Роль современных массмедиа в продвижении моделей национальной самоидентификации (на примере телепроекта ВВС "100 величайших британцев")

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль современных массмедиа в продвижении моделей национальной самоидентификации (на примере телепроекта ВВС «100 величайших британцев»)

Марина Янгляева

Аннотация

Автор анализирует эффективность медиапроектов в решении государственной задачи формирования национальной идентичности. На примере проекта BBC «100 величайших британцев» и его распространения в разных странах мира автор акцентирует внимание на деталях создания ментального ландшафта и сложности выбора опорных морфоскульптур для консолидации нации. Автор также представляет данные по соотношению стран мира, где был реализован проект «100 величайших...», с популярностью темы национальной идентичности в Интернете.

Ключевые слова: национальная идентичность, морфоскульптура, ментальный ландшафт, государство, массмедиа, BBC, «100 величайших британцев».

Введение

Сегодня человечество живет в условиях постмодернистской реальности, когда на первый план выходят процессы, создающие новые смысловые и символические морфоструктуры, новую «местность обитания сознания» (Додонов, 1999)1. Происходит слом так называемой традиционной ментальности. Проектирование и планирование трансформаций, целе- и смысло- полагание, а также конкретная работа по изменению массового сознания лежат на средствах массовой информации и коммуникации. Именно они обеспечивают узнаваемость ментального ландшафта, «воздвигают» оригинальные рельефы, важнейшей частью которого является своеобразная, присущая только этому ландшафту система морфоскульптур (Николайчук, Янгляева, Якова, 2018). Более того, при помощи различных приемов, включая вербальную репрезентацию фоновых знаний, глобальные медиа формируют глобальную ментальность (Игнатьева)

Кризис идентичности: роль государства в создании морфо скульптур

При конструировании национальной идентичности с позиций государства в настоящее время используются методы, разработанные Стивеном Манном (1992, 1997) для реализации внешней политики в условиях хаоса. Такие методы обычно объединяются понятием «мягкая сила» (softpower). И эта сила, основанная на связи рекламы и пропаганды (подр. см.: Николайчук, Янгляева, Якова, 2018), подразумевает в первую очередь коммуникативное воздействие. При этом поведение, которое навязывается извне, воспринимается индивидуумом как собственный и добровольный выбор. Идентичность индивида является важной характеристикой личности. Однако в современной действительности более значимой для обеспечения многих социальных функций государства, в том числе и построения надежной системы национальной безопасности, является задача формирования массовой идентичности. Этому вопросу уделяли внимание российские исследователи в разных областях (Жаде, 2007; Фарукшин, Зазнаев, 2009; Евдокимов, 2010; Мансуров, 2011)2. С начала - середины прошлого века в связи с развитием массовой культуры индивидуальное измерение человека, познание отдельной личности отошло на второй план, сохранив свои позиции в основном в культуре. В общественной практике вместо осмысления сущности «потерявшегося индивида» важными стали более общие процессы. Фордизм заставил говорить философов и политиков о массах, социальные технологии развились в новые направления, в названии которых так или иначе присутствует прилагательное «массовый».

О кризисе массовой идентичности писали в американских журналах3, массовую идентичность пытались рассмотреть с разных сторон ученые и переосмыслить Жана Бодрийяра (Francesco (ed.), 2006); тема национальной самоидентификации и национального самосознания в информационном обществе, а также вопросы, связанные с влиянием медиа на национальную идентичность (и товаров массового потребления на индивида) стали одной из самых дискуссионных тем в гуманитарной науке. Библиография под данному вопросу настолько обширна, что не представляется возможным даже просто перечислить работы ведущих зарубежных и российских специалистов. Укажем только на труды П. Шилдса (1996), Ф. Типтона (2009), П. Ланта и С. Ливингстон (1992), В.О. Коротина (2014), посвященные моделям и моделированию идентичности в разных странах и обществах.

Государство, региональные или местные власти в различных странах мира, формируя соответствующую идентичность, применяют технологии конструирования консенсусных образов через дискурсивные средства, предлагая реципиенту «привлекательность культуры и образов жизни, политической идеологии, если более приземлено, то развлекательные шоу, культурные акции, общественные перформансы и гуманитарные практики... Государство - это мощный "идентификатор" не потому, что может создавать идентичность, а потому, что обладает ресурсной базой, позволяющей насаждать категории» (Берсенева, Соколов, 2018: 357). Следует, однако, признать, что государство не всегда охотно включается в процессы формирования национальной идентичности, поскольку власть строит свою легитимность на достижении максимального общественного консенсуса. В условиях отсутствия устойчивых мифов, когда любая потенциальная морфоскульптура ментального ландшафта может оказаться спорной, дискуссионной, людям предлагается самим выбрать реальные объединительные символы.

Роль продуцента смыслов государство вынуждено делегировало прослойке лояльных, вернее, системных интеллектуалов, которые часто позиционируются не как научные авторитеты, а как лидеры общест венного мнения, медийные персоны. Масс- медиа транслируют их мнения в социум и в полном соответствии с современными рекламными технологиями начинают активно заниматься продвижением продукта, причем победителем в конкурентной борьбе оказывается не «духовно-личностной конструкт» или «гений места», который отличается высоким социальным качеством, а тот продукт, рекламная кампания по социальному тиражированию которого оказалась наиболее эффективной.

В рамках подобной деятельности стали популярными мультимедийные проекты, так или иначе стимулирующие свободный выбор читателями, радиослушателями, телезрителями и интернет-пользователями значимых персоналий, маркирующих идентичность. Выбор осуществляется путем голосования. Трудно переоценить важность подобных передач для популяризации исторических знаний. Однако попытки как-то использовать их для формирования национальной идентичности, т.е. выстроить новые мифы-мор- фоскульптуры на ментальном ландшафте страны наталкиваются на ряд препятствий. Основным из них является системная несовместимость журналистов, выполняющих госзаказ с фрагментированной аудиторией социальных сетей, где уровень экспрессии и агрессии самовыражения задают незримые коллективы - «клубы фанов». В этой связи аналитики почти всегда делают вывод, что проекты не достигли своей цели, т.е. не консолидировали общество.

Наиболее четко такие оценки были высказаны в докладе Международного дискуссионного клуба «Валдай» «Национальная идентичность и будущее России». Прямо указывалось на то, что подобные проекты («Имя России» (2008) и «Россия 10» (2013)) «продемонстрировали не только отсутствие пока единых для российского общества символов, но и нехватку желания сплотиться вокруг ряда образов, способных занять это место»4. Символично, что причина провала была якобы обусловлена неверным выбором формы. Именно использование всеобщего голосования в вопросе выбора национальных символов названо «не самым удачным ходом», приведшим к скандалам. Авторы доклада выдвигают заведомо невыполнимое в современных условиях предложение: «Приоритетность национальных символов должна определяться просвещенной частью общества, наиболее авторитетными людьми страны - теми, кто своей жизнью и работой действительно заслужили право задавать обществу моральные нормы»5. Излишне говорить, что подобное может существовать только в традиционных обществах. В постмодернистком обществе сначала необходимо сформировать (без особой надежды на успех) мифы о конкретных «авторитетных» людях, которым, в свою очередь, можно доверить создавать мифы об образах.

Поставим во главу угла функцию государства по укреплению национальной идентичности и разберем, какой ментальный ландшафт создает властная элита и обеспечивающие их деятельность журналисты в зарубежных странах.

Проект ВВС «100 величайших британцев» и рейтинг программ данного формата в разных странах

Родоначальником проектов по выбору значимых персоналий явилась теле- и радиопрограмма «100 величайших британцев» (100 Greatest Britons), вышедшая в 2002 г. на телеканале и радиостанции BBC. Программа была посвящена выбору ста величайших личностей в истории Великобритании. В рамках программы проводилось специальное голосование среди жителей страны. После частных дебатов надо было выбрать «величайшего представителя королевства»6. Толчком к реализации подобного проекта стали проблемы с определением национальной идентичности гражданами Великобритании. Белое население Соединенного Королевства традиционно сильно расколото по этническому признаку. Всего треть белых респондентов при опросах называют себя британцами. Остальные записываются англичанами, шотландцами, валлийцами, что несет определенную угрозу обострения национализма. Например, популярность «самого великого британца в истории» Уинстона Черчилля в Северной Ирландии в 1,6 раза ниже, чем в Уэльсе. Но это еще полбеды. Цветное население Великобритании, прибывающее из стран Содружества наций, постоянно увеличивается. Однако «британцами» (этого от них и ожидают в контексте проблемы самоидентификации) именуют себя всего треть таких «не-белых» иммигрантов. Стремление связать себя с местной исторической региональной, а не общенациональной идентичностью демонстрируют 87% граждан, родившихся в смешанных браках, 85% выходцев из государств Карибского бассейна, 80% пакистанцев, 78% бывших граждан Бангладеш7. Причем подобные граждане из-за своей относительной многочисленности уже заметны в Лондоне и других крупных городах. Возникает этническая напряженность по сюрреалистической линии «настоящий шотландец - афрошотландец» и пр. медиапроект национальный идентичность ландшафт

Вот почему Правительство Ее Величества реально озаботилось созданием ментального ландшафта «британственности»8 для формирования полноценной консенсусной государственной идентичности. После появления на BBC «100 величайших британцев»9 креативные акции «по насаждению британственности» были продолжены. Наиболее интересная из них - конкурс газеты The Times, редакция которой в ноябре 2007 г. попросила читателей определить понятие британственности в виде девиза из пяти (максимум) слов. Победителем был признан слоган «Пожалуйста, никаких девизов, мы - британцы»10.

Медиаистеблишмент Британии признал результаты проекта «100 величайших британцев» провальными. С одной стороны, в список, который предполагал наличие только благодетельных с точки зрения государства британцев, зрители включили этнически контрастных ирландцев и шотландцев, которые в общественном созна- ниизакреплены каквраги Британии. Например, в список вошел сэр Уильям Уоллес (1270-1305), шотландский рыцарь и военачальник, предводитель шотландцев в войне за независимость от Англии, и даже Джеймс Коннолли (1868-1916), ирландский националист и социалист, лидер ирландского восстания 1916 г., казненный по приговору британского суда.Эти две персоналии занимали в списке 48-е и 64-е места соответственно. А, например, великий империалист и государственник Редьярд Киплинг в списке не значился. В списке нет также ни одного этнического еврея - не только великих финансистов, создавших мировое экономическое могущество Великобритании, но даже такой крупнейшей политической фигуры в истории Соединенного Королевства, как Бенджамин Дизраэли. Великий политик, хотя и был евреем (он, впрочем, принял христианство в 13 лет, т.е. «стал англичанином», затем без проблем в 1876 г. получил титул «Первый граф Биконсфилд», был награжден Орденом Подвязки и пр.), впервые поставил вопрос о приоритете врожденных прав англичанина перед правами человека. Дизраэли даже утверждал, что «упадок расы неизбежен <...> если только она... не избегает всякого смешивания крови»п, а величие Великобритании было для него вопросом доминирования высшей расы. Нет в списке и европейцев или представителей других континентов из нового и новейшего времени, которыебы считались достойными, чтобы их деяния признали великим благом для Британии.

Разумеется, такая толерантность жителей Туманного Альбиона плохо соотносилась с задачей создания единой системы национальной идентичности с учетом активной миграции. Формирование «пантеона великих британцев» прекратилось.

Однако с медийной точки зрения цикл передач оказался успешным. Программа получила высокий рейтинг, была проявлена значительная активность зрителей, британская пресса смогла превратить телешоу в полноценный (по форме) национальный диспут. И главное заключается в том, что высококачественная работа и креативный подход британских тележурналистов стимулировали телекомпании других стран купить у ВВС права на формат этого ток-шоу.

Список стран, где были реализованы подобные телепроекты, включает помимо Великобритании 27 государств. Это Австралия, Аргентина, Бельгия, Болгария, Бразилия, Германия, Греция, Израиль, Индия, Ирландия, Испания, Италия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Португалия, Россия, Румыния, США, Уэльс (на валлийском языке), Финляндия, Франция, Хорватия, Чехия, Чили, ЮАР, Япония.

Для исследователей особенностей массового сознания в списках «великих личностей» той или иной страны есть много интересного. Например, в Аргентине в номинации «Великий аргентинец ХХ века» победил Эрнесто Че Гевара. В Болгарии - полная победа тех персон, которые почитались как национальные герои и при коммунистах: Васил Левски, Христо Ботев, Иван Вазов, даже Тодор Живков и прорицательница Ванга (они имеют одинаковый рейтинг). В Испании на первой строчке, конечно же, здравствующий король Хуан Карлос I, и только потом Мигель де Сервантес; третий - «мигрант» генуэзец Христофор Колумб. В США полная победа жестких государственников. На первом месте - Рональд Рейган. Считают своим американцы и швейцарца немецкого происхождения Альберта Эйнштейна (14-я позиция в рейтинговом списке). В Финляндии «человеком номер один» стала спорная для россиян фигура барона Густава Маннер- гейма - маршала и Президента Финляндии. В богатой национальными морфоскульп- турами Франции на первой позиции генерал Шарль де Голль. Наполеон только на 16-м месте. Выше даже комик Фернандель. Так называемых варягов нет совсем. Напомним, что футболист Зинедин Зидан, хотя и имеет алжирские корни, родился все-таки во Франции. У него 21-е место в списке. В Германии вся тройка «великих» - вызов Франции: Конрад Аденауэр (враг Де Голля), Мартин Лютер (враг католиков, отец гугенотов), Карл Маркс (враг барона Джеймса Ротшильда) (слово «враг» здесь стоит понимать как «политический или идеологический оппонент»).

Таблица. Соотношение приоритетных тем национальной самоидентификации и программы «Великие национальные герои»

Источник: Расчеты автора

Внимание привлекает тот факт, что список стран, где был реализован упомянутый телепроект, совпадает с перечнем стран, где при запросах в сети Интернет относительно популярны темы национальной идентичности и национального самосознания (см. табл.).

Методология исследования

Методика измерения популярности тем основана на подсчете процентного соотношения двух, трех и т.д. тем в массиве запросов в массмедиа со стороны интернет-пользователей, интересующихся этим вопросом (подр. см.: Николайчук, Янгляева, Якова, 2018). Технически это позволяют сделать сервисы современных поисковых систем. Например, в Мексике 97% запросов были посвящены теме «Национальная идентичность» и только 3% теме «Национальное самосознание» из общего массива вхождений в систему Google по данным проблемам с территории этой страны. Выбор темы, а также ее формулировка зависят от автора.

Причины, по которым может определяться приоритет той или иной темы, выявляются путем отбора автором основных характеристик самосознания той или иной нации в соответствии с экспертными оценками журналистов и специалистов-стра- новедов, опубликованных в научных и научно-популярных изданиях (см., напр.: Шимов, 2005; Сапрыкина, 2015; Чугров, 2016 и др.). Публикации по проблемам идентичности и самосознания в контексте миграции и мультикультурализма в массмедиа Германии, Франции, Италии, США и пр. сегодня находятся в открытом доступе. Хорошо разработана тема национальной идентичности японцев(Чугров, 2016). Продолжает оставаться актуальным вопрос об идентичности и для португальцев (Сапрыкина, 2015). Вопросы, связанные с образованием новых европейских наций после распада Австро-Венгерской империи, являются поводом для исследований мировой политики (Шимов, 2005), а сама национальная специфика Австро- Венгрии - одним из научных направлений исследовательских институтов (Хаванова (ред.), 1997). В контексте рассматриваемых проблем по идентичности современной Греции уделяется внимание и вкладу греческого государства в гомогенизацию страны (Коитапс1агак1, 2002).

Анализ хода реализации проектов и клонирования шоу ВВС по популяризации персон, могущих олицетворять государственные символы в различных странах, дает основания утверждать, что государственные (или общественные, а в некоторых случаях и коммерческие) массмедиа, обладающие преимуществами в использовании массовых каналов коммуникаций, играют главную роль в решении задачи формирования национальной идентичности или продвижения моделей национальной самоидентификации. Как показывает опыт, такая работа пока не отличается высокой эффективностью, поскольку «неконтролируемые» выборы опорных морфоскуль- птур ментального ландшафта населением отличаются стихийностью, воздействием случайных обстоятельств и стремлением устроителей получить желаемый результат. В странах, где ранее велась кропотливая работа с национальными символами в форме знаковых персоналий, где не было частых и фрустрирующих сознание нации переоценок истории (Великобритания, Соединенные Штаты Америки, Болгария, Франция, Израиль и ряд других) удается создать одну-три консенсусных фигуры, вокруг которых можно консолидировать общество. Рейтинги остальных «великих людей» управляются ситуативными факторами. Их индексы популярности во многом зависят от того, как эти персоны используются в качестве инструментария в рамках элитных конфликтов и как проведена рекламная кампания в СМИ по их популяризации. При этом следует иметь в виду, что национальные ориентиры эли- тариев и широких слоев населения в значительном числе стран мира сегодня могут часто и драматическим образом не совпадать.

Примечания

1. Подобное предположение некоторыми исследователями ставится во главу угла при попытках создать целостную междисциплинарную теорию ментальности.

2. Так, например, научное сообщество России активно работает над проблемой стабильности административных и политических границ субъектов РФ. Причем речь идет даже об исторической зрелости и контрастности границ. Некоторые исследователи идут еще дальше, утверждая, что «региональная идентификация предполагает <...> предотвращение угроз, вызовов и рисков региональной и национальной безопасности государства» (цит. по: Мансуров (2011: 186)).

3. Miller J. (2015) America's Mass Identity Crisis. Omtimes Magazine, July 18.

4. Национальная идентичность и будущее России. Доклад международного дискуссионного клуба «Валдай», 2014. С. 64.

5. BBC Reveals 100 Great British Heroes. BBC News. 2002. August 22.

6. Social Trends No39-2009 Edition. Office for National Statistics.

7. Оксфордский словарь определяет этот термин следующим образом: Britishness. The Quality or State of Being British or of Embodying British Characteristics («Обладать статусом или положением британца; соответствовать характерным чертам британца» [перевод наш. - М.Я.]).

8. Цикл передач включал программы, посвященные конкретным персонам, вошедшим в первую десятку списка величайших британцев, и дебаты со зрителями, имевшими дополнительные возможности для голосования после каждой программы. Итоговый рейтинг готовился по результатам голосования и дебатов.

9. На языке оригинала No Motto Please, We're British (цит. по: Lyall S. (2008) Searching for a Definition of Britishness: Fine, but «No Motto, Please». The New York Times. January 25.

10. Укажем, что в данном случае имела место самоирония британской аудитории и журналистов. Выражение «Мы - британцы» стало популярно в связи с известным британским анекдотом второй половины XX в., характеризующим «особые» черты британца. Анекдот связывают с реакцией жителей Великобритании на события 1968 г. во Франции и мотивы «сексуальной свободы». Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма // Научно просветительский журнал «Скепсис».

Библиография

1. Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика / отв. ред. О.В. Хаванова. М.: Ин-т славяноведения и балканистики РАН, 1997. (Посвящается 1000-летию Австрии и 1100-летию Венгрии).

2. Берсенева Н.В., Соколов Г. А. Национальная идентичность РФ: конфликтологический аспект // Молодой ученый. 2018. № 23 (209). С. 356-360. Додонов РА. Теория ментальности: учение о детерминантах мыслительных автоматизмов. Запорожье: Тандем-У, 1999.

3. Евдокимов С.И. Оценка устойчивости политических и административных границ Псковского региона: дис. ...канд. геогр. наук. Псков, 2010.

4. ЖадеЗ.А. Векторы геополитической идентичности. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2007.

5. Игнатьева И.Г. Формирование глобальной ментальности: опыт анализа вербальных репрезентаций фоновых знаний в медиаиздании The Ecomonist// Язык и ментальность. Междунар. конф. «Ахановские чтения» под эгидой МАПРЯЛ (материалы докладов и сообщений). Т. 1 / науч. ред. Э.Д. Сулейменова. Алматы: Казак университету 2009. С. 271-275.

6. Коротин В.О. Модели национальной идентичности в современном обществе // Вестн. ПАГС. 2014. № 4 (43) С. 128-133.

7. Мансуров Т.З. Теоретико-методологические подходы к проблеме региональной идентичности в политической науке // Ученые записки Казанск. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки. 2011. Т. 153. № 1. С. 181-190.

8. Николайчук И.А., Янгляева М.М., Якова Т.С. Национальная идентичность как мор- фоскульптура и фактор ментального общественного ландшафта в контексте национальной безопасности. Медиагеографический подход // Социально-гуманитарные знания. 2018. № 12. C. 141-157.

9. Сапрыкина О.А. Португальская национально-культурная идентичность в дискурсивной парадигме // Stephanos. 2015. №. 2 (10). С.173-179.

10. Фарукшин М.Х.,Зазнаев О.И. Политическая идентичность в контексте политической культуры. Казань: Центр инновационных технологий, 2009.

11. Чугров С.В. Идентичности России и Японии в постбиполярный период (1991-2015 гг.) // Япония. Ежегодник. 2016. С. 353-375.

12. Шимов Я. Австрия и Венгрия: идентичность на развалинах // Россия в глобальной политике. 2005. № 6.

13. Francesco P. (ed.) (2006) Mass Identity Architecture: Architectural Writings of Jean Baudrillard. Wiley Academy, Great Britain.

14. Koumandaraki A. (2002) The Evolution of Greek Identity. In: Studies in Ethnicity and Nationalism, vol 2, no 2, pp. 39-53.

15. Lunt P.L., Livingstone S.M. (1992) Mass Consumption and Personal Identity. Everyday Economic Experience. Open University Press: Buckingham, Philadelphia.

16. Mann S.R. (1992) Chaos Theory and Strategic Thought. In: Parameters (US Army War College Quarterly), vol. XXII, Autumn, pp. 54-68.

17. Mann S.R. (1997) The Reaction to Chaos. In: Alberts D.S., Czerwinski T.J. (eds.) Complexity, Global Politics, and National Security. National Defence Univerity. Washington, D.C.

18. Schields P. (1996) State, National Identity and Media. Peace Review. A Journal of Social Justice 8: 89-96.

19. Tipton F.B. (2009) Modeling National Identities and Cultural Change: The Western European, Japanese, and United States Experiences Compared. International Journal of Cross Cultural Management 9 (2): 145-168.

Размещено на Allbest.ru