Этические проблемы эвтаназии и трансплантологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное агенство по здравоохранению и социальному развитию

Государственное образовательное учреждение высшего професионального образования

Первый Московский медицинский университет им И.М.Сеченова

Фармацевтический факультет

Кафедра организации и экономики фармации

ДИСЦИПЛИНА "БИОЭТИКА"

Реферат по теме:

"Этические проблемы эвтаназии и трансплантологии"

Студентки 3 курса заочного отделения

Сырбу Лусине Андраниковны

Группа №2

Шифр: 09/06 В

Москва, 2011 г.

Оглавление

Введение

Проблема эвтаназии

Проблема трансплантологии

Заключение

Список использованной литературы

Доклад

Введение

Современное развитие медицинских знаний одновременно порождает и проблему моральности тех или иных вмешательств в организм человека. Среди наиболее острых проблем, которые беспокоят общество и медицинскую науку, являются этические прблемы эвтаназии и трансплантологии. В чем же заключаются особенности этих процессов и связанная с ними медицинская этика ?

Проблема эвтаназии

Из всех морально-правовых проблем современной биомедицинской этики, с которыми сталкиваются ученные-биологи и особенно практические медики в процессе осмысления ими потенциальных возможностей человека, перспектив сохранения и укрепления его здоровья, самой неопределенной остается проблема эвтаназии. Это осознанный добровольный уход из жизни человека, обреченного на мучительное умирание, с помощью специалиста. Эвтаназия отражает как мировозренческие, нравственные, так и правовые позиции людей по поводу отношения их к прблеме жизни и смерти человека. Какие только идеи и предложения по этому поводу не разрабатывались учеными и философами, но единного ясного и всеми разделяемого ответа не получено и по сей день. А это связано, видимо, с тем, что явление эвтаназии стало камнем преткновения для представителей гуманитарных дисциплин (религии, философии, юриспруденции, медицины), усматривающих в этом деле некую "цивилизованную" форму посягательства на жизнь личности -- высшую ценность. моральный биомедицинский этика эвтаназия

Конституции и законы во многих странах мира категорично осуждают и преследуют всех, кто применяет на практике эвтаназию. В соответствии с Конституцией РФ каждому гражданину принадлежит неотъемлимое право на жизнь. В 45 статье основ законодательства РФ об охране здоровья граждан медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии. Но само право на жизнь предполагает, что одним из его аспектов должна быть и возможность каждого человека самому самостоятельно распоряжаться жизнью, вплоть до решения о добровольном прекращении жизни.

Отношение к смерти у людей на протяжении всей истории человечества было и остается весьма различно. Абсолютное большинство людей, сознавая сам по себе этот феномен, никак не могут с ним примириться. Одни изначально очень боятся смерти. Другие, следуя за эпикурейской мыслью, что смерти бояться не надо, относятся к ней философски.

Естественная смерть -- явление чрезвычайно редкое. Большинство людей умирают от болезней, то есть своего рода "незаконной" смертью, когда инстинкт жизни с его биохимическими и физиологическими эквивалентами сохранен и даже активирован, и организм ведет ожесточенную борьбу с кризисом, ингода удлиняя страдания больного в предагонии и агонии. Как же должен действовать врач, когда нет реальных шансов на спасение ?

Имеет ли человек право на помощь врачей в обеспечении ему легкой безболезненной смерти ? Нет, как правило, заявляет официальная мировая медицина. "Эвтаназия, то есть акт преднамеренного прерывания жизни пациента, даже сделанная по просьбе самого пациента или просьбе его близких родственников, является неэтичной", - говорится в "Декларации относительно эвтаназии", принятой в 1987 году на международной ассамблее, состоявшейся в Мадриде. Представте такой вот, довольно часто встречающийся, факт в медицинской практике. Пациент, испытывая невыносимые страдания от физических болей и, сознавая бессмысленность продолжения борьбы за его жизнь, просит врача избавить его от мучений медленного и неминуемого умирания. И как же должен поступить врач ? Перед ним стоит непростой гражданский и профессиональный выбор. И он, скорее всего, пойдет навстречу последнему в жизни пожеланию пациента. Но как на этот его гуманный акт посмотрит общественность ? Поймет ли общественность, что эвтаназия -- это ни в коем случае не убийство, даже из милосердия, а оказание гуманной помощи умирающему человеку ?

Философски осмысливая проблему оказания или неоказания медицинской помощи умирающему человеку, следует особо подчеркнуть, что речь все время идет о безнадежно больном, обреченном на мучительную смерть. Безнадежно больной -- это умирающий от неизлечимой болезни или несовместимой с жизнью травмы, чья жизнь поддерживается только применением методов искусственного замещения жизненных функций. Безнадежный больной -- это больной, который умрет в ближайшие часы, или дни, или месяцы, независимо от наличия искусственной поддержки жизненно важных функций организма. Бэкон писал: "я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстановить здоровье, но и в том, чтобы облегчить страдания и мучения, причиняемые болезнями... и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать саму смерть легкой и спокойной".

Идея эвтаназии, которая в последнее время широко освещается, имеет и сторонников, и противников. В частности, Американская медицинская ассоциация (АМА) категорически против "убийства из милосердия". Заметим, что эвтаназия (eutanasia) как термин имеет четкие корни: eu -- хорошо, tanatos -- смерть. Это направление, как ни странно, порождено жизнью, и остановится только на позиции "против", обойдя взгляды "за", будет искажением жизненных реалий.

Аргументы в защиту эвтаназии воплощены в тезисе о смерти как неотъемлимую часть жизни, и поэтому к этому явлению следует относиться с пониманием и примирением, особенно учитывая ограниченные относительно этого возможности медицины. Современное общество всячески противостоит психологическому восприятию смерти как логического и неотвратимого финала жизни. Размышляя над этими вопросами многие ученные -- противники эвтаназии, справедливо считают, что почти никогда не возможно констатировать абсолютную безнадежность состояния больного, ибо известны случаи выздоровления и таких пациентов. Медицина прогнозирует течение болезни только с определенной степенью вероятности. Таким образом, уменьшать страдания больного за счет сокращения срока его жизни -- это не что иное, как убийство с гуманной целью, что в действительности было бы преступлением перед подлинным гуманизмом. Следет учесть, аргументируют они дальше свою точку зрения, что, по юридическим соображениям, никому не дано права на убийство человека, а значит врач не должен осуществлять эвтаназию, ссылаясь также на то, что больной "безнадежный".

Есть другой аспект -- кто должен определять состояние безнадежности больного ? Врач единолично или консилиум ? Кто будет решать дилему относительно продолжения реанимации или отключения аппарата искусственного дыхания ? Каким должно быть здесь участие юристов? Противоречий и антитез немало.

В профессиональном аспекте мотивы сторонников идеи эвтаназии выглядят в целом так. Речь идет о легком и даже милосердном способе уменьшить страдания неизлечимо больного человека перед необратимой смертью. В конце концов, мол, то выбор больного и его близких. Ведь нынешние медицинские технологии предоставляют возможность продлить

жизнь такого страдальца, и это, как ни парадоксально, вызывает страх перед возможностью "машинного существования". Таким образом, право на отказ от лечения, которое поддерживает жизнь именно в таком искусственном варианте, по логике адептов эвтаназии, стоит дополнить и правом добровольно умереть, разумеется, при содействии врача. Категорическая позиция относительно невозможности такой формы помощи, собственно, не соответствует сложности феномена жизни и толкованиям ее ценности, поскольку для безнадежно больных трансцендентное восприятие смысла жизни позволяет, по убеждению сторонников таких взглядов, рассматривать смерть как своевременный, а иногда и желаемый переход в другие космические измерения. К тому же, чрезмерная профессиональная дотошность и предостережения могут восприниматься больным, который склоняется к методу эвтаназии, как равнодушие врача, попытка отгородится от драмы больного стеной железных правил, а также как фактическое проявление эгоизма врача, который вместо глубоких морально-этических размышлений и анализа конкретных обстоятельств просто упрощает себе жизнь и отвергает возможность облегчить смерть больному, ссылаясь на моральный запрет. Как известно, два вида убийства принимаются даже многими из самых рьяных противников эвтаназии -- самооборона и наказание. Ни один из них не является несправедливым; по сути , ни один из них не является злом. Можно ли рассматривать добровольную эвтаназию как третий вид оправданного умерщвления ?

В ответ на такие мысли противники эвтаназии доказывают, что, когда метод будет легализован, возникнут злоупотребления им, которые нельзя предотвратить никакими юридическими предосторожностями. Такие злоупотребления могут даже принять форму криптэвтаназии (то есть эвтаназии против желания больного). Многие ученые опасаются, что формальное разрешение эвтаназии может стать определенным психологическим тормозом для поиска новых более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных, а также способствовать недобросовестности в оказании медицинской помощи таким больным.

Есть и другие аргументы против легализации эвтаназии, и если суммировать их, резюме можно выразить так: врач -- это воин со смертью, следовательно, его участие в процессе эвтаназии уменьшит доверие к врачам и приведет к разрушению моральных принципов врачебной деятельности.

Проблема эвтаназии так остро стоит сегодня потому, что из аспекта сугубо медицинского плана она переведена в аспект государственной политики. А медицина, будучи

самой гуманной сферой в жизни людей и их общества, в принципе не нуждается в государственной опеке, кроме как понимания ее проблем и поддержки. Как врачу, призванному постоянно сталкиваться в своей повседневной медицинской практике с болью, страданием, смертью, обладать гуманностью, по-человечески сострадать, не стать холодным цинником ? Ведь если проанализировать некоторые моменты в деятельности врача, то зачастую именно гуманность мешает ему принимать единственно правильное решение.

Естественная жалость к человеку нередко становится противником оказания ему гуманной помощи в получении благой смерти. Бремя решения этой проблемы всегда лежала и будет лежать на враче. И только обратившись к "внутреннему" голосу (совести), профессиональной этике врач может принять верное решение.

А каковы пределы врачебного компромисса: как быть законопослушным медиком-специалистом, остаться моральным человеком в глазах общественности и при этом блюсти профессиональный долг, не впадая в циннизм ? Вопрос, который был и остается главным в биомедицинской этике. Эту область врачебной деятельности никогда нельзя будет унифицировать. Невозможно же принятием законов, разрешающих или запрещающих врачу решать все морально-этические вопросы оказания медицинской помощи умирающему пациенту, снять с него личную ответственность. В современных медицинских институтах студентов обучают фармакологии с акцентом на лечебный эффект, при этом строго предупреждают о возможном смертельном исходе. Поэтому-то пока остаются малоизученными многие важные вопросы профессионального применения эвтаназии. Например, совершенно неизвестен многим врачам выбор лекарства или лекарственных сочетаний для вызывания легкой смерти при многообразной основной и сопутствующей патологии, и этот выбор может быть весьма различным. Остается открытым вопрос , а какое средство или сочетание действительно дают гуманную и, может быть, даже приятную смерть ?

Вероятно, одним из первых случаев осознанного применения эвтаназии была смерть основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда. Он умер в 1939 году на 84 году жизни, сознавая бесперспективность лечения у себя рака полости рта и испытывая при этом невыносимые боли. Ему было сделано более 30-ти операций. Наконец, он попросил у своего лечащего врача инъекцию смертельной дозы морфина и получил ее. С одобрением была воспринята эвтаназия 37-го президента США Ричарда Никсона . После первого инсульта он написал обращение к лечащим врачам с просьбой не прибегать к искусственным методам продления его жизни в случае повторения кровоизлияния в мозг, когда он не сможет выразить свою волю. Сознательно прекратил принимать лекарства после консультации с личным врачом и составления завещания президент Франции Миттеран, страдающий последней стадией рака.

В 30-ые годы двадцатого столетия было немало подобных случаев добровольной эвтаназии. Однако в 40-ые годы нацистская Германия стала страной, где принудительная эвтаназия стала весьма грубо использоваться в политических, экономических и иных целях.

Следует заметить, что эвтаназия может быть активной, когда для облегчения смерти применяются медикаментозные средства или дейсивия, и пассивной, когда прекращается борьба за жизнь человека. Несмотря на все разногласия пассивная эвтаназия постепенно легализуется общественным мнением, а в некоторых странах и законом. Так, в Швеции и Финляндии пассивная эвтаназия не является противозаконной. Однако основой для принятия

врачом решения о прекращении лечения является свободное и осознанное волеизъявление пациента. Аналогичные просьбы от ближайших родственников пациента, находящегося в бессознательном состоянии, юридически недействительны. В апреле 2005 года французским парламентом принят закон, дающий право на смерть безнадежным больным. Пациенты во Франции, потерявшие надежду на возвращение к нормальной жизни, могут теперь отказаться от лечения. Если больной находится в бессознательном состоянии, за него примет решение так называемое доверенное лицо, близкий родственник больного. В этом случае врач отключает аппарат искусственного поддержания жизни. В Голландии после длительной дискуссии в законодательство официально внесено разрешение пассивной эвтаназии с определенными оговорками. В соответствии с законодательством штата Индиана (США) действует так называемое прижизненное завещание, в котором пациент официально подтверждает свою волю на то, чтобы его жизнь не продлевалась искусственным образом при определенных обстоятельствах. Во многих странах эвтаназия в той или иной мере свободно применяется даже вопреки существующим нормам закона.

В 1977 г. в штате Калифорния (США) после долгих лет обсуждений на референдумах был принят первый в мире закон "О праве человека на смерть", по которому неизличимо больные люди могут оформить документ с изъявлением желания отключить реанимационную аппаратуру. Однако официально воспользоваться этим законом до сих пор никому не удалось, так как одним из условий осуществления эвтаназии должно быть заключение психиатра о вменяемости пациента, а Американская ассоциация психиатров запрещает своим членам участие в подобных процедурах. Другое обязательное условие состоит в том, что проводить эвтаназию должен врач, что также невозможно, поскольку Американская медицинская ассоциация запрещает своим членам участие в эвтаназии.

Многие ученые полагают, что формулировка "право на смерть" вообще неудачна, поскольку обладающий правом на смерть человек будет обладать и правом настаивать на исполнении своего желания третьими лицами, что очевидно недопустимо. Предлагается использовать выражение "право человека умереть достойно".

Следует еще раз отметить, что в странах, где эвтаназия разрешена законодательно, речь идет только о пассивной эвтаназии. Активная эвтаназия карается законом всех стран, хотя практическое применение законов наблюдается редко. Широко известно имя врача из США Джека Геворкяна ("Доктор Смерть", как называли его газеты), осужденного за применение активной эвтаназии. Он изобрел "машину смерти" - аппарат, вводящий в организм пациента смертельный раствор. В дальнейшем он усовершенствовал свою машину, снабдив ее маской с автоматической подачей смертельной дозы углекислого газа. Многие безнадежно больные люди воспользовались этим аппаратом в присутствии его автора и при его консультации. В США это вызвало негодование общественности, прежде всего в связи с тем, что бывший патологоанатом единолично, без консилиума врачей-специалистов определял фатальность болезни и ассистировал в подобных делах.

Проблему эвтаназии, конечно, нельзя решить правовыми запретами или моральными направлениями. Она намного сложнее. Это, своего рода, философская проблема о возможности обеспечения свободы человеческому разуму и совести. Общественное согласие на правомерность и нравственность эвтаназии можно понимать как восхождение на качественно новый уровень общественного самасознания, когда будет достигнут приоритет гуманистических ценностей над целесообразностью.

Проблемы трансплантологии

Выход трансплантации на уровень "физического" управления смертью человека является не узкоспециальным, частным медицинским вопросом, а серьезной социокультурной проблемой.

Переливание крови, как обеспечение "переноса жизни", является логическим началом теории и практики пересадки органов и тканей. В настоящее время уже практически не существует каких-либо споров по поводу переливания крови больному или раненому, существуют пункты приема донорской крови, базы доноров и т.д. Почему же тогда находится столько противников пересадки человеческих органов от трупов или доноров, которые дали на это свое согласие и тем более замены человеческих органов на исксственные, созданные руками ученых, почки, печень или сердце ?

С 1937 по 1992 годы в России действовало Постановление Совнаркома "О порядке проведения медицинских операций", согласно которому тела граждан после смерти становились как бы собственностью государства и практически автоматически обслуживали "интересы науки и общества". Еще в 1980 году историки медицины констатировали: "Широкое применение в клинической практике кадаверных (трупных) тканей и органов составляет неоспоримый приоритет советской медицины". Этот "приоритет" основывался на отрицании права человека распоряжаться своим телом после смерти, что является естественным следствием натуралистически-прагматического понимания человека. Согласно этой позиции, со смертью человек теряет силу и все его права, так как он перестает быть субъектом воли, права и требований (тем более, если он, в силу определенных исторических условий, не получил возможность стать субъектом права и при жизни). В 1992 году законодательство России в сфере медицины было приведено в соответствии с принципами защиты прав и достоинства человека, разработанными Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Основная позиция ВОЗ по вопросу о праве человека на свое тело после смерти сводится к признанию этого права по аналогии права человека распоряжаться своей собственностью после смерти. Основываясь на рекомендациях ВОЗ, Закон РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" вводит презумпцию согласия (неиспрошенное согласие), согласно которой забор и использование органов из трупа осуществляется, если умерший при жизни не высказывал возражений против этого, или если возражения не высказывают его родственники. Отсутствие выраженного отказа трактуется как согласие, то есть каждый человек практически автоматически превращается в донора после смерти, если он не выразил своего отрицательного отношения к этому. "Презумпция согласия" является одной из двух основных юридических моделей регулирования процедурой получения согласия на изъятие органов от умерших людей.

Второй моделью является так называемое "испрошенное согласие", которое означает, что до своей кончины умерший явно заявлял о своем согласии на изъятие органа, либо член семьи четко выражает согласие на изъятие в том случае, когда умерший не оставил подобного заявления. Доктрина "испрошенного согласия" прелполагает определенное документальное подтверждение "согласия". Примером подобного документа являются "карточки донора", получаемые в США теми, кто выражает свое согласие на донорство. Доктрина "испрошенного согласия" принята в законодательствах по здравоохранению США, Германии, Канаде, Франции, Италии. При этом специалисты считают, что принцип "презумпция согласия" является более эффективным, то есть более соответствует целям и интересам клинической трансплантации. Российские же трансплантологи считают, "что процесс получения согласия на изъятие органов по-прежнему является в нашей стране основным фактором, сдерживающим развитие (расширение) донорства". В современной медицине продолжается процесс расширения показаний к различным видам пересадок, что является одним из объективных оснований того, что одной из устойчивых особенностей современного общества становится "дефицит донорских органов". Состояние "дефицита донорских органов" - это хроническое несоответствие между их "спросом" и "предложением". В любой момент времени приблизительно 8000-10000 человек ожидают донорский орган. Это заставляет специалистов-трансплантологов искать, определять и прокладывать "пути" к стабильным источникам донорского материала. Один из путей приводит к необходимости определения "момента смерти", что значительно расширит, с точки зрения специалистов, возможности получения органов для трансплантации. Еще одним путем становится "ранняя констатация смерти мозга" и выявление "потенциальных доноров". Эти два пути определяют движение по направлению к прагматическому отношению к смерти человека. Оно связано с возможностью таких, например, последствий как утверждение прагматико-потребительного отношения к человеку, тело или части тела которого становятся объектом коммерческих сделок. С тенденциями коммерциализации трансплантации связан запрет на куплю-продажу органов и (или) тканей человека, зафиксированный в статье 1 Закона РФ "О трансплантации", что лишь свидетельствует о реальности этих процессов. Характерно, что сами трансплантологи на основании несложных расчетов приходят к выводу: "Приобретение и использование живых почек и роговиц значительно доходнее, чем промышленное предпринимательство". Формой противостояния коммерциализации трансплантации является запрет на трансплантацию донорских органов от живых неродственных индивидуумов в Законе "О трансплантации".

Определенной гарантией справедливости при распределении донорских органов является включение реципиентов в трансплантологическую программу, которая формируется на базе "листа ожидания" регионального или межрегионального уровня. Реципиенты получают равные права на соответствующего им донора в пределах этих программ, которыми предусмотрен также обмен донорскими трансплантантами между трансплантационными объединениями. Обеспечение "равных прав" реализуется через механизм выбора сугубо по медицинским показаниям, тяжестью состояния пациента-реципиента, показателям иммунологической или генотипической характеристик донора. Оценивая такую систему распределения органов как гарантию от всевозможных злоупотреблений, рекомендация по созданию "системы заготовки донорских органов на региональном или национальном уровнях" оценивается как одно из общих этических правил.

Как любое новшество, трансплантация, сформировала вокруг себя две противоборствующие позиции: либеральную и консервативную.

Либеральная позиция сводится к оправданию, обоснованию, пропаганде трансплантации как нового направления в медицине. Как характерный пример либерального основания донорства может быть приведена концепция "физиологического коллективизма", разработанная в 30-е годы А.Богдановым, организатором первого в мире Института переливания крови. Согласно этой концепции, донорство -- это новая этическая и социальная норма, а переливание крови -- один из способов "братания людей" (буквального) и создания из отдельных индивидуумов общества, как единого "социального организма". Современные трансплантологи не создают утопических концепций, но стремятся выйти на уровень этических правил и норм своей деятельности. Различные формы рекомендаций и правил, которые принимают специалисты-трансплантологи в границах либеральной позиции, имеют своим фундаментальным основанием два принципа антропоцентризма. Первый касается натуралистически-прагматического отношения человека, второй -- конечности жизни (отрицания бессметрия души).

Расширение практики трансплантации либеральные идеологи связывают с преодолением мифического отношения к сердцу как вместилища души и символу человеческой идентичности, с преодолением отношения к смерти как "переходного состояния". Они видят прямую связь между прогрессирующим развитием трансплантации и преодолением общественного психологического барьера в виде традиционно-религиозной культуры с ее системой ритуалов и отношением к смерти. Они считают, что успех трансплантологии возможен только в условиях "развитого и подготовленного общественного мнения, признающего безусловность гуманистических ценностей по всему кругу вопросов практики трансплантации органов". Среди безусловных гуманистических ценностей особо выделяются следующие три: добровольность, альтруизм, независимость. Особое место в либеральной биоэтике занимает понятие "анатомические дары". Подчеркивая "дарственную", то есть безвозмездность "анатомических даров", либеральная биоэтика пытается преодолеть и исключить возможные экономические мотивы данного поступка. Включение любой формы экономического расчета означает потерю ценностнозначимого, нравственного статуса "дарения". Тем не менее либеральная биоэтика представлена и попытками объеденения "экономической выгоды" и "гуманности". Широко известен аргумент, что высокая цена органов, которую в состоянии заплатить предприниматели, обеспечит донорам стран "третьего мира" нормальный уровень жизни и спасет многих людей от голода. В ряду подобных аргументов оказывается и следующее суждение: "Не должна запрещаться оплата разумных расходов за медицинские услуги, связанные с предоставлением донорского органа (но не за орган)". "Разумность расходов" и гуманность целей трансплантации может не вызывать сомнений. Но средства ее реализации, предполагающие экономические отношения по типу "купли-продажи", включая и их превращенные формы ("дарение") с неисбежностью умаляют ее этический смысл. Кантовский критерий этичности -- рассмотрение человека как "цели", а не как "средства" - несоразмерен с подобной экономической разумностью и целесообразностью. Именно кантовский критерий этичности положен в основу статьи 1 Закона РФ "О трансплантации", где четко оговорено: "Органы и (или) ткани человека не могут быть предметом купли-продажи". В предисловии по руководству по трансплантологии академик В.И. Шумаков ставит задачу организации "научно обоснованной пропаганды донорства". Такая постановка задачи, сориентированная либерализмом, может иметь своим следствием лишь какой-нибудь новый вариант "физиологического коллективизма". Стремление науки научными средствами обосновать донорство не вполне корректно. Обоснование донорства -- не задача науки, будь то физиология, биология, химия, генетика и т.п. Обоснование донорства -- это задача этики, в том числе этики религиозной. Об этом свидетельствует все то же понятие "дарение органов", которое по сути дела представляет собой попытку трансформации традиционно-религиозной идеи жертвы.

Консервативная позиция менее всего склонна содействовать тому, чтобы современная российская наука вновь вставала на исхоженный советским атеизмом вдоль и поперек тупиковый путь противопоставления науки и веры. Сегодня естествознание получило возможность понять, что действительное различие между наукой и верой является условием их самоценности, и, во-вторых, насколько произвольно и упрощено их "воинственное" исключение друг друга.

В Православном Символе Веры утверждается вера в воскресение мертвых. Вопрос - включает ли "оживление костей" воссоздание целостности тела, которое стало жертвой трансплантологической практики, является исключительно предметом веры. И при этом главное, что какую бы научную форму ни принимал атеизм, он также обречен всего лишь на веру, правда атеистическую, в невозможность воскресения мертвых, так как никакими научными доказательствами этой невозможности атеизм не располагает и располагать не может. Путь противопоставления одной веры -- другой - бесперспективен для сторонников и идеологов "научно-обоснованного донорства". Реальные же возможности обоснования донорства заключены не в науке, а в самой религии. Известно, что все мировые религии сохраняют почтительное отношение к телу покойного. К сожалению, понимание смерти в натуралистически-материалистическом мировоззрении порождает весьма типичное к ней отношении. Оно проявляется, например, в такой рекомендации врачам и сестрам, которые находятся в состоянии "эмоционального раздвоения" в своем восприятии человека с диагнозом смерти мозга как определенной личности: "В таких случаях надо четко осознавать: при смерти мозга пациент перестает быть человеческой индивидуальностью".

Христианская позиция, которую выразил профессор богословия В.И.Несмелов, исходит из того, что физическая смерть -- не столько переход в новую жизнь, сколько "момент действительной жизни". Понимание смерти как пусть последней, но "стадии жизни", как "личностно значимого события", отношение к которому -- это область человеколюбия, область собственно нравственного отношения между человеком умершим и человеком живым, в частности, между умершим больным и врачом как субъектом нравственных отношений.

В христианстве мертвое тело остается пространством личности. Почтение к умершему непосредственно связано с уважением к живущему. Потеря уважения к умершему, в частности, нанесение повреждений телу, влечет в конце концов потерю уважения к живущему. Прагматическое использование трупов в медицине влечет за собой усиление потребительского отношения к человеку. Это проявляется в устойчивой и, к сожалению, неизбежной тенденции коммерциализации медицины. Закон РФ "О трансплантации органов и тканей", запрещающает куплю-продажу человеческих органов, что как нельзя более убедительно свидетельствует о реальности подобных сделок, создавая при этом новый набор "мотивов" для так называемых преднамеренных убийств.

Возможна ли оценка трансплантологической практики, и какой она может быть в контексте православия? Священник Анатолий Берестов, настоятель домового храма преп. Серафима Саровского при Институте трансплантации, говорит, что Православной Церкви еще предстоит определиться в этическом плане в отношении вопроса трансплантологи. Это определение, конечно же, будет включать анализ того, как произошел и происходит подмен добра злом, то есть как стремление спасти человеческую жизнь оборачивается уничижением другой жизни -- нанесением вреда живому донору, использованием человеческих трупов в качестве доноров, отношением к пациенту с диагнозом смерть мозга как хранилища запасных органов и т.д. Эти "явления" вопиют о том, что даже такая фундаментальная цель, как спасение человеческой жизни, требует соблюдения множества условий, среди которых соблюдение свободы и добровольности, то есть ценностей, которые составляют суть самопожертвования. В православной этической традиции никогда не шла речь о том, что нельзя жертвовать собою во имя спасения жизни человека. Напротив, "нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих". Сама жертвенная смерть Спасителя является свидетельством этической ценности самопожертвования. Но самопожертвование как сознательное и добровольное действие человека исключает любое внушаемое воздействие и насилие. Определенным видом нравственного "насилия" может стать превращение человеческой способности к жертвенности в норму или правило, или новый критерий гуманности.

Заключение

Проблема эвтаназии до сих пор остается нерешенной. Вплоть до сегодняшнего дня к эвтаназии относятся по-разному. В случае полной легализации эвтаназии велика опасность злоупотреблений. Признание эвтаназии законом может также лишить государство стимула для финансирования исследований по поиску эффективных средств лечения. Знаменательно, что в России меняется отношение к неизличимо больным именно в человеческом измерении.

Об этом свидетельствует создание хосписов -- ячеек облегчения моральных и физических страданий наших братьев в немощи и скорби.

Практика трансплантации органов вышла сегодня из узко экспериментальных рамок на уровень обычной медицинской отрасли. Найти, понять и принять меру сотворчества Бога и человека в спасении Жизни -- это действительно непростая задача разумного отношения к этическим проблемам трансплантации.

С развитием практики трансплантации органов появляются новые проблемы, в некоторых случаях напрямую связанные с разрешением эвтаназии. Орган человека, который, по медицинскому заключению, все равно умрет в течении краткого срока, мог бы спасти другого человека, дав ему реальный шанс жить дальше. А ведь многие умирают, так и не дождавшись донора. Выходит, что мы из наших догматических принципов об эвтаназии как зле теряем сразу две жизни. Это еще раз говорит о том, что об эвтаназии нельзя судить категорично. Не все жизненные ситуации измеряются нашими теоретическими убеждениями, а люди, столкнувшиеся в реальности с этой проблемой, начинают относиться к ней иначе.

Список использованной литературы

1. Иванюшкин В.Я., Дубова Е.А. Правовые и этические аспекты эвтаназии // Вести. АМН СССР. - 1984. - №6.

2. Хрусталев Ю.М. Эвтаназия: сущность и проблемы, взгляд в будущее // Философские науки. - 2003. - №7

3. Рыбин В. Проблема эвтаназии. Медико-антропологические аспекты и филисофские основания. - М.: Книга по требованию, 2010.

4. Фут Филипп. Эвтаназия // Филос.науки. - 1990. - №6.

5. Трансплантология. Руководство // Под редакцией академика В.И. Шумакова. - М.: Медицина, Тула: "РЕППРОНИКС Лтд.", 1995.

6. http://atheismru.narod.ru/journal/41/vorobyova.htm

Доклад

"Этические проблемы эвтаназии и трансплантологии"

Современное развитие медицинских знаний одновременно порождает и проблему моральности тех или иных вмешательств в организм человека. Среди наиболее острых проблем, которые беспокоят общество и медицинскую науку, являются этические прблемы эвтаназии и трансплантологии. В чем же заключаются особенности этих процессов и связанная с ними медицинская этика ?

Эвтаназия - это осознанный добровольный уход из жизни человека, обреченного на мучительное умирание, с помощью специалиста. Эвтаназия отражает как мировозренческие, нравственные, так и правовые позиции людей по поводу отношения их к проблеме жизни и смерти человека. Какие только идеи и предложения по этому поводу не разрабатывались учеными и философами, но единного ясного и всеми разделяемого ответа не получено и по сей день.

Конституции и законы во многих странах мира категорично осуждают и преследуют всех, кто применяет на практике эвтаназию. В соответствии с Конституцией РФ каждому гражданину принадлежит неотъемлимое право на жизнь. Но само право на жизнь предполагает, что одним из его аспектов должна быть и возможность каждого человека самому самостоятельно распоряжаться жизнью, вплоть до решения о добровольном прекращении жизни.

Естественная смерть -- явление чрезвычайно редкое. Большинство людей умирают от болезней, то есть своего рода "незаконной" смертью, когда инстинкт жизни с его биохимическими и физиологическими эквивалентами сохранен и даже активирован, и организм ведет ожесточенную борьбу с кризисом, ингода удлиняя страдания больного в предагонии и агонии. Как же должен действовать врач, когда нет реальных шансов на спасение ? Имеет ли человек право на помощь врачей в обеспечении ему легкой безболезненной смерти ? Нет, как правило, заявляет официальная мировая медицина. И как же должен поступить врач ? Перед ним стоит непростой гражданский и профессиональный выбор. И он, скорее всего, пойдет навстречу последнему в жизни пожеланию пациента. Но как на этот его гуманный акт посмотрит общественность ? Поймет ли общественность, что эвтаназия -- это ни в коем случае не убийство, даже из милосердия, а оказание гуманной помощи умирающему человеку ? Философски осмысливая проблему оказания или неоказания медицинской помощи умирающему человеку, следует особо подчеркнуть, что речь все время идет о безнадежно больном, обреченном на мучительную смерть.

Идея эвтаназии, которая в последнее время широко освещается, имеет и сторонников, и противников. Многие ученные -- противники эвтаназии, справедливо считают, что почти никогда не возможно констатировать абсолютную безнадежность состояния больного, ибо известны случаи выздоровления и таких пациентов.Таким образом, уменьшать страдания больного за счет сокращения срока его жизни -- это не что иное, как убийство с гуманной целью, что в действительности было бы преступлением перед подлинным гуманизмом. Следет учесть, аргументируют они дальше свою точку зрения, что, по юридическим соображениям, никому не дано права на убийство человека, а значит врач не должен осуществлять эвтаназию, ссылаясь также на то, что больной "безнадежный". Есть другой аспект -- кто должен определять состояние безнадежности больного ? Врач единолично или консилиум ? Кто будет решать дилему относительно продолжения реанимации или отключения аппарата искусственного дыхания ? Каким должно быть здесь участие юристов? Противоречий и антитез немало.

В профессиональном аспекте мотивы сторонников идеи эвтаназии выглядят в целом так. Речь идет о легком и даже милосердном способе уменьшить страдания неизлечимо больного человека перед необратимой смертью. В конце концов, мол, то выбор больного и его близких. Таким образом, право на отказ от лечения, которое поддерживает жизнь именно в таком искусственном варианте, по логике адептов эвтаназии, стоит дополнить и правом добровольно умереть, разумеется, при содействии врача.

Как известно, два вида убийства принимаются даже многими из самых рьяных противников эвтаназии -- самооборона и наказание. Ни один из них не является несправедливым; по сути , ни один из них не является злом. Можно ли рассматривать добровольную эвтаназию как третий вид оправданного умерщвления ? В ответ на такие мысли противники эвтаназии доказывают, что, когда метод будет легализован, возникнут злоупотребления им, которые нельзя предотвратить никакими юридическими предосторожностями. Многие ученые опасаются, что формальное разрешение эвтаназии может стать определенным психологическим тормозом для поиска новых более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных, а также способствовать недобросовестности в оказании медицинской помощи таким больным. Есть и другие аргументы против легализации эвтаназии, и если суммировать их, резюме можно выразить так: врач -- это воин со смертью, следовательно, его участие в процессе эвтаназии уменьшит доверие к врачам и приведет к разрушению моральных принципов врачебной деятельности. А каковы пределы врачебного компромисса: как быть законопослушным медиком-специалистом, остаться моральным человеком в глазах общественности и при этом блюсти профессиональный долг, не впадая в циннизм ? Вопрос, который был и остается главным в биомедицинской этике. Эту область врачебной деятельности никогда нельзя будет унифицировать. Невозможно же принятием законов, разрешающих или запрещающих врачу решать все морально-этические вопросы оказания медицинской помощи умирающему пациенту, снять с него личную ответственность. В современных медицинских институтах студентов обучают фармакологии с акцентом на лечебный эффект, при этом строго предупреждают о возможном смертельном исходе.

Вероятно, одним из первых случаев осознанного применения эвтаназии была смерть основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда. С одобрением была воспринята эвтаназия 37-го президента США Ричарда Никсона .Сознательно прекратил принимать лекарства после консультации с личным врачом и составления завещания президент Франции Миттеран, страдающий последней стадией рака.

Следует заметить, что эвтаназия может быть активной, когда для облегчения смерти применяются медикаментозные средства или дейсивия, и пассивной, когда прекращается борьба за жизнь человека. Несмотря на все разногласия пассивная эвтаназия постепенно легализуется общественным мнением, а в некоторых странах и законом ( Швеция, Финляндия, Франция, Голландия ). Во многих странах эвтаназия в той или иной мере свободно применяется даже вопреки существующим нормам закона.

В 1977 г. в штате Калифорния (США) был принят первый в мире закон "О праве человека на смерть", по которому неизличимо больные люди могут оформить документ с изъявлением желания отключить реанимационную аппаратуру. Однако официально воспользоваться этим законом до сих пор никому не удалось, так как одним из условий осуществления эвтаназии должно быть заключение психиатра о вменяемости пациента, а Американская ассоциация психиатров запрещает своим членам участие в подобных процедурах. Другое обязательное условие состоит в том, что проводить эвтаназию должен врач, что также невозможно, поскольку Американская медицинская ассоциация запрещает своим членам участие в эвтаназии.

Следует еще раз отметить, что в странах, где эвтаназия разрешена законодательно, речь идет только о пассивной эвтаназии. Активная эвтаназия карается законом всех стран, хотя практическое применение законов наблюдается редко. Широко известно имя врача из США Джека Геворкяна ("Доктор Смерть", как называли его газеты), осужденного за применение активной эвтаназии. Он изобрел "машину смерти" - аппарат, вводящий в организм пациента смертельный раствор. В дальнейшем он усовершенствовал свою машину, снабдив ее маской с автоматической подачей смертельной дозы углекислого газа. Многие безнадежно больные люди воспользовались этим аппаратом в присутствии его автора и при его консультации. В США это вызвало негодование общественности, прежде всего в связи с тем, что бывший патологоанатом единолично, без консилиума врачей-специалистов определял фатальность болезни и ассистировал в подобных делах.

Проблему эвтаназии, конечно, нельзя решить правовыми запретами или моральными направлениями. Она намного сложнее. Это, своего рода, философская проблема о возможности обеспечения свободы человеческому разуму и совести. Общественное согласие на правомерность и нравственность эвтаназии можно понимать как восхождение на качественно новый уровень общественного самасознания, когда будет достигнут приоритет гуманистических ценностей над целесообразностью.

Выход трансплантации на уровень "физического" управления смертью человека является не узкоспециальным, частным медицинским вопросом, а серьезной социокультурной проблемой.

Переливание крови, как обеспечение "переноса жизни", является логическим началом теории и практики пересадки органов и тканей. В настоящее время уже практически не существует каких-либо споров по поводу переливания крови больному или раненому, существуют пункты приема донорской крови, базы доноров и т.д. Почему же тогда находится столько противников пересадки человеческих органов от трупов или доноров, которые дали на это свое согласие и тем более замены человеческих органов на исксственные, созданные руками ученых, почки, печень или сердце ?

С 1937 по 1992 годы в России действовало Постановление Совнаркома "О порядке проведения медицинских операций", согласно которому тела граждан после смерти становились как бы собственностью государства и практически автоматически обслуживали "интересы науки и общества".В 1992 году был принят Закон РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека", который вводит презумпцию согласия (неиспрошенное согласие), согласно которой забор и использование органов из трупа осуществляется, если умерший при жизни не высказывал возражений против этого, или если возражения не высказывают его родственники, то есть каждый человек практически автоматически превращается в донора после смерти, если он не выразил своего отрицательного отношения к этому. "Презумпция согласия" является одной из двух основных юридических моделей регулирования процедурой получения согласия на изъятие органов от умерших людей.

Второй моделью является так называемое "испрошенное согласие", которое означает, что до своей кончины умерший явно заявлял о своем согласии на изъятие органа, либо член семьи четко выражает согласие на изъятие в том случае, когда умерший не оставил подобного заявления. Доктрина "испрошенного согласия" прелполагает определенное документальное подтверждение "согласия". Специалисты считают, что принцип "презумпция согласия" является более эффективным, то есть более соответствует целям и интересам клинической трансплантации. Российские же трансплантологи считают, "что процесс получения согласия на изъятие органов по-прежнему является в нашей стране основным фактором, сдерживающим развитие (расширение) донорства".

В современной медицине продолжается процесс расширения показаний к различным видам пересадок, что является одним из объективных оснований того, что одной из устойчивых особенностей современного общества становится "дефицит донорских органов". В любой момент времени приблизительно 8000-10000 человек ожидают донорский орган. Это заставляет специалистов-трансплантологов искать, определять и прокладывать "пути" к стабильным источникам донорского материала. Один из путей приводит к необходимости определения "момента смерти", что значительно расширит, с точки зрения специалистов, возможности получения органов для трансплантации. Еще одним путем становится "ранняя констатация смерти мозга" и выявление "потенциальных доноров". Эти два пути определяют движение по направлению к прагматическому отношению к смерти человека.

Как любое новшество, трансплантация, сформировала вокруг себя две противоборствующие позиции: либеральную и консервативную. Либеральная позиция сводится к оправданию, обоснованию, пропаганде трансплантации как нового направления в медицине. Расширение практики трансплантации либеральные идеологи связывают с преодолением мифического отношения к сердцу как вместилища души и символу человеческой идентичности, с преодолением отношения к смерти как "переходного состояния". Консервативная позиция менее всего склонна содействовать тому, чтобы современная российская наука вновь вставала на исхоженный советским атеизмом вдоль и поперек тупиковый путь противопоставления науки и веры. В христианстве мертвое тело остается пространством личности. Почтение к умершему непосредственно связано с уважением к живущему. Потеря уважения к умершему, в частности, нанесение повреждений телу, влечет в конце концов потерю уважения к живущему. Прагматическое использование трупов в медицине влечет за собой усиление потребительского отношения к человеку. Это проявляется в устойчивой и, к сожалению, неизбежной тенденции коммерциализации медицины. Закон РФ "О трансплантации органов и тканей", запрещающает куплю-продажу человеческих органов, что как нельзя более убедительно свидетельствует о реальности подобных сделок, создавая при этом новый набор "мотивов" для так называемых преднамеренных убийств. Возможна ли оценка трансплантологической практики, и какой она может быть в контексте православия? Священник Анатолий Берестов говорит, что Православной Церкви еще предстоит определиться в этическом плане в отношении вопроса трансплантологи. Это определение, конечно же, будет включать анализ того, как произошел и происходит подмен добра злом, то есть как стремление спасти человеческую жизнь оборачивается уничижением другой жизни -- нанесением вреда живому донору, использованием человеческих трупов в качестве доноров, отношением к пациенту с диагнозом смерть мозга как хранилища запасных органов и т.д .

В православной этической традиции никогда не шла речь о том, что нельзя жертвовать собою во имя спасения жизни человека. Напротив, "нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих". Сама жертвенная смерть Спасителя является свидетельством этической ценности самопожертвования. Но самопожертвование как сознательное и добровольное действие человека исключает любое внушаемое воздействие и насилие. Определенным видом нравственного "насилия" может стать превращение человеческой способности к жертвенности в норму или правило, или новый критерий гуманности.

С развитием практики трансплантации органов появляются новые проблемы, в некоторых случаях напрямую связанные с разрешением эвтаназии. Орган человека, который, по медицинскому заключению, все равно умрет в течении краткого срока, мог бы спасти другого человека, дав ему реальный шанс жить дальше. А ведь многие умирают, так и не дождавшись донора. Выходит, что мы из наших догматических принципов об эвтаназии как зле теряем сразу две жизни. Это еще раз говорит о том, что об эвтаназии нельзя судить категорично. Не все жизненные ситуации измеряются нашими теоретическими убеждениями, а люди, столкнувшиеся в реальности с этой проблемой, начинают относиться к ней иначе.

Размещено на Allbest.ru