Общая характеристика физиологических явлений и их основных классов. Некоторые методологические вопросы современной физиологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Общая характеристика физиологических явлений и их основных классов. Некоторые методологические вопросы современной физиологии

физиология методологический биологический

Объектом физиологических исследований является жизнедеятельность. Категория физиологического представляет собой наиболее общее понятие, возникшее на основе этих исследований и служащее для обозначения специфики такого рода исследований в связи с их объектами. Поэтому для того, чтобы очертить сферу категории физиологического, нужно хотя бы приблизительно определить ту обширную область научных знаний и непрестанно разветвляющихся исследований, которая именуется физиологией.

В Большой Советской Энциклопедии физиология определяется как «наука, изучающая функции, процессы, протекающие в живом организме и его частях - органах, тканях и клетках и их структурных элементах» (Е.Б. Бабский, стр. 39). Это определение представляет собой весьма абстрактную характеристику физиологии и к тому же недостаточно точную, так как под него могут быть подведены многие дисциплины, граничащие с физиологией (например, биохимия, фармакология и др.). Однако дать более точное определение, которое позволило бы со всей четкостью выделить физиологию из смежных с нею дисциплин, - дело чрезвычайно сложное, ибо границы здесь настолько размыты и переходы в смежные области настолько неуловимы, что целый ряд пунктов и даже обширных полей исследования жизнедеятельности нельзя с уверенностью причислить к какой-либо одной дисциплине. Такого рода неопределенность продолжает усиливаться процессами дифференциации и интеграции научных знаний, под прямым влиянием которых происходит развитие физиологии особенно в последние десятилетия. Классические объекты физиологии уже не соблюдают ей прежней верности, становясь полем исследования кибернетики, биофизики, гистохимии и других дисциплин, выдвинувшихся за последнее время на передний край познания живой природы.

Это, однако, не означает умаления роли физиологии, удельный вес которой в системе биологических наук продолжает возрастать. Обогащаясь новыми методами и опираясь на результаты смежных наук, физиология углубляет изучение функций живой системы в целом, ее подсистем и элементов, стремясь к созданию все более совершенной синтетической картины жизнедеятельности на основе достигнутого уровня аналитических исследований.

Специфические особенности физиологии как самостоятельной отрасли знания, ее место в изучении явлений живой природы могут быть правильно осмыслены только в том случае, если рассматривать ее в целостном и динамичном контексте всех медико-биологических дисциплин.

Физиология прежде всего тесно связана с дисциплинами морфологического профиля - анатомией, цитологией, гистологией. «Морфологические и физиологические явления, форма и функция, - подчеркивал Ф. Энгельс, - обусловливают взаимно друг друга» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 620). Физиологические исследования как бы приурочены всегда к определенным биологическим структурам, имеют своим объектом функционирование тех или иных структур, а постольку они органически включают результаты морфологических исследований и, в свою очередь, служат для углубления последних. Действительное понимание структурных отношений, выходящее за рамки чисто внешней описательности, может быть достигнуто только на основе выяснения функциональных связей структурных элементов, т.е. физиологическим путем. На уровне молекулярной биологии обе линии исследований - морфологическая и физиологическая - сливаются в такой мере, что их уже нельзя различить в качестве самостоятельных линий.

Глубокая внутренняя связь существует между физиологией, с одной стороны, и биохимией, фармакологией и биофизикой, - с другой. Между этими дисциплинами особенно трудно провести четкие границы, что, в частности, обусловлено рядом обстоятельств. Биохимия и биофизика (не говоря уже о фармакологии) сравнительно недавно отпочковались от физиологии, которая всегда использовала некоторые химические и физические методы для своих целей. «Биологическая химия хотя и уходит своими корнями в органическую химию и физиологию, все же не является ни той, ни другой, а представляет собой новую, самостоятельную науку, со своими особыми предметом и методом исследования» (Б.И. Збарский, И.И. Иванов, С.Р. Мардашев, 1965, стр. 5). То же можно сказать и относительно биофизики которая, правда, еще не достигла присущей биохимии мощной разветвленности исследований. За последние два десятилетия биофизика, однако, продемонстрировала исключительно высокий темп развития и сыграла первостепенную роль в тех преобразованиях, которые произошли за этот период в физиологии. Подчеркивая самостоятельность биохимии и биофизики как научных дисциплин, не следует упускать из виду их сохраняющиеся генетические связи с физиологией и нарастающее число взаимопереходов между ними, т.е. опять-таки органическую включенность результатов биохимических и биофизических исследований в те или иные отрасли физиологии, как и наоборот, что становится особенно заметным по мере того как мы опускаемся на фундаментальные уровни жизнедеятельности. «Современная клеточная физиология, - пишет С.М. Рапопорт, - есть биохимия клетки» (С.М. Рапопорт, 1966, стр. 17). И, можно добавить, - биофизика клетки.

К тому же следует подчеркнуть, что динамическая биохимия, биофизика и фармакология, имея своими объектами живые системы или их элементы, изучают последние именно с их функциональной стороны, как и физиология. Эта общность функционального подхода делает взаимосвязи между физиологией, с одной стороны, и фармакологией, биохимией и биофизикой, с другой, - особенно тесными, а границы между ними весьма относительными. Разумеется, мы далеки от того чтобы стирать различия между перечисленными дисциплинами. Эти различия важно проанализировать и как можно точнее определить (они связаны, главным образом, с различием методов и, соответственно, тех групп функциональных отношений, которые с их помощью выявляются); иначе нельзя будет тщательно соотнести результаты, полученные посредством физиологических, фармакологических, биохимических и биофизических исследований, чего настоятельно требует современный уровень познания жизнедеятельности в норме и патологии. Именно такого рода соотнесение таит в себе значительные эвристические моменты и способно сократить путь к созданию синтетической картины функционирования живой системы. То обстоятельство, что пока еще замкнутость в том или ином узком направлении исследования или, в лучшем случае, в той или иной отрасли знания слишком подавляюще доминирует над попытками соотнесения различных направлений исследования или смежных отраслей знания, как раз и побуждает сделать акцент на общности физиологии, фармакологии, биохимии и биофизики. К этой же общности следует причислить еще и биокибернетику (включая нейрокибернетику), поскольку и ей свойствен функциональный подход к исследованию живых систем и постоянный контакт с физиологией (см. подробнее об этом: Д.И. Дубровский, 1969 б).

Наконец, отметим еще одну чрезвычайно важную взаимозависимость, которая на этот раз касается физиологии и клинической медицины. Физиология составляет теоретическую основу клинической медицины и в то же время черпает у последней уникальный эмпирический материал, поскольку болезнь, по справедливому замечанию И.П. Павлова, представляет собой своего рода естественный эксперимент, поставленный природой на человеческом организме. Анализ и обобщение этих уникальных экспериментов являются существенным источником развития физиологии и клинической медицины. В связи с этим в физиологии довольно отчетливо выделяется такой ее раздел, как клиническая физиология, концентрирующая внимание на изучении закономерностей функционирования организма в целом и отдельных его органов в условиях патологических изменений жизненных процессов при различных заболеваниях. «Для изучения функций многих органов, в особенности анализаторных аппаратов, клинико-физиологическое исследование нередко дает значительно больше, чем экспериментальное исследование, проводимое над животными» (Е.Б. Бабский, В.В. Парин, 1964, стр. 121). Клиническая физиология, особенно в своих невролого-психиатрических аспектах, предоставляет в наше распоряжение ценнейший материал для разработки психофизиологической проблемы.

Физиологию принято подразделять на общую, сравнительную и специальную. Однако перечисленные подразделения не являются альтернативными, многообразно перекрещиваются, переливаются друг в друга. Нужно вообще сказать, что поистине колоссальное физиологическое «хозяйство» весьма слабо внутренне упорядочено, что отрицательно сказывается на разработке общетеоретических вопросов и планировании развития физиологии. Классификация и систематизация многочисленных разделов и отраслей физиологии, исследование внутренних корреляций и взаимопереходов между ними - довольно актуальная задача. Подробный анализ всех этих вопросов отвлек бы нас, однако, далеко в сторону. Поэтому мы остановимся лишь на тех моментах, которые имеют наиболее близкое отношение к психофизиологической проблеме и потребуются нам в ходе дальнейшего изложения.

Еще И.П. Павлов отмечал, что весь комплекс физиологических знаний напоминает собой величественное здание, нижние этажи которого составляет физиология клеток и тканей, средние-физиология органов и систем и, наконец, высший этаж представляет физиологию целостного организма. У этого здания имеется множество пристроек в виде прикладных отраслей физиологии, получивших уже после смерти И.П. Павлова значительное развитие (физиология труда, спорта, в особенности же космическая физиология и т.д.).

В сложном комплексе физиологических знаний одно из центральных мест занимает нейрофизиология, представляющая собой, в свою очередь, чрезвычайно разветвленную область, прорастающую во все остальные разделы физиологии и несущую наибольшую ответственность за понимание целостного функционирования высокоразвитого организма. Именно в области нейрофизиологии, включая физиологию нервной клетки и синаптических связей, были достигнуты за последние десятилетия ^наиболее значительные успехи, позволившие углубить и уточнить, а в ряде случаев и принципиально изменить прежние представления о функциональных отношениях в различных отделах центральной нервной системы и особенно головного мозга (тем самым был внесен крупный вклад и в понимание вопросов нейро-соматических взаимодействий: нейромышечных, нейро-секреторных и т.д.).

На фоне общих успехов нейрофизиологии выделяются своей значительностью результаты исследований функций ретикулярной формации ствола головного мозга и вообще так называемых подкорковых неспецифических формаций, выяснение кортико-ретикулярных, гипоталамо- и таламо-кортикальных взаимоотношений, функциональной специфичности ряда подкорковых отделов и центров, роли лобной и височной коры, разнообразных контуров саморегуляции как в пределах структур головного мозга, так и в масштабах анализатора в целом; сюда же должны быть отнесены выдающиеся достижения в исследовании природы нервного импульса (А. Ходжкин, Б. Катц, А. Хаксли и другие), морфо-физиологии нейрона и синапса (первостепенный вклад в эту область был сделан Дж. Экклзом и его школой).

«Наука, - писал И.П. Павлов, - движется толчками в зависимости от успехов, делаемых методикой. С каждым шагом методики вперед мы как бы поднимаемся ступенью выше, с которой открывается нам более широкий горизонт, с невидимыми раньше предметами» (И.П. Павлов, 19516, стр. 22).

Создание И.П. Павловым метода условных рефлексов широко раздвинуло горизонт научных исследований, привело к важным обобщениям и раскрытию ряда закономерностей высшей нервной деятельности. Подобно тому, как в начале нашего века метод условных рефлексов дал мощный толчок развитию физиологии, так и к середине текущего столетия и позже подобную роль сыграли другие методы, среди которых в первом ряду стоят электрофизиологический метод в его развитой форме, включая метод отведения биопотенциалов от отдельных нейронов (дополняемый методом внутриклеточных микроинъекций и электронномикроскопическими исследованиями), метод непосредственного воздействия на определенные мозговые структуры химическими и электрическими раздражителями и вживления электродов в глубоколежащие отделы мозга и др.; существенное место в развитии нейрофизиологии заняли идеи и методы кибернетики. Всем этим новым методам нейрофизиология прежде всего и обязана своими главными успехами, достигнутыми за последние два десятилетия. Следует добавить только, что первостепенное значение здесь имела также растущая комплексность исследований, объединяющая различные методы и тем самым создающая все более богатую и целостную картину нервной деятельности.

Бурное развитие нейрофизиологии, широко привлекавшей к решению своих проблем смежные отрасли знания, вполне естественно побуждало к переоценке ценностей, вело к расслоению старых школ и направлений, к возникновению ряда новых концепций и широких теоретических обобщений. Эти последние не достигли еще классической ясности и незыблемости, но уже недвусмысленно указывают на то, что мы вступили на новый, более высокий уровень познания деятельности головного мозга человека.

В этих условиях попытки унифицировать нейрофизиологию на базе одной школы выглядят либо крайне наивно, либо крайне консервативно. И тем не менее подобные попытки все еще предпринимаются отдельными советскими физиологами, которые используют в этих целях, так сказать, философскую аргументацию (подробнее мы остановимся на этих вопросах ниже).

Диалектико-материалистическое понимание процесса научного познания не может не считать естественным существование различных школ, направлений в нейрофизиологии, различных концепций и гипотез; оно несовместимо с канонизацией какого-либо одного направления, ибо отдает себе отчет в необходимости многообразия плоскостей анализа и возникающих на их основе обобщений и в неизбежности расхождений в теоретической интерпретации одного и того же экспериментального материала. Формирование же широкой теории, синтезирующей многие аналитические плоскости исследования, обязательно порождает снова, правда, уже в других отношениях, очередной набор концепций и гипотез, которые опять подвергаются длительной шлифовке со стороны нарастающего (на основе совершенствующихся методов) потока экспериментальных данных и проходят своеобразный «естественный отбор».

Ставя своей целью анализ категории физиологического, мы поневоле вынуждены касаться методологических вопросов развития физиологии, поскольку без этого невозможно осмыслить содержания ее основных понятий и особенно новейших обобщений; говорить же о физиологических явлениях вообще или о каких-то их разновидностях помимо рассмотрения понятий и концепций современной физиологии, - это вещь совершенно бессмысленная

При этом важно подчеркнуть, что, стремясь очертить круг физиологических явлений вообще (т.е. сферу категории физиологического), в высшей степени существенно учитывать, помимо устоявшихся понятий, именно те новые понятия и представления, которые претерпевают процесс становления и еще окончательно не оформились, ибо с ними связаны наиболее динамичные участки постоянно расширяющейся и внутренне преобразующейся сферы физиологических знаний.

Несмотря на обилие направлений исследовательской работы в нейрофизиологии (обусловленное несовпадающими сечениями, плоскостями анализа нервной деятельности) и несмотря на обилие концепций (обусловленное частично той же причиной, а частично разной интерпретацией однородных экспериментальных данных), в ходе развития нейрофизиологии явственно обнаруживается как инвариантность (в определенных отношениях) разных направлений, так и инвариантность разных концепций. Точнее, обнаруживается и в том и в другом случае нечто общее, что со временем выкристаллизовывается и становится общепризнанным, отображая определенную объективную закономерность. Оригинальные же черты различных концепций либо увядают, лишившись почвы в экспериментальном подтверждении, либо, наоборот, обретая все более твердую экспериментальную основу, дают новые теоретические побеги, рождают плодотворные идеи и гипотезы.

Развитие нейрофизиологии опрокидывает кастовую замкнутость отдельных школ и направлений, сглаживая различия между их языковыми особенностями, взаимообогащая содержание их специфического понятийного аппарата, смягчая остроту былых распрей, но в то же время беспристрастно вычленяя действительные, а не мнимые, принципиальные различия. Именно такого рода процессы мы наблюдаем, прослеживая исторический путь (вплоть до наших дней) таких крупных школ в нейрофизиологии, как школы И.П. Павлова, Н.Е. Введенского - А.А. Ухтомского, Шеррингтона - Экклза и других менее строго оформленных направлений; и эти процессы несомненно указывают на то, что тенденции к интеграции усиливаются в сфере самой нейрофизиологии.

Для развития физиологии на нынешнем этапе характерна возрастающая комплексность исследований. Так, например, в нейрофизиологии широко коррелируются между собой многие методы, что стало типичным для деятельности крупных научно-исследовательских коллективов, где функции головного мозга изучаются посредством взаимодополняющих друг друга электроэнцефалографнческих, условнорефлекторных, нейронографических, электромиографических, нейрофармакологических, биохимических, кибернетических и других методик. В этом комплексе кибернетические методы занимают важное место, внося существенный и невосполнимый другими методами вклад в создание теоретически конкретной картины целостной жизнедеятельности.

Благодаря кибернетическим методам раскрываются такие функциональные аспекты деятельности живой системы и, в частности, головного мозга, которые не могут быть столь же недвусмысленно раскрыты ни одним другим методом (например, кодирование сетчаткой внешних воздействий, нейродинамические механизмы опознания объекта, статистический характер нейродинамических систем, программирующих действия, выяснение алгоритмических и неалгоритмических форм информационных процессов в головном мозгу, принципов высокой надежности нервной системы и т.д.).

Все аспекты жизнедеятельности, раскрываемые посредством кибернетических методов и обозначаемые в соответствующих им терминах, представляют собой в такой же мере физиологические явления, как и те аспекты жизнедеятельности, которые раскрываются посредством любых других методов. Категория физиологического охватывает, таким образом, и кибернетические аспекты жизнедеятельности; последние ни в коем случае не могут считаться чем-то чужеродным для физиологии, будучи столь же равноправными физиологическими явлениями, как возбуждение, торможение, доминанта, круг Папеца, нейро-гуморальная регуляция и т.д. и т.п.

Поскольку предметом физиологии являются функции и процессы, осуществляющиеся во всяких живых системах, категория физиологического необходимо обнимает собой явно или неявно все стороны и свойства жизнедеятельности, независимо от того, с помощью каких средств они установлены или предположены; и постольку она включает в свою сферу биохимические, биофизические, биомеханические, клинические, фармакологические и кибернетические аспекты жизнедеятельности, которые многообразно переплетаются и сливаются друг с другом, образуя все более сложную, все более полную картину жизнедеятельности, что является непременным условием возрастания пашей практической власти над живой природой, подчинения ее интересам человека.

Учет всего богатства функциональных свойств и отношений, охватываемых категорией физиологического, и в особенности же учет охватываемых ею кибернетических аспектов деятельности головного мозга, чрезвычайно важен при разработке психофизиологической проблемы. Недостаток тех концепций соотношения физиологического и психического, которые отрицают или недооценивают возможность нейрофизиологической интерпретации психических явлений, имеет своим источником произвольное обеднение категории физиологического, игнорирование достижений физиологической кибернетики и всей системы развитых ею теоретических представлений, прочно вошедших в современную физиологию.

Между тем именно физиологическая кибернетика, концентрирующая внимание 'на исследовании информационных процессов в нервной системе и головном мозгу, формирует весьма важные средства для объяснения природы психических явлений и для понимания характера связи психических явлений с нейродинамическими мозговыми комплексами.

В головном мозгу не существует таких нейродинамических процессов, которые были бы принципиально недоступны для физиологических исследований; в нем не существует, следовательно, таких объективных изменений (на уровне нервной деятельности), которые не могли бы быть подведены под категорию физиологического. Поэтому попытки теоретического разбиения всего множества объективных изменений в головном мозгу на два класса явлений-физиологических и психических (нефизиологических) как низших и высших - должны быть признаны несостоятельными. Возвратимся в этой связи еще раз к точке зрения Н.В. Медведева (полностью совпадающей в данном отношении, как было показано в § 5, со взглядами В.В. Орлова).

«Бесспорно, - пишет Н.В. Медведев, - что сложнейшая аналитико-синтетическая отражательная деятельность высших отделов головного мозга, продуктами которой являются образы вещей, представляет собой особую работу, функцию мозга, которую надо выделить и качественно отличить от физиологической работы того же мозга» (Н.В. Медведев, 1960, стр. 116). Это высказывание, на наш взгляд, является как раз весьма спорным, ибо утверждать, что аналитико-синтетическая деятельность мозга (любого уровня сложности) не является физиологической деятельностью, значит идти вразрез с основными положениями современной нейрофизиологии, значит отнимать у нее не только ее собственные, выработанные ею понятия, но и право на исследование высших уровней деятельности головного мозга. Но ведь нейрофизиология давно уже и небезуспешно занимается изучением «сложнейшей аналитико-синтетической деятельности высших отделов головного мозга, продуктами которой являются образы вещей». Чтобы убедиться, насколько далеко продвинулась она в этом направлении за последнее только десятилетие, достаточно сослаться хотя бы на некоторые работы (Г. Барлоу, 1963; Дж. Леттвин с соавт., 1963), опубликованные примерно в то же время, что и цитируемая нами статья Н.В. Медведева, а из опубликованных позже - на уже упоминавшуюся работу В.Д. Глезера (1965).

Кроме того, установка, рекомендуемая Н.В. Медведевым, порождает полнейшую теоретическую неопределенность, дезориентирующую нейрофизиолога. В самом деле, где та граница, за которой аналитико-синтетическая, интегративная деятельность мозга перестает быть. физиологическим явлением? Или, быть может, существует такой наивысший уровень аналитико-синтетической деятельности головного мозга, который уже не является нейродинамическим процессом?

Даже из чисто логических соображений следует относить все объективные мозговые изменения, протекающие на нейронном и субнейронном уровнях, все без исключения нейродинамические процессы к категории физиологических явлений, не говоря уже о том, что именно такая теоретическая установка полностью отвечает современному состоянию и наиболее актуальным задачам исследований функций головного мозга.

Категория физиологического обозначает, таким образом, всю совокупность объективных процессов жизнедеятельности организма, начиная от самых простых и кончая самыми сложными; она служит целям абстрактного описания любых функциональных изменений в системе организма или его подсистемах вплоть до клетки, причем как в норме, так и в патологии. Заметим, что в интересах более точного употребления понятий целесообразно включать в категорию физиологического наряду с теми процессами, которые считаются нормальными, также и патологические, противопоставляя понятие патофизиологического не понятию физиологического вообще (как это принято во многих случаях), а лишь понятию нормально-физиологического состояния.

Рассматривая содержание категории физиологического, необходимо указать на одну весьма существенную ее черту (присущую, впрочем, всем категориям). Дело в том, что категория физиологического не может быть строго ограничена в своем объеме только кругом хорошо изученных явлений жизнедеятельности известных нам организмов. Опираясь на все множество хорошо изученных и слабо изученных физиологических явлений, на весь арсенал экспериментально обоснованных заключений и ждущих еще своего подтверждения гипотез, категория физиологического как бы экстраполирует свое значение и на некоторую область неизвестных явлений. Текущее состояние науки всегда дает повод подозревать существование пока еще не открытых явлений, относящихся к данной категории. Частично такого рода подозрения проистекают из внутренних теоретических противоречий соответствующей отрасли знания, разрешение которых требует постулирования какого-то нового фактора или явления (так обстояло, например, дело с гипотезой Дирака о существовании позитрона и во многих других случаях развития физики). Категория физического постоянно открыта для новых явлений, предполагает их неисчерпаемость. Несмотря на то, что физиология не является точной наукой, подобно физике, в ней действуют те же общие закономерности познания, что и в области хорошо математизированных дисциплин.

Вся область неизвестного, охватываемая категорией физиологического, может быть разделена на два множества явлений. К первому из них относятся все явления, которые представляют собой известное неизвестное, т.е. вошли или входят в проблематику современной физиологии, становятся искомыми, гипотетически предполагаемыми. Ко второму множеству, остающемуся всегда бесконечным, принадлежат все остальные явления; о них можно сказать (исходя из обобщающих опыт научного познания философских соображений) только то, что они существуют и что они поставляют из своей среды явления для первого множества.

Таким образом, всю область категории физиологического можно сравнить с подобием поля, имеющего наиболее концентрированное в своей определенности ядро, по мере удаления от которого определенность ослабевает, теряясь в бесконечности. Причем обозримая часть этой физиологической «вселенной» непрестанно расширяется.

Попытаемся теперь классифицировать физиологические явления сообразно задачам, связанным с анализом психофизиологической проблемы. В принципе физиологические явления можно классифицировать по разным основаниям. Трудности здесь заключаются в том, что область физиологических явлений представляет собой чрезвычайно большое разнообразие; а в таких случаях имеется, как правило, большое число оснований, но ни одно из них не позволяет провести классификацию со всей строгостью и полнотой.

Для наших целей достаточно разделить всю область физиологических явлений на два класса, а именно: на соматические и нейрофизиологические явления. Попробуем обосновать допустимость такой классификации.

Всякое соматическое явление есть физиологическое, ибо представляет собой тот или иной фрагмент жизнедеятельности. Но нс всякое физиологическое явление есть в точном смысле слова соматическое (мы не принимаем во внимание значение, которое придается термину «соматическое» в генетике). Тот класс физиологических явлений, который не совпадает с соматическими процессами и не должен отождествляться с ними, как раз и представляет нейрофизиологические явления, поскольку они осуществляют специфические функции.

Разделение всех физиологических явлений на соматические и нейрофизиологические, конечно, в ряде отношений условно, поскольку, например, метаболические процессы в паренхиме печени, повышение желудочной секреции или нарушение трофики сердечной мышцы органически взаимообусловлены с определенной нервной деятельностью. Наконец, сама нервная деятельность обусловлена кровоснабжением и метаболическими процессами в нейронах и нервных волокнах, свойствами окружающей их тканевой жидкости и другими соматическими процессами. Однако содержание нервной функции, ее назначение, связанное с восприятием, хранением и переработкой информации и (что самое главное) осуществлением на этой основе процессов регуляции и управления всей системой организма или его подсистемами, нельзя целиком отождествлять с перечисленными соматическими явлениями. Это дает основание для расчленения нейросоматического единства, в результате которого вводятся отличные друг от друга понятия нейрофизиологического и соматического.

Если безоговорочно включать нейрофизиологическое в соматическое, то это повлечет диффузию многих других понятий, что будет препятствовать разработке вопроса о психо-соматических взаимоотношениях в медицинском аспекте.

Допустимость указанного подразделения имеет известное основание в том, что в отличие от нервных клеток и их систем все прочие клетки и состоящие из них образования (они могут быть названы соматическими) обладают специфическими функциональными особенностями и вместе с тем располагают некоторой автономией по отношению к нервным воздействиям (нервные сигналы, например, не имеют скорее всего прямого доступа к генетическому аппарату соматических клеток). Эта относительная автономия обусловлена филогенетически и играет существенную роль в процессах саморегуляции на уровне отдельных клеток, органов и подсистем организма; особенно заметна она в процессах морфогенеза и в специальных экспериментах, когда множество искусственно диссоциированных клеток разных типов, будучи предоставлены самим себе (нервные воздействия здесь, разумеется, совершенно исключены), постепенно сами рассортировываются и образуют однородные скопления. «Если диссоциированным клеткам создать условия, в которых они могут существовать в течение значительного периода времени, то они способны после реагрегации образовывать исключительно сложные и строго упорядоченные структуры» (К Уоддингтон, 1964, стр. 169; см. также гл. IV).

Нет сомнения в том, что нервная регуляция и донервная регуляция (т.е. регуляция на соматическом уровне) имеют много общего и что между ними существуют субординационные и координационные отношения; однако это не должно заслонять их качественного различия. Поэтому понятие соматического следует относить к частным и целостным комплексам функциональных изменении в любых биологических субстратах за исключением нервного, учитывая в этих функциональных изменениях нервные влияния лишь неявно, в «снятом» виде. Понятие же нейрофизиологического можно соответствующим образом относить к функциональным изменениям всякого нервного субстрата, в любых его структурных модификациях и в каждом участке или звене единой нервной системы (как в ее центральных образованиях, рецепторных входах и выходах в исполнительных аппаратах, так и в различных афферентных и эфферентных звеньях и т.д.); при этом соматическая обусловленность специфических функциональных изменений нервного субстрата также должна учитываться неявно, в «снятом» виде. Подобное «препарирование» нейро-соматического единства составляет необходимое условие для его теоретического исследования и более глубокого понимания, что имеет первостепенное значение при разработке психофизиологической проблемы.

В свою очередь, нейрофизиологические явления можно дихотомически разделить на два подкласса: мозговые (имея в виду головной мозг) и немозговые. Эта классификация также важна для целей нашего исследования и имеет, как нам кажется, достаточное основание. Несмотря на органическую взаимосвязь мозговых и немозговых нейрофизиологических явлений, каждый подкласс обладает своими специфическими особенностями, которые должны быть аналитически зафиксированы. Нейрофизиологические явления, протекающие на уровне головного мозга, по крайней мере некоторые из них, обладают определенной степенью автономии по отношению к функциям периферических в сравнении с головным мозгом областей нервной системы. Благодаря этому они могут нести ответственность за хранение и переработку информации относительно целостного организма и его положения в среде и постольку за программирование текущих и предстоящих действий целостной системы организма.

Нейрофизиологические явления, протекающие на уровне головного мозга, могут образовывать относительно замкнутые контуры, закрытые на определенное время для афферентных влияний и для эфферентной сигнализации из них. Эта относительная замкнутость некоторых мозговых нейродинамических контуров выражает одну из существенных характеристик наиболее высоких уровней саморегуляции. Наконец, специфическая особенность мозговых нейрофизиологических процессов заключается в том, что именно они являются носителями психических явлений.

Размещено на Allbest.ru