"Аномальный" аффект в судебно-психиатрической практике

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кемерово, Областная клиническая психиатрическая больница

Государственная медицинская академия

«Аномальный» аффект в судебно-психиатрической практике

А.Д. Костык, В.Э. Новиков, Э.С. Вишневская

Резюме

На клинических примерах показана возможность применения понятия «аномальный» аффект в практике судебно-психиатрических экспертиз. Приводятся дифференциально-диагностические отличия «аномального» аффекта от патологического и физиологического.

Ключевые слова: аффекты «аномальный», патологический, физиологический.

Abstract

In the article possibility of application of the «abnormal»affect concept is discussed on clinical examples in the practice of forensic-psychiatric examinations. Differential-diagnostic differences of «abnormal» affect from pathological and physiological affects are presented.

Key words: «abnormal», pathological, physiological affect.

В судебно-психиатрической практике последнего времени эксперты часто наблюдают необычные формы поведения испытуемых в момент совершения правонарушения против личности в состоянии алкогольного опьянения. Отличительной особенностью этих состояний являются отсутствие внешнего повода, парадоксальность и брутальность деликтов. Подобные состояния наблюдаются после употребления суррогатов алкоголя, называемых в народе «палёнка». Квалификация возникающего психического состояния у правонарушителя вызывает диагностические трудности, поскольку она не укладывается в клиническую картину исключительного состояния; острой алкогольной интоксикации с атипичной клинической картиной; парагномена Бжезинского и в рамки физиологического аффекта, вызванного кумулятивным эмоциональным напряжением.

В литературе высказывается мнение, что двухчленное деление аффекта упрощено, поэтому предлагается выделить третий вид аффекта - «аномальный» (Кудрявцев И. А., 1987). Автор считает, что аффекты в скрытой, неявной форме содержатся во многих психиатрических нозосиндромальных диагнозах. Существующая двухчленная квалификация эмоциональных реакций традиционно относит аффекты таких лиц к физиологическим. Легко видеть, что такая квалификация внезапных аффективных состояний сужает понятие «патологического» аффекта и неправомерно расширяет понятие «физиологического» аффекта. Мы придерживаемся трехчленной систематики аффектов, включающей понятие «аномальный» аффект. Это существенно сужает границы аффекта физиологического.

В период «аномального аффекта» возможность осознавать, рефлексировать свои действия, отдавать себе отчет и произвольно их регулировать, возможность «руководить» ими у психопатических личностей в большей мере снижается, чем у здоровых, хотя и не утрачивается полностью; что, однако, не исключает возможность вменения. Отмеченные различия в ограничении произвольности поведения здоровых и аномальных лиц требуют и различной экспертной оценки, допускающей дифференцирование судом ответственности за совершенные в аффекте деяния.

Концептуальной формой фиксации этого обстоятельства, позволяющей довести установленные факты до сведения органов правосудия, как раз и является понятие «аномальный аффект». Ф. С. Сафуанов (1994) рассматривает «аномальный» аффект в рамках кумулятивного, первая фаза которого растянута по времени (дни, месяцы и даже годы). Существенное отличие «аномального» аффекта от патологического состоит в том, что нарушение сознания при «аномальном» аффекте не носит глубокого характера, возможны фрагменты восприятия с последующим их воспроизведением; действия могут носить и более целенаправленный характер, обычно они обусловлены профессиональными автоматизмами. Динамика нарастания аффективного напряжения при «аномальном» аффекте носит «неимпульсивный» характер, т. е. мгновенно не возникает. Третья фаза, «релаксационная», при «аномальном» аффекте может не проявляться глубоким сном, а выражаться иными формами психической астении с вегетативными сдвигами.

В доступной литературе мы не нашли упоминания об особенностях клиники и течения «аномального» аффекта в отличие от «физиологического». Не нашлось также и описания случаев из судебно-психиатрической практики, касающихся «аномального» аффекта.

Настоящее сообщение основано на анализе 5 случаев «аномального» аффекта у испытуемых, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу в связи с совершением ими преступлений против личности (причинение тяжкого вреда здоровью и убийство). Двое подэкспертных - практически здоровые, в прошлом не судимые, не имеющие каких-либо расстройств личности и не обнаруживающие признаков хронического алкоголизма. Трое других испытуемых - бывшие участники боевых действий (комбатанты) с различной степенью выраженности посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР). Все испытуемые во время совершения деликта находились в состоянии алкогольного опьянения вследствие употребления больших доз суррогатов алкоголя («палёнки»). С потерпевшими они ранее знакомы не были, в конфликтных отношениях не находились. Никаких ссор, конфликтов во время распития спиртного, предшествующих агрессивным действиям испытуемых в отношении к потерпевшим, не наблюдалось. Их действия расценивались свидетелями, как «внезапные», «неожиданные», «безмотивные», «непонятные». После совершения правонарушения испытуемые обнаруживали различной степени выраженности амнестические расстройства, свидетельствующие о сужении сознания в момент совершения преступлений, но не достигающего уровня и глубины, как при патологическом аффекте. В отличие от физиологического аффекта, в поведении потерпевших не имели место действия, вызвавшие у нападавших неудовольствия, обиду.

Испытуемый К., 34 года, не судим, имеет положительные характеристики с работы и места жительства. За несколько месяцев до совершения правонарушения был обворован - ночью с его двора была похищена алюминиевая фляга. По этому поводу был встревожен, напуган. Мысли о повторной краже «не выходили из головы». Он соорудил высокий забор из досок, приобрел сторожевого пса. Ночами стал спать чутко, пробуждался от малейшего шума, лая собаки. Выглядывал в окно. В прихожей «на всякий случай» держал металлическую фомку. В день правонарушения к нему пришел приятель с незнакомым ему ранее потерпевшим Р. Последний по совету приятеля хотел приобрести у испытуемого старый автомобильный кузов. Втроем стали распивать спиртные напитки, несколько раз ходили и покупали «палёнку». Никаких ссор, споров между ними не было. Сошлись на взаимоприемлемой цене кузова, продолжали «обмывать» сделку. Испытуемый помнит, что во время распития спиртного потерпевший дважды зачем-то выходил во двор. У К. мелькнула мысль: «Не вор ли?». Ночью приятель ушел, а испытуемый с потерпевшим продолжали распивать спиртное. Дальнейшие события К. не помнит. Смутно припоминает, что когда остались вдвоем, он увидел через открытую входную дверь, как в сенях на веревке «колыхнулась простыня». Почувствовал страх, возникла мысль, что потерпевший «привел вора». Что было потом - не помнит. Припоминает также, что выходил во двор, запирал на засов ворота, после чего вернулся в квартиру и лег спать. Из показаний потерпевшего в уголовном деле следует, что никаких конфликтов с испытуемым у него не было, «все было мирно». Испытуемый в очередной раз предложил выпить, налил в стакан спиртного и дал ему выпить. Когда он поднес стакан ко рту, испытуемый схватил со стола нож и нанес ему удар в грудную клетку. Потерпевшему удалось выбежать из дома и обратиться за помощью к соседям. На экспертизе К. не отрицал, что совершил правонарушение, раскаивался в содеянном, утверждал, что у него нет «никаких оснований не доверять органам следствия», но, ссылаясь на запамятование своих действий, не мог объяснить причину агрессии, содержание разговоров с собутыльниками, не мог изложить в хронологической последовательности события того дня.

Несомненно, что в основе данного случая лежит парадоксальная аффективная реакция, отрицательно окрашенный эмоциональный комплекс, сформировавшийся задолго до правонарушения в виде идей хищения, кражи, грабежа, приобретших характер сверхценных опасений, с элементами параноидной настроенности сопровождающихся тревогой, настороженностью, боязливостью, бывших комбатантов и это позволяет рассмотреть его как фактор временной почвы. Дополнительными моментами в возникновении «аномального» аффекта являются экзогенные вредности, обусловленные массивной алкоголизацией суррогатами алкоголя, нарушения ритма сна (ночное пьянство), нюансы в поведении и в высказываниях потерпевших (внешне нейтральные), но стимулирующие сверхценные опасения, «толкающие» правонарушителя к агрессии.

Аффективные состояния, формирующиеся по данному механизму, следует квалифицировать как пропульсивную разновидность «аномального» аффекта. Другой тип «аномального» аффективного реагирования условно назван нами компульсивным. В отличие от пропульсивного аномального аффекта, компульсивный аффект характеризуется отсутствием специфической временной психогенной почвы, предшествующей криминальному поступку. Он характерен для испытуемых, принимавших участие в боевых действиях в «горячих точках». У бывших комбатантов наблюдались различной степени выраженности и давности посттравматические стрессовые расстройства без признаков сверхценности, паранойяльности, доминирующих идей, как в первой группе наблюдений. Тем не менее, во всех случаях отмечены явления тревожной настороженности, тенденция к восприятию окружающего как потенциально опасного и враждебного, готовность к импульсивному реагированию на угрожающие стимулы.

Испытуемый С., 23 года, не судим, полтора года до совершения правонарушения демобилизовался из армии. Служил в Чечне, принимал участие в боевых действиях. Ранений и контузий не имел. После демобилизации стал работать в частном предприятии охранником. Замечаний по работе не имел, соседями характеризуется положительно, но был «склонен к выпивкам». В день правонарушения поздно вечером встретил ранее незнакомого П. на автобусной остановке. Пригласил незнакомца к себе домой переночевать. По пути купили «палёнку», которую стали распивать в квартире С. Никаких ссор, конфликтов во время распития спиртного между ними не было. Поздно ночью по просьбе потерпевшего хозяин квартиры застелил ему постель и уложил спать, а сам пошел в спальню, тоже намереваясь лечь спать. Неожиданно «в голову пришла мысль: «Почему П. так быстро уснул? Притворяется». Почувствовал тревогу, страх, подумал, что потерпевший грабитель. Выглянул из спальни и увидел, что потерпевший повернулся на другой бок. С. бросились в глаза «кавказские усики» на лице у потерпевшего. Как наносил удары ножом, он не помнит. Не помнит также и то, как оказался во дворе, как спустил с цепи собаку и кричал, чтобы потерпевший уходил. Смутно припоминает, как возвращался со двора в дом, раздевался в спальне и ложился в постель. Работниками милиции был разбужен и доставлен в отделение, где на допросе не отрицал своей вины, но последовательно изложить обстоятельства дела не мог, ссылался на запамятование.

Как и при физиологическом аффекте, при «аномальном» наблюдаются нарушения уровня сознания разной степени выраженности с последующей амнезией своих действий. Иногда сохраняются фрагментарные воспоминания, но они отрывочные, непоследовательные по времени, что позволяет оценивать их как проявления хроноамнестических расстройств.

Сложность экспертной оценки состояний сознания при «аномальном» аффекте возникает в экспертной практике в случаях ретардированной амнезии. В таких случаях испытуемые сразу после задержания правоохранительными органами дают «признательные показания», оформляют «явку с повинной», хотя и не всегда последовательно излагают обстоятельства дела и обстоятельно описывают свое поведение во время совершения правонарушения. Однако спустя непродолжительное время почти полностью амнезируют это обстоятельство, отказываются от своих показаний, обвиняют следователей в «вымогательстве признаний», что нередко расценивается экспертами как «установочная, защитная позиция» испытуемого. Тем не менее, более углубленный анализ позволяет квалифицировать подобные высказывания как конфабуляции, наблюдаемые при амнезиях.

В описываемых случаях «аномального» аффекта «посткриминальная фаза» не сопровождалась проявлениями психофизической астении, в отличие от физиологического аффекта. При судебно-психиатрической экспертизе «аномального» аффекта, внешне сходного с физиологическим, но отличающегося от него как по психологическим механизмам, так и по совокупности обязательных критериев, целесообразно решить вопрос о неполной способности обвиняемых к осознанию фактического характера и общественной опасности своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, не исключающего вменяемости в соответствии с ч. 1 ст. 22 УК РФ.

аномальный аффект судебный психиатрический

Литература

1. Кудрявцев И. А., Лавринович А. Н., Сафуанов Ф. С., Ерохина М. Б. Некоторые клинические особенности и психологические механизмы регуляции поведения у психопатических личностей в состоянии эмоциональной напряженности // Кратковременное психотическое состояние. - М., 1983. - С. 3--8.

2. Кудрявцев И. А. Психолого-психиатрическая экспертиза // Проблемы и перспективы. - М., 1987. - С. 82--88.

3. Кудрявцев И. А. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза // КСППЭ эмоциональных состояний. - М., 1988. - Глава 4.

4. Сафуанов Ф. С. Об основных категориях судебно-психологической экспертизы в уголовном процессе // Психол. журн. - 1994. - № 3. - С. 51--54.

Размещено на Allbest.ru