Вклад А.В. Коновалова в разработку казахской диаспоры России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вклад А.В. Коновалова в разработку казахской диаспоры России

1. Краткая биография ученого

Исследователь казахов Горного Алтая, ученый-этнограф, тюрколог, музеолог Алексей Владимирович Коновалов родился 9 июня 1953 г. в г.Ленинграде. Его родители: отец - Файбусович Владимир Леонидович и мать - Коновалова Оксана Федоровна были людьми интеллигентными, преподавали гуманитарные науки. Так, с ранних лет Алексей был приобщен к истории, гуманитарным дисциплинам, что предопределило его выбор - в 1970 г. он поступает на исторический факультет Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова (современный Санкт-Петербургский государственный университет).Во время учебы А.В.Коновалов определяется с областью научных изысканий - этнографией и этнографическиммузееведением.

С 1975 по 1985 гг. Алексей Владимирович - научный, старший научный сотрудник Государственного музея этнографии народов СССР (г.Ленинград). Здесь он работает в отделе Средней Азии и Казахстана, которым в те годы заведовал известный этнограф-археолог, специалист по традиционному земледелию, д.и.н., профессор Борис Залманович Гамбург[1].

На выбор темы этнографических исследований А.В. Коновалова оказал влияние казахский этнограф, профессор Х.А. Аргынбаев. Именно он посоветовал молодому сотруднику заняться исследованием этнической истории и культуры казахов Кош-Агача (Горный Алтай), в то время малоисследованной локальной этнографической группы на юге Сибири.

Об этом пишет сам А.Коновалов в письме Х.А. Аргынбаеву в июле 1979 г.: «Помня Ваше доброе отношение, советы относительно выбора научной темы и любезное согласие помочь при возникновении затруднений в обработке и освоении материалов, решил написать о ходе моей работы по южно-алтайским казахам. Летом 1978г. ездил в экспедицию в Кош-Агачский район с двумя студентами кафедры этнографии Ленинградского университета. Одна из них Нуриля Шаханова недавно защитила диплом «Свадебная обрядность кош-агачских казахов» по материалам, собранным в экспедиции. Кроме данных по свадебной, а также погребальной обрядности собрал сведения по хозяйству, жилищу, одежде и промыслам. В основном полевой материал для работы собран, но для уточнения некоторых вопросов надеюсь побывать в Кош-Агаче в будущем году или через год»[2, с. 55-56].

С 1976 по 1980 гг. А.В. Коновалов проводит три сезона полевых этнографических исследований в Кош-Агачском районе Горно-Алтайской автономной области РСФСР.

Таблица 1. Полевые экспедиции А.В. Коновалова в Кош-Агачский район [3, с.13].

В 1979-1982 гг. Алексей Владимирович заочно обучается в аспирантуре по кафедре этнографии Ленинградского госуниверситета. То, что тему свою он согласовал с Х.А.Аргынбаевым мы узнаем из текста вышеприведенного его письма от4 июля 1979 г.: «Все экзамены кандидатского минимума сдал еще в прошлом году, а с октября меня зачисляют в заочную аспирантуру ЛГУ. Тема «Казахи Южного Алтая» утверждена на кафедре этнографии, согласована с Вами и со среднеазиатским сектором Института этнографии» [2, с. 55-56].

Материалы экспедиций и результаты этнографическихисследований стали основой для написания диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.07 - этнография, которую Алексей Владимирович успешно защитил на заседании ДиссертационногоСовета в Ленинградском отделе Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР 11 ноября 1982 г. Научными руководителями былиБ.З.Гамбург и д.и.н.Д.Г. Савинов -крупныйспециалист по археологии, этнографии Южной Сибири, ныне профессор Санкт-Петербургского государственного университета. Ученое звание - старшего научного сотрудника по специальности «этнография» А.В.Коновалов получил в сентябре 1988 г.

С 1985 по 2001 годыАлексей Владимирович работал в Государственном музее истории религии (г. Санкт-Петербург) старшим научным сотрудником, заведующим сектором, затемзав. отделом,через несколько летзаведующим научной частью, а потом, главным научным сотрудником музея.

В 2001 г. А.В. Коновалов возвращается в Государственный музей этнографии народов СССР (ныне Российский этнографический музей) и до самой смерти в 2010 г. трудится на должности г.н.с., заведующего отделом, заместителя директора.

Следует особо сказать о том, что Российский этнографический музей - один из крупнейших этнографических музеев мира, насчитывает более чем 100-летнюю историю. Организованный как Этнографический отдел Русского музея императора Александра III, он был размещен в здании, построенном специально для первого национального музея России[4]

Здесь Алексей Владимрович продолжил свои изыскания в области этнографии казахов, включая традиционный ритуал и мировоззрение казахов, другим направлением его научного интереса стало изучение этнической религиозности в рамках музееведения.

Отметим, что А.В. Коноваловым были исследованы основные элементы традиционной ритуальной сферы жизненного цикла казахской диаспоры (Горный Алтай, Узбекистан, Туркменистан), реконструированы ряд архаических элементов мировоззрения казахов по материалам выявленных им легенд и преданий.Это же относится к выявлению им в рамках многочисленных общих и различных культурных черт шаманов (баксы) и«иных»ясновидцев их особойстатусной роли, почитаемой окружающими. Охарактеризованы основные принципы понятий«этнографический предмет» и «комплекс этнографических предметов», в том числе значимость музейных экспозиций религиоведческого характера.

Им по результатам исследований казахской диаспорыбыли опубликованы ряд теоретических концепций, важнейшие из которых приведены нами в списке литературы [5].К сожаленью, большинство из них, в виду ограниченного тиража и локальности издания не доступны и не знакомы отечественным исследователям.

Алексей Владимирович былодним из организаторов многих научных конференций по этнографии, музееведению и религиоведению, редактором сборников материалов, в том числе «Ежегодных Санкт-Петербургский религиоведческих чтений»(в соавторстве с А.И.Тафинцевым), проводенных Государственным музеем истории религии в 1993-2001 гг., а также І-VIII-х Санкт-Петербургских этнографических чтений в Российском этнографическом музее в 2002-2009 гг.

В 2010 г. музей провел ІХ Санкт-Петербургские этнографические чтения на тему «Традиционное хозяйство в системе культуры этноса», но уже без Алексея Владимировича,который скоропостижно скончался в возрасте 57 лет. Проблематика данного чтения была направлена на системное исследование традиционных хозяйственных комплексов и их роли в этнокультурном развитии. В докладах участников конференции были представлены результаты теоретического осмысления, а также этнографического изучения искомой темы, которые охватили разнообразный в территориально-географическом и хронологическом отношении материал.

Вместе с тем, конференция имела памятный характер, так некоторые доклады были посвящены ученым-этнографам, деятельность которых была непосредственно связана с Российским этнографическим музеем и оказала влияние на развитие гуманитарных наук, в том числе А.В. Коновалову[6].

2. «Казахи Южного Алтая» - основный научный труд А.В. Коновалова

Опубликованная издательством «Наука» под грифом Института истории, археологии и этнографии им. Ч.Ч. Валиханова АН КазССР монографическое исследование А.В.Коновалова «Казахи Южного Алтая (Проблемы формирования этнической группы)» имела тираж 1000 экземпляров и быстро разошлась по основным научным центрам и библиотекам Советского Союза [3]. Книга хорошо известна исследователям этнографии казахского народа, специализирующимся на изучении диаспоры, российских казахов. Фактически это был первый опыт издания работы, посвященной этнографическому изучению группы казахов, проживающих за пределами основной этнической территории.

Выбор Алма-Аты местом издания монографии А.В. Коновалова был не случаен, что напрямую связано с темой исследования. В Ленинграде автору посоветовали издать книгу в Казахстане, где она вызвала живой интерес еще в рукописном виде. Рукопись монографии была отредактирована и подготовлена к печати заведующим отделом этнографии профессором Х.А.Аргынбаевым,он и был утвержден ответственным редактором издания.

Необходимо отметить, что данная монография ученого была подготовлена на основе его диссертационного исследования, при этом ряд ееаспектов были апробированы в ранних публикациях [7].

В монографии системно и структурноисследованы хозяйственная деятельность, материальная и духовная культура кош-агачских казахов в прошлом; определены тенденции развития их бытовой культуры в советское время; выявлены основные факторы формирования этнических особенностей с учетом характера этнических взаимовлияний; проведен анализ признаков, позволяющих характеризовать эту группу населения как этническую. Отмечалось, что «книга рассчитана на этнографов, историков, краеведов, всех интересующихся вопросами бытовой культуры казахов»[3, с. 2.]

Вместе с тем отметим не совсем удачное название работы. В ряде прежних исследований казахи данного региона были определены как «казахи Кош-Агача» [8], или как «казахи Горного Алтая» [9].

А.В. Коновалов использует в тексте дефиниции «кош-агачские казахи» и «казахи Южного Алтая». Последнее определение импонировало больше, что и обосновало название труда. По мнению ученого-этнолога С.Е.Ажигали, данное название с точки зрения устоявшегося в современной науке историко-этнографического контекста «не совсем точное», тем более, учитывая цельность территории всего Большого Алтая [10, с. 21]

Структура монографии состоит из введения, трех глав и приложений.

Первая глава посвящена описанию хозяйственных занятий казахов Кош-Агача: основных и подсобных. Во второй главе рассмотрены элементы материальной культуры: поселения, жилища и хозяйственные постройки, традиционные элементы современной одежды, пища. Третья глава «Эволюция традиционной обрядности» включает следующие разделы: «Пережитки шаманизма», «Некоторые верования и обряды, связанные с рождением и воспитанием ребенка», «Традиционный и современный циклы свадебной обрядности», «Погребально-поминальная обрядность», «Праздник День пастуха». Вместо заключения представлен очерк «Казахи Южного Алтая как этническая группа», где автором сделана попытка обосновать локальную этнографическую группу казахов Кош-Агача, как этническую группу с особым этническим самосознанием.

Во введении отмечается, что «на территории Кош-Агачского района Горно-Алтайской автономной области проживает группа казахов численностью около 7 тыс. человек, что составляет приблизительно 50% населения района»[3, с.4]

Автор обосновывает актуальность темы исследования следующим положением: «Проживание в течение ста лет в условиях относительной изолированности от основного этнического массива, специфические природно-географические условия, иноэтническое окружение оказали влияние на формирование особенностей хозяйства, культуры и быта кош-агачских казахов, определили ряд этнических черт, отличающих эту группу от северо-восточных казахов (населения территории исхода кош-агачской группы).Значительный интерес представляет также анализ и изучение сохранившихся у кош-агачских казахов до настоящего времени различных традиционных и архаичных элементов культуры, многие из которых ушли из быта казахов на территории расселения основного этноса» [3, с.6].

А.В. Коновалов в своей работе использует ценные сведения казахстанских этнографов по родоплеменному составу и расселению, хозяйству, промыслам и ремеслам, жилищу, одежде, семейно-брачным отношениям казахов, а именно В.В. Вострова, М.С. Муканова, Х.А.Аргынбаева, Э.А.Масанова, А.Х. Маргулана, И.В. Захаровой, Р.Д.Ходжаевой[3, с. 11].

Автором «...при рассмотрении того или иного аспекта этнографии казахов Южного Алтая учитывалась его специфика, а также степень изученности данной тематики у казахов основного этнического массива». При этом отмечается, что «социальная организация кош-агачских казахов не имеет каких-либо специфических особенностей»[3, с. 13].

В первой главе, где рассмотрена хозяйственная культура кош-агачских казахов, подчеркивается приспособленность круглогодичного содержания скота на подножном корму: «...разводили овец, коз, лошадей, верблюдов, коров и яков. В традиционном хозяйстве кош-агачских казахов эти виды скота весь календарный год находились на подножном корму» [3, с. 16-17].

Также отмечается, что естественно-географическая среда Южного Алтая повлияла на формирование некоторых особенностей кочевания у кош-агачских казахов, в частности, появление элементов вертикального передвижения в системе перкочевок: «...у кош-агачских казахов в разные сезоны скот находится на различных уровнях вериткальной зональности»[3, с. 17]. Тонкий снежный покров, сильные ветра, часто полностью сдувавшие снег, облегчали выпас овец. На Южном Алтае джуты были редким явлением.

Но несмотря на суровые природно-климатические условия, казахи Кош-Агача были достаточно обеспечены скотом. Так например, полевые материалы автора отмечают, что у даже у бедняков имелось «...до 40 голов овец, 2-4 лошади, 2 коровы, иногда 1-3 верблюда» [3, с. 19].

Разумеется, это сведения по дореволюционному периоду, полученные у информаторов в 1978 г. Кстати, в приложениях и подстрочных примечаниях нет списка информаторов, ни их имен, что не характерно для научной работы, выполненной на полевых материалах.

Особенностью хозяйства казахов данного региона является разведение яков (сарлыков), крупного рогатого скота, приспособленного к специфическим природно-климатическим условиям высокогорий: «Яков (сарлыков) выпасали гуртами по 50 и более голов. Особенность зимнего содержания яков состоит в том, что пастух пас лишь самок, холощенных самцов, молодняк. Самцы-производители в ноябре сбивались в стадо по 15-20 голов и уходили на высокогорные пастбища для зимнего нагула. Спускались к основному гурту самцы только в апреле» [3, с. 22]. В то же время исследователь на основании своих наблюдений сделал вывод, что казахи «ограниченно потребляли мясо и молоко сарлыков»[3, с. 89], однако в монографии нет объяснения этому утверждению. В то же время практику разведения яков автор разъясняет межкультурными контактами с местными теленгитами [3, с.32].

Специфические особенности скотоводства кош-агачской группы по сравнению с моделью полукочевого хозяйства выражаются в отсутствии земледелия, а также ограниченном распространении сенокошения. В то же время, от кочевого типа их хозяйство отличается наличием постоянных зимовок, что позволяет определить их как вариант хозяйства кочевого типа, содержащего элементы полукочевого хозяйства.

При рассмотрении промысловой охоты автор отмечает отсутствие охоты с борзыми собаками, но в то же время упоминая о широком распространении охоты с ловчими птицами.

Во второй главе подробно описана местная специфика элементов материальной культуры изучаемых казахов. Одна из таких особенностей проявляется в изготовлении и орнаментации узорных войлоков, а также отдельных элементов традиционной одежды. Автор подчеркивает, что «традиционные элементы сохраняются преимущественно в зимней одежде мужчин, а также мужских летних и зимних головных уборах. В связи с особенностями климата, резкими суточными колебаниями температуры, частыми похолоданиями одежду типа тон носят в течение всего года» [3, с. 68-69]. Ценным представляется раскрытие этнокультурных заимствований, например, в одежде, включая«алтайша-борик» - меховой шапки, «телеутше тон» - верхней одежды, характерной для теленгитов [3, с.74].

В культуре питания замечено, что местные казахи не используют универсальную закваску «маек», традиционнойв их пище. При приготовлении «мясо лишь слегка проваривали, считая что так оно сохранит все полезные свойства» [3, с. 85]. Ценность представляет описание уникального мясного блюда - «журген», т.е.рулета из желудка и тонких кишек, для приготовления которого«предварительно промытый и очищенный желудок разрезали на узкие полосы. Сложенные полосы перевивали тонкими кишками. Рулет варили вместе с мясом или коптили на зиму» [3, с. 87]. К сожаленью, автор не указал внутренности какого вида домашнего скота использовались при приготовлении данного блюда.

В целом, автор справедливо отмечает, что «система питания казахов Южного Алтая является одной из наиболее консервативных областей материальной культуры»[3, с.92].

Локальная специфика кош-агачской группы казахов выражена и в использовании особого типа многоугольных конических жилищ- деревянных многоугольных юртообразных построек, которые были схожими с теленгитскими[3, с. 66]. В работе уделено значительное внимание культурным заимствованиям. Так, автором замечено, что «казахи Южного Алтая изготавливали и использовали кроме собственно казахского седла - ?аза? ер, седла с высокими подтреугольными луками - соен ер, заимствованные в конце ХІХ в. у тувинцев, кочевавших смежно»[3, с. 37].

По второй главе ученым сделан вывод о том, что «традиционная материальная культура кош-агачских казахов обладает локальной спецификой, в значительной степени определяемой иноэтническими заимствованиями. При этом наиболее подвержены культурному влиянию элементы одежды и жилища» [3, с.92].

Третья глава «Эволюция традиционной обрядности» посвящена раскрытию нематериальной сферы культуры. А.В. Коновалов справедливо отмечает, что «для казахов Южного Алтая, как и для большинства других в прошлом кочевых и полукочевых групп казахов, характерно было соблюдение, обычно в упрощенном виде, лишь некотрых форм мусульманской обрядности» [3, с. 93]. В то же время, автор ошибочно причисляет Наурыз к праздникам религиозного цикла.

Верно подмечено тот фактор, когда при проведении празднеств и обрядов наблюдается консолидированность местных казахов. Например, «непосредственными устроителями и участниками этих обрядов и праздников были не только члены отдельной семьи или семейно-родственной группы, но и представители практически всех геналогических групп, проживавших в регионе» [3, с. 93].

Такой же профессиональный интерес вызвал у исследователя вопрос о распространении шаманизма и сохранности его пережитков. Указывается, что «... у кош-агачских казахов, после переселения на Алтай, шаманство сохранялось как пережиточное явление примерно в течение 50 лет. В настоящее время отдельные элементы шаманского комплекса реконстрируются лишь по воспоминаниям пожилых людей..» [3, с. 101].

Заслуживает внимания описание и анализ свадебной обрядности казахов региона. Упор сделан на изучение традиции и инновациям в современном свадебном цикле. А.В.Коновалов считает, что у кош-агачских казахов ведущей формой заключения браков является «умыкание невесты». Также он подчеркивает, что у местных казахов сохранился обряд получения выкупа у свадебной процессии - «туйе мурындык». Другим специфичным явлением в свадебной обрядности является возвращениемолодой в дом родителей, который связан с первым приездом зятя. Примечательно, что приезд зятя совершался сразу же после свадебного торжества в доме родителей жениха [3, с. 109].

Ученый приходит к выводу, что «сохранение реликтовых элементов семейной обрядности, утраченных населением Казахстана, а также специфическое развитие обрядовых комплексов определяется проживанием казахов Южного Алтая в условиях относительной географической и этнической изолированности на протяжении более чем ста лет и ослабленности контактов с основной частью казахского народа» [3, с. 124].

При исследовании обрядов погребально-поминального цикла показаны пережиточные традиции изготовления «заместителя умершего» (тул) и жертвоприношение коня. Также отмечено, что годичные поминки получили название «жылы», вместо традиционного казахского «ас» [3, с. 120-121]. «После смерти покойного могут передать земле спустя двое суток, что связано с периодом ожидания приглашенных на похороны. Период ожидания противоречит нормам шариата, согласно которого умершего требуется похоронить как можно скорее. Таким образом, пережитки родовых отношений, требующие обязательного присутствия представителей всех генеалогических групп, с которыми родственники покойного связаны экономическими, брачными или иными контактами, оказываются сильнее мусульманских правил» [3, с. 122], - пишет А.В. Коновалов.

Характерно, что автор часто использует в своем исследовании выражение «казахи основного этнического массива», подразумевая под ним казахов, населяющих территорию Казахскстана.

Анализируемая нами монография была выполнена в общепринятых рамках процесса «дальнейшего расцвета наций и народностей, в неуклонном сближении в СССР», и в ней сделан не обоснованный вывод о формировании самостоятельной этнической группы кош-агачских казахов. Многие аспекты проблемы названы, но остались не раскрытыми для читателя, в том числе объективные индикаторы этнической принадлежности [11, с. 85].

Соглашаясь с автором о наличии этнокультурной специфики кош-агачских казахов, следует выделить данную группу не в этническую, а в локальную этнографическую группу, как и казахов Западной Сибири [12, с. 102].

Исследователь этнополитической истории Горного Алтая, этнолог И.В.Октябрьская дает следующую оценку выводам А.В.Коновалова: «...хотя, предложенное автором, опиравшееся на объективистский подход и не учитывающее этнополитических практик и субъективного фактора, определение казахов Алтая как этнической группы было впоследствии опровергнуто фактом утверждения их диаспоральной (ирредентистской) идентичности, общая характеристика локального сообщества знаменовала новый этап в развитии этнографии региона, связанный с переходом от презентации к ее анализу» [13, с. 21].

Необходимо указать, что работа А.В. Коновалова была подготовлена на основе полевых этнографических материалов по состоянию на конец 70-х - начало 80-х гг. ХХ в.С тех пор прошло более 30-ти лет и поэтому показанные им инновации, трансформации в культуре, сознании казахов Кош-Агача имели место. В силу богатства фактического этнографического материала, результатов наблюдений монография не утратила своей практичекой значимости, но в теоретической части несколько устарела и частично утратила свою актуальность.

Таким образом, основным научным достижением А.В. Коновалова можно считать выявлениеведущих факторов- экологического, иноэтнического окружения, изолированности, оказавших влияние на формирование этнокультурной специфики казахов Южного Алтая. В то же время попытка обосновать кош-агачских казахов как особую этническую группу, предпринятой в монографии и оформленной в заключении, является спорной. Неубедительность доводов, противоречия в определении специфического «этнического самосознания» исследованных им алтайских казаховнесколько снижают ценность монографии. Это в первую очередь касается итогового утверждения автора о том, что «кош-агачские казахи отличают себя от казахов, проживающих в Казахстане, осознают этнические различия. Подобное осознание особенностей хозяйства, культуры и языка и является самознанием этнической группы».

Здесь было быуместным подчеркнуть об этнокультурных особенностях и специфике казахов Горного Алтая, но отнюдь не об этническом различии. Выделение особого этнического сознания группой населения возможно при явных различиях в психологических установках, ментальности, нормах поведения, чего мы не наблюдаем у казахов Кош-Агача. Доказательством неверности такой трактовки является то, что после обретения независимости Республики Казахстана исследованные ученым казахи Алтая, особенно представители молодого и среднего поколений, смогли нормально адаптироваться к реалиям казахстанской жизни не только в близком им по этнокультурным параметрам Восточном Казахстане, но и в Жетысу, включая южную столицу, а также в Сары Арке вместе со столицей страны - Астаной.

Литература

коновалов этнограф казах

1 Веб-сайт кафедры этнографии и музееведения ОмГУ. Биография А.В.Коновалова. [Электрон.ресурс]. - URL: http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=827 (Дата доступа: 03.02.2016).

2 Ар?ынбаев Х. ?негелі ?мір. / Ред. бас?ар?ан ?.М. М?танов. - Алматы: ?аза? университеті, 2015. - Т.46. - 373 б.

3 Коновалов А.В. Казахи Южного Алтая (Проблемы формирования этнической группы). // Отв. редактор Х.А. Аргынбаев. - Алма-Ата: Наука, 1986. - 168 с.

4 Веб-сайт Российского этнографического музея. [Электрон ресурс]. - URL: http://www.ethnomuseum.ru/istoriya-muzeya. (Дата доступа: 03.02.2016).

5 Коновалов А.В. Казахская мантика // Научно-атеистические исследования в музеях. - Л., 1988. - С.156-162;его же. Опыт реконструкции элементов традиционного мировоззрения казахов // Реконструкции древних верования:источники, метод, цель. - СПб., 1991. - С.156-162.; Его же. Традиционные обряды казахов, связанные со смертью // Ритуал и ритуальный предмет.- СПб.,1995. - С.137-143;Его же. Шаманы и шаманствующие: характеристики маргинальной группы казахов // Сакральное в истории культуры. - СПб., 1997. - С.44-57; Его же. Функции вещей в похоронно-поминальной обрядности казахов // Религия и традиционная культура. - СПб., 2000. - С.68-74.

6 Традиционное хозяйство в системе культуры этноса: Материалы ІХ Санкт-Петербургских этнографических чтений. - СПб., 2010. - 329 с.

7 Коновалов A.B.Этно-культурные контакты кош-агачских казахов и теленгитов// Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. - Омск, 1979. - С.125-128; Его же.О факторах формирования этнической группы (на примере казахов южного Алтая) // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. - Томск, 1981. - С.156-158; Коновалов A.B., Курылев В.П.У кош-агачских казахов через 50 лет // Этнографические аспекты изучения современности. - Л., 1980. - С.165-175.

8 Самойлович А.Н. Казаки Кош-Агачского аймака Ойротской автономной области// Казаки. Сборник статей антропологического отряда Казакстанской экспедиции Академии Наук СССР. Исследование 1927 г. - Л.: АН СССР, 1930. - С.303-328.

9 Вайнштейн С.И. Этнографические исследования в Горном Алтае и Туве // Полевые исследования Института этнографии 1978. - М., 1980. - С.90-100.

10 Ажигали С.Е. Общие итоги комплексного этнокультурного исследования казахской диаспоры Центральной Азии (Монголия, Россия, Китай) // Казахская диаспора Центральной Азии: история - культура - памятники: Материалы междунар науч. конференции. - Алматы, 2014. - С. 14-28.

11 Балтабаева К.Н., Мамашев Т.А., Ермекбай Ж.А., Баймагамбетова А.Ж. Казахская диаспора и репатриация (1991-2012): монография. - Алматы: Елтаным, 2015. - 568 с.

12 Томилов Н.А. Проблемы этнической истории (По материалам Западной Сибири). - Томск: Издательство Томского университета, 1993. - 222 с.

13 Октябрьская И.В. Казахи Алтая: этнополитические и социокультурные процессы в пограничных районах Южной Сибири XIX-XX вв.: дисс. ... докт.ист.наук.по специальности 07.00.07 - этнография, этнология и антропология. - Новосибирск,2004. - 281 с.

References

1 Veb-sajt kafedry jetnografii i muzeevedenija OmGU.Biografija A.V.Konovalova.[Jelektron.resurs]. - URL: http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=827 (Data dostupa: 03.02.2016).(inRuss.).

2 Argynbaev H. Onegelі omіr.Red.baskargan ?.M. Mutanov. - Almaty: Qazaq universitetі, 2015. - T. 46. - 373 b. (inKaz.).

3 Konovalov A.V. Kazahi Juzhnogo Altaja (Problemy formirovanija jetnicheskoj gruppy). / Otv.redaktor H.A. Argynbaev. - Alma-Ata: Nauka, 1986. - 168 s. (in Russ.).

4 Veb-sajt Rossijskogo jetnograficheskogo muzeja.[Jelektron resurs].URL: http://www.ethnomuseum.ru/istoriya-muzeya. (Data dostupa: 03.02.2016). (inRuss.).

5 Konovalov A.V. Kazahskaja mantik // .Nauchno-ateisticheskie issledovanija v muzejah. - L., 1988. - S.156-162. (in Russ.); Еgo zhe.Opyt rekonstrukcii jelementov tradicionnogo mirovozzrenija kazaho // .Rekonstrukcii drevnih verovanija: istochniki, metod, cel'. - SPb., 1991. - S.156-162.(in Russ.); ego zhe.Tradicionnye obrjady kazahov, svjazannye so smert'j // .Ritual i ritual'nyj predmet. - SPb., 1995. - S.137-143. (in Russ.); Еgo zhe.Shamany i shamanstvujushhie: harakteristiki marginal'noj gruppy kazahov.Sakral'noe v istorii kul'tury. - SPb., 1997. - S.44-57. (inRuss.); Еgo zhe.Funkcii veshhej v pohoronno-pominal'noj obrjadnosti kazahov. // Religija i tradicionnaja kul'tura. - SPb., 2000. - S.68-74. (in Russ.).

6 Tradicionnoe hozjajstvo v sisteme kul'tury jetnosa.Materialy ІX Sankt-Peterburgskih jetnograficheskih chtenij. - SPb.,- 2010. - 329 s. (inRuss.).

7 Konovalov A.B. Jetno-kul'turnye kontakty kosh-agachskih kazahov i telengitov// Jetnogenez i jetnicheskaja istorija tjurkojazychnyh narodov Sibiri i sopredel'nyh territorij. - Omsk, 1979. - S.125-128. (in Russ.);Еgo zhe.O faktorah formirovanija jetnicheskoj gruppy (na primere kazahov juzhnogo Altaja) // Metodologicheskie aspekty arheologicheskih i jetnograficheskih issledovanij v Zapadnoj Sibiri. - Tomsk, 1981. - S.156-158. (in Russ.); Konovalov A.B., Kurylev V.P. U kosh-agachskih kazahov cherez 50 let // .Jetnograficheskie aspekty izuchenija sovremennosti. - L., 1980. - S.165-175. (inRuss.).

8 Samojlovich A.N. Kazaki Kosh-Agachskogo ajmaka Ojrotskoj avtonomnoj oblasti // Kazaki.Sbornik statej antropologicheskogo otrjada Kazakstanskoj jekspedicii Akademii Nauk SSSR. Issledovanie 1927 g. - L.: AN SSSR, 1930. - S. 303-328. (inRuss.).

9 Vajnshtejn S.I. Jetnograficheskie issledovanija v Gornom Altae i Tuve // .Polevye issledovanija Instituta jetnografii 1978. - M., 1980. - S. 90-100. (inRuss.).

10 Azhigali S.E. Obshhie itogi kompleksnogo jetnokul'turnogo issledovanija kazahskoj diaspory Central'noj Azii (Mongolija, Rossija, Kitaj). // Kazahskaja diaspora Central'noj Azii: istorija - kul'tura - pamjatniki: Materialy mezhdunar nauch. konferencii. - Almaty, 2014. - S. 14-28. (in Russ.).

11 Baltabaeva K.N., Mamashev T.A., Ermekbaj Zh.A., Bajmagambetova A.Zh. Kazahskaja diaspora i repatriacija (1991-2012), monografija. - Almaty: Eltanym, 2015.- 568 s. (inRuss.).

12 Tomilov N.A. Problemy jetnicheskoj istorii (Po materialam Zapadnoj Sibiri). - Tomsk: Izdatel'stvo -Tomskogo universiteta, 1993. - 222 s. (in Russ.).

13 Oktjabr'skaja I.V. Kazahi Altaja: jetnopoliticheskie i sociokul'turnye processy v pogranichnyh rajonah Juzhnoj Sibiri XIX-XX vv., diss. ... dokt. ist. nauk. po special'nosti 07.00.07 - jetnografija, jetnologija i antropologija. - Novosibirsk, 2004. - 281 s. (in Russ.).

Размещено на Allbest.ru