Инженерия в науке

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИНЖЕНЕРИЯ В НАУКЕ

А.Е. Балобанов

Инженерия обычно понимается как область деятельности, основная задача которой - "практическое использование научных знаний", т.е. применение этих знаний для создания искусственных, технических объектов разного рода [1-3]. Традиционно инженерия и инженерная деятельность связываются, в первую очередь, с работой в сферах, связанных с материальными объектами - материального производства, систем транспорта и связи и т.п.

Сегодня, однако, складывается тенденция к более широкому пониманию инженерии. Это понимание возникает в связи с необходимостью рассмотрения производственных задач как комплексных, выходящих далеко за рамки организации производства как чисто материальной системы, необходимостью учета "человеческого фактора" производства и связанным с этим организационных и управляющих составляющий производства. Другой важный момент, заставляющий иначе относиться к понятию "инженерия", - необходимость регулировать процессы, которые раньше складывались в основном стихийно ("естественно") и специально внимания к себе не привлекали. Таковы все экологические процессы, процессы социального развития, роста городов, развития отраслей народного хозяйства и т.д. Необходимость решать накапливающиеся здесь проблемы переводит многие "естественные" процессы в область "искусственного": проектируемого, планируемого, организуемого, контролируемого. Соответственно, меняются представления об "искусственном" и проблемах и процессах, с ним связанных, меняются представления и об инженерной деятельности. Инженерия перестает рассматриваться только в связи с материальными и техническими объектами, но начинает выступать как особый вид человеческой деятельности и человеческой культуры. Появляются представления о "социальной инженерии", "инженерии знаний" и т.п.

В определенном смысле, такой взгляд - возвращение к известному. В "Словаре русского языка" [4, c.667] читаем: "Инженерия - 1.Устар. Инженерное искусство, инженерное дело. 2.Разг., устар. Инженеры". Инженерия, таким образом, еще сравнительно недавно рассматривалась в связи с такими понятиями как "искусство", "дело", "деятель". Представляется, что движение к такого рода глубинным понятийным основаниям - основное в сегодняшних поисках адекватных представлений об инженерии и инженерной деятельности.

Методологические и теоретические ориентиры и основания этих поисков следует искать в марксовом понимании преобразующего, деятельного отношения к миру как родовой сущности человека.

Именно это отношение формирует инженерию. Там, где преобразование осуществлено и застыло, успокоилось в продукте, требующем лишь "повседневного ухода", возникают технологии, воспроизводство и другие подобные системы отношений. Там же, где для осуществления преобразования необходимы представления об особенностях материала, в котором это преобразование осуществляется (представления об "объективных законах" жизни мира, противостоящего и сопротивляющегося человеческой деятельности) складывается исследование и соответствующие циклы технических наук. Поскольку типов материала, по отношению к которому строятся и в котором осуществляются преобразования, чревычайно много (кроме природных материалов различного типа, здесь сегодня оказываются и самое деятельность, и ее продукты, и сам человек в различных своих проявлениях), складываются и самые разные формы реализации инженерного отношения и инженерной деятельности. Инженерия в наиболее распространенном ее понимании, о котором говорилось в начале - лишь одна из таких реализаций.

Сказанное об инженерии заставляет по-новому взглянуть на ее взаимоотношения с наукой. Традиционный взгляд на взаимоотношения науки, инженерии и производства уже упоминался. В качестве примера его реализации в философско-методологической литературе можно привести схемы, анализируемые Э.М.Мирским (5,с.32-33):

Сегодня, однако, наука сама становится объектом осознанной и целенаправленной преобразовательной деятельности - проектирования, планирования, организации [6,7]. Возникает "искусственное" отношение к самой науке, следствием чего является потребность в соответствующем инженерном и. далее, исследовательском обеспeчeнии. В самом общем виде это можно изобразить в схеме 3.

Возникающие в связи с таким отношением к науке вопросы активно обсуждаются сегодня в работах, посвященных вопросам организации и планирования науки, разработки научной политики, развития науковедения. Эти обсуждения - отражение происходящей работы по преобразованию систем организации науки и научной деятельности и, в конечном счете, призваны обеспечить эти преобразования, т.е. обеспечить систему инженерных решений в области организации науки.

В этой ситуации значимым является освоение того опыта преобразовательной деятельности, который уже накоплен в науке и может быть извлечен из анализа ее истории. По сути дела, анализируя историю преобразовательной деятельности деятелей науки по отношению к самой науке, мы имеем возможность исследовать различные грани этой деятельности - основного звена и механизма "искусственного" процесса развития науки.

В дальнейшем мы попытаемся реализовать высказанные установки и представления на материале истории развития химической фармакологии.

Появление и первоначальное развитие того, что позже выросло в фармакологию и лекарственную медицину, неразрывно связано с самыми начальными, базовыми формами человеческой жизнедеятельности: использование определенным образом обработанного природного сырья в качестве агента, способного оказать на человека то или иное воздействие уходит своими корнями в самые древние пласты человеческой истории. По сути дела, в качестве первых шагов к приготовлению фармакологических средств необходимо рассматривать приготовление пищи и умение различать растения. Истоки последнего умения - в царстве животных, зачастую весьма избирательных в выборе пищи.

Параллельно с практикой использования биологически активных средств разного рода, и тоже начиная с самых древних времен, складывается практика использования для описания накапливающегося опыта химических (точнее, протохимических) представлений.

Более того, ряд областей будущей химии изначально складывался под непосредственным влиянием лекарственной медицины и фармакологии. Это - искусство приготовления и использования благовонных снадобий, ядов, лекарств, искусство обработки пищи и растительного сырья; это - целый период в истории развития химии в позднем средневековье; это - плеяда знаменитых химиков-аптекарей и фармацевтов ХУП-ХУШ вв.

Становление химической фармакологии как науки приходится, однако, лишь на вторую половину XIX века, когда химия прочно встала на ноги атомно-молекулярного учения и выделила особенно значимую для фармакологии область органической химии, которая, в свою очередь, получила в качестве надежного теоретического фундамента теорию химического строения. К этому времени оформились также существенные для развития химической фармакологии области экспериментальной медицины и экспериментальной физиологии. как особые области исследовательской работы сложились биохимия и физиологическая химия.

Ко второй половине XIX века стало уже относительно обычным объяснять возникновение болезней химическими причинами, а именно - результатом действия тех или иных химических веществ. Все более зримо значимость химической природы выступала при объяснении действия лекарственных средств - к этому времени стало возможным, в целом ряде случаев связывать это действие с конкретными веществами и ставить вопрос о причинах фармакологической активности именно веществ (а не средств только).

Естественно, в связи с этим, что любые подходы к классификации химических соединений использовались "химически ориентированными" фармакологами для того, чтобы "раздвинуть", дифференцировать наличные представления о химической природе болезней и понять основания лекарственного действия различных химических веществ.. Поскольку же объектом наибольшего интереса, с точки зрения физиологического действия, были вещества органические, то сформировавшиеся к 60-м годам XIX века представления о химическом строении органических соединений не могли не быть использованы в качестве средства для преобразования и рационализации всего здания фармакологии.

Пионером работы в этом направлении стал английский врач и фармаколог Бенджамин Уорд Ричардсон (1828-1896). Будучи последовательным сторонником объяснения причин болезней действием химических веществ, он проделал цикл работ по выявлению физиологического действия ряда органических соединений, что дало ему возможность связать характер этого действия с особенностями строения исследуемых веществ.

Четырьмя годами позже - в 1869 - опубликовали результаты своей совместной работы шотландские исследователи - химик Александр Крам-Браун (1838-1922) и фармаколог Томас Фрезер (1841-1920). Уже сам факт их совместной работы - свидетельство сознательной ориентации на синтез химических и фармакологических подходов и интересов. Непосредственный предмет их исследования - связь между химическим строением и физиологическим действием. Исследователи оказались удачливы в выборе объекта: в изучаемом ими ряду веществ небольшие вариации в строении приводили к резким изменениям в физиологическом действии, взаимосвязь строения и активности, таким образом, была налицо.

Работы Ричардсона и Крам-Брауна и Фрезера - попытка построения и реализации программы преобразования всего здания фармакологии на химических основаниях. "Одной целью, к которой я непосредственно стремился, - говорит Ричардсон, - было ввести некоторые новые соединения, которые могут быть непосредственно использованы в нашей практике лечения болезней или облегчения боли; другой - найти наилучший способ устранять опасности использования некоторых наиболее активных средств; ведущей же была идея исследования действия веществ, которым суждено стать лекарственными средствами, не посредством старого и несовершенного метода и так называемого опыта, но путем проверки физиологической активности и связи химического строения с физиологической активностью. Я уверен, что скоро наступит время, когда книги, называемые нами "Фармакопеи" (лекарственные справочники - А. Б.), повсюду будут реконструированы на этой мыслительной основе, и тогда химик и врач будет означать одно и то же. Я горячо надеюсь, что эта гигантская реформа, быть может, начнется через законодательную власть нашей страны. Но, независимо от того, будет ли это конечным результатом или нет, я всегда буду вспоминать с удовлетворением, что идея этой реформы и первые работы в этом направлении возникли в Англии, под покровительством Британской Ассоциации Содействия Наукам" [8,c.421].

Крам-Браун и Фрезер с почти математической строгостью вычленили и зафиксировали основную ориентацию будущих исследований, лежащих в русле этой программы: представление физиологической активности химических соединений как функции их строения [9, C.152].

Результаты, полученные Ричардсоном и Крам-Брауном и Фрезером, вдохновляли. "Можно быть уверенным, - писал в 1881 году известный английский биолог Томас Гексли, - что нет никаких оснований сомневаться в том, что раньше или позже, фармаколог снабдит врача средствами воздействия на функции любого физиологического тела любым желаемым способом. Короче говоря, станет возможным ввести в хозяйство организма молекулярный механизм, который, подобно очень хитро сделанной торпеде, найдет путь к некоторым отдельным группам и элементам живого и взорвет их, не затронув при этом других элементов" [10, с.34б].

Спустя двадцать лет стали возможны, однако, высказывания иного рода. "Сегодня, спустя тридцать лет, мы можем отметить лишь очень немного общих соотношений такой определенности и простоты, как те, что были найдены Крам-Брауном и Фрезером, и даже теперь на результаты, полученные этими исследователями, можно ссылаться, как на наиболее удовлетворительный из имеющихся случай ясного соотношения между химическим строением и физиологическим действием [11, с. 3] эта цитата была воспроизведена в 1959 году с "Мейевской химии синтетических лекарственных веществ" с комментарием: "прошло свыше полувека, а эти замечания до сих пор остаются истинными" [12, c.11]. "Наши фактические знания о связи между конституцией и действием находятся еще в самом зародыше и... мы должны отложить еще на долгое время надежду составлять на основании теоретических представлений новые лекарственные вещества с заранее известным действием. Отсутствие достаточных положительных знаний рельефно выражается затишьем, наступившим последнее время в этой области, подававшей первоначально столь большие надежды" [13, c.51].

Последняя цитата взята из доклада немецкого бактериолога и биохимика Пауля Эрлиха (1854-1915), человека, во многом определившего дальнейшее развитие химической фармакологии. Приведенное высказывание вовсе не означает, что Эрлих отказывается от программы "химизации фармакологии". "В настоящее время, - говорит он, - можно с полным правом утверждать, что химическое направление представляет ось, вокруг которой вращаются главнейшие стремления современной медицины" [13, с.46]. Но Эрлих вводит в эту программу новое измерение: во взаимодействии вещества и организма - два начала, и недостаточно в центр внимания ставить лишь вещество, необходимо увидеть с химической точки зрения и второе "действующее лицо" - организм. "Одним из главных моментов, препятствующих пониманию связи между конституцией и действием является очевидно то, что эти отношения представляли себе слишком просто и чисто химические взгляды переносили непосредственно на биологические процессы" [13, c.5l]. Фармакологические же отношения сложнее: "Между химической конституцией и фармакодинамическим действием имеется связующее звено - распределение в организме. Здесь дело идет об известном уже исстари, сказал бы само собой понятном принципе... К сожалению, обычно довольствовались теоретическим признанием этого принципа и совершенно уклонялись от более близкого ознакомления с законами распределения... Я нисколько не сомневаюсь, что именно это упущение является главной причиной недостаточного успеха терапии" [13, C.56].

Отвечая на возникающие из такой постановки вопроса задачи, Эрлих разрабатывает известную "теорию боковых цепей", положившую начало всем современным представлениям о рецепции вещества в организме. На основе этих представлений он создает "новый метод синтетически химической фармакологии", опора на который позволяет ему в 1907 году создать свой знаменитый "препарат 606" -сальварсан - и открыть эпоху химиотерапии.

Развитие химической фармакологии в последующие годы во многом определяется охарактеризованными выше базовыми подходами: исследование и описание химической природы вещества (в значительной мере сегодня связанное с теорией химического строения) и объяснение его биологической активности на этой основе, с одной стороны, и анализ химических и физико-химических особенностей процессов, протекающих в организме, и использование получаемых при этом представлений для описания механизмов действия биологически активных веществ, с другой. Первый подход может быть охарактеризован как формальный (или количественный), поскольку он имеет дело лишь с крайними точками цепи процессов и взаимодействий вещество -... - реакция организма. Все промежуточные фазы не рассматриваются и не исследуются. Напротив, второй под ход предельно содержателен (качественен), поскольку включает в себя ориентацию на максимальное прояснение всей цепи. Первый подход открывает возможность охвата больших массивов веществ и их проявлений. Второй предоставляет средства для анализа интимных особенностей взаимодействия вещества и организма, сужая, напротив, поле рассматриваемых веществ и взаимодействий, поскольку здесь становятся существенны тонкие различия между веществами и классами веществ, а также условиями их применения. Выявление этих подходов задает основные точки отсчета, позволяющие анализировать реальные исследования и исследовательские программы, разворачивающиеся в рамках химической фармакологии в XX веке, химический фармакология инженерия наука

Формирование и разработку обоих подходов можно рассматривать как примеры типично инженерных решений по преобразованию области науки и осуществленных на различных интервалах времени и с различной полнотой. Как Ричардсон и Крам-Браун и Фрезер, так и Эрлих разрабатывали свои программы, откликались на выделенные ими тенденции развития фармакологии: общую для всех них тенденцию "химизации фармакологии" и различные (и, в то же время, обладавшие снова рядом общих моментов) тенденции использования потенциала научных дисциплин химического цикла - теории химического строения, в одном случае, и развивающихся биохимических представлений, в другом.

В обеих рассмотренных программах можно выделять и анализировать их замыслы и проекты, средства, необходимые для их реализации: от выбора объектов и методов работы до организации специальных исследовательских подразделений, каким для Эрлиха, например, стал созданный им для реализации его химиотерапевтической программы Институт экспериментальной терапии во Франкфурте-на-Майне (после его смерти - институт имени Пауля Эрлиха). Можно специально выделять новый тип программы - реализации сформированных проектов-замыслов, а также механизмы и средства реализации этих программ. Историко-научное исследование представляет здесь ту ценность, что позволяет увидеть все стадии и этапы преобразования - от тенденций и интенций развития области науки (и, шире развития или жизни той сферы общественной деятельности, в контекст которых помещена эта область - так, все фармакологические поиски находятся в очень тесной связи с потребительским рынком лекарств и соответствующими государственными программами) до реализации замыслов и соответствующих организационных решений. При этом появляется возможность, сопоставляя различные преобразования, находящиеся внутри одной развивающейся области науки, выделять общее и особенное в них, простраивать всю гамму соответствующих взаимоотношений.

Естественно, рассмотренные моменты истории химической фармакологии - лишь очень небольшой фрагмент реальной истории ее развития, и самое большее, на что можно рассчитывать в рамках данной статьи - показать методологические возможности историко-научного исследования. Более развернутая демонстрация этих возможностей требует и от автора, и от читателя работы с текстами существенно большего объема.

Литература

1. Инженерная деятельность и наука (материалы "Круглого стола") // Вопросы философии, 1986, №5. с. 71-87.

2. В.Г.Горохов. Философско-методологические исследования инженерной деятельности //Философские науки, 1982. №6, с. 77-89.

3. И.М.Попова. От социального знания к социальной инженерии // Социологические исследования. 1988, №1, с. 26-32.

4. Словарь русского языка, t.i, M.: 1985.

5. Э.М.Мирский. Междисциплинарные исследования и дисциплинарная организация науки. M.: 1980.

6. С.Р.Микулинский. Еще раз о предмете и структуре науковедения// Вопросы философии, 1982, №7, с. 118-131.

7. А.А.Игнатьев. Научная политика и ее информационная подготовка. Некоторые современные тенденции.// Социальные показатели в системе научно-технической политики. M.: 1986.

8. Richardson B.W. Report on the physiological action of the methyl and allied series. Brit.Aasoc.Rep. 1870, v.39, p. 405-421.

9. Crum Brown A. Eraser T.R. On the connection between chemical constitution and physiological action, p.I - On the physiological action of the salts of the ammonium bases, derived from strychnia, brucia, the baia, codeja, morphia, and nicotia. Trans. Roy.Soc.Edinburgh,1869, v.25, p. 151-203.

10. Huxley Т.Н. The connection of the biological sciences with medicine - Nature, 1881, v.24». p. 342-346.

11. Hopkins P.G. On the relation between chemical constitution and physiological action - in Textbook of phemacology and therapentica, ed.w.Halo-White, Edinburgh, Young y.Pentland, 1901.

12. Dyson G.M.,May's chemistry of synthetic drugs, Sth ed., London, 1959.

13. Эрлих П. Материалы к учению о химиотерапии, СПБ, 1911.

Размещено на Allbest.ru