Церебропротекторное, ноотропное и тимоаналептическое действие отечественных производных 3-оксипиридина и янтарной кислоты при сахарном диабете

Число глиальных клеток ПВЯ также изменилось уже при однократном применении изученных ЛС. При этом в максимальной дозе реамберин снижал число клеток астроглии с 278,69±18,91 до 223,41±14,34 на 1 мм2 (p = 0,032), а б-ЛК, напротив, увеличивала их количество с 188,54±7,78 до 231,03±11,85 на 1 мм2 (p = 0,016). Однократное введение средней дозы эмоксипина уменьшало число олигодендроцитов с 294,04±15,20 до 224,95±16,27 на 1 мм2 (p = 0,014). 7-ми кратное введение максимальной дозы б-ЛК, как и однократное, приводило к увеличению содержания астроцитов в ПВЯ больных животных с 246,30±19,07 до 367,14±31,53 на 1 мм2 (p = 0,004). Мексидол при недельном применении в максимальной дозе снижал число олигодендроцитов (с 420,89±131,80 до 211,28±8,79 на 1 мм2, p = 0,009) и микроглиоцитов (с 154,21±57,30 до 60,92±7,13 на 1 мм2, p = 0,040) в ПВЯ. 7-кратное введение эмоксипина и реамберина существенно не изменило глиальный состав изученного ядра гипоталамуса. Наиболее выраженный глиопротекторный эффект изученных ЛС наблюдался при их двухнедельном применении. При этом производные 3-оксипиридина (эмоксипин и мексидол), обладавшие антиоксидантной активностью in vitro, существенно превосходили средства с прооксидантной активностью (реамберин и б-ЛК) по «дозовой распространенности» влияния на глиальные популяции ПВЯ больных крыс. Двухнедельное введение эмоксипина и мексидола во всем диапазоне изученных доз вызвало достоверное нарастание числа астроцитов (рисунок 6Б) и олигодендроцитов (рисунок 6В) у крыс с аллоксановым диабетом. На этом фоне лишь минимальная доза эмоксипина вызывал значимое уменьшение количества клеток микроглии в ПВЯ (рисунок 6Г). Повышение числа астроцитов наблюдалось под действием не только максимальной, но и минимальной дозы б-ЛК (рисунок 6Б). Следует подчеркнуть, что 14-дневное курсовое применение относительно низких доз б-ЛК (Ѕ ЭСТД и ЭСТД) дополнительно увеличивало число олигодендроцитов и микроглиоцитов ПВЯ крыс с аллоксановым диабетом (рисунок 6 В, Г).

Вполне возможно, что увеличение «дозовой распространенности» глиопротекторного эффекта б-ЛК в определенной степени связано с кумуляцией ее ко-антиоксидантного действия. По-видимому, такой же феномен лежит в основе результатов курсового применения реамберина, который не влиял на число глиоцитов ПВЯ при 7-кратном режиме введения, но значимо увеличивал число олигодендроцитов в этой церебральной структуре при 14-кратном использовании средней дозы. Кроме того, 14-кратное применение реамберина вызывало достоверное нарастание числа микроглиоцитов ПВЯ во всем диапазоне изученных доз.

Рисунок 6 - Влияние б-липоевой кислоты, производных 3-оксипиридина и янтарной кислоты на содержание нейронов в паравентрикулярном ядре гипоталамуса при 7-кратном введении (А), а также астроцитов (Б), олигодендроцитов (В) и микроглиоитов (Г) при 14 - кратном введении препаратов крысам с аллоксановым диабетом

Обобщая данные о влиянии изученных ЛС на кортикальные и диэнцефальные структуры головного мозга крыс с аллоксановым диабетом, следует отметить, что 14-кратное введение оптимальных доз всех препаратов препятствует убыли нейронов в первичной соматосенсорной коре. Наибольшая выраженность этого эффекта отмечена при использовании производных 3-оксипиридина (эмоксипина и мексидола), двухнедельное введение которых дополнительно приводило к снижению доли липофусцин-позитивных нейронов в неокортексе и поле СА1 гиппокампа. Одновременно эмоксипин и мексидол увеличивали содержание корзинчатых нейронов, олигодендроцитов и клеток микроглии в изученной структуре аммонова рога, а также препятствовали убыли астроцитов в соматосенсорной коре и ПВЯ гипоталамуса. Реамберин и б-липоевая кислота уступали производным 3-оксипиридина по церебропротекторному действию при аллоксановом диабете и вызывали нежелательные побочные эффекты, проявившиеся снижением числа пирамидных нейронов в поле СА1 гиппокампа, а также увеличением содержания липофусцин-позитивных нейронов в соматосенсорной коре и ПВЯ гипоталамуса. Изменения клеточного состава кортикальных и диэнцефальных структур под действием изученных лекарственных средств практически не зависели от их способности корригировать гипергликемию при аллоксановом диабете.

Функциональная значимость корригирующего влияния изученных ЛС на клеточный состав головного мозга крыс с аллоксановым диабетом проявилась нормализацией параметров поведения в «открытом поле» и условнорефлекторного обучения животных. Уже через 96 часов после индукции аллоксанового диабета на фоне однократного введения производные 3-ОП и ЯК оказали заметное влияние на этологический статус больных крыс (таблица 6). Это проявилось уменьшением дефицита исследовательско-ориентировочной активности животных в «открытом поле». Наиболее выраженное действие оказал эмоксипин, минимальная доза которого вызывала увеличение показателей исследовательско-ориентировочной активности животных, а максимальная дополнительно увеличивала двигательную активность больных крыс. Аналогичное действие реамберина проявилось лишь в минимальной дозе, которая вызывала более чем двукратное нарастание показателей исследовательско-ориентировочной активности животных. Мексидол оказал диаметрально противоположное действие, проявившееся усугублением дефицита поведенческой активности при использовании относительно низких доз. Это проявилось достоверным уменьшением показателей ориентировочной активности крыс под действием минимальной дозы мексидола и снижением всех показателей исследовательско-ориентировочной активности при использовании ЭСТД. Важно заметить, что однократное применение максимальной дозировки мексидола, наоборот, увеличило показатель исследовательской активности больных крыс в «открытом поле». Не исключено, что наибольшая выраженность церебропротекторного действия мексидола при использовании относительно низких доз связана с усугублением дефицита поведенческой активности. Важно заметить, что отечественные производные 3-ОП и ЯК при однократном введении крысам с аллоксановым диабетом превосходили б-ЛК, которая вообще не оказала значимого влияния на исследовательско-ориентировочную активность больных животных.

Отдельного внимания заслуживает анализ изменений интенсивности груминга и анксиогенной дефекации под действием изученных ЛС при однократном применении. В большинстве случаев производные 3-ОП и ЯК снижали интенсивность дефекации в «открытом поле», которая рассматривается как вегетативный эквивалент тревоги у лабораторных грызунов. Наиболее ярко это проявилось при однократном введении эмоксипина и реамберина, которые вызывали этот эффект во всем диапазоне изученных доз. Следует заметить, что на этом фоне у крыс, получавших эмоксипин и реамберин, наблюдалась нормализация показателей груминга. Мексидол снижал интенсивность груминга во всем диапазоне изученных доз, но значимо увеличивал интенсивность анксиогенной дефекации при использовании максимальной дозы. По-видимому, этот эффект, так же как увеличение исследовательской активности животных, отражает стимулирующее действие высоких дозировок мексидола. б-ЛК при однократном введении крысам с аллоксановым диабетом усугубляла дефицит груминга при использовании максимальной и минимальной доз и оказывала разнонаправленное действие на показатель анксиогенной дефекации при применении минимальной дозы (увеличение) и средней дозы (уменьшение).

Таблица 6 - Влияние б-липоевой кислоты, производных 3-оксипиридина и янтарной кислоты на поведение в «открытом поле» и формирование условного рефлекса активного избегания у крыс с экспериментальным сахарным диабетом (Мm)

Значительно более яркие эффекты изученных ЛС наблюдались при их курсовом применении. В первую очередь это касалось ЛС, обладавших прооксидантным действием in vitro и инсулин-потенциирующей активностью in vivo (реамберина и б-ЛК). Эти ЛС существенно корригировали показатели двигательной и исследовательско-ориентировочной активности в всем диапазоне изученных доз как при 7-ми, так и при 14-дневном применении (таблица 6). Производные 3-ОП (эмоксипин и мексидол) оказали аналогичное, качественно сходное действие, но уступали реамберину и б-ЛК по дозовой распространенности эффектов. Это проявилось отсутствием достоверных изменений ориентировочной активности больных животных при 7-кратном введении относительно низких доз эмоксипина и средней дозы мексидола. При 14-кратном введении эмоксипин не оказал влияния на показатели двигательной и ориентировочной активности крыс при использовании минимальной дозы, в то время как мексидол не уступал по дозовой распространенности эффектов реамберину и б-ЛК.

Эффекты курсового применения изученных ЛС в отношении проявлений тревоги (груминга и дефекации) в значительной степени зависели от влияния препаратов на толерантность к нагрузке глюкозой in vivo и антиоксидантное действие in vitro. Эмоксипин и мексидол, наиболее сильно увеличивающие толерантность к глюкозе, а также обладающие наиболее выраженным антиоксидантным и антигипоксическим действием, корригировали проявления как груминга, так и дефекации во всем диапазоне изученных доз как при 7-ми, так и при 14-кратном режиме применения (таблица 6). Тоже самое касается б-ЛК. По-видимому, курсовое применение б-ЛК связано с ее депонированием в печени и последующей трансформацией в антиоксидантную форму (дигидролипоевую кислоту). Реамберин, также как остальные ЛС корригировавший груминг и дефекацию при 7-кратном применении во всем диапазоне изученных доз, продемонстрировал существенное сокращение дозовой распространенности влияния на груминг при 14-кратном применении при сохранении корригирующего действия на анксиогенную дефекацию во всем диапазоне изученных доз. Полученный факт хорошо соответствует постепенному снижению гипогликемизирующей активности реамберина при его 14-кратном применении.

Особого влияния заслуживает анализ влияния изученных ЛС на нарушенную способность больных животных к условно-рефлекторному обучению (таблица 6). Все изученные препараты характеризовались ноотропным действием, проявившимся в нормализации способности крыс с аллоксановым диабетом к условно-рефлекторному обучению при всех режимах введения. В первую очередь это касалось средств, обладавших антиоксидантным действием in vitro и антигипоксическим действием in vivo (эмоксипина и мексидола). Эмоксипин, обладавший наибольшим антиоксидантным действием, продемонстрировал ноотропную активность во всем диапазоне доз при всех режимах введения. Мексидол, несколько уступавший эмоксипину по антиоксидантной активности, при однократном введении оказывал ноотропный эффект лишь в средней дозировке. Курсовое применение этого ЛС нормализовало нарушенную способность больных животных к условно-рефлекторному обучению во всем диапазоне изученных доз. Аналогичная закономерность была отмечена для б-ЛК, которая характеризовалась постепенным нарастанием дозовой распространенности ноотропного эффекта. Однократное применение б-ЛК улучшало показатель УРАИ только при использовании минимальной дозы. При 7-кратном введении такой же эффект наблюдался при использовании относительно высоких доз. 14-кратное применение б-ЛК вызывало ноотропный эффект во всем диапазоне изученных дозировок. Реамберин, который в отличие даже от б-ЛК, вообще не влиял на устойчивость к острой гипоксической гипоксии (рисунок 2), характеризовался постепенным уменьшением дозовой распространенности ноотропного эффекта в динамике его курсового применения. Так, однократное введение реамберина крысам с аллоксановым диабетом улучшало качество формирования УРАИ при использовании минимальной и максимальной доз. В дальнейшем, при 14-кратном применении соответствующий эффект наблюдался в одной единственной (средней) дозе. Полученные результаты в целом позволяют считать, что антиоксидантная активность изученных производных и связанное с ней положительное влияние на устойчивость к гипоксии и толерантность к нагрузке глюкозой в значительной степени определяют выраженность ноотропного действия изученных ЛС при курсовом применении у крыс с аллоксановым диабетом. Справедливость этого положения подтверждается результатами корреляционного анализа (рисунок 7А,Б). Важно добавить, что антигипоксическая активность исследованных ЛС также в значительной степени обусловливает церебропротекторное и гиполипидемическое действие при аллоксановом диабете (рисунок 7В,Г).

В следующей серии экспериментов эффективность терапии аллоксанового диабета с помощью производных 3-ОП и ЯК оценивалась на другом виде лабораторных грызунов (мышах). Результаты использования производных 3-ОП при экспериментальном СД у мышей показали, что курсовое применение эмоксипина и мексидола в течение 7 и 14 дней в дозах, эквивалентных терапевтическому диапазону для человека, оказывает антидепрессивное действие, проявляющееся коррекцией расстройств мотивированного поведения и, прежде всего, сокращением длительности «поведения отчаяния» в 6-минутном тесте подвешивания за хвост (таблица 7). Через 14 дней от начала применения эмоксипина и мексидола их антидепрессивный эффект сопровождается снижением содержания глюкозы в крови больных мышей. Эмоксипин, в отличие от мексидола, вызывал транзиторное усугубление диабетической гипергликемии через 7 дней от начала введения. Курсовое применение б-ЛК и реамберина в течении двух недель в дозах, эквивалентных терапевтическому диапазону для человека, также корригировало расстройства мотивированного поведения у мышей с аллоксановым диабетом. Антидепрессивный эффект двухнедельного применения б-ЛК и реамберина был связан с уменьшением выраженности гипергликемии. Реамберин, в отличие от б-ЛК, уменьшал содержание глюкозы в крови мышей с аллоксановым диабетом, снижал их летальность и корригировал расстройства поведения даже при однократном введении относительно низких доз.

Завершая обсуждение экспериментального раздела работы, можно прийти к выводу о наибольшей обоснованности применения в комплексном лечении больных СД производных 3-ОП (эмоксипина и мексидола). Существенным аргументом в пользу преимущественного использования в диабетологической практике мексидола является его метаболическая безопасность. Об этом свидетельствует отсутствие у мексидола транзиторного гипергликемизирующего действия, которое было продемонстрировано для эмоксипина в экспериментах на крысах и мышах. Не взирая на сходство многих эффектов б-ЛК и реамберина, он уступал б-ЛК по параметрам метаболической безопасности, так как существенно усугублял проявления атерогенных дислипидемических расстройств в эксперименте. Исходя из вышеизложенного, в клиническом разделе работы была проведена сравнительная оценка терапевтической эффективности мексидола и б-ЛК, которая при курсовом применении оказывала вполне сопоставимые с мексидолом благоприятные метаболические и психотропные эффекты.

Рисунок 7 - Зависимость ноотропного (А, Б), церебропротекторного (В) и гиполипидемического (Г) эффектов при 14-кратном введении изученных лекарственных средств при аллоксановом диабете от их влияния на устойчивость к острой гипоксической гипоксии и толерантность к нагрузке глюкозой у интактных животных (треугольником обозначены Ѕ ЭСТД, кругом - ЭСТД, квадратом- 2 ЭСТД; прозрачная заливка - эмоксипин; черная заливка - реамберин; серая заливка с очерченными контурами - мексидол; серая заливка без очерченных контуров - б-липоевая кислота)

Таблица 7 - Влияние б-липоевой кислоты, производных 3-оксипиридина и янтарной кислоты на поведение в «открытом поле», длительность «поведения отчаяния» и выраженность гликемии у мышей с экспериментальным сахарным диабетом (Мm)

Клинико-фармакологический раздел. Было проведено краткосрочное, проспективное, плацебо-контролируемое, простое «слепое», рандомизированное исследование влияния мексидола и б-липоевой кислоты на динамику нарушений аффективного статуса, когнитивных функций и качества жизни в сопоставлении с изменениями показателей углеводного обмена и липидемии у 90 больных сахарным диабетом 1 и 2 типа.

Анализ состояния больных, включенных в исследование, продемонстрировал исходную сопоставимость сформированных групп по основным лабораторным показателям углеводного обмена, липидемии и параметров системы «ПОЛ-АОЗ» (р = 0,067 - 0,982). Перед началом лечения не было выявлено значимых межгрупповых различий по показателям аффективного статуса, когнитивных функций и параметров КЖ (р = 0,077 - 0,977).

Результаты лабораторного обследования больных перед началом лечения продемонстрировали неудовлетворительное состояние углеводного обмена. Средние показатели гликемии в группах пациентов, включенных в исследование, занимали пограничное положение между диапазонами субкомпенсации и декомпенсации во всех точках суточного профиля (от 5,78±0,45 до 10,00±0,71 мМоль/л, р = 0,053 - 0,911). Содержание HbA1C от 8,32±0,40 до 8,61±0,30% (р = 0,662) свидетельствовало об исходной декомпенсации СД. Концентрации циркулирующих ТГ (от 1,46±0,17 до 1,55±0,20 мМоль/л, р = 0,9) и холестерина липопротеинов высокой плотности (от 1,14±0,05 до 1,17±0,04 мМоль/л, р = 0,847) соответствовали норме. Средние показатели содержания ОХС (от 4,91±0,22 до 4,98±0,22 мМоль/л, р = 0,966) и холестерина липопротеинов низкой плотности (от 2,99±0,19 до 3,07±0,20 мМоль/л, р = 0,944) превышали целевые уровни и свидетельствовали о риске сердечно-сосудистых осложнений СД (Алгоритмы специализированной медицинской помощи больным сахарным диабетом / под ред. И.И. Дедова, М.В. Шестаковой. М., 2009. 103 с.). Уровень б-ТК (от 16,78±0,82 до 20,14±1,51 мкМоль/л, р = 0,219) и концентрация ЦП (от 25,58±1,57 до 26,79±1,60 мг/дл, р = 0,717) в сыворотке крови перед началом лечения не выходили за границы нормального диапазона (Волчегорский И.А., Харченкова Н.В. Содержание продуктов перекисного окисления липидов, б-токоферола и церулоплазмина в крови больных с сосудистыми осложнениями инсулинзависимого сахарного диабета // Клинич. лаб. диагностика. 2003. № 4. С. 13-15.). Исходное содержание большинства циркулирующих продуктов ПОЛ превышало средние значения нормы (Там же). Это касалось обеих категорий изопропанолрастворимых липопероксидов (ДК от 0,55±0,02 до 0,59±0,02 е.и.о., р = 0,362; КД и СТ от 0,33±0,03 до 0,35±0,02 е.и.о., р = 0,589), а также гептанрастворимых КД и СТ (от 0,09±0,01 до 0,11±0,01 е.и.о., р = 0,348). Полученные данные соответствуют представлениям об интенсификации ПОЛ при СД.

Большинство пациентов, включенных в исследование, характеризовалось наличием клинически значимой депрессивной симптоматики. У 63 больных суммарный балл ШДБ оказался больше порогового значения (11 баллов), превышение которого является диагностическим критерием развития депрессии при СД (Rubin R.R., Knowler W.C., Ma Y. et al. Depression symptoms and antidepressant medicine use in diabetes prevention program participants // Diabetes Care. 2005. Vol. 28, № 4. P. 830-837.). Более чем в половине случаев (47 больных) исходная тяжесть депрессивной симптоматики по данным ШДБ соответствовала уровню от 17 баллов и выше, что укладывается в диапазон от умеренно выраженной (среднетяжелой) до тяжелой депрессии (Там же). Общая тяжесть депрессивной симптоматики прямо зависела от содержания HbA1C (rs = 0,234; р = 0,042) и ОХС (rs = 0,253; р = 0,023) в крови пациентов, а также от величин индекса атерогенности (rs = 0,296; р = 0,008). Содержание гептанрастворимых ДК в сыворотке крови отрицательно коррелировало с суммарным баллом ШДБ (rs = - 0,243; р = 0,03), что соответствует представлениям об уменьшении интенсивности ПОЛ по мере снижения двигательной активности и падения кислородного запроса в связи с депрессией (Волчегорский И.А., Местер Н.В., Зотова О.Г. Предикторы диабетической энцефалопатии // Журн. неврологии и психиатрии. 2006. Т. 106, № 9. С. 12-16.). Уровень циркулирующего б-ТК прямо зависел от общей тяжести депрессивной симптоматики (rs = 0,255; р = 0,023). Эта закономерность согласуется с прямой зависимостью депрессивной симптоматики от холестеринемии, т.к. циркулирующий б-ТК транспортируется в составе атерогенных липопротеинов. Корреляционный анализ, выполненный на интегральной совокупности больных перед началом лечения, позволил установить нарастание проявлений тревоги и снижение КЖ по мере увеличения тяжести депрессивной симптоматики. Это проявилось прямой связью общей тяжести симптомов депрессии с показателем ШТЦ (rs = 0,551; р < 0,001) и отрицательной корреляцией суммарного балла ШДБ с шкалой «жизнеспособности» опросника SF-36v2 (rs = - 0,453; р < 0,001).

Через 14 дней от начала лечения у больных группы «активная плацебо-терапия» было отмечено значимое снижение содержания циркулирующего ФА, являющегося интегративным показателем гипергликемии на протяжении предшествующих трех недель, с 42,89±2,90 до 37,34±2,54 мкМоль/1 г альбумина (р = 0,034). Установленный факт отражает эффективность базисного лечения СД. Справедливость этого положения иллюстрируется достоверным снижением гипотимии (с 0,85±0,16 до 0,56±0,15, р = 0,011), «утраты аппетита» (с 0,79±0,18 до 0,46±0,18, р = 0,021) и суммарного показателя ШДБ (с 16,71±1,88 до 14,17±1,94, р = 0,044) по сравнению с исходными величинами. Аналогичные сдвиги были установлены для проявлений тревоги (интегральный балл ШТЦ снизился с 42,88±2,01 до 37,50±2,15, р < 0,001) и времени заполнения пятой таблицы Шульте, длительность работы с которой сократилась с 55,21±3,27 до 49,75±2,55 секунд (р = 0,015). Вместе с тем, средние значения гликемии в изученных точках суточного профиля, показатели липидемии, системы «ПОЛ-АОЗ», интегральные параметры внимания, величины IQ и составляющие КЖ не претерпели значимой динамики. Не исключено, что снижение депрессивной «утраты аппетита» в динамике базисного лечения ограничивает его эффективность за счет известной роли гиперфагии в эскалации метаболических расстройств при СД2, которым страдала большая часть (68,9 %) пациентов, включенных в исследование (таблица 3).

Включение б-ЛК и мексидола в схему комплексной терапии СД привело к определенной коррекции расстройств углеводного обмена. Это проявилось снижением гликемии на 13.00 у больных, получавших б-ЛК (на 1,76±0,92 мМоль/л, р = 0,024) и мексидол (на 1,06±0,55 мМоль/л, р = 0,027), в сравнении с соответствующим сдвигом в группе «активная плацебо-терапия» (повышение на 0,83±0,50 мМоль/л по сравнению с исходным значением). Установленный факт хорошо согласуется с данными об инсулин-потенциирующем действии изученных ЛС. Следует подчеркнуть, что 50 % пациентов, включенных в исследование (45 больных), получали препараты инсулина средней продолжительности действия. Введение этих препаратов утром натощак (в 7.00 - 8.00) связано с развитием максимального сахароснижающего эффекта через 6 часов (т.е. в 13.00 - 14.00). Ни одно из исследованных ЛС не повлияло на динамику липидологических параметров и показателей системы «ПОЛ-АОЗ» в сравнении с «активной плацебо-терапией».

Усиление сахароснижающего эффекта базисного лечения сопровождалось избирательным улучшением динамики депрессивного «чувства вины» под действием б-ЛК (снижение на 0,30±0,12 балла, р = 0,033) и мексидола (снижение на 0,44±0,19 балла, р = 0,038) в сравнении с группой «активная плацебо-терапия» (повышение на 0,19±0,15 балла). При этом ни одно из изученных ЛС не повлияло на выраженность снижения суммарного показателя ШДБ. Невзирая на равноэффективную коррекцию «чувства вины», б-ЛК и мексидол существенно различались по влиянию на составляющие КЖ. Курсовое лечение мексидолом привело к достоверно большему нарастанию показателя шкалы «жизнеспособности» опросника SF-36v2 (на 8,89±1,99) в сравнении с группой «активная плацебо-терапия» (0,00±2,16, р = 0,002) и больными, получавшими б-ЛК (0,91±1,90, р = 0,003). Применение б-ЛК способствовало более выраженой коррекции связанных с болью органичений КЖ (повышение показателя на 5,16±1,32, р = 0,011) по сравнению с мексидолом (снижение на 1,01±2,17). Двухнедельное применение б-ЛК привело к существенному улучшению показателей внимания. Это проявилось снижением показателя «врабатываемости», низкие величины которого отражают хорошую способность к быстрому и эффективному началу требующей внимания работы (уменьшение на 0,07±0,03 против повышения на 0,06±0,03 в группе «активной плацебо-терапии», р = 0,004). Необходимо добавить, что динамика показателя «врабатываемости» у больных, получавших б-ЛК, оказались достоверно лучше соответствующих сдвигов в группе «мексидол» (повышение на 0,07±0,03, р = 0,007). При этом ни одно из изученных ЛС не повлияло на динамику IQ, исходные величины которого соответствовали уровню «хорошей нормы».

В процессе фармакоэкономического анализа сахароснижающего действия препаратов установлено, что показатель соотношения «затраты-эффективность» в группе больных, получавших б-ЛК, был в 1,2 раза ниже соответствующего показателя в группе больных, получавших мексидол. Принципиально иная картина наблюдалась при оценке экономической эффективности изучаемых ЛС в отношении депрессивного «чувства вины». В данном случае стоимость единицы эффекта мексидола оказалась вдвое меньше соответствующей величины при использовании б-ЛК. Результаты фармакоэкономического анализа свидетельствуют о более эффективном и экономически доступном применении б-ЛК для коррекции метаболических расстройств и очевидных преимуществах мексидола по коррекции депрессивного «чувства вины».

Результаты проведенного исследования свидетельствуют о целесообразности включения б-ЛК и мексидола в схемы комплексного лечения больных СД. Двухнедельное применение этих ЛС равновыраженно потенцирует действие сахароснижающей терапии с одновременным уменьшением депрессивного «чувства вины». В случае использования мексидола данные эффекты сопровождаются позитивной динамикой «жизнеспособности», отражающей улучшение КЖ пациентов. Курсовое применение б-ЛК дополнительно способствует улучшению внимания больных.

Завершая обсуждение результатов клинико-фармакологического раздела работы, необходимо подчеркнуть, что двухнедельное применение мексидола и б-ЛК у больных СД не оказало никакого влияния на интегральные показатели тяжести депрессивных расстройств, тревоги, интеллектуального потенциала, а также параметры липидемии и системы «ПОЛ - АОЗ». Указанные факты свидетельствуют о более низкой эффективности изученных ЛС в клинике по сравнению с их применением для терапии экспериментальной ДЭ. Скорее всего, это связано с тем, что в экспериментальной части работы изученные производные 3-ОП и ЯК, а также б-ЛК применялись, начиная с самых ранних этапов развития экспериментального СД.

Полученные результаты свидетельствуют о целесообразности ...