Сравнительная характеристика Андреева и Филиппова

Размещено на http://www.allbest.ru/

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

на тему: «Сравнительная характеристика Андреева и Филиппова»

Андреев Василий Васильевич (1861 - 1918)

Еще при жизни Василий Васильевич Андреев вошел в знаменитый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Словарь этот до сих пор пользуется репутацией фундаментальной энциклопедии. Но вот что писали в этом словаре в самом начале прошлого века об Андрееве, и он сам читал эти слова о себе:

«Андреев Василий Васильевич, виртуоз-балалаечник. Родился в 1861 году в г. Бежецке Тверской губернии. В 1881 году занялся усовершенствованием народных великорусских музыкальных инструментов и образовал в Санкт-Петербурге из любителей игры на них так называемый великорусский оркестр из струнных (домры четырех различных размеров, балалайки шести размеров, гусли), духовых (брелка или жалейка - род свирели, пастушеского рожка), ударных (накры - род литавр из больших глиняных горшков с натянутой на них кожей, бубен). Большинство этих инструментов (домры, балалайки, накры), как показывают уже их имена, совсем не великорусского, а восточного, азиатского (турецко-татарского) происхождения, притом далеко не особенно древнего (например, балалайка не восходит далее начала XVIII или конца XVII века). После концертов этого оркестра, имеющего своеобразный, но монотонный и скоро приедающийся колорит, в 1888 году в русском обществе развилось широкое увлечение назваными инструментами (особенно балалайкой) благодаря сравнительной легкости игры на них. Явился на них широкий спрос, в связи с которым возникло усиленное их производство мастерами музыкальных инструментов, поддержанное введением обучения игры на них в войсках. Стали издаваться школы и ноты (преимущественно аранжировки народных песен, обычно весьма невысокого музыкального достоинства, редко оригинальные композиции в роде вальсов и т.п. салонных сочинений, совсем уже не «великорусского» пошиба). Виртуозно владея техникой игры на балалайке, Андреев выступал и в качестве композитора для своего инструмента и для великорусского оркестра. Время от времени он совершает со своим оркестром концертные путешествия по России и Европе (где имел недавно огромный успех), а также заведует постановкой обучения игре на «великорусских» инструментах в войсках гвардии».

С одной стороны, авторы энциклопедии удостоили Андреева своим вниманием, а с другой, в короткой справке, сколько скрытой иронии и даже враждебности. И инструменты-то не русские, и слово «великорусский» все время как-то передергивается, и музыка-то имеет «монотонный колорит»...

Василий Васильевич всю жизнь вел принципиальные споры с многочисленными противниками своего дела. Критических выпадов в его адрес было предостаточно.

Но обо всем по порядку.

В Бежецке сегодня все знают, кто такой Василий Васильевич Андреев - создатель первого оркестра русских народных инструментов, музыкант-просветитель, реконструктор ряда русских народных инструментов, неутомимый пропагандист русского музыкального искусства... Многие покажут дом, в котором родился Андреев, он, слава Богу, сохранился. Многие были в музее Андреева. Теперь вот памятник знаменитому музыканту появился рядом с музеем. В Твери недавно вышла хорошая книга о жизни Василия Васильевича и продается в музее, и, видимо, кто интересуется, прочитал ее. Так что я не буду повторяться и постараюсь рассказать о нашем земляке, обращаясь к более редким изданиям. К материалам самого Андреева. Великий музыкант-самоучка родился в семье почетного гражданина города Бежецка, купца первой гильдии Василия Андреевича Андреева и его жены дворянки Софьи Михайловны 3(15 по новому стилю) января 1861 года. Отец умер через год, мальчика растил отчим - Нил Николаевич Сеславин. В 1872 году семья переехала в Петербург. Мальчик рано начал тянуться к музыке. «14 лет от роду я играл самоучкой ни 12 инструментах, не зная ни одной ноты», - писал Василий Васильевич в воспоминаниях. Большое значение на музыкальный выбор Андреева оказали две встречи, одна - в 1883 году в селе Марьино Вышневолоцкого уезда, где было имение Андреевых (это сравнительно недалеко от Бежецка) с балалаечником-самородком Антипом и потом через год - с балалаечником-любителем бежецким помещиком Александром Степановичем Паскиным, в дальнейшем Паскин будет губернским предводителем дворянства. Помещик играл блестяще, виртуозно. Послушав его, Андреев заказал для себя балалайку у бежецкого мастера Антонова.

Вот как сам А.С. Паскин вспоминал об этой встрече: «Будучи страстным любителем музыки, я слыхал и балалайку еще в руках крепостных людей моего деда, генерала Нилова. Но должен сказать, что игра приказчика и кучера не производила на меня впечатления, так как инструменты у них были весьма плохого качества, да и репертуар слишком ограничен... В один из своих приездов в Бежецк В.В. Андреев встретился со мной в доме друга моего П.А. Байера, у которого на рояле лежала балалайка. Как истинный любитель музыки, Василий Васильевич, конечно, обратил на это внимание, и мне пришлось исполнить его желание и поиграть. Впечатление у него осталось очень сильное... Тогда же он говорил, что слышал балалайку у себя в деревне, но музыкант играл левой рукой, да притом и балалайка у него была очень плохая, самодельная... После свидания со мной Василием Васильевичем была немедленно заказана балалайка столяру Антонову, который сам играл довольно порядочно».

В одном из интервью на вопрос, «Каким образом у вас зародилась мысль пропагандировать балалайку?» Андреев ответил: «Около 10 лет тому назад, живя в своем имении в Тверской губернии, я, случайно услышав однажды балалайку, увлекся ею и посвятил целый год на изучение ее. Когда я затем приехал в Петербург, мою игру услыхал профессор Н. Быстров, который и уговорил меня выступить в музыкальном обществе. Мне было тогда очень жутко, но блестящий успех, выпавший тогда на мою долю, ободрил меня. Игра понравилась, и балалайка стала с тех пор быстро распространяться в городе. Тогда я бросил все и всецело посвятил себя балалайке. Она была подвергнута мной многим изменениям и усовершенствованиям, однако, с сохранением принципа прототипа этого инструмента. Мной было обращено внимание на устройство лучшего резонатора и подбор балалаек по тонам. В настоящее время имеется балалайка от тона контрабаса до пикколо. Пришлось мне также с секстетом поехать в качестве концертанта за границу, и там наша игра имела также шумный успех. Теперь я даже могу высказать полную уверенность, что через несколько лет балалайка за границей найдет также большое распространение. После поездки за границу успех наш был уже обеспечен. Здесь в России во множестве стали образовываться кружки любителей».

Это интервью из «Петербургской газеты» 1898 года. К этому времени уже десять лет Андреев пропагандирует балалайку. Он сам говорит, что к этому времени уже в Петербурге насчитывается 20 тысяч любителей игры на балалайке. «Не только мужчины, но и дамы из высшего общества с большим увлечением играют на балалайке. Балалайки проникли в гимназии, лицей, правоведение, войска, везде образовываются кружки... Несложный инструмент, певучий мотив и легкость игры, не требующей продолжительной и трудной подготовки, делают его доступным массе. В три минуты я могу обучить играть на балалайке «Барыню». Но в то же время это настолько гибкий инструмент, что иногда требуется полтора года обучения для того, чтобы сыграть некоторые другие произведения. Балалайка сделалась теперь излюбленным инструментом в нашем интеллигентном обществе... Но, конечно, на успех в интеллигентном обществе я смотрю как на нечто скоропреходящее. Балалайке место не здесь. А в народе, в который она и будет занесена через отслуживших свои сроки солдат, у которых теперь организовано правильное обучение игре на балалайках».

О солдатах надо сказать особо. Это трудно сегодня представить, но Андреев добился, чтобы в армии было введено обучение игре на балалайке. Тысячи и тысячи мужчин, возвращались из армии домой, научившись хорошо играть на этом инструменте. Андреев считал, что «музыка была до сих пор привилегией образованного общества, между тем значение ее в народе несомненно. Народ тоже имеет свои духовные запросы, и вот эти-то запросы оставались неудовлетворенными. Когда рабочий день кончен, что остается у труженика деревни или фабричного поселка? Только одно - беспросыпное пьянство. Взгляните теперь, как расцветают фабричные оркестры балалаечников, и какой живой струей это музыкальное течение влилось в серую фабричную жизнь. Появились самоучки и таланты, явился дух соревнования. Фабричные оркестры пользуются большим успехом у местного населения, доказывая, что музыка так же отвечает запросам народа, как и интеллигенции».

Популярность балалайки растет. Ее заметили даже в салонах, о ней стали писать поэты. Вот, например, Федор Сологуб пишет в 1902 году:

композитор балалаечник исполнение народный песня

Балалайка моя,

Утешай-ка меня,

Балалаечка!

У меня ли была,

И жила, и цвела

Дочка Раечка.

Пожила, умерла,

И могила взяла

Дочку Раечку,-

Ну и как мне не пить,

Ну и как не любить

Балалаечку!

Что взгляну на мою

Балалаечку,

То и вспомню мою

Дочку Раечку.

29 апреля 1902 г.

Обучение людей в армии Андреев считал очень удобным, очень организованным. Научился - демобилизовался - теперь и сам играй и других учи, пусть все облагораживаются. А музыка облагораживает.

Андреев добился учреждения в войсках штата преподавателей игры на балалайке, а сам он был возведен в должность «заведующего преподаванием народной музыки в войсках гвардии».

И до Андреева на балалайках играли. Но это считалось чем-то примитивным, мужицким, этнографическим. Хороший музыкальный мастер считал для себя оскорблением просьбу сделать балалайку. Артист cчитал за унижение выступать в концерте с балалаечниками. А вот благодаря фанатической настойчивости и таланту Андреева, его неуемной энергии балалайка не только стала уважаемой, но и будет основой оркестра. Андреев «создал новую область музыкального творчества - русское народно-инструментальное искусство письменной традиции - явление уникальное не только в отечественной, но и во всей мировой музыкальной культуре, так как представляет собой особый сплав элементов фольклорного и профессионально-академического искусства». Это слова исследователя творчества Андреева М. И. Имханицкого. Постараюсь больше не углубляться в такие специальные характеристики, но суть понятна: была просто балалайка, играл мужик на завалинке. Пришел Андреев - и появились ноты для балалайки, сотни переработок для балалайки, оркестры появились не симфонические, привычные, а из народных инструментов, которые исполняют и народную музыку, и классическую, и сам Шаляпин запоет под этот оркестр. И Европа, и Америка ахнут, услышав такое. Андреев так организует игру балалаек, домр, гуслей, что иностранная публика станет говорить не только об особой красочности звучания инструментов, но и об особой красоте и загадочности русской души.

Сегодня мы можем видеть, например, в Бежецке, что народные инструменты в чести, игре на них обучают в детской музыкальной школе, оркестры народных инструментов выступают на сценах, ездят на гастроли, получают призы. Но так было не всегда. Были гонения на исполнителей на домрах, балалайках, гуслях - скоморохов, игравших на них, преследовали. Патриарх Никон (XVII век) велел собрать и сжечь все народные инструменты, они считались бесовскими, языческими. Под страхом наказания запрещалось звать скоморохов с домрами, балалайками, гуслями и волынками на свадьбы. Но народ все равно сохранял свои народные инструменты, игрой на которых он выражал свои чувства и настроения. Сохранял под спудом. И словно ждал такого человека, как Андреев, который придет и даст настоящую битву предрассудкам и рутинерству. Андреев, несмотря на непонимание, злобное недоброжелательство, на финансовые затруднения, вывел народные инструменты в большое искусство. Вот в этом - его подвиг. В этом - его великое дело.

Андрееву приходилось много сил тратить даже на то, чтобы объяснить, что инструменты эти исконно русские. Тем же авторам энциклопедии Брокгауза и Ефрона, которые иронизировали, что оркестр великорусский, а инструменты не русские, а татарские. Русские они, самые что ни на есть русские - пишет Андреев одну за другой статьи, доказывая это.

«Когда я начинал свою работу для создания Великорусского оркестра, я чувствовал себя, как одинокий человек в первобытном лесу, прокладывающий новую дорогу. Надо было вырабатывать размеры каждого инструмента, входящего в состав оркестра, усовершенствовать их в звуковом отношении, сохранить в неприкосновенности их народные черты и, в особенности, выработать приемы игры на них. Наконец, позаботиться о литературе, которой не существовало, привлечь исполнителей и сотрудников, добыть средства для их вознаграждения, выработать ансамбль. Решительно все надо было вновь создавать, а главное, бороться с полным недоверием и жестокими предрассудками против самого названия инструмента «балалайка», которое столетие служило синонимом анти музыкальности и так незаслуженно оскорбляло чувство национального достоинства. Но с помощью многих долголетних сотрудников мне удалось это глубоко народное искусство поставить на должную, по праву принадлежащую ему высоту и направить на верный путь. Искусство объединяет, а «в единении - сила», и чем больше, чем шире будет распространяться музыка по лицу земли родной, тем лучше». Так писал Василий Васильевич Андреев.

Порой он отчаивался, когда упирался в глухую стену непонимания. В одну из таких минут отчаяния написал письмо Льву Николаевичу Толстому: «Скажите мне, граф, продолжать ли этот труд, а главное, верный ли он, по Вашему мнению. Стоит ли отдавать ему все способности, время и средства? Нужна ли народу его песня и может ли по образцам этой песни, передаваемой в совершенстве балалайкой, развиться его музыкальность?..»

Толстой ответил: «Милостивый государь Василий Васильевич! Я думаю, что Вы делаете очень хорошее дело, стараясь удержать в народе его старинные, прелестные песни. Думаю, что и путь, избранный Вами, приведет Вас к цели, и потому желаю успеха Вашему делу. С совершенным уважением готовый к услугам Л.Толстой. 20 марта 1896 года».

«После этого письма я уже минуты не сомневался, что стою на верном пути, а главное, сочувствие Толстого восстановило мою энергию и веру в себя».

В России заслуги Андреева признали в полной мере только после огромного успеха Великорусского оркестра за границей.

А за границей поначалу были настроены скептически. Вот в Англии первый концерт оркестра. Выходит Андреев, занимает место дирижера. Раздались два-три поощрительных хлопка, пока никаких аплодисментов. Мол, посмотрим, послушаем. Пошел первый номер программы. По окончании его какой-то шепот пошел по залу. Аплодисментов никаких. После второго номера публика зашевелилась, раздались аплодисменты. Потом все больше и больше слушатели проникались, а после исполнения «Эй, ухнем» наступила сначала гробовая тишина, а потом началась просто буря аплодисментов. Англичане, сдержанные англичане требовали повторить. Андреев не знает, что делать. Ему режиссер перед началом концерта сказал, что здесь не вызывают на повтор и повторов не будет. Что делать? Подбегает режиссер и просит срочно повторить на «бис». Занавес распахивается - и снова звучит наша великая волжская песня... Английские музыкальные критики подняли в газетах оркестр Андреева на небывалую высоту. Срочно переписывается контракт, оркестру продлевают пребывание в Англии. К Андрееву приходят английские музыканты, просят дать ноты некоторых русских народных песен. Во всех самых фешенебельных ресторанах начинает звучать русская музыка. При появлении Андреева в ресторане тут же начинают играть «Эй, ухнем».

Вот как очевидец описывает последний концерт Великорусского оркестра в Англии: «При появлении оркестра на сцене в последнюю субботу раздались нескончаемые аплодисменты. Пока Андреев раскланивался, он стоял буквально под непрерывным дождем цветов. Затем начались подношения. Театр гудел. Когда, наконец, Андреев встал на возвышение и хотел начать свою программу, внезапно театральный оркестр заиграл русский гимн... Пятитысячная толпа неумолчно аплодировала во все время исполнения русского гимна, он был повторен три раза, когда, наконец, публика несколько успокоилась и стала занимать места. Андреев, обернувшись к публике лицом, начал играть английский гимн. На сцену полетели опять цветы. Весь театр пел, аплодисменты покрывали голоса и оркестр... В этот вечер в предвидении оваций программа была не особенно большая. По окончании всех номеров Андреев выходил несколько раз на аплодисменты и после четвертого или пятого вызова взошел на возвышение и, опять обернувшись лицом к публике, начал играть прощальную песню. Тишина в зрительном зале. Как будто никто не узнал первых звуков. Но через несколько мгновений произошло что-то такое, чего нет возможности описать. Что-то похожее на прорвавшуюся чудовищно-огромную плотину, на рев бури огласило весь театр. Крики, свист, аплодисменты - все слилось в какой-то общий хаос. А когда на половине исполнения этой песни оркестром Андреева взмахнул палочкой и г. Ля Рондель, капельмейстер театрального оркестра, и присоединился с последним к Андрееву, и в воздухе витали две дирижерские палочки, то казалось, вот-вот разрушится все здание театра и обломки его смешаются с неистовавшей толпой. Что это был за момент! Немудрено, что среди этого торжества мелькали носовые платки около глаз плачущих. Какое единение сердец. Это чувствовалось. Вся атмосфера театра дышала дружбой и братством». Это воспоминания Ю.А. Мансфельда, секретаря и переводчика Андреева во время гастролей Великорусского оркестра в Англии в 1909 - 1910 годах.

Это только в Англии. А были столь же триумфальные гастроли во Франции, в Германии, в Америке. Во Франции Андреева наградили орденом Почетного легиона и золотой медалью. В Америке в 1911 году выпустили грампластинку с записью Великорусского оркестра. Кстати, в этом же году в оркестре Андреева впервые выступил с соло на балалайке десятилетний Ника Осипов, будущий знаменитый музыкант, имя которого носит оркестр народных инструментов имени Н.П. Осипова.

Прекрасно прошли концерты оркестра Андреева с участием знаменитой певицы Надежды Плевицкой в Москве. Гастроли Велирусского оркестра по России всегда проходили замечательно.

Надо сказать, что название оркестру - Великорусский - Андреев дал по составу инструментов, принадлежащих к средней и северной полосам России, то есть к Великороссии, или древнему государству Московскому. Была ведь еще Малороссия - это юг, окраина (Украина) России. Была еще Белая Русь.

Великорусский оркестр родился из Кружка любителей игры на балалайках. У него были свои успехи. Он гастролировал по России, был даже на гастролях во Франции. Но в в 1896 году Андреев понял, что кружок перерос свои рамки, надо преобразовывать его в серьезный оркестр.

Андреев всего себя отдал музыке. Нужны были неимоверные силы, беспредельное здоровье, чтобы работать так много, как он. Но, надо сказать, что он здоровьем и крепким характером был в мать. Софья Михайловна, по воспоминаниям современников, в семьдесят с лишним лет танцевала мазурку и ездила верхом, как гусар. Она отличалась независимостью суждений, могла публично на балу так «отбрить» губернатора (это вспоминает писатель Леонид Ленч, отец которого играл в оркестре Андреева), что тот не знал куда деться. «Своего Васеньку она боготворила». Василий Васильевич с матерью и прожил всю жизнь. Своей семьи у него не было. Он весь был в музыке.

Вот, кстати, еще штрих из воспоминаний Ленча. Это его псевдоним, а фамилия - Попов. «Андреев был влюблен в Россию, в русский народ, в русское искусство. Он даже одевался летом в русский кафтан старинного покроя, накинутый на плечи, в русскую алую или белую рубаху с цветным шелковым пояском, и шаровары и высокие сапоги. На голове - шапки того фасона, который щеголи сейчас называют «опричник». В Марьинском парке он построил для себя по рисунку Рериха (а, может быть, Врубеля) «Избушку на курьих ножках» - очаровательное бревенчатое гнездышко. В этой избушке он любил принимать гостей. Стульев не было полагалось сидеть на лавках. Но Андреев не был «квасным патриотом и надутым поклонником стиля «рюс». Его «русский дух» был органичным и естественным выражением его влюбленности в Россию».

Таким запомнил Ленч Андреева в деревне, в имении. А вот каким он был в Петербурге. Это уже вспоминает П.А. Оболенский, дирижер одного из первых оркестров народных инструментов из рабочих: «Петербургское общество считало Василия Васильевича образцом мужской элегантности. Шаляпин часто говорил, что носить костюм он научился у Андреева. Пластичность и умение почти «по балетному» владеть жестами очень помогали Андрееву как дирижеру. Он обладал каким-то магическим влиянием на свой оркестр. Как сейчас вижу совсем близко на репетиции его красивый жест, выразительную мимику. Вот нахмуривает бровь, пристальный взгляд в сторону басовых домр - и из-под рук виртуоза оркестра Мамерса полились чарующие бархатные звуки налимовской домры...»

С. И. Налимов - «балалаечный Страдивари» в коллективе Андреева. Он создал непревзойденные и по сей день образцы русских народных щипковых инструментов.

25-летний юбилей Великорусского оркестра отмечали в 1913 году в большом зале Мариинского театра в Петербурге. От рабочих Путиловского завода до крупнейших музыкальных деятелей - все поздравляли Андреева. Хорошо сказал Шаляпин: «Ты пригрел у своего доброго, теплого сердца сиротиночку-балалайку. От твоей заботы и любви она выросла в чудесную русскую красавицу, покорившую своей красотой весь мир...»

Шаляпин и Андреев были близкими друзьями. Когда Андреев умер, а это произошло во время гастролей в 1918 году на Северный фронт Красной Армии, то Шаляпин глубоко скорбел. Приехал на похороны в Александро-Невской лавре, был на отпевании, потом долго стоял и смотрел в лицо Андреева и все говорил: «Вася, Вася! Что же ты сделал, что?» Поцеловал Андреева в лоб, погладил с нежностью его по голове и с глазами полными слез отошел в сторону.

Надо сказать, что Андреев сразу принял Октябрьскую революцию. Ему казалось, что теперь силы народные будут раскрепощены, и открывается широкая дорога перед деятельностью таких людей, как он сам. Он предложил переименовать оркестр в «Первый народный государственный оркестр».

Начал много ездить с выступлениями перед красноармейцами. Бойцы даже пишут письма советскому правительству с благодарностью за возможность услышать «оркестр под управлением товарища Андреева».

Один из поэтов уже новой эпохи Виссарион Саянов напишет о балалайке стихи, которые прямо не посвящены Андрееву, но вполне могли бы быть посвящены его памяти:

Три струны всего у балалайки,

Но широк ее размах большой,

Взмах руки, и пролетают чайки

С набежавшей песенной волной.

Парень укорачивает струны,

Прижимает крепко их к ладам,

И плывет напев простой и юный

По окрестным паркам и садам.

Слушаю его и молодею,

Прохожу по саду налегке,

Все-то, видно, знает и умеет

Парень с балалайкою в руке.

Дай и мне к струне твоей певучей,

Прикоснуться медленной рукой,

Может, прозвучит еще получше

Песенка, придуманная мной.

1949 год

В заключение необходимо сказать, что традиции народного искусства во многом благодаря Андрееву, а, может, исключительно благодаря ему, активно развиваются в Бежецке. Некоторые музыканты приезжают в Бежецк из других краев и областей, чтобы здесь вдохновляться и расти как музыканты. Остаются здесь жить, преподают. А детские бежецкие оркестры народных инструментов часто занимают первые места на различных фестивалях и конкурсах. Надо держать марку: Бежецк - родина Андреева.

Филиппов Тертий Иванович (24.12.1825--30.11.1899)

Государственный деятель, публицист славянофильского направления, светский богослов, собиратель русского песенного фольклора.

Тертий (Терций, Терентий) Иванович Филиппов - государственный и общественный деятель, собиратель, исполнитель и пропагандист русских народных песен, писатель, Почетный член императорской Академии наук, Русского географического общества, Общества истории и древностей российских, Археологического общества в Афинах.

Родился 5 января 1826 (24 декабря 1825) года в городе Ржеве. Учился в Тверской гимназии, затем в Московском университете, который окончил со степенью кандидата историко-филологического факультета. Владел латинским и греческим языками, был знатоком богословия. До 1856 года преподавал русскую словесность в одной из московских гимназий. Одновременно занимался литературной деятельностью, сотрудничал в ряде московских периодических изданий: в журнале “Москвитянин” (1850), в альманахе “Московский литературный и ученый сборник” (1852), основал в 1856 году (совместно с А.И.Кошелевым) и редактировал славянофильский журнал “Русская беседа”, печатался также в журналах “Русский вестник”, “Беседа”, “Дно”, “Библиотека для чтения”, “Журнале Министерства народного просвещения”. С 1864 года служил в ведомстве государственного контроля (с 1878 г. товарищ государственного контролера, с 1889 года член Государственного совета и государственный контролер). При нем была улучшена отчетность об исполнении государственной росписи, образованы департаменты железнодорожной отчетности, издано “Положение о порядке хранения и уничтожения отчетности, поверяемой государственным контролем”.

Т.И. Филиппов общался со многими русскими мыслителями и артистами (среди них Аполлон Григорьев, Л.А. Мей, А.Ф. Писемский, А.А. Фет, П.М. Садовский, И.Ф. Горбунов), ценившими его за знание народного быта, любовь к русскому языку, за дар художественного критика. Был другом А.Н. Островского, популяризировал его творчество. Приверженец славянофильской теории, Т.И. Филиппов как писатель-публицист оказал влияние на Островского, Григорьева, Писемского, в 1870-е годы - на Н.С.Лескова. Ему принадлежат также работы по вопросам народного образования и религии.

В области русской музыкальной культуры Тертий Иванович завоевал признание как исполнитель (много выступал как певец-любитель), собиратель и знаток народных песен. Одним из первых отметил общественное и художественное значение народных преданий, обрядов, песен. В 1882 году вышел знаменитый сборник “40 народных песен, собранных Т.И. Филипповым и гармонизированных Н.А. Римским-Корсаковым”. Большинство песен, этого классического сборника, было услышано Т.И. Филипповым в Ржеве, а некоторые - в Твери. В 1884 году по инициативе Тертия Ивановича при Русском географическом обществе, была создана специальная песенная комиссия для исследования собирания (с 1887 года и для издания) народных песен. Бессменным председателем песенной комиссии до конца жизни был Т.И. Филиппов.

Тертий Иванович очень высоко ценил талантливых музыкантов. Со многими был знаком лично и находился в дружеских отношениях.

Выполняя обязанности душеприказчика, Т.И. Филиппов, похоронив Модеста Петровича Мусоргского, собрал и издал его музыкальные произведения.

Он устроил композитора Балакирева на должность управляющего Придворной хоровой капеллы, а Римского-Корсакова его помощником. Оказал поддержку В.В.Андрееву при создании первого Великорусского оркестра русских народных инструментов.

В 1882 г. вышел сборник «Сорок народных песен», собранных Тертием Ивановичем и гармонизованных Н. А. Римским-Корсаковым. Многие песни записаны в Ржеве и Твери. Он и по сей день называется филипповским, оставаясь одним из лучших сборников обработок русских народных песен, памятником отечественной музыкальной культуры. Заслуга Филиппова в том, что он первый начал организованный сбор фольклора. В результате было собрано свыше тысячи неизвестных ранее песен.

Помог он и Ф.И.Шаляпину, устроив тогда еще никому не известному двадцатидвухлетнему певцу дебют в лучшем столичном оперном театре, после которого Ф.И.Шаляпин был принят в состав Мариинской труппы и ступил на тернистый путь к вершинам искусства.

Т.И. Филиппов первым стал принимать на государственную службу образованных женщин и яростно выступал против смертной казни, особенно по отношению к политическим заключенным.

Т.И. Филиппов умер 12 декабря 1899 года в Петербурге.

Размещено на Allbest.ru