Анализ динамики депрессивной симптоматики и суицидальных идей во время пандемии COVID-19 в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

АНАЛИЗ ДИНАМИКИ ДЕПРЕССИВНОЙ СИМПТОМАТИКИ И СУИЦИДАЛЬНЫХ ИДЕЙ ВО ВРЕМЯ ПАНДЕМИИ COVID-19 В РОССИИ

пандемия симптоматика депрессивный суицидальный

Т.И. Медведева, С.Н. Ениколопов, О.М. Бойко, О.Ю. Воронцова

ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», г. Москва, Россия

THE DYNAMICS OF DEPRESSIVE SYMPTOMS AND SUICIDAL IDEATION DURING THE COVID-19 PANDEMIC IN RUSSIA

T.I. Medvedeva, S.N. Enikolopov, Mental Health Research Centre,

Moscow, Russia

O.M. Boyko, O.Yu. Vorontsova



Пандемии COVID-19 может иметь серьёзные последствия для психического здоровья, среди которых рост психопатологической симптоматики, в том числе суицидальных идей и актов аутоагрессии. В нашем исследовании депрессивная симптоматика и суицидальность рассматривались как две характеристики, на которые во время пандемии могут оказывать влияние разные факторы. Цель исследования: анализ роста депрессивной симптоматики и суицидальных идей во время пандемии COVID-19 в России. Материалы и методы. Материалом для исследования стали данные анонимного интернет опроса, проведённого с 22 марта по 22 июня 2020 года, опрос включал информацию о социодемографических показателях и вопросы о том, как респондент оценивает своё состояние во время пандемии, среди них вопрос о том, беспокоили ли его последнее время мысли о том о том, чтобы покончить с собой. Использовались опросники: Симптоматический опросник SCL90-R (Simptom Check List-90-Revised), Опросник COPE. Статистическая обработка материалов проводилась с помощью пакета программ SPSS. Результаты. Получено 908 ответов. Анализ показал статистически значимую положительную корреляцию между выраженностью суицидальных мыслей и депрессивной симптоматикой в SCL-90R (коэффициент Спирмена 0,450; p<0,001). Анализ показал статистически значимый тренд роста депрессивной симптоматики по мере развития пандемии (критерий Джонкхиера-Терпстра, Std. J-Tstat. =2,51,p=0,012), и увеличение частоты суицидальных мыслей, которые выражены «сильно» и «очень сильно» в последний период времени (Fisher's Exact Test 5,92; p=0,046). Корреляционный анализ показал, что выраженность депрессии выше у женщин и более молодых респондентов, статистически значимо связана с текущей ситуацией пандемии: растёт с появлением вируса в городе, с появлением заболевших среди знакомых, с увеличением страхов заболеть и умереть, коррелирует с наличием различных соматических заболеваний, и с количеством используемых способов защиты от заражения. Выраженность суицидальных идей не связана с опасностью заражения, появлением больных в окружении, страхами за себя и близких, но связана с более высокой готовностью к риску, выше у более молодых и у мужчин. При этом выраженность депрессивной симптоматики связана с более высоким уровнем таких копинг стратегий как использования эмоциональной социальной и инструментальной поддержки. При росте мыслей о суициде снижается принятие и планирование. Выводы. Рост депрессивной симптоматики и суицидальных мыслей обусловлены разными факторами. Рост депрессивной симптоматики связан с различными страхами и опосредован неконструктивными способами совладания со стрессом. Однако присутствуют и конструктивные копинги поиск поддержки. Выраженность мыслей о суициде растёт на фоне пандемии COVID-19, и связана с высоким уровнем стресса, который не объясняется «объективной» угрозой заражения и страхами за свою жизнь и жизнь близких, а переживается ими как «неопределённая» тревога, вероятно связанная с мерами противодействия пандемии ограничениями социального взаимодействия, одиночеством, неопределённостью. Увеличение показателей депрессивной симптоматики связано с ориентацией на «другого» человека, а выраженность суицидальных идей никак с этим не связана.

Ключевые слова: COVID-19, SARS-COV-2, депрессия, суицидальные идеи, копинг стратегии



THE DYNAMICS OF DEPRESSIVE SYMPTOMS AND SUICIDAL IDEATION DURING THE COVID-19 PANDEMIC IN RUSSIA

T.I. Medvedeva, S.N. Enikolopov,

O.M. Boyko, O.Yu. Vorontsova

Abstract

The COVID-19 pandemic may bear serious consequences for mental health, such as the increase in psychopathological symptoms, including suicidal ideation and autoaggressive actions. In our study, depressive symptoms and suicidality were viewed as two separate characteristics, which, during the pandemic, may be influenced by different factors. Study objective: analysis of the increase in depressive symptoms and suicidal ideation during the COVID-19 pandemic in Russia. Materials and methods. The materials for the study were the data from an anonymous internet survey, conducted during the period of March, 22 June, 22, 2020. The survey included information on sociodemographic indicators and questions on how respondents assess their conditions during the pandemic; there was also a question on whether they were recently bothered by the thoughts of killing themselves. The following questionnaires were used: Symptom Check List 90-Revised (SCL-90-R) and the COPE Inventory. Statistical processing was performed with the SPSS program. Re sults: Nine hundred eight responses were received. The analysis showed a statistically significant positive correlation between the intensity of suicidal thoughts and severity of depressive symptoms according to the SCL-90-R (Spearman's coefficient 0.45; p <0.001). The analysis found a statistically significant growth trend in depressive symptoms as the pandemic progressed (Jonckheere Terpstra test, Std. J-T stat. = 2.51, p = 0.012), and the increase in frequency of suicidal thoughts that were expressed as `strong' and `very strong' in the last period of time (Fisher's Exact Test, 5.92, p = 0.046). The correlation analysis showed that the severity of depression is higher in women and younger respondents, and statistically significantly associated with the current situation of the pandemic: it is increased with the emergence of the virus in the city of residence, with the contraction of disease among friends, with increasing fears of getting sick and die, with the presence of various somatic diseases in respondents, and the number of methods used for protection from the infection. The intensity of suicidal ideation was not associated with the risk of contagion, with the presence of ill persons among the close others, with the fears for the self and close others, but was linked to the higher proneness to risk, was higher in males and younger respondents. Along with that, the severity of depressive symptoms was linked to the higher level of search for emotional, social and instrumental help as a coping strategy. With the growing frequency of suicidal thoughts, the acceptance and planning deteriorated. Conclusions: The increase in depressive symptoms and suicidal thoughts is determined by different factors. The increase in depressive symptoms is associated with various fears and mediated by non-constructive ways of coping with stress. But there are also constructive coping-strategies present, such as the search for help. The intensity of suicidal thoughts increases during the COVID-19 pandemic and is associated with the higher levels of stress, which cannot be explained by the `objective' threat of contagion and fears for own life or lives of significant others, but is experienced as an `indefinite' anxiety, supposedly linked to the measures to counter the pandemic, such as the restrictions on social interactions, loneliness, uncertainty. The increase in indices of depressive symptoms is linked with the orientation to another person, while the severity of suicidal ideation has no correlation with that.

Keywords: COVID-19, SARS-COV-2, depression, suicidal ideation, coping-strategies



Пандемия COVID-19 может иметь серьёзные последствия для психического здоровья [1, 2].

Рост психопатологической симптоматики. В настоящее время появляется всё больше данных о нарастании симптомов дистресса в течение и после карантина. Так, С. Wang с коллегами обнаружили, что 53,8% опрошенных, проводивших 20-24 часа дома каждый день во время вспышки COVID19 в Китае, считают, что их психологическое состояние серьезно ухудшилось [3]. Рост тревожных расстройств, депрессивной симптоматики и сообщений о снижении качества сна подтверждается и другими интернет-опросами китайских учёных [4]. Исследования, проведённые в Италии, Дании, Испании и России также продемонстрировали высокие уровни стресса, тревожной и депрессивной симптоматики [5, 6, 7, 8], показали ухудшение психического здоровья населения вследствие социальной изоляции [9]. Снижение уровня психологического благополучия наряду с повышением уровней тревожной и депрессивной симптоматики по сравнению с показателями до пандемии COVID-19 выявлено и метаанализом уже опубликованных данных по психологическим последствиям пандемии COVID-19 [10].

Самоубийства и акты аутоагрессии могут стать серьёзной проблемой по мере распространения пандемии и иметь более долгосрочные последствия для населения в целом [11], для экономики и особенно для уязвимых групп. Люди с психическими расстройствами могут испытывать ухудшение симптомов, а у других могут развиваться новые проблемы с психическим здоровьем, такие как депрессия, тревога и посттравматический стресс (все это связано с повышенным риском суицида). Риск суицида может возрасти из-за стигмы по отношению к людям с COVID-19 и их семьям. Также потеря работы и финансовые факторы стресса общепризнанные факторы риска самоубийства [12].

Помимо страха заражения, болезни и смерти себя и близких, пандемия COVID-19 и способы борьбы с ней создают также важные внешние условия, существенно повышающие суицидальный риск. Это резко возросший уровень ^определённости во всех сферах жизни, что часто переносится тяжелее, чем уже имеющаяся уверенность в наступлении плохого варианта [13], и увеличивает суицидальный риск не только у людей с уже имеющимся психиатрическим диагнозом, но и у людей со сниженной стрессоустойчивостью [14]. Люди с низкой толерантностью к ^определённости испытывают высокий уровень стресса. Снижение толерантности к неопределённости усиливает суицидогенное действие других факторов [15]. Так, например, показано, что снижение толерантности к неопределённости увеличивает суицидальность в морально травмирующих ситуациях у ветеранов боевых действий [16]. Кроме того, низкая толерантность к неопределённости положительно коррелирует с ощущением безнадёжности [17], которое также является одним из важных суицидогенных факторов.

Одновременно с этим, значимым суицидогенным фактором является повышенная чувствительность к имеющимся ограничениям. Его можно описать как невозможность принять имеющиеся или возникшие ограничения, которые не совпадают с внутренним представлением человека о том, как должно быть [18].

Неблагоприятные последствия пандемии, в том числе суицидальный риск, могут усугубляться влиянием самоизоляции и физическим дистанцированием [14, 19]. Э. Дюркгейм подчеркивал, что социальные связи являются критическим фактором эмоционального здоровья [20]. Исследования показывают, что социальная изоляция (например, проживание в одиночестве) и субъективное ощущение одиночества связаны с суицидальными идеями и поведением [14, 21, 22, 23].

Масштаб пандемии COVID-19 настолько огромен, что трудно выделить событие в предыдущие годы, сопоставимое по своим последствиям. Эпидемия испанского гриппа была связана с увеличением смертности в результате самоубийств 1918-1919 годах [24], которые объясняли нарушением социальных связей во время эпидемии и вызванными ею страхами. Во время вспышки тяжелого острого респираторного синдрома в Гонконге в 2003 г. наблюдался значительный рост числа самоубийств среди людей в возрасте 65 лет и старше [25]. Исследования показывают, что это увеличение может быть связано как со страхом заразиться болезнью, так и со страхом быть бременем для семьи и социальной изоляцией.

Рост суицидальных идей во время пандемии СОУЮ-19 уже выявлен в ряде исследований [26]. Реальные 68 случаев суицида в Индии во время пандемии [27] анализируются с учётом таких факторов как страх заражения, финансовые потери, одиночество, социальная изоляция, принуждение к карантину, стресс на работе, невозможность вернуться домой, недоступность алкоголя и других психоактивных веществ. В работе L. Sher [14] предлагается учитывать такие факторы во время пандемии как неопределённость, социальная изоляция и экономические проблемы. Уязвимыми к этим факторам оказываются люди с существующими психиатрическими проблемами, с психологическим неблагополучием, проживающие в местах с высоким риском заражения, люди, потерявшие близких из-за коронавируса. Воздействие неблагоприятных факторов может привести к появлению или усилению психопатологических проявлений таких как депрессивное расстройство, тревожное расстройство, зависимость от психоактивных веществ. И этих людей следует рассматривать как группу повышенного суицидального риска.

Связь депрессивной симптоматики и суицидального риска широко известна, особенно явно она подтверждается в исследованиях на клинических выборках в группах с суицидальными попытками. Реактивные и эндогенные депрессии являются психопатологическими предикторами суицидального (аутоагрессивого) поведения. Например, по мнению А. Берман, некурабельная и недиагностированная депрессия имеется у большинства людей, совершающих суицид [28]. При этом данные о суицидальном риске у людей с эндогенной депрессией разнятся [29], чаще всего исследователи говорят о 70% и 15% для суицидальных мыслей и самоубийств соответственно. Ю.Л. Нуллер и И.Н. Михаленко считают, что суицидальные мысли возникают практически у всей больной депрессии, но не всегда они проявляются напрямую [30]. Исследования в США показывают, что более 90% жертв суицида имеют психические расстройства, а депрессия является основным фактором риска самоубийства, на долю которого приходится до 60% самоубийств [31].

Пандемия COVID-19 продолжается уже почти 9 месяцев, поиск, по ключевым словам, «депрессия», «суицид», «covid19» по международным базам научных статей за 2020 год даёт уже более 8200 результатов. Распространённый подход при анализе роста депрессивности и суицидальности рассматривать депрессию во время пандемии как опосредующий фактор, влияющий на суицидальность. На фоне пандемии растёт депрессия, и уже повышение депрессивности рассматривается как фактор роста суицидальных идей. Несмотря на то, что депрессивность и суицидальность тесно связаны, мы в нашем исследовании рассматривали их как две характеристики, на которые во время пандемии могут оказывать влияние разные факторы.

Целью исследования являлся анализ роста депрессивной симптоматики и суицидальных идей во время пандемии COVID-19.



Материалы и методы

Материалом для исследования стали данные анонимного интернет опроса, проведённого с 22 марта по 22 июня 2020 года. Опрос включал в себя социодемографические вопросы, вопросы о том, как респондент оценивает своё состояние во время пандемии COVID-19. Среди них был вопрос, беспокоили ли его последнее время мысли о том, чтобы покончить с собой, который позволял выбор по шкале Лайкерта от 0 до 4. Использовались опросники: Симптоматический опросник SCL-90-R (Simptom Check List-90-Revised) [32, 33], содержащий шкалы, отражающие выраженность психопатологической симптоматики, использовалась шкала «депрессии»; Опросник COPE [34] в адаптации Е.И. Рассказовой с коллегами [35], предназначенный для измерения ситуационных копинг стратегий и лежащих в их основе диспозиционных стилей.

Оценивалось изменение депрессивной симптоматики и выраженности суицидальных идей с течением времени. Для этого ответы были разбиты на 3 группы: ответы, полученные 22 марта 30 марта до принятия официальных мер борьбы с пандемией COVID-19 в России; 31 марта 12 мая введение режима самоизоляции и других мер противодействия пандемии; 12 мая 22 июня ослабление и постепенная отмена ограничений.

Для статистического анализа использовались методы корреляционного анализа (Spearman). Тренд роста депрессивной симптоматики оценивался с помощью критерия Джонкхиера-Терпстра (Jonckheere-Terpstra test). Сравнение частоты суицидальных ответов в разные периоды времени проводилось с помощью точного критерия Фишера (Fisher's Exact Test). Для сравнения групп по параметрам, выраженным в дихотомической шкале, использовался критерий %2. Для графика использовалась стандартизованная (нормированная) оценка (z-score), показывающая отклонения наблюдения от среднего значения в группе, что дало возможность привести распределения параметров к одному масштабу и объединить в одном графике. Для анализа использовалась программа SPSS.



Результаты исследования

В исследовании представлен анализ ответов на опрос, полученных с 22.03.20 г. по 22.06.20 г., всего ответило 908 человек. Приведены только статистически значимые результаты.

Анализ показал статистически значимую положительную корреляцию между выраженностью суицидальных мыслей и психопатологической симптоматикой в SCL-90. Самый высокий коэффициент корреляции с депрессивной симптоматикой (коэффициент Спирмена 0,450; p<0,001).

Изменения во времени. Для оценки изменений депрессивной симптоматики и суицидальных идей во время пандемии COVID-19 в России были выделены 3 периода времени, связанные с изменением мер противодействия пандемии.

I. 22 марта 30 марта (220 человек) до принятия официальных мер борьбы с пандемией.

II. 31 марта 12 мая (495 человек) введение «выходных дней», что в реальности означает карантин и ограничения передвижения, режим самоизоляции.

III. 12 мая 22 июня (193 человека) окончание выходных дней, ослабление и постепенная отмена ограничений.

Группы респондентов, ответивших на опрос в эти периоды времени, не отличались по таким социодемографическимим показателям как пол и возраст. В группе респондентов, ответивших 12 мая 22 июня был выше процент людей со средним образованием, чем в группе ответивших в марте. Однако во всех группах большинство ответивших имели высшее образование, и по этому показателю группы статистически не различались (табл. 1).



Таблица 1 / Table 1

Социодемографические характеристики групп
Sociodemographic characteristics of the groups

Показатель Indicator	Всего / Total	22-30.03.2020	31.03-12.05.2020	12.05-22.06.2020
	n=908	n=220	n=495	n=193	p
	n	%	n	%	n	%	n	%
Пол / Gender: мужчины / males	138	15,2	27	12,3	85	17,2	26	13,5	0,182
Женщины / females	770	84,8	193	87,7	410	82,8	167	86,5
Возраст, лет / Age	40,848±11,8	40,4±11,3	41,3±12,2	40,8±11,6	0,393
Образование / Education:									0,022
среднее Secondary	85	9,4	13	5,9	45	9,1	27	14,0
высшее Higher	707	77,9	177	80,5	380	76,8	150	77,7
уч. степень PhD	116	12,8	30	13,6	70	14,1	16	8,3

Анализ показал статистически значимый тренд роста депрессивной симптоматики по мере развития пандемии COVID-19 в России чем больше времени прошло от начала пандемии в России, тем выше выраженность симптоматики (критерий Джонкхиера-Терпстра, Std. J-Tstat =2,51; p=0,012), средние значения депрессивной симптоматики по SCL-90R (0,75±0,70 в начале опроса; 0,81±0,66 в середине; 0,93±0,81 в конце опроса). На рис. 1 показаны средние значения депрессивной симптоматики и выраженности мыслей о суициде в заданные периоды времени. Для наглядности использована стандартизованная (нормированная) оценка (z-score) для обоих параметров.

Рис. 1. / Fig. 1. Динамика показателей «Депрессии» (по SCL-90R) и выраженности мыслей о суициде: средние стандартизированные значения (z-score) / Dynamics of the indicators `Depression' (according to the SCL-90-R) and `Intensity of Suicidal Thoughts': mean standardized scores (z-scores).

При этом статистически значимо не растёт частота положительных ответов о суицидальных мыслях (любой выбор в вопросе о суицидальных идеях кроме «совсем нет») в начале опроса 13%; в середине 11,7%; в конце 16,5% (%2=2,895; p=0,235), но к концу опроса растет их интенсивность. Вопрос про наличие суицидальных идей позволял выбор из 5 вариантов («совсем нет», «немного», «умеренно», «сильно», «очень сильно»). Рассмотрение частоты ответов, в которых выраженность суицидальных мыслей «сильно» и «очень сильно», показывает статистически значимый рост в последний период времени (рис. 1 и 2) (Fisher's Exact Test 5,92; p=0,046).

Рис. 2. / Fig. 2. Частота выраженности мыслей о суициде «сильно» и «очень сильно» в разные периоды времени / The frequency of intensity in suicidal thoughts: `strong' and `very strong' in different time periods, %. answer except `not at all'): in the be-(корреляции по Спирмену) ginning of the study there were 13% of

Социодемографические показатели

Корреляционный анализ показал статистически значимую отрицательную связь выраженности депрессивной симптоматики с возрастом, наличием семьи и детей. Эти же связи справедливы и для выраженности суицидальных идей (табл. 2). Выраженность депрессивной симптоматики во время пандемии зависит от пола и выше у женщин, в то время как выраженность суицидальных мыслей выше у мужчин.

Оценка опасности пандемии, страхи за себя и близких. Выраженность депрессии статистически значимо связана с текущей ситуацией пандемии. Она растёт с появлением вируса в городе, с появлением заболевших среди знакомых, с увеличением страхов заболеть и умереть, страхов смерти других. Чем выше показатель депрессии, тем больше используется способов защиты от заражения. При более высоких показателях депрессивной симптоматики своё материальное положение респонденты оценивают, как менее благополучное, и считают, что оно ухудшается (разделы «Оценка опасности пандемии, страхи за себя и близких» и «Способы защиты» в табл. 2). Суицидальные мысли не связаны с появлением больных в городе и среди знакомых, со страхами заражения себя и близких.

Таблица 2 / Table 2 cally significant increase in positive

Связь депрессивной симптоматики и мыслей о суициде с answers about suicidal thoughts (any социодемографическими показателями и оценкой своего состояния

The correspondence of depressive symptoms and suicidal thoughts with such answers, 11.7% in the middle and sociodemographic indicators and assessment of personal 16.5% in the end (x2 = 2.895; p = .235); conditions (Spearman's correlations) but it is the intensity that increases

Показатель Indicator	Депрессия Depression	Мысли о суициде towards the end. The question about Suicidal thoughts the presence of suicidal ideation al-
Социодемографические показатели lowed for the ch°ice °f 5 °pti°ns ( not Sociodemographic indicators at al^ a < moderate, ^ ^strong,
Возраст Age	-0,220**	very strung ). me analysis or frequen- -0,170** cies uf answers with the intensity uf
Пол Gender	0,138**	-0,092* strong,' shows the statistically signifi-
Семейное положение Family status	-0,106*	-0,107* (Fig. 1 and 2, Fisher's Exact Test, 5.92; n -- rn/:\
Наличие детей Children	-0,212**	-0,210** Sociodemographic parameters.
Оценка опасности пандемии, страхи за себя и близких ly significant negative association of Assessing the risks of the pandemics, fears for the self and close others the severity of depressive symptoms
Вирус в городе Virus in the city	0,121*	with age, family status and presence of children. The same correlations are
Вирус у знакомых Virus in friends	0,165**	valid for the intensity of suicidal ideation (Table 2). The severity of depres-
Боюсь тяжело заболеть Fear of severe illness	0,132*	sive symptoms during the pandemic depends on gender and is higher in
Боюсь умереть Fear of dying	0,188**	women, while the intensity of suicidal thoughts is higher in men.
Боюсь тяжелого состояния или смерти других Fear of severe illness or death of others	0,112*	Assessing the risk of the pandemic, fears for the self and close others. The severity of depression was statistically significantly correlated with the
Изменение материального положения Change in financial status	-0,107*	current situation of the pandemic. It grows with the emergence of the virus in the city, with the friend falling ill,
Материальное благополучие Financial prosperity	-0,114*	with the increase in fears of getting sick and die, fears of death of others.
г, The higher is the index of depression, Способы защиты , ° Methods of protection the more .methods °f protection] from
Не покидаю дом I don't leave my home	0,100*	index of depressive symptoms, re-
Ношу маску I wear a mask	0,099*	tus as less prosperous, and stated that it
Ношу перчатки I wear gloves		-0 079* risk of the pandemic, fears for the self and close others and methods of pro-
Сумма способов Sum of methods	0,116*	tection in Table 2). Suicidal thoughts had no connection with the emergence
Делали запасы I stocked up	0,143**	of sick people in the city and among friends, with the fears of contracting
Оценка своего физического состояния the disease and infecting close others. Assessment of physical state Ass^ssrng own physwd and mm-
Заболевания обмена веществ Metabolic conditions	0,102*	statistically significantly correlates with the presence uf various somatic
Иммунодефицит Immunodeficiency	0,119*	conditions (or suspicions of their presence) and with identifying the self with

Оценка своего психологического состояния Assessment of psychological state

Готов рисковать Proneness to risk		0,109**
Тревога Anxiety	0,494**	0,233**
Хороший сон Sleep well	-0,352**	-0,140**
Подавленность Distress	0,682**	0,322**
Активность Activity	-0,120*
Нужна помощь психолога Need a psychologist	0,465**	0,231**

Примечания / Notes: * p<0,05; **p<0,01

Оценка своего состояния. Выраженность депрессии статистически значимо коррелирует с наличием различных соматических заболеваний (или подозрений в их наличии) и с отнесением себя к группе риска по заражению коронавирусом (раздел «Оценка своего физического состояния» в табл. 2).

Не выявлено связи суицидальных мыслей с наличием соматических заболеваний. При этом и при депрессивной симптоматике, и при суицидальных идеях выявлена связь с оценкой своего психологического состояния как менее благополучного (тревогой, подавленностью, нарушениями сна). Однако в отличие от депрессивной симптоматики, которая связана со снижением активности, выраженность суицидальных идей со снижением активности не связана (раздел «Оценка своего психологического состояния» в табл. 2). Кроме того, при повышении выраженности суицидальных идей растёт готовность к риску.

Опросник COPE. Анализ связи способов совладания со стрессовой ситуацией во время пандемии СОУГО-19 с выраженностью депрессивной симптоматики и выраженностью суицидальных идей показал значимые положительные корреляции и депрессии, и выраженности суицидальных мыслей с показателями мысленного ухода, концентрации на эмоциях, отрицания, поведенческого ухода от проблемы, использованием успокоительных или алкоголя, и отрицательные корреляции с положительным переформулированием, активным совладанием, использованием юмора (табл. 3). При этом выраженность депрессивной симптоматики связана с более высоким уровнем использования инструментальной поддержки, эмоциональной социальной поддержки. Связи выраженности суицидальных мыслей с использованием поддержки не выявлено. При росте мыслей о суициде снижается принятие и планирование, для депрессии такой зависимости не выявлено.

Таблица 3 / Table 3

Связь депрессивной симптоматики и мыслей о суициде с копинг стратегиями (корреляции по Спирмену)

The correspondence of depressive symptoms and suicidal thoughts with coping strategies (Spearman's correlations)

Опросник COPE COPE Inventory	Депрессия Depression	Мысли о суициде Suicidal thoughts
Положительное переформулирование Positive reinterpretation	-0,211**	-0,186**
Мысленный уход Mental disengagement	0,384**	0,122*
Концентрация на эмоциях Focus on emotions	0,442**	0,167**
Использование инструментальной поддержки Instrumental social support	0,174**
Активное совладание Active coping	-0,184**	-0,176**
Отрицание Denial	0,253**	0,159**
Юмор Humor	-0,167**	-0,109*
Поведенческий уход от проблемы Behavioral disengagement	0,282**	0,170**
Эмоциональная социальная поддержка Emotional social support	0,151**
Использование успокоительных Substance use	0,385**	0,304**
Принятие Acceptance		-0,116*
Планирование Planning		-0,202**

Примечания / Notes: *p<0,05; **p<0,01

Обсуждение результатов

Анализ результатов опроса показал значимый рост депрессивной симптоматики на протяжении всего опроса и рост выраженности суицидальных идей в конце опроса. Интересно, что исследование, проведённое в США в июне, в котором изучается влияние пандемии COVID-19 на суицидальные идеи, даёт очень близкие показатели, авторы отмечают, что примерно вдвое больше респондентов сообщили о серьёзных суицидальных намерениях, чем это было в 2018 году (10,7% против 4,3%) [26]. В нашем исследовании в начале опроса частота серьёзных намерений была 4,5% и 9,9% в конце опроса.

Рост выраженности суицидальных мыслей отстает по времени от роста депрессивной симптоматики. Вероятно, суицидальные идеи появляются или усиливаются не сразу, а как отложенный эффект стресса. Возможный отложенный эффект COVID-19 для психического здоровья, включая суицидальное поведение, отмечается и в других исследованиях, подчёркивается, что последствия могут сохраняться в течение длительного времени и достигать пика позже, чем сама пандемия [14].

Депрессивная симптоматика растёт на протяжении всего исследования и связана с ростом непосредственной угрозы пандемии появлением больных коронавирусом в ближнем окружении, со страхами заболеть и умереть, со страхом за близких, с наличием (или подозрением в наличии) соматических заболеваний. Рост мыслей о суициде проявляется в том, что увеличивается не столько количество людей, у которых бывают такие мысли, а степень выраженности этих мыслей. Вероятно, суицидальные мысли усиливаются на фоне пандемии у людей, которые и до появления COVID-19 были в группе риска, и во время пандемии выраженность этих мыслей возросла.

Повышение суицидальных мыслей, как и увеличение депрессивной симптоматики, связано с неконструктивными копингами (мысленным уходом, концентрацией на эмоциях, отрицанием и др.), и в отличие от депрессивной симптоматики, со сниженной способностью к принятию и планированию.

Связь депрессивной симптоматики с появлением заболевших знакомых, со страхами за свою жизнь и жизнь близких, с обеспокоенностью своим материальным положением и своим соматическим здоровьем, с количеством способов защиты показывает, что депрессивная симптоматика связана с тем, что угрозы и страхи конкретны, «объективированы», респонденты с депрессивной симптоматикой понимают, чего именно они боятся, с чем связана их тревога, стараются чтото делать для своей безопасности, ищут поддержку.

Выраженность суицидальных мыслей не зависит от страхов и попыток что-то делать для своей безопасности, при этом связана с более высоким уровнем тревоги. Возможно, суицидальные мысли усиливаются при отсутствии конкретной угрозы, при невозможности «объективировать» свои страхи, найти объяснение своей тревоге в текущей ситуации, «неопределённости» угрозы. Влияние неопределённости на риск суицидального поведения отмечают и другие исследователи, так в исследовании экономической неопределённости [36] показано, что резкий скачок ежедневной экономической неопределенности приводит к немедленному росту самоубийств. Неопределённость может повышать суицидогенное действие других факторов [15]. Непонимание причины своих страхов и тревоги может усиливаться неконструктивным копингом снижением способности к планированию, так как планирование способно снизить субъективное ощущение неопределённости.

Если при росте депрессивной симптоматики наблюдается рост копинг стратегий, связанных с поиском социальной поддержки, при суицидальных мыслях не выявлено такой связи. Это может быть связано с трудностями поддерживать социальные контакты и усиливать ощущение одиночества, ряд исследований показывает, что социальная изоляция и ощущение одиночества связаны с суицидальными идеями и поведением [21, 22].

Так как неопределённость угрозы не дает возможность дать ей рациональное объяснение, найти материальное воплощение, могут быть трудности принятия ситуации, и суицид может рассматриваться как один из способов выхода из сложной ситуации, когда «смерть» воспринимается как освобождение от страданий и мучений, переносимых в жизни [37]. При этом связь выраженности суицидальных идей с ростом готовности к риску и одновременное отсутствие снижения активности повышают риск суицидального поведения. А снижение «планирования» приводит к импульсивным необдуманным решениям.

Ещё одним «невидимым» фактором риска роста суицидальных идей может быть повышенная чувствительность к имеющимся ограничениям. Этот фактор с разных сторон описывается многими исследователями и клиницистами. Так, Э. Шнейдман описывает его через стремление всё контролировать и непереносимость для человека ситуации, когда он находится во власти других людей или обстоятельств и ощущает бессилие перед ними [38]. Такие личностные особенности можно отнести к нарциссическому расстройству, для которого отмечается повышенный суицидальный риск [39]. Но в рамках нашего исследования гипотеза о личностных особенностях не рассматривалась и может быть направлением дальнейших исследований.

При анализе роста депрессивной симптоматики явно видна значимость других людей как в ощущении опасности ситуации пандемии, так и в способах совладания с тревогой. Рост депрессивной симптоматики связан с переживанием о других людях, с появлением заболевших людей рядом, приводит к увеличению используемых способов защиты, которые как известно защищают в первую очередь других людей. Способы справиться со стрессом также ориентированы на других людей при высоком уровне депрессивной симптоматики растёт потребность в социальной поддержке. При росте суицидальных идей «другие» люди не влияют на ощущение опасности, отсутствуют переживания за них, а способы совладания с ситуацией также не связаны с другими.



Выводы

Несмотря на то, что депрессивная симптоматика является важным фактором суицидального риска, наше исследование показало, что во время пандемии COVID-19 рост депрессивной симптоматики и суицидальных мыслей обусловлены разными факторами.

Рост депрессивной симптоматики связан с различными страхами и опосредован неконструктивными способами совладания со стрессом. Однако присутствуют и конструктивные копинг стратегии поиск поддержки.

Выраженность мыслей о суициде растёт на фоне пандемии COVID-19 и связана с высоким уровнем стресса, который не объясняется «объективной» угрозой заражения и страхами за свою жизнь и жизнь близких, а переживается ими как «неопределённая» тревога, вероятно связанная с мерами противодействия пандемии ограничениями социального взаимодействия, одиночеством, неопределённостью.

Увеличение показателей депрессивной симптоматики связано с ориентацией на «другого» человека, а выраженность суицидальных идей никак с этим не связана. Дальнейшим направлением исследования может быть изучение связи выраженности суицидальных идей во время пандемии с личностными особенностями и социальной перцепцией.

Ограничения исследования: несбалансированность выборки по полу; ограничения, касающиеся методов самоотчёта; относительно небольшой процент людей с суицидальными идеями в общей выборке.



Литература / References

1. Holmes E.A., O'Connor R.C., Perry V.H. et al. Multidisciplinary research priorities for the COVID-19 pandemic: a call for action for mental health science. Lancet Psychiatry. 2020; 7 (6): 547560. DOI: 10.1016/S2215-0366(20)30168-1

2. ВОЗ. Психическое здоровье и COVID-19 [WHO. Mental health and COVID-19]. URL: https://www.euro.who.int/ru/health-topics/noncommunicable-diseases/mental-health/data-andresources/mental-health-and-covid-19

3. Wang C., Pan R., Wan X. et al. Immediate psychological responses and associated factors during the initial stage of the 2019 coronavirus disease (COVID-19) epidemic among the general population in China. Int J Environ Res Public Health. 2020: 17 (5). DOI: 10.3390/ijerph17051729

4. Huang Y., Zhao N. Generalized anxiety disorder, depressive symptoms and sleep quality during COVID-19 outbreak in China: a web-based cross-sectional survey. Psychiatry Research. 2020; 288: 112954. DOI: 10.1016/j.psychres.2020.112954

5. Cellini N., Canale N., Mioni G. et al. Changes in sleep pattern, sense of time and digital media use during COVID-19 lockdown in Italy. J of Sleep Research. 2020, e13074. DOI: 10.1111/jsr. 13074

6. Odriozola-Gonzalez P., Planchuelo-Gomez A., Irurtia-Muniz M.J. et al. Psychological symptoms of the outbreak of the COVID-19 crisis and confinement in the population of Spain, 2020. DOI: 10.31234/osf.io/mq4fg

7. Sonderskov K.M., Dinesen P.T., Santini Z.I. et al. The depressive state of Denmark during the COVID-19 pandemic. Acta Neuropsychiatr. 2020; 32 (4): 226-228. DOI: 10.1017/neu.2020.15

8. Ениколопов С.Н., Бойко О.М., Медведева Т.И. и др. Динамика психологических реакций на начальном этапе пандемии COVID-19. Психолого-педагогические исследования. 2020; 12 (2): 108-126. [Enikolopov S.N., Boyko O.M., Medvedeva T.I., etc. Dynamics of psychological reactions at the initial stage of the COVID-19 pandemic. Psychological and pedagogical research. 2020; 12 (2): 108-126.] (In Russ) DOI: 10.17759/psyedu.2020120207

9. Pancani L., Marinucci M., Aureli N. et al. Forced social isolation and mental health: A study on 1006 Italians under COVID-19 quarantine, 2020. DOI: 10.31234/osf.io/uacfj

10. Vindegaard N., Benros M.E. COVID-19 pandemic and mental health consequences: Systematic review of the current evidence. Brain Behav Immun. 2020. DOI: 10.1016/j.bbi.2020.05.048

11. Gunnell D., Appleby L., Arensman E. et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. Lancet Psychiatry. 2020; 7 (6): 468-471. DOI: 10.1016/S2215-0366(20)30171-1

12. Stuckler D., Basu S., Suhrcke M. et al. The public health effect of economic crises and alternative policy responses in Europe: an empirical analysis. Lancet. 2009; 374 (9686): 315-323. DOI: 10.1016/S0140-6736(09)61124-7

13. de Berker A.O., Rutledge R.B., Mathys C. et al. Computations of uncertainty mediate acute stress responses in humans. Nat Commun. 2016; 7: 10996. DOI: 10.1038/ncomms10996

14. Sher L. The impact of the COVID-19 pandemic on suicide rates. QJM, 2020, 113(10), 707-712. DOI: 10.1093/qjmed/hcaa202

15. Martin R.L., Smith N.S., McGrew S.J. et al. Aggressive Worriers: How Aggression Moderates the Association between Intolerance of Uncertainty and Suicidal Desire Constructs. Arch Suicide Res. 2019: 1: 20. DOI: 10.1080/13811118.2019.1689877

16. Zerach G., Levi-Belz Y. Intolerance of Uncertainty Moderates the Association Between Potentially Morally Injurious Events and Suicide Ideation and Behavior Among Combat Veterans. J Trauma Stress. 2019; 32 (3): 424-436. DOI: 10.1002/jts.22366

17. Demirtas A.S., Yildiz B. Hopelessness and perceived stress: the mediating role of cognitive flexibility and intolerance of uncertainty. Dusunen Adam The Journal of Psychiatry and Neurological Sciences. 2019; 32 (3): 259-267. DOI:

10.14744/DAJPNS.2019.00035.

18. Zhang J. Теория суицидального напряжения. Сообщение I. Суицидология. 2020; 11 (2): 118-134. [Zhang J. The Strain Theory of Suicide. Part I. Suicidology. 2020; 11 (2): 118-134.] (In Russ) DOI: 10.32878/suiciderus.20-11-02(39)-118-134

19. Yao H., Chen J.H., Xu Y.F. Patients with mental health disorders in the COVID-19 epidemic. Lancet Psychiatry. 2020; 7 (4): e21. DOI: 10.1016/S2215-0366(20)30090-0

20. Durkheim E. Le suicide; йtude de sociologie. Paris: F. Alcan, 1897. XII, 462 p.

21. Calati R., Ferrari C., Brittner M. et al. Suicidal thoughts and behaviors and social isolation: A narrative review of the literature. J Affect Disord. 2019; 245: 653-667. DOI: 10.1016/j.jad.2018.11.022

22. Stravynski A., Boyer R. Loneliness in relation to suicide ideation and parasuicide: a population-wide study. Suicide Life Threat Behav. 2001; 31 (1): 32-40. DOI: 10.1521/suli.31.1.32.21312

23. Hawkley L.C., Cacioppo J.T. Loneliness matters: a theoretical and empirical review of consequences and mechanisms. Ann BehavMed. 2010; 40 (2): 218-27. DOI: 10.1007/s12160-010-9210-8

24. Wasserman I.M. The impact of epidemic, war, prohibition and media on suicide: United States, 1910-1920. Suicide Life Threat Behav. 1992; 22 (2): 240-254.

25. Yip P.S., Cheung Y.T., Chau P.H. et al. The impact of epidemic outbreak: the case of severe acute respiratory syndrome (SARS) and suicide among older adults in Hong Kong. Crisis. 2010; 31 (2): 86-92. DOI: 10.1027/0227-5910/a000015

26. Czeisler M.E., Lane R.I., Petrosky E. et al. Mental Health, Substance Use, and Suicidal Ideation During the COVID-19 Pandemic United States, June 24-30, 2020. MMWR Morb Mortal Wkly Rep. 2020; 69 (32): 1049-1057. DOI: 10.15585/mmwr.mm6932a1

27. Dsouza D.D., Quadros S., Hyderabadwala Z.J. et al. Aggregated COVID-19 suicide incidences in India: Fear of COVID-19 infection is the prominent causative factor. Psychiatry Res. 2020; 290: 113145. DOI: 10.1016/j.psychres.2020.113145

28. Freeman L. Fight against fears. New York: Continuum, 1988. 352 p.

29. Bauer R.L., Chesin M.S., Jeglic E.L. Depression, delinquency, and suicidal behaviors among college students. Crisis. 2014; 35 (1): 36-41. DOI: 10.1027/0227-5910/a000226

30. Нуллер Ю.Л., Михаленко И.Н. Аффективные психозы. Л.: М, 1988. 263 с. [Nuller Yu. L., Mikhalenko I. N. Affective psychoses. L.: M, 1988. 263 p.] (In Russ)

31. Mann J.J., Apter A., Bertolote J. et al. Suicide prevention strategies: a systematic review. JAMA. 2005; 294 (16): 2064-74. DOI: 10.1001/jama.294.16.2064

32. Derogatis L.R., Savitz K.L. The SCL-90-R and the Brief Symptom Inventory (BSI) in Primary Care. In: Maruish M.E. (Eds), Handbook of psychological assessment in primary care settings. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, 2000. P. 297-334.

33. Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб: Питер, 2001. 272 с. [Tarabrina N.V. Practicum on the psychology of post-traumatic stress. Saint Petersburg: Piter, 2001. 272 p.] (In Russ)

34. Carver C.S., Scheier M.F., Weintraub J.K. Assessing coping strategies: a theoretically based approach. Journal of Personality and Social Psychology. 1989; 56 (2): 267-83. DOI: 10.1037//0022-3514.56.2.267

35. Рассказова Е.И., Гордеева Т.О., Осин Е.Н. Копинг-стратегии в структуре деятельности и саморегуляции: психометрические характеристики и возможности применения методики COPE. Психология. Журнал высшей школы экономики. 2013; 10 (1): 82-118. [Rasskazova E.I., Gordeeva T.O., Osin E.N. Coping strategies in the structure of activity and self-regulation: psychometric characteristics and possibilities of applying the COPE technique. Psychology. Journal of the higher school of Economics. 2013; 10 (1): 82-118.] (In Russ)

36. Vandoros S., Avendano M., Kawachi I. The association between economic uncertainty and suicide in the short-run. Social Science & Medicine. 2019; 220: 403-410.

37. Казьмина О.Ю., Ениколопов С.Н., Медведева Т.И. и др. Прогноз суицида при депрессии. Вопросы психологии. 2015; 3: 38-48. [Kazmina O. Yu., Enikolopov S. N., Medvedeva T. I., etc. Prognosis of suicide in depression. Question of psychology. 2015; 3: 38-48.] (In Russ)

38. Шнейдман Э.С. Душа самоубийцы. М.: Смысл, 2001. 315 с. [Shneidman E. S. The soul of suicide. Moscow: Smysl, 2001. 315 p.] (In Russ)

39. Ronningstam E., Weinberg I., Goldblatt M. et al. Suicide and self regulation in narcissistic personality disorder. Psychodynamic Psychiatry. 2018; 46 (4): 491-510. DOI: 10.1521/pdps.2018.46.4.491

Размещено на Allbest.ru

...