит взаимовыручка.

Заключение

Таким образом, в романе А. Донских «Родовая земля», насыщенном православной символикой, сочетающем элементы социально-бытового романа и семейной хроники, на фоне исторических катаклизмов показана в редуцированном виде история большой семьи. Фактически прозаик, равно как и М. Шолохов в «Тихом Доне» или В. Шишков в «Угрюм-реке», через историю рода, выстраивает эпическое произведение об исторических переменах первой трети ХХ столетия, осмысливает эти перемены в контексте патриархального космоса. Следуя лучшим традициям отечественной эпики, А. Донских на протяжении сюжетного развертывания подчеркивает значимость в народном патриархальном космосе православных ценностей, которые являются основой миропорядка, коллективного народного мировоззрения. Природно-пейзажные зарисовки, задающие пространственномифопоэтические координаты, сплетаются временными сдвигами (действие в настоящем чередуется с ретроспекциями) - именно на этом фоне выпукло и отчетливо выписаны поведенческие модели рода Охотниковых, которые в предельно обобщенном виде представляют собой патриархальную нравственность, опирающуюся на христианскую нравственность, заветы отцов, семейную этику. Главные герои (Елена и Василий), пережившие слом старых устоев и масштабных изменений в стране и патриархальном крестьянском мире, проходят через все испытания и невзгоды, заблуждения и потери, поскольку руководствуются совестью, опираются на основы православной веры (смирение, покаяние, молитва, любовь и поддержка, семейные ценности). Именно следование канонам православия позволяет сохранить им не только себя, но и свою «родовую землю», становящуюся в романе объединяющим началом, символом укорененности рода, семьи, маркером единственно «правильного» порядка и мироустройства.

Библиографический список

1. Агеев А. На улице и в храме // Знамя. 1990. №10. С. 228-237.

2. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М.: Худ. лит., 1975. 502 с.

3. Бердникова О. А. Антропологические художественные модели в русской поэзии начала XX века в контексте христианской духовной традиции : автореф. дис. ... д-ра филол. н. Воронеж, 2009. 40 с.

4. Библия. М.: Российское библейское общество. ОАО «Можайский полиграфический комбинат», 2008. 1376 с.

5. Бочаров С. Г. О религиозной филологии // Литературоведение как проблема: труды Научного совета «Наука о литературе в контексте наук о культуре». Памяти А. В. Михайлова посвящается. М.: Наследие, 2001. С. 483-499.

6. Гагаев А. А., Гагаев П. А. Православие и русская литература: (Теория и практика прочтения художественного текста на культурно-исторической основе). М.; СПб.: Изд. дом «М1ръ», 2012. 288 с.

7. Донских А. Родовая земля. ООО «Зерна-Слово», 2015. 448 с.

8. Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004. 560 с.

9. Есаулов И. А. Праздники. Радости. Скорби: Литература русского зарубежья как завершение традиции // Новый мир. 1992. № 10. 232-242.

10. Есаулов И. А. Русская классика: новое понимание. СПб.: Издательство «Алетейя», 2012. 448 с.

11. Захаров В. Н. Система жанров Достоевского: типология и поэтика. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. 208 с.

12. Леонов И. С. Современная духовная проза: типология и поэтика // Русский язык за рубежом. 2010. №4. С. 89-95.

13. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. Институт научной информации по общественным наукам РАН. М.: Интелвак, 2001. 1596 стлб.

14. Москалинский А. А. Река как основной географический образ в художественной литературе. Псковский регионологический журнал. ПГУ, 2010. [Электронный ресурс].

15. Нефагина Г. Л. Русская проза конца ХХ века. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2005. 320 с.

16. Солдаткина Я.В. Современная словесность: актуальные тенденции в русской литературе и журналистике. М.: МИГУ, 2015. 160 с.

17. Тарасов А. Б. Феномен праведничества в художественной картине мира Л. Н. Толстого: дисс. . д-ра филол. н. М., 2006. 388 с.

18. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. В 4 т. М.: Сов. энцикл.: ОГИЗ, 1935-1940. Т. 3. С. 1372.

19. Хализев В. Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002. 405 с.

20. Шолохов М. Тихий Дон. [Электронный ресурс].

Размещено на Allbest.ru