К вопросу об эволюции менталитета казахов в условиях перехода к рыночным отношениям (конец XIX – начало XX века)

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу об эволюции менталитета казахов в условиях перехода к рыночным отношениям (конец XIX - начало XX века)

К.Ж. Абилов

Казахское традиционное общество второй половины XIX - начала ХХ вв. неоднозначно восприняло новые реалии экономической жизни, вызванные проникновением в Край рыночных, капиталистических отношений. В нем резко возрастает интерес к поведению и психологии людей в сфере хозяйственной жизни.

В развитии общественно-экономической мысли этого периода можно было наблюдать тенденцию неприятия проводников рыночных отношений, особенно баев-предпринимателей. Особенно ярко это проявилось в поэзии «Зар заман» («Поэзия эпохи скорби»).

Ее представители Шортанбай Канай-улы, Мурат Монке-улы, Дулат Бабатай-улы и другие были ярыми противниками происходивших под воздействием капитализма перемен в обществе. Их творчество объединяло упадочническое настроение -- глубокая скорбь о былом времени, потеря надежды на лучшее будущее, боязнь грядущего. В их поэзии показан хищнический облик новых хозяев жизни, передаются поэтические картины зарождения в Казахской степи торгового капитализма, борьбы баев и торговцев за приобретение больших богатств и денег, имущественная дифференциация общества, изменения в психолого-поведенческих настроениях людей.

Между тем новые веяния экономической жизни не могли пройти бесследно, они отразились в умах и сердцах прогрессивно настроенной части казахского общества, которая с надеждой приняла воцарение в Степи новых экономических порядков и полагала, что тем самым будет разрушена рутина патриархальщины, и народ проснется к новой жизни.

Реформы в экономике принимаются и проводятся людьми в том случае, -- считает И.Грошев, -- если они в той или иной мере являются этноконсолидирующими признаками их идентичности, согласуются с их социально-психологическими свойствами, личностной и массовой самоидентификацией, существующими доминантами национального характера, которые относительно стабильны и модальны для большинства представителей одной социально-этнической общности, согласуются с их традиционными, основополагающими взглядами, фундаментальными особенностями, составляющими в совокупности ментальность народа [1].

Ментальность и менталитет стали часто употребляемыми терминами для обозначения ситуации, связанной с массовыми настроениями и ожиданиями людей от проводимых рыночных преобразований. Эти понятия большинство исследователей употребляют как тождественные, между тем различия между ними все же существуют. По мнению Ф. Жармакиной, «менталитет -- это родовое, а ментальность -- видовое понятие. Ментальность -- это частичное, аспектное проявление менталитета в повседневности. Ведь так и говорят: ментальность человека и менталитет народа…Можно сказать: кочевая ментальность казахов и казахский менталитет. Потому в обычной жизни чаще всего приходится иметь дело с ментальностью, нежели с менталитетом, хотя для теоретического исследования важнее последний» [2].

Под воздействием новых хозяйственных условий изменялся менталитет людей. Менталитет -- коллективно формируемый в обществе строй мышления и психики. Менталитеты различных народов неадекватны, что обусловлено своеобразием этносов, реализующих в процессе выживания и развития неадекватные социокультурные формы адаптации в разнообразных экологических нишах. Так, менталитет русского народа складывался в условиях социокультурной адаптации русского оседлого населения, проживающего в лесостепи, на юго-востоке Европы, имеющего городские поселения, внутренние и внешние рынки, связи с другими славянскими племенами. Русский менталитет выражается в национальном русском характере, имеющем противоречивые черты (положительные -- щедрость, сила, отвага, терпение, жалостливость, удаль, лукавство; отрицательные -- лень, расхлябанность, валяние дурака, пустые мечты, пьянство, подражание Западу, необязательность, расточительность) [3].

Менталитет казахского народа складывался в условиях кочевого общества. Непосредственная близость казахов к реалиям бытия, чувственная близость к наблюдаемому и воспринимаемому выразились в понимании внутреннего мира человека, смысла бытия, формировании нравственных обычаев, традиций, национального характера. Специфические природно-географические условия (степь), занятия животноводством, кочевой образ жизни, родоплеменная структура способствовали формированию особых черт характера казахского народа, таких как гостеприимство, радушие, широта души, наивность и простота, но в то же время и отвага, смелость, нежность, уважение к старшим, почитание предков [4].

Вместе с тем в менталитете казахов есть немало отрицательных черт, которые не соответствуют ценностным ориентациям западного человека и не способствуют достижению предпринимательского успеха. К их числу можно отнести леность, беспечность, отсутствие каких бы то ни было достижительных ценностных установок в казахском менталитете.

А. Калмырзаев отмечает, что «национальный менталитет не лишен способности трансформироваться, он может подвергаться качественным изменениям. Ибо менталитет -- это историческое приобретение нации в силу непосредственного воздействия географических, этнических, климатических, хозяйственных, социокультурных особенностей бытия. Менталитет нации по своему характеру не является однотипным, положительного или отрицательного содержания. Он включает в себя и позитивное, и негативное. Народ, убеждаясь в консервативности, несуразности отдельных элементов своего менталитета, может избавиться от них» [5].

Отдельные исследователи пытаются доказать отсутствие у казахов рыночного менталитета. Так, Б.Касенов пишет о том, что «казахстанский рынок начал функционировать, по существу, без своего рыночного менталитета, рыночного намыса, почти без первоначально накопленного капитала, в условиях социально-экономического кризиса, демократизации государственного устройства, нараставшей зависимости от развитых стран» [6]. АФ. Жармакина утверждает, что «природа богатства в кочевой ментальности не обусловлена непосредственно трудом, в форме интенсивного приложения физических и духовных сил. Центральное место здесь принадлежит удаче (бак), чуду. Непредсказуемость и даже тщетность трудовых затрат в условиях резко континентального климата и кочевого скотоводства оказались мощным фактором, легшим в основу казахского менталитета» [7]. Еще более категоричен Д. Кшибеков: «Если бы Казахстан был вовлечен в орбиту крупных товарно-денежных отношений -- с рынками, ярмарками, то и среди казахов появились бы крупные торговцы. Соответственно с требованиями рынка стал бы изменяться тип хозяйства. Но ничего этого не было» [8].

Однако некоторые исследователи придерживаются противоположного мнения. Так, по мнению С. Мамытовой, в казахском обществе во второй половине XIX в. интенсивно шел процесс формирования рыночных ценностей, а распространение предпринимательского духа сопровождалось эволюцией менталитета народа [9]. Изменение социально-экономической жизни, разрушение традиционного хозяйства заставляли казахов приспосабливаться к новым экономическим реалиям, отказываться от сложившихся привычек и традиций. Стереотипы традиционного сознания не позволяли основной массе казахов порывать со старыми устоями жизни, однако отдельные представители казахского общества, стремясь выжить в условиях новой агрессивной среды, не смущаясь насмешек или противодействия своих соплеменников, переходили к нетрадиционным формам ведения хозяйства. Кроме того, родовые связи под влиянием новых рыночных условий ослабились, что привело к развитию индивидуальных наклонностей представителей казахского социума, стремлению к большей самостоятельности отдельных его членов в хозяйственных и иных делах.

Если прежде казахи были беспечны и равнодушны к рыночным операциям, то теперь, под давлением обстоятельств, они изменили свое отношение к этому. Х.Бабаджанов пишет по этому поводу:

«Всматриваясь ближе и глубже в торговлю киргизы с удивлением увидели, что все ненужное для них: кожи, шерсть и волос у торгующих обращается в деньги. Мы знаем не одного богача-торговца, который разжился от этих товаров. Явилось понимание, что кроме приезжающих, есть далее другие торговцы, у которых и товар дешевле, и киргизские произведения принимаются дороже. Более восприимчивые люди бросились туда с целью для собственной покупки и продажи и из торговых расчетов. Так, лет 13 гонят верблюдов в Оренбург, где выручают денег в 1,5 раза больше местной продажи. Теперь все ярмарки кругом Орды верст на 900 известны киргизам наперечет: везде они бывают и почти всегда выигрывают» [10].

Об этом же свидетельствует и Владимир фон Герн, не один год проведший среди казахов: «…в прежнее время неаккуратность казахских платежей по векселям в срок давала возможность ростовщикам брать с беспечных казахов огромные проценты и переписыванием векселей держать степняков в постоянной кабале. Ныне казахи, в особенности пригородные, ознакомились с порядком взыскания по векселям и ловко умеют оказываться несостоятельными к платежу, так как родственники и родовичи, во всем и всегда ответственные за родовича, по казахскому народному праву за должника по векселям не ответственны» [11].

Вековые традиции кочевого хозяйствования в условиях сурового континентального климата не могли не выработать в менталитете казахов экономического рационализма. Поддержание жизнедеятельности своего хозяйства невозможно без составления примерного бюджета, его расходно-доходной части. Предвидение, а возможно и преодоление последствий стихийных бедствий предполагают проявление сметливости и предприимчивости.

Особенно рельефно изменение менталитета казахов видно на примере деятельности байских хозяйств. Развитие рыночных отношений способствовало усилению материальных стимулов в ведении хозяйств. Узнав меновую стоимость своих стад, баи стали вести им точный подсчет, занимались улучшением пород, не брезговали ростовщичеством.

В то же время среди основной массы населения культ деловой расчетливости и предприимчивости не имел большой популярности. В этой среде еще сохранялись общинные традиции. Объяснением этому может служить ментальная природа казахов. По мнению Д. Кшибекова, «отсутствие крупной производственно-хозяйственной, торгово-экономической потребности в прогрессе привело к тому, что народ жил традиционным своим укладом, пассивно, ничего не внося в него, не ломая старое и не приобретая новое. Божеский природный дар народа растрачивался в повседневной суете» [8; 105]. Такая беззаботная жизнь устраивала кочевников. Они не думали об изменении своего быта, форм хозяйства… пока экономический, а также социально-политический императив не заставил их переустроить свою жизнь» [8; 74-75]. Т.Седельников, депутат Первой Государственной думы, в работе «Борьба за землю в Киргизской степи», написанной им на основе непосредственного наблюдения за жизнью казахского народа в течение семи лет в Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской областях, где производились землеотводные работы, пишет: «Способность киргизов приспособляться к внешней обстановке сильно бросается в глаза даже при поверхностном знакомстве с их жизнью в разных частях степи, резко несходных по характеру общих естественно-исторических условий и по степени влияния на киргизов других, более культурных народов. Так, в Зайсанском уезде Семипалатинской области летом 1901 г. автору пришлось жить среди таких киргизов, которые, не зная другого способа передвижения, кроме верховой езды на лошади и верблюде, не зная никаких промыслов и заработков, в то же время занимаются, наряду с чисто пастбищным скотоводством, земледелием исключительно поливного типа. Научились же они при помощи одной лопаты проводить сложнейшие ирригационные сети, коими покрыты все долины рек и речек, от своих соседей -- китайцев и дунган.

В Усть-Каменогорском, Каркаралинском и Акмолинском уездах на приисках, в Павлодарском -- на каменноугольных копях, а по Иртышу -- на пароходах и пристанях -- масса профессиональных рабочих киргизов, которые работают нередко артелями и чуть ли не самостоятельно додумались до забастовок: это пролетарии чистейшей воды. В северных частях Акмолинского и Атбасарского уездов и в уездах Кустанайском, Актюбинском и Уральском киргизы ведут в широких размерах земледельческое хозяйство по тому же типу, какой наблюдается в соседних казачьих и переселенческих поселках. Они охотно приобретают косилки, жнейки, железные плуги и даже молотилки и настолько вошли во вкус этой новой жизни, что уже с гордостью заявляют: «Чему еще могут научить нас русские в хозяйстве? Теперь мы сами их можем учить!». Сказать какому-либо киргизу-северянину, что он ведет свое хозяйство как русский -- «орусча», -- значит польстить ему самым приятным для него образом» [12].

И, наконец, в Средней Азии можно встретить немало киргизов, занимающихся садоводством и поливным земледелием по системе, целиком перенятой у соседних сартов; «хороший сад, дающий в урожайные годы до 400 пудов яблок, встречен был мною в Темирском уезде, впрочем как совершенно исключительное явление, пока еще не нашедшее себе подражателей среди окрестных киргизов».

Об этом же пишет В.А.Васильев: «В Семиреченской области в этот период «у богатого казаха иногда вы найдете окруженный садом «русский» дом и в нем обычные предметы мещанского достатка: железную кровать, венские стулья, на стене зеркало, часы и т.д., но живет он все же в юрте и отдыхает только на горном джайляу» [13].

А вот что говорит тот же Т.Седельников об адаптивных способностях казахов: «Вообще киргизы не упускают случая извлечь выгоды даже и из чисто случайных, исключительных особенностей той или другой местности. В Караагачской волости Уральского уезда, есть, например, рыбное озеро Сулу-куль, где раньше ловили рыбу русские. В настоящее время все почти окрестные киргизы -- рыбаки, умеющие не только ловить, солить и вялить рыбу, но и вязать сети и готовить другие снасти» [12; 9].

«Базар и ярмарка, благодаря изменившимся условиям и потребностям жизни, -- писал Т.Седельников, -- настолько глубоко въелись даже в хозяйство чистых кочевников и настолько прочно связали его с капиталистическим мировым рынком, что порвать эту связь уже совершенно немыслимо» [12; 31].

В Казахстане имелось несколько типов различных хозяйств. К ним относились кочевые скотоводческие, скотоводческо-земледельческие, чисто земледельческие и земледельческо-промысловые. Анализируя типы хозяйства казахов, Т.Седельников писал: «Это является лучшим доказательством жизнеспособности и энергии киргизского народа и богатства его духовных сил, позволяющих ему быстро осваиваться с окружающими условиями, встать по отношению к ним в наиболее выгодное положение в каждом отдельном случае» [12; 10].

«Богатый киргиз живет теперь часто уже не в землянке, а в деревянном или каменном доме; только летом он перебирается в юрту. Среди земледельческих орудий у него встречаются сложные уборочные машины. Вместе с тем в среде зажиточных киргиз замечено стремление к улучшенному скотоводству, с заготовкою корма и помещений на зиму, сенокошению и земледелию, т.е. к тому строю хозяйства, который требует несравненно меньше земельных норм» [14; 545]. Царские чиновники давали лестную оценку отдельным предприимчивым казахам. Вот что писалось в представлении к награде за примерное ведение хозяйства казаха Илецкого уезда Буртинской волости Тургайской области Чуйтаса Кутанова: … «Он имеет небольшой, но прекрасно построенный деревянный дом со всеми хозяйственными угодьями, отдельное гумно с током для молотьбы, деревянный амбар для хранения зернового хлеба -- одним словом все, что в России имеет зажиточный крестьянин. Везде в этих постройках соблюдаются безукоризненная чистота и порядок. В расположении каждой вещи видны наблюдательность и здравый смысл предприимчивого хозяина. В последнем отношении замечательно то, что Кутанов имеет частые сношения с Оренбургом по комиссионерству от здешних купцов, у которых он пользуется большим доверием и, не довольствуясь существующими дорогами из города к месту его жительства, проложил новую кратчайшую и удобнейшую дорогу, которую стали использовать под названием «Чуйтас жолы» (Чуйтасова дорога). Это замечательное явление между киргизами достойно поощрения». И, что примечательно, далее, в рапорте Илецкого уездного начальника военному губернатору Тургайской области говорится, что представляемый к награде Кутанов резко не выделяется из среды других казахов своим хозяйством и что в этом отношении в уезде есть казахи, стоящие выше него [15]. Эти слова царского чиновника как нельзя лучше свидетельствуют о том, что фатальная необходимость следовать за изменяющимися экономическими условиями вынуждала вчерашних кочевников втягиваться в рыночные отношения, приноравливаться к его требованиям.

В 1880 г. в Кустанайском уезде казахи имели значительное количество усадеб с деревянными постройками. Исследователь казахского быта Б.Юзефович писал: «В Джетыгаринской волости насчитывают 38 деревянных усадеб, из которых 21 большая и 17 малых; в Суундукской их всего 50, из них 26 больших и 24 малых; в Чубаровской волости около 100 деревянных домов, из которых 44 большие усадьбы, и в Аманкарагайской около 80, из которых до 40 больших» [13; 446].

Распространение товарно-денежных отношений меняет привычки и обычаи казахского населения. Если раньше для казаха основную ценность представлял скот, то теперь -- деньги. Одновременно меняются условия экономической жизни; кочевое хозяйство все больше утрачивает натуральность, растет потребность в промышленных изделиях -- в тканях, предметах домашнего обихода и т.д. Иметь деньги становится насущной потребностью. О том, к чему это привело, красноречиво писал известный исследователь казахской степи И.Крафт: «Деньги сделались кумиром в глазах кочевого народа; они уничтожают патриархальность отношений между людьми, создают «влияние» богачей среди должников. Стонет бедный народ, обираемый и угнетаемый богачами» [16]. Газета «Туркестанские ведомости» в номере от 19 июля 1898 г. писала о разбогатевших казахах следующее: «В прежнее время у нас, туземцев, человек имеющий 4-5 тыс. руб., считался самым богатым, в настоящее время таких богачей можно встретить не только в городах, но и в селениях. В городах же встречаются богачи, имеющие до 300 тыс. руб. наличного капитала» [17].

Одним из важных следствий проникновения капиталистических отношений было начавшееся разложение родового строя. В первую очередь подвергалось разрушению хозяйство ханов и султанов -- феодальной знати. Их оскудение отмечается и в советской, и в дореволюционной литературе. Политическая победа царизма над казахской аристократией была условием для подрыва экономического могущества последней. Можно сказать, что к началу ХХ в. крупное феодальное животноводческое хозяйство высшей казахской знати сошло на нет. С потерей политического влияния они теряли и свое важное значение в экономике Казахстана. По наблюдениям П.П.Румянцева, сословные привилегии султанов утратили среди киргизского народа реальное значение, решающим же фактором для приобретения влияния и власти было богатство, независимо от его принадлежности представителю «черной» или «белой» кости. По этому вопросу согласуются и все показания исследователей быта киргиз. Харузин, например, говорит: «Главными причинами падения значения султанов и ходжей, как дворянского сословия, послужили два обстоятельства: во-первых, обеднение и, во-вторых, уничтожение их власти, вместе с упразднением их прав». И далее: «Вообще говоря, султан лишь в том случае имеет вес, если он богат». Даже проявление тех внешних знаков почета, которые до сих пор еще сохраняются среди киргиз по отношению к «белой кости», зависит от того, богат ли ея представитель. Богатому султану говорят «таксор», т.е. господин, при встрече приветствуют словом «алдияр» вместо обычного «салямалик», но бедный султан лишен этих почестей». То же подтверждает Загряжский относительно Туркестанских киргиз. Щербина, отметивши падение обычая гостеприимства вместе с разложением у киргиз родового строя, говорит: «Даже потомки когда-то столь чтимых султанов, обедневши, лишились вместе с тем как внешнего почета, так и прав на лучший кусок за столом рядового, но богатого киргиза. Одним словом, хозяйственные расчеты и экономический индивидуализм пустили уже очень прочные корни в жизнь кочевника. Обыденные отношения начинают слагаться под влиянием иных начал: вес, мера и счет вошли во всеобщий обиход».

Уравнение в правах по «адату» (обычное право киргиз) отмечает у Туркестанских киргиз и каракиргиз и Гродеков: «Ныне закон и, по примеру его, адат, не делают никакого различия между белою костью и остальным народом. Когда аксуяки вежливы, то им оказывают особый почет: но при столкновении с ними говорят им: «ныне и рабы свободны: нам не менее дана свобода; на грубое обращение и мы отвечаем грубо» (показание Микебала, бия Перовского уезда)». В Аулиеатинском уезде положительно отрицают привилегии белой кости. Думаем, что приведенных цитат, вместе со всем вышеизложенным, достаточно, чтобы признать доказанным положение: власть родовой аристократии, поскольку она имела место среди киргизского народа, заменилась властью нарождающейся новой аристократии -- денежной [18]. Один из исследователей общественного строя казахов К.Валь писал:

«При определении взаимных отношений кочевников перевес начинает приобретать новый принцип экономической силы, деление на богатых и бедных. Богачи -- сила, и недаром киргизская пословица говорит: «Не тягайся с богатым, не борись с богатырем» [16; 99].

Появление новых баев, тесно связанных с товарно-капиталистическими отношениями, отражено в народных пословицах этого периода: «Старый бай жаден, новый бай хвастлив», «Бай не признает своих родных», «Не бери в долг у вновь разбогатевшего», «Радушный бедняк лучше скупого богача», «Бойся вновь разбогатевшего богача», «У денежного человека руки играют, у бедного -- глаза». В этих народных пословицах дана меткая характеристика новым типам баев. В глазах народа баи выглядят скупыми, алчными. Новый тип баев нашел свое отражение также и в песнях сырдарьинских казахов:

«Если б мне нажить миллион сумм… Скажу сразу, дом бы построил.

Сначала бы стал купцом первой гильдии,

Нанял бы десять приказчиков из разных сословий В Бухару и в Астрахань бы послал,

С Китаем завел бы торговлю» [19].

Таким образом, в казахском обществе во второй половине XIX - начале ХХ вв., на фоне развития рыночных отношений адаптация являлась основной составляющей характеристикой развития. Внутри социальных групп происходит выделение круга лиц, развивающих свое хозяйство в условиях рынка на новых началах. Например, результатом дифференциации общества стало появление предприимчивых казахов как среди богатых скотовладельцев и земледельцев, развивающих крупное товарное хозяйство, так и среди средних и бедных сословий. Под влиянием рыночных отношений происходит изменение менталитета людей, который, однако, базировался на представлениях патриархального и рыночного общества. Материальный стимул являлся важным двигателем их деятельности. В то же время эта деятельность не нарушала патриархальных обычаев, в соответствии с которыми баи заботились о своих бедных сородичах. Колониальная администрация широко использовала эту черту менталитета казахских баев, объявляя о взимании налоговых сборов с богатых представителей населения за бедняков.

Вместе с тем предпринимательская страта Края в силу колониального состояния находилась на этапе первоначального накопления и была слабой, зависимой от российского капитала. Она не играла самостоятельной роли в экономике и, следовательно, не могла значительно влиять на общественно-политическую жизнь Края.

В письменной истории можно найти десятки примеров, когда вчерашние кочевники, чутко уловив рыночную конъюнктуру сумели приспособиться к новым условиям и занять свое место на экономическом поле. Из среды казахов стали выделяться предприимчивые люди, которые по-новому организовывали свое хозяйство, приспособив его к требованиям рынка. Казахские баи предприниматели занимались товарным скотоводством и товарным земледелием, крупной торговлей скотом, являясь, по сути, скотопромышленниками, монополизировавшими торговлю скотом в Степи. Баями предпринимательского толка становились не только выходцы из родовой знати, но и представители других слоев общества, не имевшие равных стартовых возможностей для занятия предпринимательской деятельностью. Немало баев выросло из торговцев-саудагеров, алыпсатаров, ростовщиков.

Таким образом, под влиянием проникавших в Край новых экономических отношений в казахском обществе второй половины XIX - начала XX вв. заметна эволюция менталитета в сторону восприятия рыночных ценностей. Вместе с тем в отношении предпринимательства и предпринимателей в целом просматривался негативный фоновый оттенок. Еще сильна была традиционная общинная психология непримиримости к выскочкам, которая усиливалась наличием родоплеменной психологии, являвшейся сильнейшим тормозом на пути складывания рыночных отношений в господствующей патриархальной среде.

казахский кочевой экономический обычай

Список литературы

1. Грошев И. Экономические реформы России через призму русской ментальности Социально-гуманитарные знания. -- 2006. -- № 6. -- С. 25-26.

2. Жармакина Ф. Архетипы казахского менталитета // Евразийское сообщество. -- 2003. -- № 4. -- С.

3. Сергеева А.В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность. -- М.: Флинта: Наука, 2004. -- 328 с.

4. Аяпбергенов Б.К., Аяпбергенова И.Б. Этнокультурные факторы как средства адаптации формальных молодежных групп к окружающему миру // Государственная молодежная политика: Опыт и тенденции развития: В 4 ч. Ч. -- Астана: МКИОС РК, 2003. -- С. 134-135.

5. Калмырзаев А. Национальный менталитет и национальный дух // Мысль. -- 2000. -- № 8-9. -- С.

6. Касенов Б. Менталитет и намыс: вчера и сегодня // Наука Казахстана. 1996. -- № 17. -- С.

7. Жармакина Ф. Антикапиталистическая ментальность казахского народа // Высш. шк. -- 2004. -- № 4. -- С.

8. Кшибеков Д. Ментальная природа казаха. -- Алматы: НИЦ «?ылым». 2005. -- С.

9. Мамытова С.Н. История развития предпринимательства в Прииртышье во второй половине ХIХ - начале ХХ века». --Павлодар, 2004. -- 24 с.

10. Заметки киргиза о киргизах. Статья Хаджи Мухамед Салиха Бабаджанова. -- СПб., 1861. -- С. 25, 28-29.

11. В. фон-Герн. Характер и нравы казахов. -- Караганда: Полиграфия, 1995. -- С. 7-8.

12. Галузо П.Г. Социальные отношения в казахском ауле и переселенческой деревне Казахстана в начале ХХ в. (по материалам Северного и Центрального Казахстана) / Казахстан в канун Октября. -- Алма-Ата: Наука, 1969. -- С. 7-9.

13. Толыбеков С.Е. Кочевое общество казахов в XVII - начале ХХ в. (Политико-экономический анализ). -- Алма-Ата: Наука, 1971. -- С.

14. Сундетов С.А. О генезисе капитализма в сельском хозяйстве Казахстана (на материалах Северо-Восточных областей)-- Алма-Ата: Наука, 1970. -- С. 545.

15. О награждении серебряной медалью киргиза Илецкого уезда Буртинской волости Тургайской области Чуйтаса Кутанова за примерное ведение своего хозяйства // ЦГА РК. Ф. И-25. Оп.1. Д.2271. -- Л.1-2,

16. Бекмаханов Е. К вопросу о социальном строе казахов второй половины XIX в. // Вестн. АН КазССР. -- 1950. -- № 2. --С. 101.

17. Цит. по: История Казахстана (с древнейших времен до наших дней): В 5 т. Т. 3. -- Алматы: Атам?ра, 2000. -- С.

18. Румянцев П.П. Социальное строение киргизского народа в прошлом и настоящем // Вопросы колонизации. -- 1909. --№ 5. -- С. 130-131.

19. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. -- М.: Политиздат, 1960. -- С.