Терапия в первой половине ХIХ века

Размещено на http://www.allbest.ru/

КЛИНИЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА

ТЕРАПИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХIХ ВЕКА

Развитие медицины в России в XIX в.

медицина россия терапевтический

В первой половине XIX в. медицина в России развивалась в условиях разложения феодально-крепостнического строя, формирования и нарастания капиталистических отношений. Усиливалась эксплуатация фабрично-заводского и крестьянского труда, увеличивалось закрепощение крестьян и бесправное положение рабочих. Развивалась промышленность, число рабочих на фабриках и заводах возросло в несколько раз. Большая часть населения отходила от земледелия и переселялась в города, что привело к росту числа городов и количества горожан.

Тяжелые условия жизни и труда, бесправие народа привели к массовым волнениям и крестьянским войнам. После Великой французской революции (1793) и Отечественной войны 1812 года, для передовой части дворянства стала очевидной несостоятельность самодержавной власти и необходимость раскрепощения крестьян.

В 1815 году Россия встала во главе реакционного «Священного союза», беспощадно подавляя революционные настроения интеллигенции. По поручению Александра 1, в 1818 году была проведена ревизия университетов, которая привела проверяющих в ужас от «погибельного материализма», которым было пропитано преподавание, в особенности на медицинском факультете. В результате в Казанском университете был закрыт анатомический музей, а анатомические препараты были похоронены с церковными обрядами.

Передовые представители русского общества выступали против реакционной идеологии самодержавно-крепостнического строя в России, что нашло свое отражение в восстании декабристов 1825 года. Философские материалистические взгляды декабристов были подготовлены всей историей русской общественной мысли XVIII века. Декабристы были воспитаны на идеях А.Н.Радищева. Философский материализм декабристов основывался на последних достижениях естественных наук - физики, химии, биологии.

Передовые взгляды декабристов занимали значительное место в истории философии России. В программу декабристов наряду с политическими и экономическими были включены требования по охране народного здоровья. Декабристы считали необходимым в каждой волости устроить детский приют, родильный дом, больницу. Волостной врач обязан «больных пользовать бесплатно». Впервые в истории русской общественной жизни декабристы поставили вопрос об обеспечении инвалидов, признав это обязанностью государства. Они считали, что «вспоможение инвалидов» должно проводиться не в виде милости, а в виде законного права.

Передовые врачи России продолжали успешно развивать материалистическое направление основных проблем медицины: взаимоотношения между организмом и средой, целостности организма, единства физического и психического.

Большие успехи к тому времени были достигнуты в области фундаментальных медицинских наук (анатомия, физиология, патология) и клинических дисциплин (терапия, хирургия).

Разработка вопросов охраны здоровья - гигиены, предупреждения болезней, борьбы с заразными заболеваниями, совершенствование методов обучения студентов - характеризуют достижения научной и практической медицины в первой половине XIX века.

В этот период в России начали формироваться научные медицинские школы, которые возглавили крупные исследователи - преподаватели университетов и академий, развивавшие различные научные направления, совершенствовавшие методы преподавания, написавшие учебники и воспитавшие учеников, которые пропагандировали и развивали идеи учителей. Такие школы образовались в Москве вокруг М.Я Мудрова, Е.О.Мухина, Е.И.Дядьковского и в Петербурге школы И.Ф.Буша, И.В.Буяльского, П.А.Загорского.

Основные черты терапевтической школы

1. Понимание организма как целостной системы во взаимосвязи с окружающей средой;

2. Роль нервной системы в патологическом процессе;

3. Внедрение объективных методов обследования больных;

4. Индивидуальный подход к больному;

Московская терапевтическая школа.

· Разработка подробного плана клинического обследования больного. Требование к тщательному введению истории болезни как первичному источнику медицинский сведений и объективному научному документу.

· Основанием истинной медицины служат опыт и рассуждения. Виднейшие представители этой школы отвергали все надуманное, метафизическое.

· Они считали, что нельзя создавать сложнейшую науку о больном человеке, опираясь на какую-либо одну отрасль естествознания. Ни химия, ни физика, ни механика, отдельно взятые, не приведут врача к цели.

· Врачебная деятельность этих клиницистов была основана на изучении индивидуальных особенностей больного организма. Для этого, прежде всего, были нужны знания нормальной и патологической анатомии, физиологии и гигиены.

· Болезнь, по их мнению, никогда не развивается без нарушения функций и материальных изменений в тех или других органах. То и другое, в конечном счете, ведет к нарушениям жизненных функций организма.

· Объектом врачебной науки является человек - здоровый, больной и мертвый. Если человек здоров, утверждали терапевты, то забота врача заключается в том, чтобы предупредить возникновение болезни. Если человек заболел, то цель врача - остановить и уничтожить болезнь. Если человек умер, то необходимо понять посмертные изменения в организме.

· Для решения всех этих задач мало изучать только больной организм, для этого надо знать и то, что его окружает.

· Особенно подробно был разработан объективный осмотр. Они проводили обследование больного, придерживаясь анатомического порядка, и начиная с головы.

Петербургская терапевтическая школа

В первой половине XlX века в России не было четкого разделения специалистов на хирургов и терапевтов: так знаменитый петербургский хирург Буш зарекомендовал себя опытным клиницистом-диагностом, его отличал индивидуальный и всегда гуманный подход к больному. Но, конечно, прежде всего он был отличным хирургом-оператором. В своей клинике он производил такие сложные по тем временам операции как ампутация бедра и голени, трепанация черепа, грыжесечение и др. «Лучшие петербургские врачи того времени, - писал современник и биограф Буша Д.Лихтенштадт, - советовались с ним... сперва в случаях собственно хирургических, а потом и в чистых терапевтических».

Еще один представитель, петербургской медико-хирургической школы И.В. Буяльский стал прекрасным оператором, клиницистом, внимательно следившим за ходом развития науки. Он один из первых применил эфирный наркоз в клинике. Придавал большое значение переливанию крови, он сконструировал для этой операции специальный двустенный шприц.

Е.О. Мухин - как теоретик, клиницист и организатор медицинского образования

ЕФРЕМ ОСИПОВИЧ МУХИН (1766 - 1850) - выдающийся врач, медицинское образование получил в Елизаветградской медико-хирургической школе, после окончания которой работал прозектором. С 1795 году Е.О.Мухин совершенствует свои знания по медицине в Московском университете и через 5 лет защищает диссертацию на степень доктора медицины. С 1795-1816 г.г. он преподавал анатомию, физиологию, патологию и терапию в Московском медико-хирургическом училище, преобразованном в 1800 году в медико-хирургическую академию. С 1813 по 1835 гг. Е.О.Мухин - профессор кафедры анатомии, физиологии, судебной медицины и медицинской полиции (общественной гигиены) в Московском университете.

Е.О.Мухин разработал новый раздел анатомии - науку о слизистых сумках и синовиальных влагалищах, составил курс анатомии на русском языке, создал анатомические кабинеты в медико-хирургической академии и Московском университете. Занятия по анатомии Е.О.Мухин проводил на трупах, готовил препараты из замороженных трупов (метод, впоследствии развитый его учениками И.В.Буяльским и Н.И.Пироговым). Им было создано учение о возбуждениях. Е.О.Мухин признавал ведущую роль нервной системы в жизнедеятельности организма, и патогенез многих заболеваний он рассматривал с позиции влияния нервной системы. В трудах Е.О.Мухина нервизм, как направление в медицине, получил свое дальнейшее развитие.

Ученый принимал участие в борьбе с эпидемиями, проводил вакцинацию против оспы. При Голицинской больнице, где он работал главным врачом (1802-1812), им был организован пункт скорой помощи. Е.О.Мухинымбыло положено начало усовершенствования врачей. Им же были разработаны основы травматологии и система восстановления жизненных функций организма.

1. Его заслуга -- начало изготовления анатомических препаратов из замороженных трупов; этот метод получил блестящее дальнейшее развитие благодаря работам И. В. Буяльского и Н. И. Пирогова («ледяная анатомия»). Своими трудами он способствовал разработке русской анатомической терминологии. Он не оставил научной школы, но сыграл существенную роль в профессиональном становлении многих молодых врачей и, что особенно важно, в том, что юный Пирогов избрал медицину, а в медицине -- хирургию делом своей жизни.

Становление клинической медицины в России в первой половине 19-го века охватило все три основные области лечебного дела: терапию, хирургию и акушерство. Так, в самом начале века, когда создавалась первая клиническая база Московского университета, почти одновременно с Клиническим (по внутренним болезням) и Хирургическим институтами был открыт (1806) и Повивальный институт во главе с профессором повивального искусства В. М. Рихтером, поскольку новым Университетским уставом предусматривалась подготовка врачей-акушеров (до этого курс акушерства в университете имел теоретический характер, а созданный В. М. Рихтером и открытый в 1801 г. Повивальный институт при Московском воспитательном доме готовил только повивальных бабок). Масштабы лечебно-учебной базы были весьма скромными: «институт» располагал тремя кроватями и за год мог оказать медицинскую помощь всего ста женщинам (44 -- в 1806, 101--в 1809 гг.). И все же у нас, по-видимому, есть основания относить к основоположникам клинической медицины в России не только терапевта М. Я. Мудрова и хирурга И. Ф. Буша, но и знаменитого московского акушера Вильгельма Михайловича Рихтера (1767-1822).

Окончив Московский университет, он с 1786 г. проходил стажировку и подготовку к профессуре по кафедре акушерства в Геттингене и Страсбурге, где познакомился с методикой практического преподавания акушерства (хотя и далекой еще от требований клинического преподавания). В 1790 г. он занял должность профессора повивального искусства и, четко различая задачи подготовки повивальных бабок (повивальное искусство) и врачей-акушеров (повивальная наука), читал студентам оба курса, а с 1806 г. ввел на своей университетской кафедре практическое преподавание акушерства в Повивальном институте. В. М. Рихтер включил в свой курс болезни женщин и новорожденных и, самое главное, подготовил группу учеников, ставших профессорами акушерства в различных высших учебных заведениях, известных своими научными трудами, и таким образом, одновременно с И. Ф. Бушем создал одну из первых отечественных клинических школ. Он известен также как автор первого капитального отечественного труда по истории медицины [«История медицины в России»; вышла на немецком (1813--1817) и на русском (1814--1820) языках]; был избран (1810) президентом Физико-медицинского общества при университете.

Становление клинической медицины проходило на фоне постепенного, очень медленного, но неуклонного улучшения состояния лечебного дела в стране. Разумеется, заболеваемость и смертность, особенно детская, оставались исключительно высокими (например, по оценкам 1819--1820 гг., около половины детей не доживали до пяти лет), что было закономерным следствием крайне тяжелых и антисанитарных условий жизни населения и неразвитой системы здравоохранения. Доминировал инфекционно-эпидемический тип патологии. Чума и оспа («черная смерть»), паразитарные тифы и детские инфекции свирепствовали по всей России (только за период 1804--1814 гг. было пять эпидемических вспышек чумы); в 1823 г. к ним присоединилась завезенная из Индии (через Среднюю Азию) холера, которая в последующие десятилетия потеснила их в качестве главной эпидемической угрозы.

Реформы Александра I окончательно похоронили идущую от Петра I идею централизации государственного здравоохранения: вместо единой Медицинской коллегии медицинским делом в стране руководили Медицинский департамент Министерства внутренних дел (врачебный и санитарно-полицейский контроль) и Медицинский совет (совещательный орган по вопросам медицинской науки), а вопросами медицинского образования и обеспечения населения медицинской помощью занимались различные гражданские и военные ведомства.И все же к середине века в России было уже около 8 тыс. врачей (1846); не только в крупнейших университетских, но и во многих других губернских городах действовали больницы, государственные и частные аптеки; к 1865 г. губернские приказы общественного призрения открыли больше 500 больниц (свыше 17 тыс. коек). В самом начале века (1801) благодаря настойчивой инициативе Е. О. Мухина в Москве была начата вакцинация против натуральной оспы по методу Дженнера; в Вильно по инициативе городского медицинского общества, организовавшего сбор добровольных пожертвований, в 1808 г. был основан Институт вакцинации; она проводилась не только в Прибалтике, но и в Белоруссии. Если эти меры не имели отношения к государственной деятельности, то для разработки и осуществления мер борьбы с эпидемиями холеры правительством был создан специальный комитет, в деятельности которого в разное время участвовали М. Я. Мудров и И. Е. Дядьковский, Ф. И. Иноземцев и Н. И. Пирогов и другие выдающиеся представители отечественной медицины.

В важнейшем вопросе подготовки врачебных кадров именно государство стало инициатором коренных преобразований. В первой половине 19-го века в России врачей готовили медико-хирургические академии в Петербурге и Москве и медицинские факультеты университетов в Москве, а также в Дерпте, Вильно, Харькове, Казани (открыты в 1802--1814 гг.) и Киеве (1841). В соответствии с Университетским уставом 1804 г., предоставившим университетам широкую автономию -- с выборностью ректора, деканов и профессоров («университетские свободы» были отменены вскоре после окончания Отечественной войны 1812 г.), преподавание на медицинских факультетах имело целью подготовку врачей, не только имеющих достаточную естественно-научную базу, но и пригодных к врачебной практике в военном и гражданском здравоохранении. Это выдвинуло на первый план вопросы организации клинического преподавания и потребовало реформы университетского медицинского образования, которая была осуществлена в 40--60-е годы (мы рассмотрим содержание и значение этой принципиальной реформы на следующей лекции).

На протяжении рассматриваемого периода формирующаяся клиническая медицина обогатилась очень существенными приобретениями: мы с вами говорили о том, что в передовых отечественных клиниках диагностика опиралась на применение методов систематизированного расспроса, перкуссии и аускультации, на сопоставление клинических и патолого-анатомических данных. В теоретических представлениях понимание болезни как следствия внедрения в организм некоей самостоятельной (живущей по своим законам) враждебной ему сущности, нарушающей его жизненные отправления, что проявляется клиническими симптомами (онтологические взгляды), сменилось представлением о том, что процесс морфологических и функциональных изменений в самом организме в ответ на различные неблагоприятные внешние воздействия и составляет сущность болезни, а симптомы говорят нам не о болезни как таковой, но о конкретных изменениях в органах и тканях. Формировались первые отечественные клинические школы; врачи все активнее включались в научные исследования. Но как все это сказалось на первейшей цели медицины -- лечении больного? Богатый (по количеству названий) лекарственный арсенал почти не содержал эффективных, с нашей точки зрения, средств; несколько расширившийся реестр оперативных вмешательств по-прежнему не опирался (до 40-х годов) на фундамент обезболивания, антисептики, топографической анатомии. Все это назревало, медицина была беременна этими новшествами (вспомним хотя бы И. Земмельвейса в Европе, И. В. Буяльского и Н. И. Пирогова в России), но роды были еще впереди. В русле научного эмпирического направления клиническая медицина в России, догоняя Европу, продвигалась к повороту на естественно-научный путь своего дальнейшего развития. Этот поворот ждал ее в середине века, подготовка медицины к нему составляет суть рассматриваемого периода (соответственно и основание для его выделения).

Одной из характерных черт истории отечественной клинической медицины было выраженное общественно-филантропическое начало в деятельности многих врачей, представлявших разные клинические специальности.

М.Я. Мудров - выдающийся терапевт и гигиенист XIX в.

МАТВЕЙ ЯКОВЛЕВИЧ МУДРОВ (1772-1831) - выдающийся русский клиницист. В 1800 году М.Я.Мудров закончил медицинский факультет Московского университета, находясь с 1802 по 1807 гг. за границей для усовершенствования, в 1804 году защитил диссертацию на степень доктора медицины по теме «О самопроизвольном отхождении плаценты». В 1807 году он написал первое в нашей стране руководство по военно-полевой хирургии, а через год издал работу «О пользе и предметах военной гигиены или науки сохранять здоровье военнослужащих».

С 1809 года М.Я.Мудров - профессор кафедры патологии и терапии. Рассматривая болезнь, как результат воздействия на организм условий окружающей среды, он развивал метод установления причин болезни и принципов лечения через опрос больного.

При обследовании больного М.Я.Мудров (первым в России) применил аускультацию и перкуссию. Им была разработана схема клинического обследования больного, введено написание истории болезни. Основным принципом его практики было лечить не болезнь, а больного. Ученый внес ценный вклад в учение о профилактике болезней, сочетая в процессе обучения теорию с практикой, учил познанию явлений патологии в тесной связи с данными патологической анатомии.

Окончив Московский университет в 1800 г., он готовился к профессуре в университетах и больницах Германии, Австрии и Франции (1802--1807). Авторитет Мудрова в Москве был очень высок -- тому есть многочисленные свидетельства современников; медицинский факультет пять раз избирал его своим деканом; Лев Толстой в романе «Война и мир» описал его как популярнейшее московское медицинское светило. При обширной частной практике, сделавшей его обеспеченным человеком, он не брал с бедных плату за визит и постоянно раздавал им лекарства, прежде всего чай и вино в качестве общеукрепляющих средств. Он был также известным масоном и пытался организовать «ложу Гиппократа»; эта попытка не удалась в связи с начавшимся в России преследованием масонства. В 1830 г. его назначили старшим врачом Центральной комиссии по борьбе с холерой; во время эпидемии в Петербурге он руководил двумя холерными больницами, заразился и погиб, открыв собой список выдающихся отечественных врачей, увековеченных на страницах истории драматической медицины. Уничтоженный пожаром 1812 г. медицинский факультет Московского университета был восстановлен под руководством, а частично и «собственным иждивением» Мудрова; в том числе в 1820 г. на новом месте был открыт созданный по его проекту новый Клинический институт на 12 кроватей для больных внутренними болезнями.

С именем М. Я. Мудрова связаны разработка первой в отечественной медицине системы врачебного расспроса больного и введение в практику гражданских лечебных учреждений России систематических записей, составляющих истории болезни. Их прообразом можно считать «скорбные листы» («скорбные билеты»), утвержденные в 1806 г. для использования в военных госпиталях, по инициативе «главного по армии медицинского инспектора» Якова Васильевича Виллие (1768-- 1854); уроженец Шотландии, окончивший Эдинбургский университет (1790), он всю дальнейшую жизнь провел как хирург и организатор на военной службе в России и стал одним из основоположников военно-медицинского дела в русской армии, лейб-медиком, действительным тайным советником. М. Я. Мудров, как и Я. В. Виллие, понимал исключительную роль правильного ведения медицинской документации. Более 20 лет он собирал и хранил 40 томов историй болезней всех наблюдавшихся им больных; при эвакуации из Москвы в 1812 г., оставив прекрасную библиотеку, он взял их с собой и говорил: «Печатные книги везде можно найти, а историй болезней нигде». Он учил своих слушателей овладевать врачеванием «не со слов учителя», но путем практики, клинических наблюдений («не иначе, как внимательно наблюдая... за течением, симптомами и периодами болезни»; «книжное лечение болезней легко; одно -- знать, другое -- уметь») и требовал индивидуального подхода к больному: «Поверьте ж, что врачевание не состоит ни в лечении болезни, ни в лечении причин... врачевание состоит в лечении самого больного. Вот вам вся тайна моего искусства, каково оно ни есть».

Следует оговориться, что на том этапе развития медицины именно так мыслили все выдающиеся клиницисты эмпирического направления. Спор о том, что (кого) именно надо лечить -- болезнь или больного (весьма любимая тема клиницистов и историков медицины советского периода), вышел на принципиальный методологический уровень только в 20-м веке, с появлением современных нозологических классификаций, этиотропной и патогенетической терапии инфекционных и ряда других заболеваний, программной химиотерапии опухолей и т. д. Во времена М. Я. Мудрова лечение таких «болезней», как «беспамятность», «горячканервно-гнилая», или «сардонов смех» (приведены в «Системе болезней» И. Е. Дядьковского, 1833), не сулило особого эффекта.

Вместе с тем дальнейшее развитие медицины М. Я. Мудров мыслил только по естественно-научному пути и видел здесь особую роль патологической анатомии.

Он сам проводил вскрытия умерших в присутствии своих слушателей («Над трупами мы будем ближе подходить к истине... дойдем со временем до важных открытий, кои полезнее будут, чем все теории»), сыграл решающую роль в процессе включения патологической анатомии в учебную программу в российских университетах (свой лекционный курс с 1828 г. он называл «Частной патологией, терапией и клиникой с анатомико-патологическими демонстрациями»), привил глубокий интерес к пато-морфологическим исследованиям не только своему близкому ученику А. И. Оверу, но также и Н. И. Пирогову, Г. И. Сокольскому. Таким образом, именно он является основоположником клинико-анатомического направления в отечественной медицине. У клиницистов и историков клиники внутренних болезней было принято объявлять М. Я. Мудрова также и провозвестником ее профилактического направления

Действительно, он говорил о важнейшей задаче предупреждения болезней: «Взять в свои руки людей здоровых, предохранить их от болезней ... предписать им надлежащий образ жизни есть честно и для врача покойно, ибо легче предохранить от болезней, нежели лечить их. И в сем состоит первая его обязанность». Но кто же из выдающихся врачей далекого прошлого при тех скудных возможностях лечебной медицины рассуждал иначе? И что такое профилактическое направление медицины в то время? Мне это не очень понятно. Понятие, выраженное этими словами, приобретает конкретный исторический смысл только в последней четверти 19-го века, со становлением в России земской медицины, а доминирующим направлением профилактика становится только в советском здравоохранении. Тогда (то есть на следующих лекциях) мы и будем о ней говорить.

Первая половина 19-го века в истории европейской клинической медицины была отмечена не только становлением клинико-анатомического направления, но и применением в клинике новых методов непосредственного обследования больного (так называемых физических -- в противопоставление будущим лабораторно-инструментальным методам), а также появлением доктрины «физиологической медицины» Ф. Бруссе, похоронившей онтологическое понимание болезни, -- мы достаточно подробно рассмотрели эти этапные события на одной из прошлых лекций, обсуждая историческую роль парижской клинической школы Ж. Н. Корвизара. Под влиянием этих событий менялись врачебные взгляды М. Я. Мудрова и формировалось клиническое мышление его учеников.

О новых диагностических возможностях, которые открывает использование в клинике перкуссии и аускультации, он мог знать хотя бы от своего ученика А. И. Овера, который по окончании Московского университета совершенствовался в хирургии, терапии и патологической анатомии в Страсбурге и Париже, слушал лекции Ф. Бруссе, Г. Дюпюитрена, Р. Лаэннека и других корифеев французской клиники и в 1829 г. вернулся в Москву. Записи лекций М. Я. Мудрова, относящиеся к 1829 г., свидетельствуют, что в конце своей профессорской деятельности он рекомендовал слушателям применять при обследовании больного выстукивание груди по способу Л. Ауэнбруггера и выслушивание с использованием предложенного Лаэннеком стетоскопа. Правда, не сохранилось свидетельств того, что сам он овладел этими методами и применял их в своей врачебной практике. Что касается «физиологической медицины» Бруссе, ради которой он полностью расстался с прежним увлечением -- броунизмом (по выражению Н. И. Пирогова, «переседлался в бруссеисты»), то М. Я. Мудров долго был ее пламенным пропагандистом, однако ориентируясь по главному компасу, а им всегда для него оставался клинический опыт, в конце концов оставил и эту умозрительную доктрину.

В записке «О клинических институтах вообще» (1818) он писал, что «врачебное око ... приобретается долговременным упражнением в наблюдении больных при самих постелях ... таковой способ учения называется клиническим». При этом в Клиническом институте для внутренних болезней студентам показывали больных теми болезнями, которые предварительно обсуждались на профессорских лекциях, и предпочтение отдавалось «обыкновенным болезням», поскольку они «чаще и прежде всех встречаются, чаще несут с собою гибель, требуют от врача скорой помощи и служат испытанием для искусства». Студенты активно участвовали в учебном процессе, осваивали принятую у М. Я. Мудрова систему расспроса и осмотра больного и ведение истории болезни, посещали утренние и вечерние обходы в клинике, в качестве кураторов следили за состоянием больного и динамикой болезни, несли ночные дежурства, оказывая в необходимых случаях неотложную помощь. Таким образом, можно констатировать: к концу профессорской деятельности М. Я. Мудрова преподавание практической медицины в Московском университете, действительно, стало клиническим.

Когда М. Я. Мудров погиб на фронте борьбы с холерой, на его университетскую кафедру в качестве преемника пришел с аналогичной кафедры Медико-хирургической академии другой очень популярный в Москве врач -- И. Е. Дядьковский, которого известный медицинский писатель Л. Ф. Змеев назвал «мощным талантом русской медицины».

Дядьковский Иустин Евдокимович

Дядьковский Иустин Евдокимович (1 июня 1784 -- 22 июля 1841) -- рус.терапевт. В 1812 окончил Моск. медико-хирургич. академию. Участвовал добровольцем в Отечественной войне 1812, В 1816 защитил дисс. "Рассуждение о действии лекарства на человеческое тело". В 1831 занял кафедру в Моск. ун-те, но уже в 1836 в связи с обвинениями в материализме и подрыве религии вынужден был уйти из ун-та. Д. детально разработал методику клинич. обследования больного, расширил границы социально-бытового анамнеза. В вопросах наследования заболеваний считал необходимым учитывать влияние внешней среды. Д. различал лечение "предохранительное", т. е. профилактическое, и "восстановительное". Одним из первых указывал на большое значение нервной системы в клинике и паталогии всех видов заболеваний.

Соч.: Общая терапия, сочиненная для руководства слушателей своих, ч. 1, М., 1836; Практическая медицина..., М., 1845; Практическая медицина. Лекции частно-терапевтические..., ч. 1--2, М., 1846--47; Сочинения..., Вопросы общей патологии, М., 1954.

Клиническая система И. Е. Дядьковского была событием большого значения. И. Т. Глебов писал, что это учение «должно быть отнесено к числу таких явлений в исторической науке, которые невольно возбуждают удивление». Известный историк медицины Л. Ф. Змеев, высоко оценивая достижения Дядьковского, называл его «мощным талантом русской медицины». И действительно, нельзя не согласиться с самыми высокими оценками этого деятеля отечественной науки, патриота и демократа, человека, по' выражению Т. В. Кудрявцева, «больше других в свое время ученого». Выходец из простого народа, он силой незаурядного таланта и непреклонной воли сумел пробиться в годы николаевской реакции к вершинам науки.

Нельзя, однако, забывать и о том, что Дядьковский не достиг бы таких исключительных успехов, если бы еще во второй половине XVIII столетия ученик Ломоносова С. Г. Зыбелин не заложил прочного фундамента научной медицины и не сформулировал первоочередных задач клиники. Большое значение для творческого роста Дядьковского имело знакомство с основами научного мировоззрения Е. О. Мухина, с его учением о стимулах, влияющих на жизнепроявления организма, и с его мыслями о преобладающем влиянии нервной системы.

Материалистические воззрения Дядьковского развивались и укреплялись в борьбе с консервативными, идеалистическими врачебными учениями Запада. Основным достижением Дядьковского было то, что уже в начале XIX века он материалистически объяснял болезненные явления. Он понимал важность как еще не изученных внешних влияний космического порядка, так и всей суммы особенностей жизни больного, который связаны с его бытом, профессией, поведением, питанием и пр.

Дядьковский не раз обращал снимание на то, что без точного знания химического состава живого вещества трудно понимать изменения, которые происходят в больном организме, а еще труднее лечить их. Ввиду такой новой для того времени точки зрения на организм как неразрывную часть окружающего мира возникла необходимость коренной перестройки системы обследования больного и открылись большие возможности для углубленного изучения этиологических факторов.

Другой основной заслугой И. Е. Дядьковского было то, что он боролся за изгнание всяческой метафизики из медицины и доказывал, что все неясное в науке о человеке существует только в силу несовершенства нашего знания. Он отвергал понятие «жизненной силы» и стремление некоторых ученых утвердить в науке идеалистическое положение «Omnevivum e vivo», сформулированное еще в XVI веке и известное как принцип Реди.

Весьма важно было деление И. Е. Дядьковским болезней и симптомов на динамические и материальные. Этим делением он выбивал почву из-под ног у врачей-метафизиков, пытавшихся, ссылаясь на болезни, при которых не было явных материальных изменений в организме, строить фантастические, далекие от какой бы то ни было науки, гипотезы.

В течение 20 лет в студенческих аудиториях Дядьковский доказывал необходимость изучения естественных наук и вредность, ненужность отвлеченной философии. Он напоминал, что без изучения природы не может быть никаких успехов ни в технологии, ни в сельском хозяйстве, ни тем более в медицине. «Каких ни причиняло зол человечеству, - восклицал он, - то суетное и мечтательное созерцание человека, которое обыкновенно называют философическим».

Третьей основной заслугой Дядьковского было то, что он изучал больной и здоровый организм, исходя из факта преобладающего значения нервной системы.

Как терапевт Дядьковский все свои методы лечения применял, исходя из возможности повлиять на заболевший организм в первую очередь через нервные пути.

Важно отметить, что и на психические болезни он смотрел глазами материалиста и указывал, что только несовершенство науки и методов исследования не позволяет находить материальные изменения в структуре мозга.

И.Е. Дядьковский никогда не был кабинетным ученым. Общественник и демократ, он всегда одним из первых шел туда, где нуждались вего помощи. В 1812 г. он добровольно пошел в ополчение, лечил раненых в Бородинском сражении; в 1813 г. он боролся с эпидемией тифа в Верее. В 1830 г. вместе с М. Я. МудровымДядьковский возглавил борьбу с холерой. Любимец молодежи, он учил ее, как надо бороться за самобытную передовую научную мысль. Почти 20 лет Дядьковский руководил кафедрой общей патологии и терапии в Московской медико-хирургической академии и несколько лет той же кафедрой в Московском университете. В 1836 г. за материализм и атеизм Дядьковский был отстранен от профессорской деятельности.

Известность И. Е. Дядьковского как врача-мыслителя и общественного деятеля была велика. Лучшие люди страны признавали его научные достижения. Гоголь, Станкевич, Чаадаев, Варламов, Мочалов, Белинский, Герцен, Пассек, Лермонтов и многие другие в той или иной мере были связаны с И. Е. Дядьковский.

В результате деятельности И. Е Дядьковского русская врачебная мысль получила возможность с еще большим успехом продолжать развитие подлинно научной материалистической медицины. Дядьковскийблизок нашей эпохе не только своей тематикой, общим направлением своего научного и философского творчества. Он близок нам, прежде всего тем, что вел борьбу с консервативными концепциями в науке.

Известен большой критический дар Дядьковского. Но этот критицизм он применял прежде всего, к самому себе. В результате изучения творчества И. Ё. Дядьковского оказывается несомненным, что он был тем центром, где пересекались передовые достижения русской медицины и биологии первой половины XIX века с материалистическими научно-философскими течениями эпохи.

Григорий Иванович Сокольский

Крупнейший клиницист первой половины XIX века Г.И. Сокольский родился в Москве в 1807г. Среднее образование получил в Московской гимназии, а высшее - на медицинском факультете Московского университета, который окончил лекарем первого разряда в 1828 г. Как один из наиболее способных молодых врачей по окончании университета Г. И. Сокольский был направлен в Дерптский профессорский институт для подготовки преподавательской деятельности, где пробыл 4 года. После работы в Обуховском Петербургском госпитале и двухлетней заграничной командировки Сокольский был назначен в 1836 г. профессором терапии сначала в Казань, а потом в Москву.

Среди выдающихся деятелей русской медицинской науки Г. И. Сокольский занимает весьма своеобразное место. Он значителен, прежде всего, глубокой самостоятельностью своего клинического мышления: Сокольский не признавал авторитетов и не принимал чужих мнений, пока не убеждался сам в истинности того или другого положения. Понимая, что наука о природе человеческого организма накопила еще сравнительно мало достоверных данных, и, не желая прибегать к гипотезам, Сокольский считал, что «все рассуждения врачей о ближайших причинах болезней наполнены неоправданными ничем положениями, кои не сделали никого умнее в кабинете, а еще менее будут полезны у постели больного».

Основным источником врачебного знания для Сокольского было объективное изучение больного организма. Противник метафизики и скороспелых теорий, он не мог признать ценным многое из достижений современных ему европейских медицинских школ. Но одновременно он не чуждался всего истинно научного. Вот почему Сокольский раньше, чем многие врачи на Западе, понял значение физических методов исследования и достижения Корвизара и Лаеннека. В одной из своих статей Сокольский писал: «Нельзя разуму предписать правил в его стремления; однако ж законы, по которым он направляет оное стремление, всегда одинаковы. Рассуждайте о чем хотите и как хотите, но соблюдайте единство, ясность, определенность и не противоречьте себе... Потому что, как скоро разум удаляется от законов мышления, то никакие цитаты не в состоянии предохранить его от заблуждения». Вот эту ясность и простоту мышления вместе с умением наблюдать он и требовал от каждого врача. Сам он в значительной мере добился того, к чему стремился. Стиль его книг, как и стиль его клинического мышления, ясен и прост.

Г. И. Сокольский указывал, что каждому изменению функции соответствует и определенное изменение организации. Но одновременно напоминал, что не при всяком изменении функции замечаются материальные изменения, так как в органической природе нет такой точной соразмерности между материальностью и деятельностью, как в неорганической природе, где величина силы всегда пропорциональна величине массы. «Вот почему, - замечал автор, - сила телесная не всегда зависит от величины, вот почему сила ума не всегда обитает в широком лбе».

Г.И. Сокольский много внимания уделял объективным явлениям. Длинные расспросы больных он называл проселочными дорогами. Надо уметь оценить наряду с функциональными силами отдельных органов и функциональную силу всего организма. Сокольский критиковал способы изложения симптоматики западноевропейских корифеев того времени - Франка, Фогеля, Рейля и др. При изучении патологии мало знать болезнь в ее высшем развитии, надо уметь разбираться и в ее начальных формах. «В природе, - говорил он, - не существует ни классов, ни родов, ни видов болезней как произведений разума, а существуют одни индивидуальные случаи; они-то и составляют тот чистейший источник, в котором врач может утолять любознательную жажду свою». От будущего врача он требовал не столько приобретенной учености, сколько неповрежденности чувств и бескорыстной любви к правде. «Человек, напитанный чужим умом,- говорил Сокольский, - есть навьюченное чужой тяжестью животное». Из опыта прошлого он советует черпать с осторожностью. Он писал: «Наука состоит не из того, что люди думали или думают, но из того, до чего они дошли и что знают». Он считал позволительным сомневаться в справедливости многих медицинских положений прошлого и учил «наблюдать природу в тишине и вдали от врачебных предрассудков». Сокольский избегал цитат, ссылок, не любил щеголять книжной эрудицией. Он утверждал: «Долгом считаю сказать, что все упоминаемые мною как патологические, так и анатомические положения многократно проверены собственными наблюдениями».

Г.И. Сокольский уделял много внимания изучению легочной чахотки. «Нет страны, нет климата,- говорил он, - где бы умолкла свирепость сей убийственной болезни». Хорошо описана автором патологоанатомическая картина этой болезни. Он различал форму - диссеминированную, инфильтративную, кавернозную. Указывая, что причины туберкулеза неизвестны, Сокольский останавливался на важности профессиональных и социально-бытовых моментов.

Еще более значительны достижения Г. И. Сокольского в области изучения болезней сердца. При любом заболевании он обращал внимание на характер сердечных звуков, сердечный толчок, расположение правых и левых полостей сердца путем перкуторного вычерчивания границ тупости. Он умел диагностировать расширение полостей сердца. Он оценивал сердечную деятельность в зависимости от сложения больного, его характера, состояния его нервной, пищеварительной и других систем. Будучи хорошо знаком с достижениями физиологии и блестяще владея физическими методами исследования, Сокольский как кардиолог внес много нового в методику исследования больного и в описание болезней. Вершиной клинической деятельности Сокольского являются его труды по ревматизму. Они открывают новую страницу в изучении патологии сердечно-сосудистой системы и утверждают приоритет русской науки в этом отделе внутренних болезней. На основании ряда клинических наблюдений Сокольский пришел к следующему выводу: «Ревматизм сердца никогда не появляется первоначально, но всегда предшествует оному ломота в наружных частях тела, которая или еще продолжается, или, что бывает чаще, за несколько времени до поражения груди, утихает. Сие обстоятельство очень важно в диагностике сей болезни, особенно для тех, которые свою патологию основывают на словах больного; формы наружного ревматизма, после которых образуется ревматизм сердца, суть ревматизм конечностей и грудных мышц. Молодые люди обоих полов в периоде возмужалости более прочих наклонны к сей болезни, по крайней мере известные мне случаи оной не показывают ни юного, ни преклонного возраста».

В изучении картины воспаления легкого Сокольский обратил внимание на отсутствие параллелизма между анатомическими изменениями и функциональными нарушениями при этом заболевании. Он поставил вопрос о связи экссудативного плеврита с ревматизмом.

Нельзя не признать большого искусства Г. И. Сокольского и в области лечебных методов. Как показывают его труды и по свидетельству современников, большое внимание он уделял режиму больного, его пище, его психическому состоянию. В этом отношении Г. И. Сокольский продолжал традиции С. Г. Зыбелина и Ф. Г. Политковского.

Однако все эти успехи дались Г. И. Сокольскому нелегко. Общие условия русской жизни той эпохи, когда преследовалась свободная мысль, не способствовали творчеству этого свободолюбивого ученого. Не однажды в трудах его встречаются жалобы на то, что «Москва так странно сотворена» и что ни в больницах, ни в домах новшества не допускаются. В одной из статей он писал: «Людей нельзя заставить кулаком почитать истину». Казенщина и полицейский режим давили на Сокольского, и он год от году становился все более желчным и раздражительным. Он не стеснялся в своих критических высказываниях. Но после какого-то резкого замечания, направленного в адрес попечителя Московского университета; был поставлен вопрос об отставке Сокольского, и в 1849 г. его профессорская деятельность оборвалась. После увольнения Дядьковского из университета это была новая незаменимая утрата для русской медицинской науки.

Несмотря на сравнительно недолгое пребывание в качестве профессора терапии, Сокольский сумел подготовить несколько поколений врачей и способствовал развитию отечественной клинической мысли.

Г. И. Сокольский критически принимал опыт зарубежных ученых. Читая многотомные труды немецких врачей, он пришел к убеждению, которое выразил в такой фразе: «Толковать без пощады обо всякой мелочи, значит показывать обидную недоверчивость к понятиям читателей и увеличивать число слов, не увеличивая мыслей».

С 1849 г., когда Сокольский был вынужден уйти в отставку, он, видимо, порывает связи с ученым миром. Только в 1869 г. в ответ на присылку ему протоколов Физико-медицинского общества он отправил сторублевый билет внутреннего займа на расходы по изданиям общества, а вскоре сделал еще более значительное денежное пожертвование на только что возникшее Медико-филантропическое общество.

Н.А. Малевский-Малевич в своих воспоминаниях пишет о Сокольском: «Он не искал популярности у студентов, был требователен, резок и беспощаден в своей критике, но невольно внушал к себе уважение ученостью, остроумием и блеском изложения. Григорий Иванович имел в Москве большую практику и вышел из моды только в конце 50-х годов. Он доживал свой век, почти совсем забытый, в Москве, в Кривоникольском переулке на Арбате, в собственном доме». Последние годы жизни этого выдающегося человека проходили в одиночестве.

Умер Сокольский 28 февраля 1886 г. в Москве, пережив почти всех своих товарищей по Университету.

Размещено на Allbest.ru