Метаморфозы идиллического хронотипа в либретто рыцарской оперы Г.Ф. Генделя "Альцина"

Размещено на http://www.allbest.ru/

МЕТАМОРФОЗЫ ИДИЛЛИЧЕСКОГО ХРОНОТОПА В ЛИБРЕТТО РЫЦАРСКОЙ ОПЕРЫ Г. Ф. ГЕНДЕЛЯ «АЛЬЦИНА»

Ю.Н. Яковлева

Даже к началу XXI века барочная опера в российском музыкознании является некоей terra incognita - территорией неизведанной и спорной. Во многом причина кроется в эстетической особенности эпохи - ее неоднородности и многозначности. Среди прочих наиболее малоисследованным остается такое художественное явление, как рыцарская опера, соединившая в себе ренессансный рыцарский роман и музыкальную культуру эпохи барокко. Отдельные моменты исторического развития этой разновидности оперы освещались в крупных обзорных исследованиях², но наиболее значимой до настоящего времени остается аналитическая работа Л. В. Кириллиной «Рыцарский эпос и поэтика барочной оперы»³, рассматривающая специфику воплощения рыцарско-приключенческого сюжета в музыкальной драматургии.

Текст рыцарской поэмы «Неистовый Орландо» Людовико Ариосто, начиная с 1516 года, стал основой более чем 100 опер⁴, что свидетельствует о значимости данного художественного явления. Однако ни одна из опер не обрела такой популярности, как «Альцина» Георга Фридриха Генделя⁵. Вспоминая об этом сочинении, мы тотчас заговариваем о легендарном сюжете «Неистового Орландо», о приключениях и рыцарских подвигах. Создание либретто этой оперы до сих пор остается невыясненным до конца событием. Доподлинно известен лишь тот факт, что литературной основой «Альцины» стал переработанный вариант либретто Антонио Фанцалья к опере «Остров Альцины» Р. Броски.

Здесь удовольствий слышны голоса, Здесь все желанья исполняют небеса, Поля Елисейские здесь нам открыты, И споры героев навек позабыты.

«Альцина», хор из 1 акта¹

Стоит задаться вопросом, каковы главные действующие лица оперы, насколько идентичны они ариостовским героям? И не стала ли причиной популярности оперы Генделя трактовка сюжета рыцарского романа, отличная от прочих?

В данной статье впервые предпринимается попытка взглянуть на драматургию рыцарской оперы «Альцина» сквозь призму идиллического хронотопа как одного из принципов пространственно-временной организации. Логичность подобного аналитического рассмотрения оправдана эстетическими принципами эпохи. Любовная идиллия (пастораль) в эпоху барокко - один из ключевых образов. Достижение любовного (семейного) счастья являлось конечной целью и в рыцарских приключениях.

Прежде чем рассуждать об этом, стоит вспомнить принципы разворачивания действия в рыцарском романе.

Как отмечал М. Бахтин, «. Рыцарский роман работает авантюрным временем»⁶. Временной поток здесь распадается на ряд отрезков-авантюр, что позволяет автору сочетать в едином повествовании разновременные события, переключаясь от прошлого к настоящему и наоборот.

Организующую роль играет мотив испытания героев: верности любви Брадаманты и верности Оберто сыновьему долгу. С этим мотивом связаны моменты переодевания Брадаманты в мужское платье, смена имени, неузнавания героями друг друга. Неизбежны в рыцарских романах и силы колдовских чар (здесь магии Альцины), волшебных предметов, показывающих герою мир в ином свете (Руджьеро приходит в себя под действием волшебного кольца).

Основные повороты сюжета происходят согласно эстетике «чудесного», «вдруг», по воле богов и вмешательства случая. Неожиданность, «чудо» становятся единственно возможным способом развития действия: лишь чудесные совпадения в сюжете «Альцины» делают возможным включение счастливого финала со спасением главных героев.

Само течение времени становится несущественным, по желанию автора происходит его сжатие и растягивание. Этот принцип соответствует эстетике жанра оперы, поскольку арии, рассказывающие о мимолетном чувстве, вспыхнувшем в груди, в барочной опере могли длиться больше, чем оркестровые фрагменты, повествующие о поединке рыцаря.

Безусловно, все принципы хронотопа рыцарского романа обнаруживаются и в либретто «Альцины». Однако в развитии сюжета оперы рыцарские приключения остаются до определенного времени на втором плане, а на первый Гендель выводит иные принципы, используя для их маркировки узнаваемый жанр.

Вводя мюзет сразу же после увертюры, композитор вполне определенно указывает на главную действующую силу - это любовь. Не случайно Гендель пишет увертюру и мюзет - жанр, сопричастный особой атмосфере любовного очарования, - в тональности B-dur, с которой в дальнейшем развитии связана тема идеальной влюбленности, которая царит в сердцах жителей волшебного острова⁷.

С этого момента в развитии сюжета «Альцины» в силу вступают иные принципы пространственно-временной организации. Ибо теперь все основные события творятся не в реальности, а в сердцах героев. Центральное место занимает не поступок, но чувство. И для слушателей, даже знающих всю предысторию сюжета, главным становится подчиненность героев чарам любви.

Пасторальная идиллия любовного очарования вызвала особые черты способа повествования. Течение времени становится единым, сплошным, приближаясь ко времени мифологическому. Все события в жизни героев неотделимы от конкретного пространства - острова Альцины. Он ограничен и отграничен, не связан существенно с остальным миром. О том, что есть за пределами острова, мы знаем лишь по кратким воспоминаниям героев.

В этом месте одновременно присутствуют представители различных поколений - это мальчик Оберто, его отец, Руджьеро и многие рыцари, попавшие сюда намного раньше. Временные границы размыты, возраст героев не существенен, поскольку чары Альцины с одинаковой силой воздействуют и на юношей, и на зрелых мужчин. Назвать точно, сколько каждый героев живет на острове, не представляется возможным, да это и не существенно для развития действия.

Другая особенность идиллического хронотопа - ограниченность жизни героев существованием в пасторальном времени. Персонажи «Альцины» поют, веселятся и рассуждают о любви, верности и изменах. М. Бахтин отмечал: «Идиллия не знает быта»⁸. Его и не может быть на волшебном острове.

Особое развитие в опере получает идея «сочетания человеческой жизни с жизнью природы, единство их ритма, общий язык для явлений природы и событий человеческой жизни»⁸. На волшебном острове не существует природы, независимой от героев. Всё на зачарованном острове представляет собой воплощение магических чар Альцины, отражение её внутреннего состояния. Здесь предстаёт не просто единство природы и человека; более того, природа и есть человек, а точнее люди, рыцари, превращённые волшебницей в деревья и животные. Этот мир живет лишь по желанию волшебницы; в этом главное противоречие, неестественность, неискренность «чудесного места» и, в конечном итоге - причина его гибели.

Не случайно остров Альцины не возникает из тумана, мы не приближаемся к нему постепенно, как к сладкой грёзе; он появляется сразу, раскалывая скалы, сквозь громы и молнии.

Сюда, в этот идиллический мир, попадают лишь избранные, те, кого допускает до берегов волшебница. Традиционно для идиллии завязка действия, провоцирующая основной конфликт, возникает, когда в идиллический мир проникает герой, чуждый этому миру. Это Брадаманта в одежде мужчины, которая изначально, в силу женской природы, не подчиняется чарам Альцины. В свою очередь, идиллический мир семейных отношений Брадаманты и Руджьеро разрушается вторжением в него волшебных чар Альцины, чуждых миру искренней и чистой любви.

В опере противопоставлены два пасторальных образа: семейная идиллия Брадаманты и Руджьеро в прошлом и любовная идиллия Руджьеро и Альцины в настоящем. Разрешение этого противостояния происходит в финале оперы, когда чудесный остров вновь становится голыми скалами. Метафора очевидна: плодородная земля, взращиваемая поколениями, традициями семейной жизни, противопоставлена миражу, возникшему на голых скалах пустого острова. Вывод традиционен для пасторальной идиллии - любовь, построенная на чарах и обмане, не даёт плодов. В развитии сюжета существенным оказывается не способ достижения результата, а моральный вывод, утверждаемый в финале.

Можно говорить о сознательном переключении Генделем фокуса с одного принципа временной организации на другой (с рыцарского хронотопа на идиллический), с целью выделить значимые для него явления. Событийное время рыцарского романа «Неистовый Роланд» Ариосто, выраженное в сюжете, подавляется процессуальной текучестью музыкального развития «Альцины». Герои романа, для которых этот фрагмент текста является лишь эпизодом в развитии сюжета, не нагружены столь глубокими размышлениями о разрушении прекрасного острова как символе пленительных чар обольщения, основанного на обмане. Главной темой остаётся верность Руджьеро своей прекрасной возлюбленной Брадаманте и рыцарскому кодексу.

В опере же при переносе акцента с действенно-приключенческого ракурса на сугубо эмоциональное развитие в замысле композитора подчёркнут образ Альцины - волшебницы, поддавшейся чарам любви. Эта мысль и является ключевой для понимания идиллической концепции оперы. Невозможно сочетать любовь человеческую и магические чары, искренне любить и держать в повиновении при помощи волшебства.

Подобная трактовка любви как очищающего средства встречается в дальнейшем в романах у Руссо. «Элементы древнего комплекса природа, любовь, семья и деторождение, смерть - обособляются и сублимируются в философском плане. Эти элементы для отсоединившегося сознания даются как врачующие, очищающие и успокаивающие силы, которым оно должно подчиниться»⁹. В связи с философским осмыслением традиционных ценностей их облик изменён. Любовь является «стихийной, таинственной и - чаще всего роковой для любящих силой и разрабатывается во внутреннем аспекте»⁹.

Для Альцины Генделя сила любви, которую она изначально насылает на всех жителей острова, оказывается губительной, роковой, приводя в конечном итоге к разрушению прекрасного, но иллюзорного мира. Не принадлежа к миру людей, Альцина оказывается за гранью возможного достижения счастья. В финале волшебница делает вывод о противостоянии колдовских чар, подчиненных силам разума, и естественной силе любви, не подчиненной логическим доводам. Это размышление не существенно для всех остальных героев, поскольку они не знают любви иной, кроме той, что идет от самого сердца. Альцина же оказывается покорена силой любви, вызванной ее собственными чарами.

Размышление о несопоставимости миров, живущих разумом и чувством, окажется одним из ключевых вопросов в искусстве конца XVIII - первой половины XIX века. В этот период одним из популярнейших сюжетов станет разрушение идиллического мира. Отрекаясь от идеала, искусство в последний раз ещё ярче подчеркнет всю его прелесть. Появится множество пародийных изображений пасторальных героев. При этом на первый план выдвигается «глубокая человечность самого идиллического человека и человечность отношений между людьми, цельность идиллической жизни, ее органическая связь с природой»¹⁰.

Примечания

музыкальный опера рыцарский драматургия

1 Перевод с итальянского автора статьи.

2 См.: Луцкер, П. В. Итальянская опера XVIII века. ЧІ : Под знаком Аркадии / П. В. Луцкер, И. П. Сусидко. М., 1998; Федосеев, И. Оперы Генделя и Королевская академия музыки в Лондоне (1720-1728). М., 1996.

3 См.: Кириллина, Л. В. Рыцарский эпос и поэтика барочной оперы // Тараканов, М. Е.

Человек и фоносфера. Воспоминания. Статьи. М. : СПБ : Алетейя, 2003. С. 101-108.

4 По мотивам «Неистового Орландо» Л. Ариосто создали оперы А. Вивальди, А. Скарлатти, Р. Броски, И. Гайдн, Дж. А. Ристори, Ж.-Б. Люлли, Н. Пиччини, П. Гульельми, П. Анфосси, Ж.-Ф. Рамо и др.

5 За последние 15 лет «Альцину» Генделя поставили Мюнхенский оперный театр, Латвийская национальная опера (в Риге и Москве), Пермская опера (в Омске).

6 Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 300.

7 Подобное толкование семантики тональности B-dur присутствует также в опере

Г. Ф. Генделя «Ацис и Галатея» и оратории «Мессия». Звучание данной тональности в указанных произведениях обнаруживается в моменты создания некой идеальной картины умиротворенности, покоя, идиллического мироощущения, абсолютной гармоничности и бесконфликтности в пасторальном мире.

8 Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 373.

Размещено на Allbest.ru