К вопросу о предикции гомицидального поведения больных шизофренией

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу о предикции гомицидального поведения больных шизофренией

Голубкова О.Я., Гильбурд О.А.

ГБОУ ВПО «Сургутский ГУ ХМАО - Югры»

Медицинский институт, курс психиатрии и наркологии

На основании результатов ретроспективного клинико-этологического анализа случая криминогенной параноидной эпизодической шизофрении авторы приходят к выводу о потенциальной возможности предикции и превенции гомицидального поведения и необходимости оптимизации тактики диспансерного наблюдения за психически больными.

Ключевые слова: шизофрения, гомицидальное поведение, предикция, этологический анализ.

гомицидальное поведение шизофрения

THE PROBLEM OF PREDICTION OF HOMICIDAL BEHAVIOR OF PATIENTS WITH SCHIZOPHRENIA. Golubkova O. Ya., Gilburd O. G. Surgut State University, Medical Institute. 628400, Surgut, Lenin's Street, 1. Based on the results of a retrospective clinical and ethological analysis of the case of criminal paranoid episodic schizophrenia, authors come to conclusion about the potential possibility of prediction and prevention homicidal behavior and the need to optimize the tactics of follow-up for the mentally ill. Key words: schizophrenia, homicidal behavior, prediction, ethological analysis.

Введение

Гомицидальное поведение как крайнее проявление агрессивности лиц с психическими расстройствами остаётся актуальное проблемой клинической и биологической психиатрии [1, 2, 3]. В этом аспекте больные шизофренией являются группой повышенного риска [4], особенно при наличии коморбидных аддиктивных расстройств [5]. Так, в Финляндии шизофрения у мужчин примерно в 8 раз увеличивает риск насилия, приводящего к убийству, а у женщин в 10,8 раза [6]. В США 8--10 % лиц, страдающих шизофренией, совершают гомицидальные действия или угрожают ими в течение года [7]. В России больные шизофренией составляют около половины лиц с психическими расстройствами, совершивших общественно опасные деяния и признанных невменяемыми [1, 8]. В этой связи актуальной задачей активного диспансерного наблюдения является своевременное прогнозирование и предупреждение физической агрессии больных шизофренией [9, 10], что вполне возможно с использованием клинико-этологического метода, применение которого при изучении шизофренических психозов уже принесло позитивные результаты [11].

Нижеприведённый ретроспективный анализ истории болезни пациента Ш. демонстрирует, к чему ведёт игнорирование вышеуказанного подхода.

Персональная атрибутика. Больной Ш., 1977 г.р., азербайджанец, гражданин РФ. В октябре 2012 г. выстрелами из пистолета убил двух чиновников муниципалитета и ранил их коллегу.

Анамнез. Родился в Азербайджане вторым из 7 детей. О членах семьи известно, что в местной азербайджанской диаспоре их неофициально считают «ненормальными» и повышенно агрессивными. Мать пациента много лет страдает шизофренией, является инвалидом II группы по данному заболеванию. Один из братьев наблюдается у психиатра по поводу легкой умственной отсталости, другой по поводу органического эмоционально лабильного (астенического) расстройства, третий - по поводу «непсихотического расстройства в связи травмой головного мозга».

С раннего детства рос нелюдимым, друзей не имел. Мать часто подолгу находилась в психиатрическом стационаре, забота о детях лежала на плечах отца, авторитарного, властного и вспыльчивого.

В 12 лет отмечались кратковременные эпизоды, когда исчезало ощущение радости жизни, появлялось стремление уединиться, возникали неуправляемые наплывы мыслей, их путаница. Эти состояния длились от нескольких часов до нескольких дней, купировались самостоятельно. Тогда же впервые в компании сверстников попробовал алкоголь, начал курить табак, а спустя полгода - гашиш. Со слов больного, в 17 лет алкоголизировался по 3--4 дня подряд и «болел с похмелья».

В 15 лет появились состояния, когда «был вынужден сопротивляться какой-то силе, тянувшей как-будто в могилу», они возникали без видимой причины, сопровождались спонтанным желанием «делать добро людям». Тяготился этим и, желая «расслабиться», стал курить гашиш ежедневно, это продолжалось 2,5 года. Приблизительно в 17-летнем возрасте наряду с алкоголем и каннабиноидами стал 1--2 раза в неделю перорально употреблять ангидрированный опий («ханку»). Вскоре появились ночные сны, в которых «хотелось ханки», расценивал их как кошмары, после пробуждения был раздражительным; стал чувствовать, что на него «постоянно наводит сглаз» любящая его женщина, постоянно ощущал рядом с собой её присутствие.

В 18 лет был призван в армию. Во время службы отмечал эпизоды путаницы мыслей, постороннего воздействия, чувствовал, что им кто-то руководит, возникало «ощущение, что умирал, потому что было всегда холодно». В июне 1997 г. демобилизовался и вернулся в Сургут. Здесь чувствовал, как его мыслями «управляют инопланетяне», считал, что они хотят лишить его собственных мыслей и «забрать на свою искусственную планету».

В декабре 1997 г. cтал употреблять героин внутривенно, после чего появились тревога, перерастающая в страх, и бессонница. 05.01.1998 г. в сопровождении сестры был на приёме у нарколога, жаловался на сильную тягу к наркотикам, повышенную раздражительность. Было начато амбулаторное противонаркотическое лечение. Спустя неделю при повторном посещении нарколога стал жаловаться на «одновременное воздействие двух противоположных сил: сверху - добрых и светлых, снизу - темных и злых»; отмечал путаницу мыслей, сообщал, что «мозг перестал работать и воспринимает лишь мысленные передачи». Был немедленно госпитализирован с диагнозом «параноидная шизофрения, дебют, синдром Кандинского-Клерамбо».

Объективный статус при первой госпитализации. В соматическом состоянии отмечен астенический андроморфный тип телосложения. В неврологическом статусе - без патологии. В психическом состоянии: без признаков нарушения сознания, доступен формальному контакту. В беседе не заинтересован; сидит в застывшей позе, опустив голову, избегая визуального контакта; находится во власти болезненных переживаний, которыми делится неохотно; жалуется на путаницу мыслей в голове, чувство тревоги, страха, «слежки» со стороны 40-летней женщины, которая «без него не может жить и хочет умереть с ним вместе»; сообщил, что инопланетяне управляют его мыслями, но и он может «воздействовать на них с помощью биосилы»; что он обладает сверхъестественной силой - может «остановить преступность, …управлять погодой, …сделать в себе солнце и согреть всех»; что он - «посланец бога» и ему «голос бога в мыслях дает советы». Мышление непоследовательное, витиеватое, аморфное, с элементами «кривой логики». Настроение подавленное, эмоционально уплощён, однообразен. Критика к болезненным переживаниям отсутствует.

Находился на стационарном лечении с 12.01 по 11.11.1998 г. Пребыванием в отделении тяготился, заявлял, что «начинает умирать и лучше выписать его домой». Считал, что «инопланетяне сделали его импотентом», что он слышал в голове их голоса, которые говорили об этом; утверждал, что на левой половине тела якобы исчезла некая «чёрная полоса», которая прежде обозначала наличие потенции. На фоне нейролептической терапии наблюдалась крайне медленная редукция галлюцинаторно-бредовой симптоматики и автоматизмов, выравнивание настроения; был отпущен в лечебный отпуск, из которого не вернулся, в связи с чем был выписан с прежним диагнозом.

Катамнез

После выписки был взят под диспансерное наблюдение, на приём к психиатру являлся нерегулярно, от таблетированных поддерживающих препаратов отказывался, календарь инъекций нейролептиков-пролонгов не соблюдал. Временами жаловался на «больную душу», ночные кошмары. Дома был вял, апатичен, бездеятелен, временами недоверчив по отношению к родственникам, считал, что они «наводят порчу», из-за чего часто бывал раздражён и злобен. Вскоре вовсе прервал контакты с диспансером, к психиатру вместо пациента приходил его отец.

Психическое состояние больного значительно ухудшилось в 2000 г.: стал чрезмерно раздражительным, конфликтным, уходил из дома, категорически отказывался от приема медикаментов, был нелеп в высказываниях и поведении, обвинял родственников в желании умертвить его, испытывал чувство страха, ощущал за собой слежку. Повторно лечился в стационаре с 25.02 по 09.03.2000 г. с диагнозом «шизофрения, параноидная форма, непрерывно-прогредиентное течение, синдром Кандинского-Клерамбо». При госпитализации: общение малопродуктивное, формальное; на вопросы отвечает невпопад; мышление аутистическое, расплывчатое, непоследовательное, символическое, с элементами резонерства; высказывает несистематизированные бредовые идеи преследования, воздействия, особого значения, собственной греховности, пытается целовать руку врача; заявляет, что «бог руководит его мыслями, поступками», что он «чувствует исходящее от бога добро». В отделении с трудом удерживался на месте, у всех просил за что-то прощения, благодарил. Психопродуктивная симптоматика была быстро купирована нейролептиками. Был выписан по настоянию родственников без удовлетворительной критики к прежним переживаниям.

Дома оставался сонливым, вялым, пассивным, бездеятельным, психиатра не посещал, от медикаментов отказывался. Отец пациента регулярно бывал на приеме, ежемесячно на дому больному делали инъекции пролонгированных нейролептиков. В начале 2001 г. уехал на родину, где лечился по поводу обострения психического заболевания, так как, по словам родственников, стал груб, неуравновешен, возбуждён, заявлял, что он «является 12-м имамом», что над ним «не властен холод», что он «поможет человечеству излечить наркоманию». После возобновления инъекций пролонгированных нейролептиков поведение и высказывания упорядочились.

Про возвращении в Сургут в марте 2002 г. получил II группу инвалидности; с 2008 г. является инвалидом бессрочно. В дальнейшем на приём к психиатру являлся редко и неохотно, часто уезжал на родину; временами жаловался на бессонницу, ночные кошмары; поддерживающие нейролептики принимал с перерывами. В 2003 г. стал помогать отцу и братьям в семейном бизнесе (шиномонтаж) и отказался от медикаментов. Со слов родственников, часто бывал раздражительным, конфликтным, злобным, временами подавленным, тревожным, беспокойным. От лекарств отказывался, считая себя совершенно здоровым, обвинял родню в том, что «сделали из него инвалида, со зла поместили в психушку».

В феврале 2005 г. стал напряжённым, раздражённым, аффективно лабильным. В состоянии психомоторного возбуждения потерял все личные документы, винил в этом психиатрическую службу и неоднократно являлся на приём к врачу с требованиями их вернуть. При очередном самостоятельном визите жаловался на нарушения сна, был возбуждён и раздражён, высказывал бредовые идеи экспансивного содержания и был в очередной раз госпитализирован. В стационаре в резонёрски-паралогическом монологе громогласно утверждал, что он «сильный колдун, сильнее соседки, которая навела на него порчу», что он хочет, чтобы «соседи отравили его в мечети», в результате он «откроет дверь на другие планеты и принесет добро людям». Наряду с этим высказывал бредовые идеи особого значения и отношения. Находился на стационарном лечении с 21.02 по 29.03.2005 г. После выписки некоторое время принимал поддерживающее лечение пролонгированными нейролептиками, однако вскоре его прекратил. Состояние стабилизировалось на уровне умеренного эмоционально-волевого дефекта.

Жил с родителями. На прием к психиатру являлся неохотно, обвинял отца и брата в том, что «они сделали из него инвалида». В последний раз посетил психиатра в декабре 2005 г. - хотел «сняться с учёта», отказывался от инвалидности.

В последующие годы информация о психическом состоянии и поведении Ш. поступала от отца больного, реже - от брата. Поскольку пациент категорически отказывался от приема лекарств, родственники старались регулярно давать их (рисполепт, азалептин) обманным путем, подмешивая в еду, иногда удавалось вводить пролонгированные нейролептики.

В последние годы выполнял несложные задания в мастерской отца. Большую часть времени проводил дома, часто надолго уезжал в Азербайджан к родственникам, со слов которых временами высказывал отрывочные бредовые идеи отношения, вел себя стра, часто бывал раздражительным, периодически «кричал по ночам, плакал», к близким был настроен враждебно.

В 2009 г. истёк срок договора аренды земли под шиномонтажную мастерскую - единственный источник доходов для всей семьи; по иску городской администрации было вынесено судебное решение о её сносе. Отец пытался найти компромисс с мэрией, был на приёме у главы города, безрезультатно обжаловал решение суда, но землю не освобождал, подозревая, что чиновники готовят почву для вымогательства денег. По свидетельству потерпевшего, оставшегося в живых после огнестрельного ранения, в 2009--2012 гг. он несколько раз имел напряжённые беседы с нашим пациентом и заметил, что «когда Ш. злится, то начинает буквально разговаривать руками, сует их в лицо собеседнику; в разговоре с ним приходилось постоянно отстранять его руки от своего лица - и он сразу терялся».

В июле 2012 г. отец пациента сообщил психиатру, что временами он «злобен, агрессивен, конфликтует с родственниками», категорически отказывается от приема лекарств.

16.10.2012 г., со слов отца, работает в мастерской, с обязанностями справляется, однако бывает «несговорчив, упрям, конфликтен», себя считает психически здоровым, не хочет получать пенсию по инвалидности, хочет «быть как все», медикаменты получает подмешанными в пищу.

19.10.2012 г. в шиномонтажную мастерскую прибыли трое чиновников, чтобы вручить официальное уведомление о сносе мастерской. В разгар их ссоры с отцом и братьями Ш. приехал на семейном автомобиле, вышел из машины, молча, с неподвижным лицом достал пистолет и всех по очереди расстрелял. В потерпевшего, оставшегося в итоге живым, произвёл два выстрела, после чего закончились пули в магазине пистолета. Завершив стрельбу, положил оружие на одно из тел и сдался полиции.

Клинико-психопатологический анализ

Обращают на себя внимание следующие факты: 1) наследственная отягощенность больного шизофренией у матери, психическим дизонтогенезом и органической церебральной недостаточностью у сибсов, эпилептоидным характером отца, культурально неадекватной агрессивностью членов семьи; 2) астенически-адроморфный соматотип; 3) шизоидный преморбид с низким уровнем социализации и повышенной конфликтностью; 4) возникновение в препубертатном возрасте «форпост-синдромов» с аффективными колебаниями и психическими автоматизмами; 5) затяжное переживание душевного дискомфорта, сниженного настроения, для борьбы с которым Ш. с 15-летнего возраста стал употреблять различные ПАВ; 6) сохранение аффективных колебаний и явлений психического автоматизма в армейский период, формирование архаического бреда воздействия; 7) развёрнутая манифестация психоза в 1998 г. с вербальными псевдогаллюцинациями, присоединением идей инопланетного воздействия; сочетание синдрома Кандинского-Клерамбо с экспансивным бредом, который в первом психотическом эпизоде диссонировал с депрессивным аффектом; 8) наличие типичных структурных расстройств мышления, эмоционального обеднения, волевого снижения, аутизации; 9) затяжной характер первого манифестного эпизода, низкое качество первой ремиссии с преобладанием дефицитарной симптоматики, резидуальной подозрительностью, негативизмом, рудиментарными идеями плохого отношения и «порчи» со стороны родни, раздражённо-злобное поведение больного; 10) отрицательный комплайенс, манкирование поддерживающей терапией; 11) сочетание развёрнутого синдрома психического автоматизма и ажитированной депрессии с идеями виновности и греховности в структуре второго манифестного эпизода болезни в 2000 г., лечение которого было прервано по настоянию родственников; 12) психомоторное возбуждение, грубость и враждебность, повышенный фон настроения и экспансивный бред при обострении 2001 г. в период пребывания в Азербайджане; 13) формирование психопатоподобного дефекта личности с чрезмерной конфликтностью, частыми полярными колебаниями настроения, реакциями гнева, злобы, вербальной агрессии; 14) сочетание гневливой мании, экспансивного бреда с архаическими идеями воздействия, особого значения, отношения в комплексе с резонёрски-паралогическим мышлением в манифестном эпизоде 2005 г.; 15) восприятие социального окружения как враждебного; 16) провоцирующее на физическую агрессию влияние хронической психотравмы и поощряющее к ней же влияние семейного окружения.

Мы полагаем, что в анализируемом случае параноидной приступообразно-прогредиентной шизофрении почти все клинические факты [за исключением аффективного (депрессивного либо маниакального) компонента, преимущественно архаического бреда и эпизодического течения] следовало расценивать как комплексные предикторы неблагоприятной динамики заболевания с повышенной социальной опасностью Ш. и как основания для его перевода на режим активного диспансерного наблюдения [8, 12, 13], чего не было сделано.

Этологический анализ

Наиболее подробное описание невербальных признаков агрессии и их систематика содержатся в диссертационном исследовании О. В. Хренникова [14].

В его «Глоссарии визуальных элементов агрессивного поведения человека» представлены следующие группы признаков: А) агрессивно-предупредительные элементы - пристальный взгляд (непрерывная фиксация взглядом лица собеседника более 5--7 секунд), открытый рот, полуоскал (демонстрация зубов, наполовину прикрытых губами), угроза губами (напряжение губ, прикус), жевание (в том числе напряжение челюстных мышц), бормотание (движение губ, имитирующее речь без вербального компонента), угроза бровями (нахмуривание, флаш - резкие движения бровей вверх-вниз), резкие движения головой (вверх, вниз, вперед, в сторону), угроза поднятием плеч (реакция плеча - резкое движение вверх, в сторону - увеличение размеров плеча), угроза расставлением ног (демонстрация открытого паха - разведение коленей в стороны, без прикрытия паха руками), приподнимание (стремление увеличить свой рост), напряжение тонуса мышц туловища, сжимание кулаков (без их демонстрации), фиксация рук на поясе, оглядывание по сторонам (недифференцированное); Б) агрессивно-конфликтные элементы - оскал (губы разведены, демонстрируются обнаженные зубы), широкие движения руками (за пределами туловища), резкие движения руками, сокращение индивидуальной дистанции, замах (на собеседника), угроза сжатым кулаком (демонстрация кулака партнеру), удары по предмету, удары по своему телу, выпад корпусом (резкое движение корпуса вперед по направлению к партнеру), выпад тазом (резкое движение тазом вперед по отношению к партнеру), топанье ногами (исключая стереотипии); В) агрессивно-контактные элементы - удар (по партнеру), драка, выстрел (в направлении партнёра).

Катамнестическое изучение невербального поведения пациента на всём протяжении его жизни, основанное на наблюдениях лечащих врачей и прочих лиц, позволяет ретроспективно выделить типичные для него этологические стигмы, относящиеся к репертуару агрессивного поведения, которые регистрировались у пациента в остром состоянии и в межприступном периоде (пристальный взгляд с редким миганием, напряжение челюстных мышц, полуоскал, бормотание, напряжение тонуса мышц туловища, сжимание кулаков, широкие и резкие движения руками, угроза бровями, включая флаш, резкие движения головой, реакция плеча, сокращение индивидуальной дистанции, демонстрация паха, удары по предмету и по своему телу и, наконец, выстрелы).

Степень выраженности перечисленных признаков по «Шкале этологических признаков человека» [8] составляет в среднем 4,58 условных балла, что соответствует значениям невербальной экспрессии между «средней» [признак возникает на короткое время, регулярно, проявляется отчётливо, в том числе вне ситуационного (средового) контекста] и «средневыраженной» [признак возникает часто, проявляется отчётливо, преимущественно вне ситуационного (средового) контекста и сохраняется достаточно продолжительное время].

Заключение

Индивидуальная специфика клинико-этологической семиотики приступообразно-прогредиентной параноидной шизофрении с психопатоподобным дефектом личности у пациента при его своевременном переводе на активное диспансерное наблюдение и оптимизации комплаентности в контексте затяжной конфликтной психотравмирующей ситуации, заключавшей в себе потенциальные агрессогенные триггеры, могла бы помочь прогнозированию и предупреждению тяжкого противоправного деяния, приведшего к гибели двух человек и огнестрельной травме третьего. В этой связи мы считаем насущной необходимостью оптимизацию системы диспансерного наблюдения за психически больными с обязательным этологическим образованием врачей-психиатров.

Литература

гомицидальное поведение шизофрения

1. Чеховская М.В. Клиническая характеристика психических нарушений у лиц с гетероагрессивным поведением : автореф. дис. … к.м.н. - Томск, 1997. - 22 с.

2. Гаврилова В.А., Иванова С.А., Гусев С.И., Трофимова М.В., Бохан Н.А. Нейростероиды дегидроэпиандростерон и его сульфат у лиц с расстройством личности, осужденных за тяжкие насильственные преступления // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. - 2012. - Т. 154, № 7. - С. 100--104.

3. Бохан Н.А., Мандель А.И., Максименко Н.Н., Михалева Л.Д. Смертельные исходы при алкогольной зависимости // Наркология. - 2007. - № 12. - С. 31--35.

4. Усов Г.М. Общественная опасность лиц, страдающих психическими расстройствами (клинико-патогенетический и реабилитационный аспекты) : автореф. дис. … д.м.н. - Томск, 2008. - 32 с.

5. Красильников Г.Т., Дресвянников В.Л., Бохан Н.А. Коморбидные аддиктивные расстройства у больных шизофренией // Наркология. - 2002. - № 6. - С. 24--31.

6. Eronen M., Hakola P., Tiihonen J. Mental disorders and homicidalbehavior in Finland // Arch. Gen. Psychiatry. - 1996. - V. 53. - P. 497--501.

7. Swanson J. Mental Illness and New Gun Law Reforms: The Promise and Peril of Crisis-Driven Policy // JAMA. - 2013. - Feb. - V. 7. - P. 1--2.

8. Кальченко И. А. Клинические и социальные аспекты профилактики общественно опасных действий психически больных, состоящих на активном диспансерном наблюдении: автореф. дис. … к.м.н. - Томск, 2011. - 22 с.

9. Верходанова Т. В. Клинические и социальные факторы формирования агрессивного поведения больных шизофренией : автореф. дис. … к.м.н. - Томск, 2007.

10. Семке В. Я. Начальные проявления эндогенно-процессуальной патологии // Превентивная психиатрия. - Томск, 1999. - С. 152--156.

11. Гильбурд О. А. Семиотика и нозология шизофрении (социобиологическое и клинико-этологическое исследование) : автореф. дис. … д-ра мед. наук. - Томск, 2006.

12. Семке А. В., Сторожева Т. А. Оценка уровня социального функционирования у больных шизофренией и шизотипическим расстройством после принудительного лечения // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2007. - № 4 (47). - С. 16--18.

13. Кадочникова С. В. Характеристика больных шизофренией, находящихся на принудительном лечении (клинико-социальный и реабилитационный аспекты) : автореф. дис. … канд. мед. наук. - Томск, 2002. - 20 с.

14. Хренников О. В. Типология и структура невербальных проявлений агрессивного поведения в различных этнических группах : автореф. дис. …канд. биолог. наук. - Симферополь, 1997.

Транслитерация русскоязычных источников

1. Chehovskaya M. V. Klinicheskaya harakteristika psihiche-skih narusheniy u lits s geteroagressivnyim povedeniem: avtoref. dis. … k.m.n. - Tomsk, 1997. - 22 s.

2. Gavrilova V. A., Ivanova S. A., Gusev S. I., Trofimova M. V., Bohan N. A. Neyrosteroidyi degidroepiandrosteron i ego sulfat u lits s rasstroystvom lichnosti, osuzhdennyih za tyazhkie nasilstvennyie prestupleniya // Byulleten eksperimentalnoy biologii i meditsinyi. - 2012. - T. 154, N 7. - S. 100--104.

3. Bohan N. A., Mandel A. I., Maksimenko N. N., Mihaleva L. D. Smertelnyie ishodyi pri alkogolnoy zavisimosti // Narkologiya. - 2007. - N 12. - S. 31--35.

4. Usov G. M. Obschestvennaya opasnost lits, stradayuschih psihicheskimi rasstroystvami (kliniko-patogeneticheskiy i reabilitatsionnyiy aspektyi): avtoref. dis. … d.m.n. - Tomsk, 2008. - 32 s.

5. Krasilnikov G. T., Dresvyannikov V. L., Bohan N. A. Komorbidnyie addiktivnyie rasstroystva u bolnyih shizofreniey // Narkologiya. - 2002. - N 6. - S. 24--31.

8. Kalchenko I. A. Klinicheskie i sotsialnyie aspektyi profilaktiki obschestvenno opasnyih deystviy psihicheski bolnyih, sostoyaschih na aktivnom dispansernom nablyudenii : avtoref. dis. … k.m.n. - Tomsk, 2011. - 22 s.

9. Verhodanova T. V. Klinicheskie i sotsialnyie faktoryi formirovaniya agressivnogo povedeniya bolnyih sh-zofreniey : avtoref. dis. … k.m.n. - Tomsk, 2007.

10. Semke V. Ya. Nachalnyie proyavleniya endogenno-protsessualnoy patologii // Preventivnaya psihiatriya. - Tomsk, 1999. - S. 152--156.

11. Gilburd O. A. Semiotika i nozologiya shizofrenii (sotsiobiologicheskoe i kliniko-etologicheskoe issle-dovanie) : avtoref. dis. … d-ra med. nauk. - Tomsk, 2006.

12. Semke A. V., Storozheva T. A. Otsenka urovnya sotsial-nogo funktsionirovaniya u bolnyih shizofreniey i shi-zotipicheskim rasstroystvom posle prinuditelnogo lecheniya // Sibirskiy vestnik psihiatrii i narkologii. - 2007. - N 4 (47). - S. 16--18.

13. Kadochnikova S. V. Harakteristika bolnyih shizofreniey, nahodyaschihsya na prinuditelnom lechenii (kliniko-sotsialnyiy i reabilitatsionnyiy aspektyi) : avtoref. dis. … kand. med. nauk. - Tomsk, 2002. - 20 s.

14. Hrennikov O. V. Tipologiya i struktura neverbalnyih proyavleniy agressivnogo povedeniya v razlichnyih etnicheskih gruppah : avtoref. dis. …kand. biolog. nauk. - Simfe-ropol, 1997.

Размещено на Allbest.ru