Одежда замужней женщины тюрко-монгольских народов Внутренней Азии: образы, функции, значение (cegedek, qubaiki, uuja, degelei, tangalai)

Размещено на http://allbest.ru

Одежда замужней женщины тюрко-монгольских народов Внутренней Азии: образы, функции, значение (cegedek, qubaiki, uuja, degelei, tangalai)

Марина М. Содномпилова

Калмыцкий научный центр Российской академии наук,

Российская Федерация

Безрукавка женщин тюрко-монгольских народов Внутренней Азии (монголов, ойрат, бурят, тувинцев, якутов, хакасов, алтайцев) -- предмет полифункциональный. Его главным назначением на протяжении многих сотен лет развития кочевой культуры стало обозначение социального статуса женщины в социуме, определение её этнической принадлежности, магическая защита. Отражением функций воинского облачения выступает традиция укреплять и декорировать лиф безрукавки. Впоследствии эту функцию безрукавки сменила функция магической защиты женщины от злых духов и «нехороших» взглядов.

Часть обозначений безрукавки -- тюрко-монгольского происхождения. Но есть и заимствования, свидетельствующие о тесных контактах кочевников с тунгусо-маньчжурскими народами. Ключевое понятие, к которому сводятся почти все названия этой верхней одежды, -- «шкура» («кожа», «мех»), что подчеркивает первоначальную функцию безрукавки защищать от холода и атмосферных осадков.

У истоков этой одежды, вероятно, были два ее разных вида: длиннополая безрукавка относилась к верхней распашной одежде, другая, короткая, была нательной. Функция последней была стягивать и поддерживать женскую грудь. В процессе своего развития безрукавка была наделена особым символическим содержанием, став маркером нового социального положения женщины в замужестве, отделив ее от незамужних девушек и вдов. Безрукавка стала символом подчинения женщины семье мужа и его роду в целом.

Ключевые слова: тюрко-монгольские народы; Внутренняя Азия; верхняя одежда; традиционная одежда; безрукавка; женская одежда; монголы; ойраты; буряты; тувинцы; якуты; хакасы; алтайцы

безрукавка монгольский женщина социальный статус

Married women's clothing in the Turkic and Mongolic peoples of Inner Asia: images, functions, meaning (cegedek, qubaiki, uuja, degelei, tangalai)

Marina M. Sodnompilova

Kalmyk Scientific Center, Russian Academy of Sciences, Russian Federation

The waistcoat traditionally worn by women of the Turkic and Mongolic peoples of Inner Asia (such as Mongols, Oirats, Buryats, Tuvans, Yakuts, the Khakass and the Altai) is a multifunctional subject. Over the course of many hundreds of years of the development of nomadic culture, its main purpose was to designate the social status of women in society, indicate their ethnicity, and provide magical protection. The tradition to enhance and decorate the bodice of a waistcoat goes back to its role as part of the military attire. Subsequently, this function of women's sleeveless jacket gave way to its role as magical protection from evil spirits and "bad" looks.

Some of the words describing the waistcoat or its parts are of Turkic and Mongolic origin, but there are also borrowings testifying to the close contacts between the nomads and the Tungus-Manchu peoples. The key concept to which almost all the names of this outerwear come down is that of "skin, leather, fur”, which emphasizes the original function of waistcoat jackets - protecting from cold and precipitation.

The origins of this garment might have combined two diverging types of waistcoat jacket: the long-skirted one was of the upper overalls type, while the other was shorter and worn next to the skin. The function of the latter was to keep together and support the female breast. In the course of its historical modification, the waistcoat jacket acquired special symbolic content and thus became a marker of the new social status a woman achieved in marriage, setting her apart from unmarried girls and widows. The waistcoat jacket became a symbol of the subordination of a woman to her husband's family and his kin.

Keywords: Turkic and Mongolic peoples; Inner Asia; outerwear; traditional clothes; waistcoat; female garments; Mongols; Oirats; Buryats; Tuvans; Yakuts; Khakass; Altai people

Введение

Традиционная одежда является одним из распространенных объектов исследования в отечественной этнографии, антропологии. Исследования ставили своей целью описание одежды, выявление ее особенностей, указывающих на гендерную, возрастную и этническую принадлежность ее владельца. Не являются исключением работы, посвященные традиционной одежде тюрко-монгольских народов, преимущественно женской и в особенности ее наиболее значимого элемента с точки зрения символического значения -- безрукавки. Это широко распространенный тип одежды во Внутренней Азии.

Безрукавка традиционно считается женской одеждой, так как является неотъемлемой частью костюма замужней женщины у многих тюрко-монгольских народов -- монголов, ойрат, бурят, тувинцев, якутов, хакасов, алтайцев. Существующие исследования анализируют довольно широкую терминологию, связанную с этим типом одежды, декоративное оформление, ритуальные и утилитарные функции безрукавки (Кон, 1936; Чеснов, 1998; Потапов, 1951; Бадмаева, 1987; Бакаева, 2008; Бутанаев, 1996; Гаврильева, 1998). Сложилась и гипотеза относительно ее символического предназначения, выдвинутая Д. С. Дугаровым (Дугаров, 1983) и поддержанная В. Я. Чесновым (Чеснов, 1998). Однако всякая гипотеза подлежит критическому рассмотрению в свете новых накапливающихся фактов, которые могут дать материал для углубления и расширения исследования или для пересмотра выдвинутых положений. Сегодня гипотеза Д.С. Дугарова видится нам ошибочной. Отсутствует и целостное представление о развитии этого интересного элемента женского костюма кочевников и его географическом распространении.

Таким образом, целью статьи является более глубокое изучение терминов, обозначающих безрукавку, разновидностей этого вида одежды, всего спектра утилитарных и символических функций этого предмета, которое будет способствовать лучшему пониманию развития этого вида одежды и его функций.

В основе исследования лежат структурно-типологический и структурно-семантический методы изучения явлений культуры. Первый дает возможность при недостаточности источников для анализа элементов костюмного комплекса одного народа привлекать данные из родственных или стадиальных культур, второй -- выявить смысловое содержание утилитарных, социальных, ритуальных и символических функций безрукавки.

Конструктивные особенности одежды и обозначения

Декоративное оформление безрукавки

Женская безрукавка является наиболее этно-дифференцирующим элементом женского костюма, детали которой имеют ярко выраженное символическое значение. Это наиболее нарядная часть женского костюмного комплекса, которая украшалась вышивкой, позументом, крученными цветными шнурами, аппликациями, бахромой, кисточками. Нарядные безрукавки шили обычно из самой дорогой ткани -- шелка, плиса, парчи, ровдуги (Бакаева, 2008: 92; Бутанаев, 1996: 77). Узэмчины, барга особенно ценили китайские орнаментированные ткани с позитивной символикой -- пуузэн хээ, алт хээ (Монгол улсын ... , 2012с: 194). Якуты оторачивали полы, борта, рукава, воротник дорогими мехами, украшали серебром и бисером (Гаврильева, 1998: 43-45).

Своим декоративным оформлением особо выделяются бурятские безрукавки. Одним из первых сведений о декоративном оформлении безрукавки были заметки Георги, описавшего в XVШ в. бурятскую безрукавку: «В других же поколениях вошло в употребление носить сверх кафтанов маленькие душегрейки, коих спинки испрещены змеиными головками, бисером, шнурками и брякушками» (цит. по: Бадмаева, 1987: 17)).

В XIX -- начале ХХ в. были зафиксированы безрукавки дэгэлээ верхоленских бурят, декоративное оформление которых заметно отличается от обычных приемов декорирования одежды. Места соединения верха и низа безрукавки, пройму, спинку, вырез ворота, вырез на груди окаймляли полосками сукна и кожи с металлическими литыми пластинами из олова, латуни и нашитыми монетами в окладе. В оформлении дэгэлээ применяли кожаные полоски с металлическими нашивками, которые располагались также на бортах и плечиках. В нагрудной части безрукавки закрепляли пластины стреловидной формы. По бортам безрукавки -- горизонтально расположенные пластины. Прямоугольники из латуни предбайкальские буряты называли польским серебром, и нашивались они на безрукавки более бедной части населения (Тугутов, 1958: 121). Линия талии выделялась металлическими подвесками оноо Первоначальное значение термина оноо -- разрезы в нижней части безрукавки, которые делались с боков и сзади. Разрезы доходили иногда до пояса. Термин распространен в монгольских языках и был известен якутам, которые так же называли разрезы на одежде, а впоследствии -- клиновидные вставки, складки, заменившие разрезы (Петрова, 2006: 56)., состоящими из прямоугольных фигурных пластин, к которым в свою очередь подвешивались круглые или фигурные пластины, закреплялись они на кожаной основе (Бадмаева, 1987: 66, 97). Украшением дэгэлээ также служили полоски сукна или бархата с нашитыми на них перламутровыми пуговицами эрзин тобшо, которыми декорировали лиф и подол нарядных безрукавок, сшитых из ткани. Такая форма декоративного оформления представляется наиболее архаичной и, на наш взгляд, указывает на защитные функции металлических пластин, что свидетельствует о подобии безрукавки воинскому облачению. Металл в несъемных украшениях верхней плечевой одежды встречается у многих народов Сибири. Со временем металлические подвески вышли из употребления. Причины, по которым металл постепенно вышел из употребления, были разными: в частности, это запрет на производство металлических изделий и их продажу коренному населению в процессе освоения русскими Сибири (Федорова, 2005: 166).

Более поздними вариантами декоративного оформления безрукавок представляется традиция использовать вместо металлических пластин монеты разного достоинства хадалга, перламутровые пуговицы эржэн, эрзин. Монеты оправлялись в золото или серебро; они могли перемежаться с коралловыми бусами. Пришивались на расстоянии, равном диаметру самой монеты, а чаще -- впритык друг к другу. Для закрепления монет на изделии в них делали дырки или же пришивали целые монеты крест-накрест, закрепляя нитками (Николаева, Дагданова, 2006: 190).

Якутский тангалай шили из ровдуги, расшивали бисером, украшали драгоценными мехами. Шитье тангалая занимало много времени, но без него невеста не могла показываться свекру и старшим родственникам мужа. Поэтому свадьба иногда откладывалась, если тангалай не был готов. Тангалай сплошь расшивался бисером рисунками под «ёлочку» (Захарова, 2004: 168, 169), а ранее сам крой тангалай сон представлял собой композицию из продолговатых меховых пластин, сшиваемых «ёлочкой» (Васильев, 1995: 108). Однако этот рисунок у кочевников ассоциировался отнюдь не с деревом, а с нёбом: словом тангалай в бурятском языке обозначается нёбо (Бурятско-русский ... , 1973: 413), в монгольском языке нёбо называлось тагнай (Большой академический ... , 2001: 176). В декоративном искусстве монголов существовал орнамент тагнай, напоминающий рисунок ёлочной ветви. У якутов подобный орнамент именовался тангалай ойуу. Известен был такой орнамент узбекам, казахам, киргизам. В тюрко-монгольской традиции хорошо известна такая мудрость -- если девочки / девушки будут грызть нёбо скота, то они будут хорошими мастерицами (там же: 176; Бутанаев, 2003: 62). Якутский тангалай также свидетельствует в пользу нашего предположения о принадлежности безрукавки воинскому облачению. Ф. Ф. Васильев склонен видеть в якутской свадебной шубе тангалай сон производную форму якутского воинского облачения тангалай куйах -- пластинчатого ламинарного доспеха. Панцири этого типа были распространены у монгольских народов, но позднее их сменили более эффективные ламеллярные доспехи. Известны они были и другим народам Центральной Азии, Восточной Сибири и Дальнего Востока, надолго задержавшись у японцев (Васильев, 1995: 108).

Таким образом, данные о традициях декоративного оформления этого типа одежды вскрывают еще одно очень важное предназначение безрукавки -- выступать в качестве элемента воинского облачения. Впоследствии украшения одежды, в том числе и орнаментальные мотивы, как считает Н. В. Кочешков, стали носить магический характер: они были призваны защищать женщину от нападения злых духов (Кочешков, 1997: 43). В кочевой культуре идея физической защиты тела, особенно спины как наиболее уязвимой части тела, проявляется в традициях декорирования спинки одежды невесты и маленьких членов социума. У монголов дети носят на одежде и поясе амулеты-обереги. К числу их относятся бубенчики, пришиваемые на плечи и спинку одежды, красные и желтые бусы, монеты (Вяткина, 1960: 195). Якуты вешали на спину свадебной шубы невесты украшение дьайаа, вышивали особые защитные узоры -- изображение орла, ствол мирового древа (Петрова, 2006: 20). Обереги были наиболее характерной чертой детской одежды у киргизов, туркменов (Асанканов, Брусина, Жапаров, 2016: 188; Фиельструп, 2002: 86).

Социальные функции безрукавки

Безрукавка костюмного комплекса населения исследуемого региона -- предмет полифункциональный. Его главным назначением на протяжении многих сотен лет развития кочевой культуры, помимо функции маркера этнической принадлежности, стало обозначение социального статуса женщины в социуме. Нарядная безрукавка стала основным элементом костюма замужней женщины. В народе считалось, что женщина не должна была показывать высокому Небу волосы, а широкой Земле -- спину: «ундэр тэнгэридэ ороё харуулхагуй, улэгхи дэлхэйдэ араа хараалхагуй» (Хангалов, 1958: 263). Поэтому голова женщины всегда была покрыта шапочкой, а спина -- безрукавкой М. Н. Хангалов, описывая наряд замужней женщины предбайкальских бурят, отмечает, что «она никогда не снимает своей шапки и на нее всегда должен быть надет капор, по-бурятски хамжул, который одевается поверх шубы. Этот хамжул покрывает только спину» (Хангалов, 1958: 263).. Монголы, говоря о замужней женщине, иной раз просто подчеркивали наличие у нее безрукавки -- уужтай `в безрукавке', т. е. «замужняя». Подобного рода гендерные или социальные определения в целом характерны для монгольского языка. Например, о представительницах женского пола вообще могли сказать бусгуй -- `беспоясая', т. е. женщина, так как в монгольской культуре пояс носили только мужчины.

У разных этнических групп тюрко-монгольских народов облачение девушки в безрукавку означает обретение ею статуса замужней женщины. Этнографические материалы XIX -- середины XX в. показывают, что эта деталь одежды входила в состав приданого невесты у большинства исследуемых народов. Известны и более ранние сведения, указывающие, что безрукавка входила в состав приданого монгольской невесты вместе с другой одеждой. В памятнике монгольского права 1640 г. «Великое уложение» в статье № 52 говорится, что приданное невесты зажиточного сословия должно состоять «из десяти /штук/ одежды (платьев) сшитых, двадцати отрезов несшитых, седла, узды, шубы, безрукавки... »; простых людей -- «коня, верблюда, шубы, безрукавки, седла и узды» (Дылыков, 1981: 18, 19).

Отличные от них свадебные традиции фиксируются у урянха Монголии и уратов Внутренней Монголии КНР. У уратов Внутренней Монголии невеста в доме отца жениха после завершения обряда поклонения бурханам, огню очага, родителям и родственникам жениха получает в дар от его родителей обязательный элемент костюмного комплекса замужней женщины -- безрукавку уужинхай или ткань (Наранбат, 1992: 65). В традиции монгольских урянха было принято, чтобы женский костюм невесты шила мать жениха. С. Бадамхатан пишет, что у урянхайцев в период подготовки к свадьбе мать жениха привозит с собой материал для шитья халатов, который и кроит вместе с матерью невесты. После этого она сама шьет женский халат для невесты (Бадамхатан, 2004: 193). Полагаем, что этот обычай является отголоском когда-то существовавшей повсеместно в тюрко-монгольском мире традиции, согласно которой сторона жениха наделяла девушку полным костюмом замужней женщины. Он был наделен характерными этническими чертами рода жениха и выступал его маркером.

У некоторых монгольских народов рудименты этой древней традиции сохранились в отношении украшений, предназначенных для невесты. В традиции калмыков комплект украшений, состоящий из крупных серег и токугов, должен был в качестве свадебного подарка преподнести невесте ее жених (Бакаева, 2008: 128). У сартулов мать жениха в обряде укладывания женской прически дарила новобрачной накосные украшения (Очирова, 1986: 173). Буряты Монголии изготавливали женские украшения для невесты из материалов, которые предоставляли родители жениха (Вяткина, 1960: 223). Кроме того, формируя невесте прическу замужней женщины, использовали предметы, принадлежащие членам семьи жениха: волосы невесты сартулы расчесывали гребнем, принадлежащим матери жениха (Очирова, 1986: 116). Ураты в аналогичном обряде касались головы невесты ножом жениха или его отца (Наранбат, 1992: 66). Полагаем, что когда-то в прошлом вся одежда и украшения, предназначенные невесте, должны были готовиться в роду ее будущего мужа.

Выходя замуж, женщина становилась частью нового для нее рода и должна была отныне носить одежду и украшения рода мужа. При этом она лишалась предметов-символов, маркирующих ее принадлежность к роду отца. Об этом свидетельствует сохранившийся у сартулов элемент свадебной обрядности, который утрачен у других монгольских народов: украшения, снятые с девичьих волос, отдавали матери невесты (Очирова, 1986: 159-176). В самом выразительном варианте идея принадлежности девичьих украшений роду ее отца присутствует у тюрков Южной Сибири: у теленгитов части украшений девичьей прически (бусины, раковины) раздавались присутствующим на свадьбе. У хакасов невеста дарила бусины девушкам, расплетавшим ей косы (Михайлова, 2005: 98).

Выйдя замуж, женщина уже не снимала безрукавку. Особенно недопустимым считалось находиться без полного женского одеяния среди мужчин-родственников мужа. Только находясь в своем доме, она могла ходить без безрукавки и головного убора, освобождаясь от строгого контроля со стороны родственников мужа. На этот счет известна интересная монгольская поговорка -- уужгуй авгайн дотор уужуу `у женщины, снявшей безрукавку, и на душе свободно' (Большой академический ... , 2001: 364), которая вполне объективно отражает реальности нелегкого положения женщины в монгольском обществе. Алтайским женщинам тяжелый чегедек, состоящий из нескольких слоев склеенной ткани, мешал свободно двигаться и работать (Тощакова, 1958: 123).

У некоторых тюркских и монгольских народов соблюдается строгий запрет показываться без полного одеяния замужней женщины и при встрече с почитаемой в роду мужа птицей. Особенно ярко эта традиция проявляется у бурят и якутов. Так, женщины-бурятки из племени хори почитали лебедей, увидев их пролетающими над домом, облачались в безрукавку и надевали головной убор. Женщины-якутки при встрече с почитаемой птицей надевали тангалай сон -- узорную нарядную безрукавку из ровдуги (Попов, 1949: 281). Подобным образом женщины-невестки Намского улуса, Эльгетского наслега почитали лебедя, невестки хоринских родов почитали ворона, эгинцы почитали ястреба (Захарова, 2004: 232, 175).

Как главный маркер социального статуса замужней женщины безрукавка не соответствовала положению вдовы у некоторых тюркских народов. Так, у хакасов и алтайцев вдова не носила безрукавку (Бутанаев, 1996: 85), облачаясь в особую вдовью одежду чуба (Потапов, 1951: 27). Если вдова у южных алтайцев, близких этнических родственников тувинцев, выходила замуж, то она вновь одевала чегедек, а если умирала вдовой, то ее хоронили в чегедеке, так как, по верованиям шаманистов-алтайцев, она должна была в загробной жизни снова соединиться с мужем и поэтому ей полагалось быть в чегедеке (там же: 29). Такие же взгляды разделяли и теленгиты (Тюркские народы ... , 2006: 519). Якуты, согласно материалам археологических изысканий, хоронили женщин в полном облачении, одевая покойницу в лучшие одежды -- таналай и несколько шуб (Бравина, 1996: 62). Очевидно, что подобные традиции были и у монголов в добуддийский период: хоронить умерших было принято в том, что они носили.

Длиннополую безрукавку, обозначаемую как уужа, цегедек, чегедек, запрещалось носить и девушкам. Этого элемента одежды не было в девичьей одежде тюрко-монголов исследуемого региона.

В монгольской культуре безрукавка настолько прочно слилась с образом замужней женщины, что какие-либо ассоциации с ней мужчины считались позором. По сведениям Н. Витсена, буряты и монголы никогда не надевают одежду, головной убор и обувь женщины. Если мужчина все же сделает это, «то он весьма обесчестит себя. Тогда повсюду его презирают и он не смеет являться к честным людям. Каждый избегает его общества» (Хамарханов, 1988: 158). Эти взгляды нашли отражение в правовой культуре средневековых монголов. В известном монгольском правовом памятнике «Их цааз» (Великое уложение) статья № 14 гласит: «Вообще, если человек (воин) сбежит с поля боя -- надеть ему женскую безрукавку» (Дылыков, 1981: 15). Суровые последствия этого публичного наказания нам уже известны.

Противоположное наказание применяли по отношению к женщине, которая отказала в ночлеге государственному посланцу. Статья № 37 «Великого уложения» гласит, что у провинившейся женщины следовало взять безрукавку, «но если она будет ссылаться на какие-нибудь причины /для отказа/, то привести ее к присяге (шихага)» (там же: 17). При этом в статье подчеркивается, что наказание применялось по отношению к бездетной женщине.

Таким образом, в социальном аспекте облачение в женскую одежду означало лишение женщины ее свободы и полное подчинение семье ее мужа Идея подчинения невестки членам семьи мужа проявляется также и в некоторых свадебных обычаях, выявленных Н. В. Лобачевой у большой группы тюркских народов, унаследовавших традиции кипчакской культуры (казахов, киргизов, части узбеков): это набрасывание хомута на невесту перед отъездом в дом жениха (Лобачева, 2006: 48). Примечательно, что сходные элементы фиксируются в свадебной обрядности монгольских народов. Наиболее часто принадлежности конского снаряжения фиксируются у предбайкальских бурят. В одном случае невеста, кланяясь, бросает свекрови ошейник коня -- «это означает, что невеста теперь будет привязана к своему хозяйству и мужу как ошейником» (Хангалов, 1959: 102), в других случаях невеста, делая подношение хаялга свекру и другим его родственникам, дарит им узду. Узда в данном случае, как разъясняет М. Н. Хангалов, означает полное послушание невестки как обузданного коня (там же: 87). В свадебной обрядности уратов Внутренней Монголии невесте в процессе формирования женской прически надевают на голову недоуздок и сразу снимают. «Значение этого обряда заключается в символическом усмирении невесты» (Наранбат, 1992: 66)., выражающееся даже в ограничении ее движений. Эта идея хорошо просматривается на примере женской одежды тюрко-монголов. Так, сложно признать рациональным и удобным громоздкий традиционный головной убор казахских и киргизских женщин, который они должны были регулярно стирать для сохранения его белизны, что весьма непросто в условиях кочевого быта. Названия головных уборов бурятских женщин, которые они должны были носить в замужестве, -- даруулга (от дараха -- `давить'), татурга (от татаха -- `стягивать') -- также содержат идею сдерживания и ограничения физической свободы женщины. О намерении ограничить женщину в движении свидетельствует и хакасская свадебная шуба. Ее конструктивные особенности отличаются избыточностью и не соответствуют понятиям «практичный» и «удобный». Свадебная хакасская шуба идегтик-тон по подолу на уровне колен прошивалась жильными нитками, формируя перехваты (путы) из мелких сборок, которые стягивали подол и мешали ходить (Бутанаев, 1999: 155).

Символика одежды

Безрукавка, несмотря на наличие повседневных и праздничных форм, безусловно, является обрядовой одеждой. Как и любой предмет, сформировавшийся в традиционной культуре, безрукавка помимо утилитарной функции, обладает глубоким символическим содержанием.

В костюмном комплексе кочевников женская безрукавка является одним из самых многозначных и насыщенных символикой элементов. В культуре тюрко-монгольских народов с этим типом одежды связывается идея утраты девушкой свободы. Связь женщины и особенно девушки с птицей -- довольно распространенный мотив в архаичной культуре. Эта связь широко представлена и в фольклоре тюрко-монгольских народов: сюжеты преданий, сказок, эпосов изобилуют образами женщин и девушек-птиц. Это, прежде всего, прародительницы многих родов и племен -- девушки-лебеди, девушки-стерхи, девушки-кукушки. В бурятских преданиях встречаются сюжеты о превращении девушки-сироты, обижаемой мачехой, женой брата в птицу; связь с птицей обнаруживают образы бурятских лесных духов муу-шубуун (Хангалов, 1960: 37-39). В представлениях якутов женщина могла избавиться от внебрачной беременности, искупавшись в проруби, -- так поступает девочка из якутского предания и превращается в кулика. Коршун также прежде был девушкой, который потерял человеческий облик из-за проклятия (Алексеев, 2004: 233, 242). Птицей в колпачке иносказательно называли невесту хакасы (Бутанаев, 1999: 155). Сюжеты бурятских эпосов и преданий свидетельствуют, что обретение девушками птичьего облика было вполне обычным делом. В бурятском эпосе «Алтан шагай хубуун» дочь земного хана, суженая главного героя, решив, что жених ее не достоин, надевает птичью одежду и улетает на небо (Бурчина, 2007: 210).

Известные сюжеты о неземных прародителях содержат не только идею о божественном происхождении некоторых племен. Отчасти они, вероятно, отражают факты иноэтничной принадлежности девушек-птиц, девушек-оленей. Наиболее наглядно эта мысль проявляется в образе девушек- перелетных птиц. Перелетные птицы особо почитались жителями северных земель. Птицы возвращались с жаркого юга, из тех мест, о которых долгое время сохранялись далекие от реальности представления.

Как справедливо считает В. Я. Чеснов, тело девушки в традиционном мировоззрении отличается незрелостью и нестабильностью и легко поддается трансформации, превращаясь в лебедя, лягушку, змею (Чеснов, 1998: 220). С чем связана подобная нестабильность? На наш взгляд, статус девушки в традиционных обществах тюрков и монголов был двояким: с одной стороны, она принадлежала роду своего отца, с другой стороны, она относилась к древнему материнскому роду, представляющего природу в лице животных тотемов и не только (в якутских преданиях девушки-девственницы превращаются в деревца, оружие, становятся невидимыми). На преобразование ее статуса, связанного не только с ее переходом из одной группы в другую, но и ее переводом из природного состояния в мир людей, и были направлены действия семьи жениха на протяжении всего процесса свадебного цикла. В комплекс этих действий входили подарки жениха невесте, включая основные -- одежду и украшения замужней женщины, имянаречение (невестке могли дать новое имя). Кроме того, по мнению В. Я. Чеснова, дары жениха в свадебном обряде «завершают» физическое формирование невесты как полноценной женщины (там же). В то же время эти преобразования подразумевают и лишение девушки ее прежнего образа. Какими они могли быть?

Генеалогические предания многих тюркских и монгольских народов содержат сюжеты о прародительницах родов и племен из числа птиц, животных, пресмыкающихся, земноводных. Основной идеей этих преданий выступает запрет мужу неземной женщины наблюдать за ней, когда она этого не знает. Однако муж всегда нарушает запрет.

В хакасском предании в доме одного мужчины вдруг появляется красивая девушка и активно принимается за работу по хозяйству. «Мужчина сразу же поспешил войти в дом. Красавица не ожидала его увидеть и с укором ему сказала: „Ты пришел в тот момент, когда я еще не успела до конца заплести свои волосы. Поэтому нам не суждено прожить вместе всю жизнь"» (Бурнаков В., Бурнаков А., 2019: 119). Впоследствии она покидает его, прожив с ним несколько лет и родив двух детей. В киргизском предании о рогатой матери девушка-олень просит своего мужа всегда предупреждать ее о своем приходе покашливанием. Нарушив ее запрет, он видит в своем жилище резвящуюся самку оленя и лишается жены (Абрамзон, 1971: 283). Супруга-лебедь Баба-Тукласа, героя сказания «Едигей», запрещает своему мужу смотреть, как она расчесывается, смотреть на ее ноги, когда она разувается (Абрамзон, 1977). Известно, что этикет кочевников строго запрещал женщине демонстрировать мужчинам распущенные волосы, обнаженные ноги, руки и спину -- далеко не самые сексуальные части тела. Соблюдая эти запреты, замужняя женщина старалась не показывать спину свекру и, даже выходя из юрты, шла до дверей, пятясь назад (Тощакова, 1958: 139). Напрашивается вывод, что табу смотреть на эти части женского тела обоснованы другими причинами -- очевидно, религиозно-мифологическими. Полагаем, что запрет, выдвигаемый неземной женой, связан с нежеланием показывать те части тела, которые указывают на ее нечеловеческую природу. Скрывать запретные части тела женщины от посторонних глаз, в том числе и от глаз мужа, и были призваны некоторые детали одежды. Головной убор должен был скрывать рожки, обувь -- лапки, специальные приспособления (чехлы) -- волосы.

Учитывая, что замужней женщине вменялось прикрывать спину, полагаем, что в религиозно-мифологическом контексте подразумевалось, что безрукавка должна была скрывать крылья женщины. Облачение в безрукавку замужней женщины в символическом аспекте соответствовало лишению девушки-птицы ее крыльев, либо их сокрытие. Вероятно, что с крыльями ассоциировались лопатки девушки. В этой связи уместно уточнение в одной из версий выражения, запрещающего замужней женщине показывать спину: «Лопатку земле нельзя показывать, макушку небу нельзя показывать» (Манжигеев, 1960: 159). Данная идея подтверждается исследованиями якутской одежды. Как считает Р. С. Гаврильева, замужняя женщина теряла свою вольную жизнь, и свидетельством этого в костюмном комплексе якутской женщины выступали короткие рукава мехового кафтана таналай, которые олицетворяли обрезанные крылья птицы (Гаврильева, 1998: 66).

В контексте этой идеи интерпретация термина хубайси, выдвинутая Д. С. Дугаровым, очевидно, неверна (Дугаров, 1983: 111). Его предположение, что безрукавка была той самой одеждой небесной девы, которую украл Хоридой и тем самым лишил ее возможности летать, противоречит статусу безрукавки как детали костюма замужней женщины. По сюжету предания, только получив свои девичьи одежды и освободившись от безрукавки, жена Хоридоя смогла улететь на небо. Напомним, что девушкам, а в некоторых традициях и вдовам (у хакасов), запрещалось носить безрукавку (Бутанаев, 1996: 77).

Заключение

Безрукавка женщин тюрко-монгольских народов Внутренней Азии -- предмет полифункциональный. Его главным назначением на протяжении многих сотен лет развития кочевой культуры стало обозначение социального статуса женщины в социуме, определение её этнической принадлежности, магическая защита. Отражением функций воинского облачения выступает традиция укреплять и декорировать лиф безрукавки. Даже с распространением тканей лиф продолжали шить из ровдуги, замши и только сверху покрывали тканью, шили из склеенной в несколько рядов ткани, плотно простегивали декоративными швами и отделывали серебряными бляхами либо монетами. Эта функцию безрукавки сменила функция магической защиты женщины от злых духов и «нехороших» взглядов.

Ряд терминов, которыми обозначалась безрукавка -- тюрко-монгольского происхождения, но есть и заимствования, свидетельствующие о тесных контактах кочевников с тунгусо-маньчжурскими народами. У истоков этой одежды, вероятно, были два ее разных вида: длиннополая безрукавка относилась к верхней распашной одежде, другая, короткая, была нательной. Функция последней заключалась в том, чтобы стягивать и поддерживать женскую грудь.

Одеждой, предшествующей длиннополому варианту безрукавки, вероятно, была меховая накидка с широкими полами, которая в процессе развития изменила свой внешний вид. Основной ее функцией была защита от холода и атмосферных осадков. Об этом свидетельствует ряд терминов, которые сводятся к понятию «меховой жилет». Самый длинный вариант безрукавки -- когда она была не ниже колена. Ключевой конструктивной особенностью были симметричные полы, разрезы по бокам и сзади. Полагаем, что этот вид одежды был широко распространен в разных регионах Азии, видоизменялся и вновь завоевывал прежние места своего распространения. В. Я. Чеснов предположил, что конструктивные детали этой верхней одежды, а именно боковые разрезы до талии, указывают на то, что безрукавка появилась вместе с наездничеством. Этот вид одежды зафиксирован, по мнению исследователей, в наскальных изображениях Минусинской котловины, оставленных в раннем железном веке вероятными предками хакасов (Чеснов, 1998: 223).

Меховая накидка преобразовалась в поясную одежду, ставшую наиболее востребованной у казахов, киргизов, узбеков. Белдемчи / белдмеше имел вид распашной юбки на широком поясе, которую в прошлом носили и мужчины¹, судя по данным эпоса «Манас» (Лобачева, 2006: 69; Сухарева, 1979: 97). Полагаем, что подобная поясная одежда функционировала как часть воинского облачения в совокупности с верхним компонентом, напоминающим безрукавку, и только впоследствии вошла в состав обычной повседневной одежды. Данный вид поясной одежды Н. П. Лобачева считает частью костюма кипчаков, этнического образования, вошедшего в процессе этногенеза в состав нескольких народов Центральной Азии. Однако ареал распространения одежды, предшествующей белдемчи, был гораздо шире, а происхождение -- более древним. Свидетельством этого является один важный ритуальный предмет бурятского женского костюмного комплекса. В свадебном обряде предбайкальских бурят ключевым ритуальным предметом, которому поклонялись жених и невеста была шуба матери жениха -- наследие периода охотничьего быта бурят. Эта шуба, по описанию М. Н. Хангалова, была «скорее юбкой, сшитой из волчьих лап, так называемый бэлэбши; эту юбку в прежнее время носили женщины во время зэгэтэ- аба. Бэлэбши носили сверх шубы...» (Хангалов, 1958: 270). Безусловно, и бэлэбши, и белдемчи являются версиями одного и того же вида одежды, и сходство их названий неслучайно. К этой группе верхней одежды относится и якутский набедренник бэлэпчи, который носили и женщины, и мужчины (Петрова, 2006: 44-45). Название этот вид одежды получил от тюркского бэл -- `поясница'. В костюме монгольских народов подобная поясная одежда не фиксируется. Есть только сведения, что у забайкальских бурят одежда, представлявшая два куска ровдуги или ткани, собранные на поясе, была известна под названием хормойкши (наподники), от хормой `подол' (Бадмаева, 1987: 66).

Таким образом, ареал первоначального распространения этой поясной одежды становится очень широким. Предполагается, что эта одежда распространилась из территории, освоенной древней тюркоязычной общностью, -- предками курыкан и енисейских кыргызов (Петрова, 2006: 45). Наличие этой детали костюма у якутов и предбайкальских бурят указывает пути миграции тюркских племен в древности. Впоследствии у большей части населения Внутренней Азии этот предмет вышел из употребления, сохранив ритуальную значимость (у бурят), в то время как у многих тюркских народов Центральной Азии он сохранился в женском костюме и считался ее важным элементом, маркируя статус замужней женщины и матери.

Длиннополая безрукавка с пришивными полами, очевидно, появилась в женском костюме тюркомонгольских народов Внутренней Азии позднее и представляет собой комбинацию короткой безрукавки и поясной одежды, которая стала более комфортной, сохранив основные черты и функции -- не мешать верховой езде и сохранять тепло.

В процессе своего развития безрукавка была наделена особым символическим содержанием, став маркером нового социального положения женщины в замужестве, отделив ее от незамужних девушек и вдов. Безрукавка стала символом подчинения женщины семье мужа и его роду в целом.

Особый религиозно-мифологический подтекст, раскрывающий образы девушек как принадлежащих матери-Природе членов общества, способных изменить свой облик и исчезнуть, обосновал период запрета визуальных контактов с молодой невесткой со стороны мужчин-родственников мужа. Этот период охватывал обычно три дня, но нередко растягивался до рождения невесткой первенца. У якутов свекр не мог лицезреть невестку три года. Это период не случаен: это время перехода женщины из природного состояния в человеческое измерение. Полагаем, что такие детали женского костюмного комплекса, как безрукавка и головной убор, должны были обеспечить возможность видеть нового члена семьи мужу и его родственникам без каких-либо негативных последствий для невестки.