Этническая специфика традиционной культуры гагаузов (по материалам исследователей второй половины XIX – начала XXI вв.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Д.Е. Никогло

Этническая специфика традиционной культуры гагаузов (по материалам исследователей второй половины XIX - начала XXI вв.).

Историографический обзор

В настоящем исследовании ставится цель обзорно рассмотреть, как отражается проблема этнической специфики в трудах российских, молдавских и украинских исследователей второй половины XIX - начала XXI вв. Основное внимание уделено отдельным элементам культуры народа. Следует отметить, что мы будем фиксировать наиболее очевидные случаи выявления указанной специфики в научных работах. Нашей задачей является изучение эволюции данного методологического аспекта в указанный временной период. При этом мы лишь частично касаемся вопроса об этногенезе гагаузов, поскольку всем современным исследователям уже известны основные гипотезы в рамках данной проблемы.

Выбор обозначенного хронологического периода мотивируется тем, что до указанного времени сведения по этнографии гагаузов носили в основном фрагментарный, а подчас и случайный характер. Авторы XIX - начала XXI вв. фиксировали лишь отдельные элементы культуры и быта гагаузов и довольно редко прибегали к сравнительно-сопоставительному анализу. Это объяснялось отчасти тем, что в литературе по этнографии Бессарабской области авторы того времени не отделяли гагаузов от болгар, называя и тех и других задунайскими переселенцами. Однако в немногочисленных трудах, изданных еще в XIX веке, можно обнаружить некоторые черты, отличающие гагаузов от болгар и других жителей Бессарабии. Представленные исследователями этнографические характеристики этнических групп являются далеко не полными, порой не очень точными, а иногда и тенденциозными. Поэтому при освещении нашей темы мы будем учитывать и этот факт. Остановимся кратко на некоторых из них.

Одним из наиболее значимых этнодифференцирующих признаков культуры гагаузов, отмечаемых исследователями XIX в., является их язык. Как правило, во многих работах гагаузов определяли как болгар, говорящих по-турецки ¹. Некоторые авторы и вовсе не называли этнонима «гагауз», а указывали только на то, что определенная часть населения Бессарабии говорит на турецком языке. В этом отношении весьма ценным источником являются «Походные письма ополченца из Южной Бессарабии (1855?1856)» А. В. Рачинского. Автор данных писем повествует о своем знакомстве с полковым знахарем по имени Хаджи-баба, характеризуя его следующим образом: «По-болгарски знает он едва несколько слов, говорит всегда по-турецки (имеется в виду по-гагаузски - Д. Н.), и все волонтеры, которым язык этот очень знаком, понимают его» ².

В поле зрения исследователей того времени чаще всего оказываются внешние, антропологические признаки и довольно обобщенные представления о культуре и быте. Так, в своем статистическом описании А. Защук отмечает, что в некоторых колониях близ реки Ялпух находятся «так называемые гагауцы (то есть гагаузы - Д. Н.), которые наружностью, характером и жизнью резко отличаются от болгар». Далее исследователь приводит одну из точек зрения на происхождение гагаузов, отмечая, что гагаузы - незаконнорожденные дети турок от болгарок ³. Как видим, автор ограничивается только констатацией фактов и признаков, отличающих один этнос от другого, не рассматривая подробно отличительные черты. Если описанию обычаев болгар А. Защук уделяет достаточно много внимания, то гагаузам посвящен всего лишь один абзац, на основании которого невозможно сделать значимые выводы. Однако труд А. Защука свидетельствует о том, что уже в середине XX в. авторы квалифицировали культуру гагаузов как самобытную, несмотря на ее большое сходство с культурой болгар.

Новый этап в исследовании культуры гагаузов связан с именем российского ученого (члена Русского географического общества) В. А. Мошкова, который в научном мире по праву считается основоположником гагаузоведения. В отличие от своих предшественников В. А. Мошков представил комплексное исследование культуры и быта гагаузов. Его труд «Гагаузы Бендерского уезда», помимо подробного описания, содержит богатый сравнительный материал с культурой как соседних народов, проживающих в Буджаке, так и ряда других этносов, в том числе и тюркоязычных. При внимательном прочтении данных этнографических очерков и материалов становится очевидно, что автор признает самобытность культуры гагаузов, являясь при этом сторонником «тюркской» гипотезы о происхождении народа. Исследователь склоняется к тому, что «гагаузы не единственный народ, который может выводить свою родословную от древних узов, торков или черных клобуков» ⁴.

Если оценивать работу В. А. Мошкова с точки зрения выявления специфических элементов, то следует отметить, что исследователь не вычленяет непосредственно отличительные признаки. Однако в комментариях и примечаниях в конце каждого раздела, где помещен сравнительный материал с традициями других народов, можно обнаружить некоторые специфические черты.

Так, описывая народные танцы гагаузов, В. А. Мошков указывает, что «для девушки считается большим стыдом танцевать рядом с мужчинами неродными. Поэтому в хору рядом танцуют только братья и сестры или родственники с родственницами, неродные же или незнакомые держатся за руки только мужчины с мужчинами, а женщины с женщинами». У болгар, по наблюдениям автора, несколько иная картина: «У болгар „хоро” танцуют две цепи: в одной парни, а другой девушки. В цепи девушек из мужчин могут танцевать только женихи рядом со своими невестами» ⁵. В данном случае налицо аналогия между болгарскими и гагаузскими танцами, которая прослеживается в половой дифференциации, детерминированной нормами традиционной морали. Однако у гагаузов имеет место дифференциация и по родовому признаку, в то время как у болгар этот принцип не соблюдается. Далее, сравнивая искусство танца гагаузов с турками-османами, исследователь отмечает, что «любовь к танцам у гагаузов - черта вовсе не тюркская, так как о турках-османах пишут, что они никогда не пляшут и считают танец унизительным…» ⁶.

Ученый приводит ряд других характеристик, являющихся, по его мнению, специфическими. «В обыденной жизни, ? указывает он, ? гагаузы по-прежнему придерживаются древних обычаев кочевников, принимая еду за низеньким деревянным столиком (гаг. софра - Д. Н.), сидя просто на земле, без всяких скамеек и табуреток, в лучшем случае подложив под себя подушку» ⁷. Приведенное высказывание свидетельствует о том, что точка зрения автора на происхождение гагаузов определяет его взгляд на генезис тех или иных элементов культуры. Конечно, мы не можем однозначно говорить о специфичности данного элемента для культуры гагаузов, поскольку он широко распространен у многих народов, в том числе и у болгар, молдаван, украинцев Молдовы.

В. А. Мошковым были зафиксированы интересные наблюдения о внешнем облике гагаузов. Так, в разделе «Одежда» отмечается: «Старики помнят, что прежде носили длинные волосы до плеч, а на висках висели длинные пряди волос, вроде еврейских пейсов, которые назывались «белые виски». Кроме того, сохранилось предание, что когда предки нынешних гагаузов пришли в Бессарабию из Добруджи, то их старики носили еще косу»⁸.

Исследователь подчеркивает также некоторые этнопсихологические характеристики. Он отмечает, что гостеприимство для гагаузов «составляет часть культа» и по своему смыслу «шире нашего» (русского - Д. Н.). В подтверждение этому ученый указывает, что «у гагаузов гостеприимство называется „адамлык”, то есть происходит от слова „адам” ? человек в самом широком смысле этого слова, без различия его положения, национальности, языка, цвета кожи и т. д. …во всяком случае можно думать, что те, кому принадлежало слово „адамлык”, то есть отдаленные предки гагаузов, придавали этому понятию очень важное значение». Культовое отношение к гостю отражается в гагаузской традиции строить два дома - один маленький и тесный для себя, а другой - большой, чистый, разукрашенный - предназначается исключительно для приема гостей ⁹.

В работе известного российского географа и этнографа начала XX века Л. С. Берга не зафиксированы какие-либо отличительные характеристики народа и его культуры. Самобытность гагаузов автор видит в их происхождении от огузов ¹⁰.

В дальнейший период - во II половине XX в., когда гагаузоведение начинает оформляться как самостоятельное научное направление, в работах исследователей наблюдается стремление к поиску этнической специфики.

Надо сказать, что в самом начале этот процесс носил спорадический характер. Тем не менее, в конце 60-х гг. появляется диссертационное исследование М. Н. Губогло «Малые тюркоязычные народы Балканского полуострова. К вопросу о происхождении гагаузов» (1967), в котором, кроме периодизации истории гагаузов, представлены некоторые специфические элементы в духовной культуре гагаузов. Одним из таких элементов, по мнению ученого, является культ волка. К этому вопросу мы обратимся ниже, при рассмотрении современных исследований в области духовной культуры. Кроме того, ученый, придерживаясь гипотезы о тюркском происхождении народа, одной из отличительных характеристик хозяйственных занятий считает наличие мощного тюркского пласта в терминологии по скотоводству, что свидетельствует о кочевом прошлом предков гагаузов ¹¹.

В других работах, изданных в начале 80-х годов XX в., основное внимание уделяется выявлению тех элементов, которые сближают гагаузов с народами балканского полуострова и с населением Южной Бессарабии. Так, в своей монографии «Семейная обрядность гагаузов в XIX - начале XX в.» С. С. Курогло, хотя и четко не выделяет самобытные элементы в данной области культуры гагаузов, однако, проводя сравнительный анализ с семейной обрядностью других этносов, отмечает их близость с тюркоязычными народами. Это позволяет нам говорить о том, что таким образом автор пытался указать на специфические черты гагаузской обрядности семейного цикла. К числу таких относятся обряды Emiю (гаг., букв. изюм), Boya gecesi/Hina gecesi (букв. ночь красок/ночь хны) ¹².

Попытка обозначения отличительных черт в сфере материальной культуры представлена в трудах молдавского этнографа М. В. Маруневич ¹³.

Настоящий прорыв в исследовании обозначенной проблемы произошел в 90-е годы, когда молдавская школа этнологии, под руководством чл.-корр. АН Молдовы В. С. Зеленчука в качестве одной из методологических установок выдвинула проблему выявления этнической специфики в традиционной культуре. Уже в конце десятилетия появляются отдельные статьи по данному вопросу, а в начале века - ряд монографий по духовной и материальной культуре, в которых этнической специфике посвящаются целые параграфы и главы. Прежде всего, это работы Д. Е. Никогло и Е. Н. Квилинковой по системе питания и календарной обрядности ¹⁴.

Заслуживает внимания монография украинского этнографа А. В. Шабашова «Гагаузы: система терминов родства и происхождение народа» (2002), которая представляет собой обобщенное исследование многих областей традиционно-бытовой культуры гагаузов.

Следует подчеркнуть, что А. В. Шабашов считает, что в этногенезе гагаузов не последнюю роль сыграл протоболгарский компонент, который он называет «тюрко-болгарским». Именно этому постулату подчинено все исследование. Автор проводит любопытные сравнения культуры болгар, чувашей, народов финно-угорской языковой семьи, где связующим звеном выступает «тюрко-болгарский» компонент, и пытается исторически обосновать, каким образом «тюрко-болгарская» составляющая определила общность культуры этих народов. Он полагает, что «в широком движении тюрко-болгар (хуннов) из Центральной Азии в Европу транзитом стала Западная Сибирь и Южное Приуралье, где также фиксируются следы их пребывания; здесь тюрко-болгары смешались с финно-угорским компонентом и в новом составе выдвинулись на запад. Возможно, другим путем движения тюрко-болгар из Западной Сибири было южное направление - в Приаралье, а затем, через современный Туркменистан, ? в Закавказье. Для основной массы тюрко-болгар Приаралье оказалось лишь транзитом в дальнейшем движении, но, возможно, какая-то их часть осела на этой территории и впоследствии была ассимилирована другими, позднейшими, волнами тюрков-кочевников: печенегами, огузами, карлуками» ¹⁵. Представленная точка зрения, указывающая на значимость протоболгарского компонента в этногенезе и культуре гагаузов, несомненно, весьма интересна и требует пристального внимания и дальнейшего изучения.

Рассмотрим более подробно, в какой степени обозначалась этническая специфика в процессе исследования отдельных элементов культуры.

Материальная культура

Поиск этнически специфических черт в области материальной культуры затруднен тем, что данная область, в отличие от духовной культуры наименее устойчива и, значит, более чувствительна к изменениям. Заимствования в этой сфере происходят гораздо чаще и интенсивнее. Кроме того, сходство с другими народами обеспечивается за счет единого хозяйственно-культурного типа.

М.В. Маруневич и Л.В. Маркова в одной из работ, посвященных изучению поселений, усадьбы и жилища, совершенно справедливо отмечают отсутствие этнической специфики в организации поселений гагаузов и болгар. По словам исследователей, тип жилой постройки, распространенный у этих народов квалифицируется как «болгарско-гагаузский» дом, принадлежащий типу «южнобессарабского жилища» ¹⁶. Однако в отношении устройства гагаузской усадьбы наблюдается иная картина. Так, вслед за М. В. Маруневич А. В. Шабашов считает, что особенности гагаузской усадьбы имеют близкие параллели не только с ее эволюцией у окружающих народов: болгар, молдаван, украинцев и немцев, но и с характерными чертами усадьбы кочевых народов, в частности тюркоязычных народов среднего течения Сырдарьи, из чьей этнической среды, по всей видимости, вышло то ядро, вокруг которого цементировался будущий этнос. По мнению исследователей, подобные аналогии обнаруживаются в устройстве «длинного дома», который представляет собой цепочку поставленных в один ряд помещений или помещений, чередующихся с айванами, что аналогично схеме среднеазиатского равнинного жилища ¹⁷. М. В. Маруневич считает, что сходство со среднеазиатской конструкцией жилища прослеживается в отсутствии в домах гагаузов потолка над центральным помещением (хайат), где располагался очаг ¹⁸. В подтверждение этому предположению А. В. Шабашов приводит аналогии с народами Средней Азии: с узбеками Южного Хорезма и дельты Амударьи, с припамирскими киргизами, южными туркменами в припамирских регионах ¹⁹. Другие элементы жилища, интерьера, отопительной системы, надворных построек совпадают с таковыми у народов Балкано-Дунайского региона, прежде всего болгар. Однако терминология данной сферы является тюркской и ирано-персидской по происхождению. Например: дам «сарай, хлев» (тюрк. «дом»), аул «усадьба», арман «усадьба, хозяйственный двор, ток» (тюрк. орман «лес»), дувар «стена, каменный глинобитный забор», ода «комната», мердивен «лестница» и т. д. - все термины тюркские (ирано-персидские). В этом случае следует согласиться с мнением А. В. Шабашова, полагающего, что «если бы гагаузы были отуреченными болгарами, следовало бы ожидать значительно большего процента у них славянской лексики именно в этой сфере культуры, поскольку у славян культура домостроительства, оседлого жилища, конечно, имеет более положительную и развитую традицию, чем у кочевых в прошлом народов» ²⁰.

В области одежды исследователи выделяют следующие особенности: характерный для гагаузок костюм с шароварами, феской, чалмой, заплетание невесте множества косичек - в женской одежде; феской, чалмой, широкими штанами - в мужской, что свидетельствует о наличии ориенталистских мотивов и связи с восточными народами ²¹. Конечно, данные элементы можно квалифицировать как специфические, однако некоторые из них встречаются и у болгар. Например, у болгар в далеком прошлом девочкам также заплетали множество косичек ²².

Что касается традиций питания, то следует отметить, что молдавский этнограф М. В. Маруневич в своей работе обозначает некоторые, на ее взгляд, специфические черты. Специфическим элементом гагаузской кухни являются блюда, приготовленные на соусной основе (манджа). Кроме того, автор усматривает специфику в симбиозе кочевых скотоводческих традиций с балканскими и бессарабскими элементами ²³.

В монографии Д. Е. Никогло приводится механизм выявления специфических элементов в традициях питания гагаузов. В данном случае исследователь апеллирует к мнению Ю. В. Бромлея, согласно которому «…неповтори-мый облик каждого этноса создается не отдельной его специфической чертой, а особым, характерным только для него состоянием объективных свойств, многие из которых могут быть одновременно присущи и каким-то другим этносам» ²⁴.

Исследователь отмечает большое типологическое сходство с пищевыми традициями болгар, которое объясняется единым типом хозяйства и единой конфессиональной принадлежностью.

Традиции питания гагаузов и болгар, называемые в монографии «балканскими», вместе с традициями питания молдавского населения Южной Бессарабии сформировали южнобессарабскую модель питания, которая (также как и жилище и одежда) является составной частью южнобессарабского комплекса культуры.

Д. Е. Никогло считает, что именно в характере эволюции традиций питания заключаются особенности этого элемента культуры. Важная роль при этом принадлежит архаичным традициям, в данном случае - кочевого скотоводства ²⁵.

Автор приходит к выводу, что наибольшей информативностью по этнической специфике в системе питания гагаузов обладает терминология, сохранившая тюркское происхождение и являющаяся заимствованной для соседних по региону (Молдова) этносов. Для гагаузов как для единственного тюркоязычного народа, проживающего на территории Бессарабии, данные термины выступают в качестве показателей национального своеобразия, этноспецифических элементов ²⁶. Например: гаг. пастырма, каурма, сарма, сызырма - термины, исконно тюркские по происхождению, но распространены также у болгар и молдаван, проживающих в Бессарабии.

Безусловно, контакты с молдаванами не прошли бесследно. В результате этнокультурных взаимовлияний в гагаузском языке появились термины романского происхождения или термины, заимствованные через молдавский язык (плачинта, гоголош, борч). В процессе исследования нам удалось выявить еще одну особенность. Лексический анализ показал, что заимствование затронуло в основном лексику, обозначающую мучные изделия, названия же мясных и молочных продуктов остаются незыблемыми, сохраняя общетюркский лексический пласт ²⁷. На наш взгляд, это свидетельствует о том, что скотоводство являлось для гагаузов важнейшей отраслью хозяйства и имело древние традиции.

Приведем некоторые специфические черты, выделенные исследователем:

1) Гагаузы в отличие от молдаван, проживающих на севере Молдовы, предпочитают более перченые блюда, пасту из красного перца (вместо томата-пасты), что сближает их традиции с болгарскими и с традициями южных молдаван.

2) В отличие от болгар и турок гагаузы свой обряд жертвоприношения животного «курбан» отправляют исключительно за здоровье, но не по случаю смерти.

3) Ритуальное вкушение печени жертвенного животного на храмовый праздник (в том случае, если в селе церковь носит имя Святого Георгия) и при освящении нового дома.

4) Обрядовое блюдо «курбан» у гагаузов обязательно готовится с мясом и пшеничной крупой. Для турок и болгар характерен вареный «курбан» ²⁸.

5) В отличие от турок в рацион питания гагаузов входит вино и почти отсутствуют «сладкие» традиции.

6) Для гагаузского сырного пирога «кывырма» (болг. баница) характерна присобранная форма, в то время как болгары и молдаване готовят его в виде жгута (вертуты).

7) Начинкой для мучных изделий служат в основном молочные продукты (брынза и творог), а также тыква, в то время как болгары, молдаване и украинцы используют картофель, капусту и фрукты ²⁹.

На первый взгляд указанные элементы не являются столь значительными, чтобы дистанцироваться от довольно близкой по своей сути системы питания болгар. Однако в совокупности с другими этнокультурными характеристиками (язык, верования, религия) они составляют достаточно самобытную картину этнического облика гагаузов.

Духовная культура

В работе Е. Н. Квилинковой «Календарная обрядность гагаузов» и в ряде статей, посвященных данной теме, также осуществляется попытка обозначить некоторые особенности гагаузского народного календаря. Перечислим их:

1) контаминация скотоводческой и земледельческой обрядности, проявляющаяся в использовании скотоводческого и земледельческого календаря по отношению к земледельческой обрядности (отсчет начала сельскохозяйственных работ от праздника Касым); в поверьях, связанных с посевом; в обряде Курбан;

2) обряды и верования, восходящие к культу волка, являются пережитками тотемизма, дошедшие до начала XX в. в трансформированном виде;

3) отсутствие развитой земледельческой обрядности, характерной для праздников солнцестояний;

4) широкое использование древнего обряда жертвоприношения (курбан), в определенной степени отличающегося от подобного обряда у болгар и других тюркских народов (отсутствие поминального и вареного курбана);

5) связь русальной обрядности с магией плодородия, которая по форме и содержанию во многом совпадает с аналогичной обрядностью восточных славян;

6) сохранение отдельных пережитков почитания камней и источников, проявлявшихся в межсельских праздниках (сборах) ³⁰.

Как отмечает исследователь, спецификой можно считать «не только наличие обряда в календаре, не свойственного каким-либо другим народам, но также отсутствие у данного народа определенных обычаев и обрядов. Например, в гагаузском варианте праздника Драгайка (Рождество Иоанна Крестителя) нет коллективных обрядов, связанных с огнем, водой или зеленой растительностью в отличие от обрядовой практики славянских и восточно-романских народов ³¹. Рождественская обрядность у гагаузов, по мнению Е.Н. Квилинковой, развита гораздо слабее, чем у других народов (болгар и молдаван). Например, в ней отсутствуют такие важнейшие элементы, как обрядовый огонь и сжигание обрядового полена. Автор объясняет этот факт механическим заимствованием гагаузами рождественской обрядности от соседних земледельческих народов, что «свидетельствует о специфическом восприятии гагаузами праздника зимнего солнцестояния и связано с их хозяйственно-культурным типом: даже в конце XIX века, согласно сведениям В. Мошкова, «…скотоводство составляло одну из главных отраслей хозяйства гагаузов» ³².

Подробно исследуя генезис обряда Русалии, Е.Н. Квилинкова подчеркивает черты, которые сближают русальную обрядность гагаузов и восточных славян (см. выше). Однако некоторые моменты представляются нам не совсем ясными. Например, в ряде статей, посвященных данной теме, не указано, существует ли сходство образов болгарских русалий и демонических существ (пири, пери), широко распространенных у тюркских народов ³³. Несомненно, выводы, к которым пришла Е.Н. Квилинкова, интересны и заслуживают внимания. Но, на наш взгляд, при выявлении специфических черт следует наиболее четко указывать, какие элементы сближают календарную обрядность гагаузов с одними народами и отдаляют от других. Ведь отмеченная исследователем черта, которая заключается в контаминации скотоводческой и земледельческой обрядности, проявляющейся в использовании скотоводческого и земледельческого календаря по отношению к земледельческой обрядности (отсчет начала сельскохозяйственных работ от праздника Касым) свойственна не только гагаузам, но и другим народам Балкано-Дунайского ареала (болгарам, сербам, туркам). То же самое можно сказать и в отношении такого элемента, как сохранение отдельных пережитков почитания камней и источников, проявлявшихся в межсельских праздниках (сборах).

Наиболее интересным является уже давно волнующий исследователей вопрос о происхождении культа волка в обрядности гагаузов. М. Н. Губогло в одной из своих последних работ отмечает, что наличие в календарной обрядности гагаузов «Волчьих праздников» восходит к культу волка, который являлся тотемом у древних тюрок. По мнению ученого, цикл волчьих праздников гагаузов хронологически гораздо шире, чем у болгар, и имеет более широкую тематику обрядовых действий ³⁴.

Е.Н. Квилинкова считает, что обрядность «Волчьих праздников» у гагаузов имеет много общих черт с обрядностью других народов Балкано-Дунайского региона, культ волка является пережитком тотемизма ³⁵.

Среди особенностей, связанных с этим культом, исследователи выделяют запрет на произношение слова «волк», использование в этих целях различных эвфемизмов, табу на выполнение определенного виды работ и т.д.³⁶ Однако все эти элементы характерны для многих народов Карпато-Балканского ареала. Тем не менее, М. Н. Губогло, сравнивая обрядность и народные поверья у бессарабских гагаузов и болгар, отмечает, что у болгар запреты налагались не столько на работы, связанные со скотоводством, сколько на работы земледельческого характера. На основании этого исследователь приходит к заключению, что в обрядовой стороне «Волчьих праздников» и связанных с ними народных поверьях отразились различные формы хозяйственной деятельности: скотоводства - у гагаузов, земледелия - у болгар ³⁷.

Е. Н. Квилинкова, не отрицает, что в далеком прошлом у предков гагаузов одним из тотемов был волк. В то же самое время она подчеркивает, что в отличие от других тюркских народов, у которых широко распространены тотемистические представления о волке как о прародителе, у гагаузов нет никаких мифов и легенд, в которых волк выступал бы в качестве их далекого предка ³⁸.

М. Н. Губогло, полемизируя в свою очередь с Е. Н. Квилинковой, приводит ряд мотивов из гагаузских народных сказок, связанных с образом волка, которые обнаруживают параллели с огузским героическим эпосом «Книга моего деда Коркута». Общим элементом, который удалось выявить исследователю, является представление о том, что лучше всего с волками могли справляться только пастухи ³⁹. Мы полагаем, что наличие таких параллелей не должно оставаться вне внимания исследователей.

Последние работы, посвященные культу волка, свидетельствуют о том, что у тюркских народов, а именно у башкир, волк является прародителем и тотемом. В качестве доказательства авторы приводят народные легенды, в которых прослеживается древнетюркский мотив волчицы-прародительницы ⁴⁰. У гагаузов, по крайней мере, подобные элементы пока не зафиксированы. На наш взгляд, в исследовании «Волчьих праздников» у гагаузов слишком рано ставить точку. Для решения этой задачи необходимо скрупулезное исследование культа волка у балканских народов, прежде всего у болгар, а также у тюркоязычных народов. Особое внимание следует уделить устному народному творчеству гагаузов.

Продолжая интерпретацию значимости «Волчьих праздников» у гагаузов М. Н. Губогло считает, что кроме культа волка в народных традициях распространен культ лошади и петуха. В контексте духовной культуры гагаузов заслуживает внимания точка зрения исследователя, который усматривает гагаузскую специфику в симбиозе этих трех культов: культе волка ? «символа независимости», культе петуха ? «символа воинственности маскулинности» и культе лошади ? «символа верности». Именно в этом сочетании, по мнению автора «…гнездится диалектическое цивилизационное единство тюркизма, византизма и славянства» ⁴¹.

В цикле семейной обрядности гагаузов специфические черты попытался выделить А. В. Шабашов. В этом случае исследователь продолжает поиск параллелей с семейной обрядностью чувашей. Весьма привлекательным по нашему мнению, является оригинальный подход к изучению свадебной обрядности. Стоит согласиться с мнением ученого, что в процессе исследования этого компонента духовной культуры «гораздо более перспективным представляется не метод «случайных сопоставлений», а выявление культурных комплексов, определение границ этих комплексов и дальнейшее их сопоставление между собой для выявления их глубинных корней». А. В. Шабашов берет за основу исследование российского этнографа Н. П. Лобачевой, которая выделяет в свадебной обрядности народов Средней Азии и Казахстана три этнокультурных комплекса: скотоводческие - «кипчакский» и «огузский», а также земледельческий - «иранский» ⁴².

Проецирование этой схемы на гагаузскую свадебную обрядность, на наш взгляд, является методологически оправданным, поскольку в той или иной степени данные элементы присутствуют в культуре гагаузов. К каким же выводам пришел А. В. Шабашов?

С «кипчакским» комплексом свадебную обрядность гагаузов сближают следующие элементы: конные скачки (кош), приглашение на свадьбу гостей конными гонцами (изметчи), угощение приглашаемых вином из деревянной фляги (чотра), которая по форме аналогична плоской кожаной фляге центральноазиатских кочевников, подстилание шкуры барана под молодоженов ⁴³.

Среди «огузо-туркменских» черт выделяются элементы патрилокальности: свадьба проходит только в доме жениха, а родственники со стороны невесты не принимают участия в свадебном застолье; черты матрилокальных тенденций у гагаузов, как и у туркмен, выражаются в обычае возвращения невесты домой после свадьбы на определенное время ⁴⁴.

От себя добавим, что к матрилокальным тенденциям можно отнести обряд «кормления невесты», который распространен у гагаузов и болгар и отсутствует у молдаван. Суть его заключалась в том, что во время свадебного застолья к невесте со стороны матери приходили посланники и дарили ей калач с отварной курицей или кормили молодых рисовой кашей, сваренной на молоке ⁴⁵.

«Иранский» комплекс включает в себя использование обрядового хлеба с отварной курицей, вино, изюм, сладости, орехи, мед, яблоки. Явно иранским можно считать обычай «ночь хны». А. В. Шабашов предполагает, что к данному комплексу обрядов можно отнести и обряд разламывания калача над головой невесты и ритуал обсыпания мукой ⁴⁶.

На данном этапе исследования мы не беремся судить о том, входит ли разламывание калача в «иранский» комплекс, однако обычай обсыпания мукой стоит подвергнуть сравнительному анализу. Обсыпание новобрачных мукой, по мнению С. С. Курогло, было призвано обеспечить охрану от злых духов ⁴⁷. Однако, на наш взгляд, данный обряд по своей функциональной направленности более близок к традициям припамирских народностей. При поздравлении с Новым годом хозяйка дома обсыпала мукой правое плечо своего мужа и ребенка. По народным представлениям припамирских народов, мука является символом счастья, а обсыпание мукой - обрядовое действие, с помощью которого старались в Новом году обеспечить счастье и благополучие в семье ⁴⁸. На основании вышесказанного с большей долей уверенности можно считать, что обсыпание мукой в свадебной обрядности гагаузов действительно имеет индоиранские корни.

Соционормативная культура

На данном этапе исследования мы не будем подробно останавливаться на этом компоненте культуры. Обозначим лишь наиболее значимые элементы. В своей работе А. В. Шабашов отметил, что в отличие от болгар и молдаван у гагаузов не практикуется институт побратимства и посестримства ⁴⁹. Интересны выводы автора по поводу этимологии терминов родства. Так, исследователь, считает, что предыдущие концепции преувеличивали роль славяно-болгарского компонента в формировании терминов родства и не учитывали тюрко-болгарского пласта. По его мнению, такие термины как каку, булю, лелю, кираца (которые раньше исследователи считали славяно-болгарскими) являются по происхождению тюрко-болгарскими. Данную этимологию А. В. Шабашов устанавливает посредством поиска параллелей в чувашском языке ⁵⁰.

* * *

Таким образом, на основании обзорного анализа рассмотренных нами работ, можно сделать вывод о том, что поиск специфических элементов в традиционной культуре любого народа процесс сложный и трудоемкий. Этническая специфика - категория трудноуловимая. Невозможно выявить абсолютно различные элементы, если народы находятся на одинаковой ступени социально-экономического развития, если у них общие исторические судьбы, общая религия. Этническая специфика может проявиться только при наличии фактора контрастности культур. Культуры гагаузов и болгар настолько близки, что говорить о разительных отличиях не приходится. В такой же степени близкими по культуре являются этносы, проживающие в определенных историко-этнографических областях. Много общих черт можно обнаружить у народов Кавказа, Средней Азии, Африки. В качестве довольно тривиального примера можно привести феномен среднеазиатского плова, который является традиционным блюдом для множества народов данного региона, но каждый этнос квалифицирует его как специфическое, характерное только для его культуры. Таких примеров довольно много.

Несмотря на наличие общих черт, отрицать факт существования самобытных элементов в отдельно взятой культуре нельзя. Те особенные черты культуры гагаузов, которые были выявлены в ряде работ, несомненно, представляют для исследователей огромный интерес, поскольку помогают понять истоки того или иного явления, проследить его эволюцию, определить интенсивность межкультурных контактов, поставить новые вопросы для дальнейших исследований. Остается не выясненным, почему гагаузы Молдовы готовят обрядовое блюдо «курбан» с пшеничной крупой, а болгары в основном варят мясо. Любопытно было бы узнать, почему гагаузская русальная обрядность обнаруживает такое сходство с обрядностью восточных славян. В какой период контакты гагаузов со славянским населением Бессарабии стали более интенсивными и привели к таким результатам? А может быть источник данных заимствований следует искать в другом месте и в другой исторический период? Результаты исследований свидетельствуют о том, что один из каких-либо элементов культуры, выделенный как специфический, обязательно сближает этот этнос с одними народами и отдаляет их от других. На наш взгляд при дальнейшем изучении данной проблемы следует учитывать именно этот момент.

Ясным остается только одно - специфика складывается из множества элементов, взаимосвязанных между собой. В отношении гагаузской культуры, на наш взгляд наиболее верным представляется следующий тезис: у гагаузов специфически этнические особенности в определенной мере связаны с архаичными элементами «добалканских» скотоводческих традиций. На эти элементы гармонично наслоились «балканские», а затем «бессарабские» черты. Те и другие подкреплены общим для ареала Юго-Восточной Европы хозяйственно-культурным типом и единым конфессиональным фоном - православием.

Очевидно, что самобытность заключается в структурных связях между элементами культуры, количественных показателях, степени интенсивности признаков и т. д. Несомненным является и то, что ее следует искать и в особенностях этнического самосознания. Думается, что исследования в данной области позволят пролить свет на многие нерешенные вопросы.

Примечания

¹ Защук А. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба: Бессарабская область. Ч. 1. СПб., 1862. С. 520.

² Рачинский А. В. Походные письма ополченца из Южной Беcсарабии (1855?1856). М., 1858. С. 3, 4.

³ Защук А. Указ. раб. С. 520.

⁴ Мошков В. А. Гагаузы Бендерского уезда (переизданные материалы). Комрат, 2004. С. 18.

⁵ Там же. С. 82, 98.

⁶ Там же. С. 100.

⁷ Там же. С. 100.

⁸ Там же. С. 404.

⁹ Там же. С. 185.

¹⁰ Берг Л. С. Бессарабия. Страна?Люди?Хозяйство. Кишинев, 1993. С. 124-126.

¹¹ Губогло М. Н. Малые тюркоязычные народы Балканского полуострова. К вопросу о происхождении гагаузов. М., 1967. В связи с тем, что рамки настоящей статьи не позволяют нам в полной мере осветить вопрос о терминологии по скотоводству, мы рассмотрим эту проблему в следующей публикации, которая будет касаться особенностей гагаузского языка и фольклора.

¹² Курогло С. С. Семейная обрядность гагаузов XIX - начале XX в.Кишинев, 1980. С.51-52, 59.

¹³ Маруневич М. В. Материальная культура гагаузов (XIX - начало XX вв.). Кишинев, 1988; она же: Поселение, усадьба и жилища гагаузов Южной Бессарабии конца XIX - начала XX вв. Кишинев, 1980.

¹⁴ Квилинкова Е. Н. Календарная обрядность гагаузов в конце XIX - начале XX вв. (автореф. … канд. истор. наук). М., 2002; она же: Этническая специфика гагаузской календарной обрядности // Вестник славянского университета. Кишинев, 2002. Вып. 7. С. 70-83; Никогло Д. Е. Система питания гагаузов XIX - начала XX вв. Кишинев, 2004; она же: Этническая специфика системы питания гагаузов // Ежегодник Института межэтнических исследований. Кишинев, 2000. Том I. С. 94-97.

¹⁵ Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства и происхождение народа. Одесса, 2002. С. 199-200.

¹⁶ Маркова Л. В., Маруневич М. В. Жилище народов Пруто-Днестровского междуречья // Традиционное жилище народов России: XIX - начало XX вв. М., 1997.

¹⁷ Маруневич М. В. Поселение, усадьба и жилища гагаузов Южной Бесарабии конца XIX - начала XX вв. Кишинев, 1980. С. 31,36, 69; Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства… С. 605.

¹⁸ Маруневич М. В. Там же. С. 104.

¹⁹ Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства… С. 615.

²⁰ Там же. С. 617.

²¹ Маруневич М. В. Материальная культура гагаузов… С. 146.

²² Там же. С. 123.

²³ Там же.

²⁴ Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. М., 1981. С. 19; Никогло Д. Е. Система питания гагаузов XIX - начала XX вв. Кишинев, 2004. С. 152.

²⁵ Никогло Д. Е. Архаичный лексико-этнографический пласт в традициях питания гагаузов // Ежегодник ИМИ. Кишинэу, 2001. Том. 2. С. 89-92; она же: Этническая специфика системы питания гагаузов // Ежегодник ИМИ. Кишинев, 2000. Том 1. С. 94-97.

²⁶ Никогло Д. Е. Система питания гагаузов XIX - начала XX вв. Кишинев, 2004. С. 174.

²⁷ Там же. С. 172.

²⁸ Эта же особенность отмечена в работе Е. Н. Квилинковой. См. Квилинкова Е. Н. Гагаузский курбан: общее и особенное // Єtiinюa. Chiєinгu, 1997, № 1-2. C. 15.

²⁹ Никогло Д. Е. Система питания гагаузов… С.174; она же: Выявление этнической специфики в традициях питания гагаузов // Этнографические исследования в Республике Молдова. Кишинев, 2006. С. 507-517.

³⁰ Квилинкова Е. Н. Календарная обрядность гагаузов в конце XIX - начале XX вв. (автореф. к. ист. н.). М., 2002. С. 22-23.

³ Квилинкова Е. Н. Этническая специфика гагаузской календарной обрядности // Вестник славянского университета. Кишинев, 2002. Вып. 7. С. 76-77.

³² Квилинкова Е. Н. Рождественская обрядность гагаузов // Вестник славянского университета. Кишинев, 2000. Вып. 4. С. 98-99.

³³ Квилинкова Е. Н. Общее и особенное в гагаузско-славянской русальной обрядности // Вестник славянского университета. Кишинев, 2001. Вып. 5. С. 226.

³⁴ Губогло М. Н. Культ волка у гагаузов. Этнокультурные параллели в тюркском мире // Русский язык в тюрко-славянских этнокультурных взаимодействиях. М., 2005. С. 408-446.

³⁵ Квилинкова Е. Н. Календарная обрядность гагаузов в конце XIX - начале XX вв. (автореф. к. ист. н.). М., 2002. С. 23.

³⁶ Губогло М. Н. Культ волка у гагаузов… С. 411-419.

³⁷ Там же. С. 415.

³⁸ Квилинкова Е. Н. Цикл «Волчьих праздников» у гагаузов в сравнении с другими народами // Этнографические исследования в Республике Молдова. Кишинев, 2006. С. 401-402.

³⁹ Губогло М. Н. Культ волка у гагаузов… С. 431.

⁴⁰ Илимбетова А. Ф. Пережитки культа волка в мифологии, обрядах и обычаях башкир // Русский язык в тюрко-славянских этнокультурных взаимодействиях. М., 2005. С. 379-388; Назаров Р. Р., Алиева В. Р., Юнусов Д. М. Образ волка в тюркской мифологии // Русский язык в тюрко-славянских этнокультурных взаимодействиях. М., 2005. С. 389-403.

⁴ Губогло М. Н. Культ волка у гагаузов… С. 433-436.

⁴² Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства… С. 642-653.

⁴³ Там же.

⁴⁴ Там же.

⁴⁵ Никогло Д. Е. Система питания гагаузов… С.116.

⁴⁶ Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства… С. 642-653.

⁴⁷ Курогло С. С. Семейная обрядность гагаузов в XIX - начале XX вв. Кишинев, 1980. С. 79.

⁴⁸ Мухиддинов И. Обряды и обычаи припамирских народностей, связанные с циклом сельскохозяйственных работ // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986. С. 70-94.

⁴⁹ Шабашов А. В. Гагаузы: система терминов родства… С. 166.

⁵⁰ Там же. С. 208.

Резюме

гагаузы этнический культура традиции

Основная цель данной статьи - показать, как отражается проблема этнической специфики в трудах по этнографии гагаузов в XX - начале XXI века. Автор анализирует наиболее значимые работы российских, молдавских и украинских исследователей в области этнологии. Этническая специфика складывается из совокупности множества компонентов культуры. Этническая специфика культуры гагаузов состоит в сочетании архаичных элементов, которые были присущи скотоводам-кочевникам, балканских этнокультурных традиций и бессарабских черт. Основным культурным фоном для этих характеристик является православие.

Ключевые слова: этническая специфика, компоненты культуры, этнокультурные традиции.

Rezumat

Оn articolul de faюг este prezentatг reflectarea problemei a specificului etnic оn operele etnografice ale gгgгuzelor оn sec. XX - оnc. XXI. Autorul analizeazг cele mai reprezentative lucrгri ale savanюilor din Rusia, Moldova єi Ucraina оn domeniul etnologiei. Specificul etnic a se compune din multitudinea componentelor culturale. Specificul etnic a culturii gгgгuze constг оn combinaюia elementelor arhaice care au fost parte esenюialг a nomazilor a tradiюiilor etnoculturale balcanice єi elementelor basarabene. Fonul cultural comun a acestor caracteristice este pravoslavie.

Cuvinte-cheie: specificul etnic, componentele culturale, tradiюiile etnoculturale.

Summary

The basic purpose of this article is to show, how the problem of ethnic specificity in works on ethnography of Gagauzians in XIX-n the beginning of XXI century is reflected. The author analyzes the most significant works of the Russian, Moldavian and Ukrainian researchers in the field of ethnology. The basic conclusion of research consists common features between different peoples are determinate by similar historical fates, one religion, the same type of economy. Ethnic specificity forms from many components of culture. Ethnic specificity of Gagauzian culture consists in a combination of archaic elements which were inherent in nomads, “Balkan” ethnical and cultural traditions and “Bassarabian” elements also. The basic cultural background for these characteristics is Orthodoxy.

Key words: ethnical specifics, components of culture, ethnical and cultural traditions.

Рецензенты: О. Лукьянец, В. Степанов.

Размещено на Allbest.ru

...