Церковно-певческая практика татар-кряшен

Глава 1 («Из истории христианизации татар-кряшен») представляет собой очерк, посвященный истории христианизации татар-кряшен, начиная от XVI - до начала XX веков. Кроме того, здесь же представлен краткий обзор существующих на сегодняшний день точек зрений на проблему этногенеза кряшен (раздел 1. «К вопросу об этногенезе»).

История христианизации татар-кряшен охватывает достаточно длительный период - начиная с XVI по XIX века. Процесс этот, как известно, был инициирован стремлением царской власти создать единое русско-православное государство. На протяжении трех с лишним столетий методы и подходы к крещению «инородцев» многократно пересматривались. В связи с этим представляется возможным выделить несколько этапов в истории христианизации народов Среднего Поволжья, в том числе и татар-кряшен В работе мы опираемся на хронологию истории христианизации народов Поволжья, предложенную А. Можаровским, Г. Кудряшовым.:

1) XVI - конец XVIII веков - начальный период, характеризующийся применением насильственных мер в процессе христианизации;

2) конец XVIII - середина XIX веков: время угасания миссионерской деятельности, связанного с конфессионально-лояльной политикой Екатерины II;

3) вторая половина XIX - начало XX веков: начало реформ в христианском просвещении, акцент в миссионерской деятельности на использование родного для «новокрещен» языка.

Официальной датой начала христианизации народов Поволжья принято считать 1555 год - год учреждения Казанской епархии во главе с архиепископом Гурием («Начало христианизации»). Правительство, боясь осложнения и без того напряженной политической обстановки в крае, советовало проводить христианизацию мирными средствами: методом подкупов, задабривания. Но на деле часто имело место использование принудительных форм. Большинство крещеных татар удерживалось в православии лишь под страхом наказания и при первой возможности возвращалось к старой вере.

В XIX веке средневековые насильственные методы христианизации стали уступать место более «цивилизованным», «утонченным». Рост недовольства среди масс, во многом инициированный конфессиональной лояльностью Екатерины II, потребовал от царизма и высших правителей духовенства разработки более эффективных организационных и тактических приемов и методов укрепления православия среди «инородческого» населения. Основное усилие в этот период было направлено не столько на христианизацию, сколько на удержание в православии уже крещеных.

Наиболее плодотворным считается вторая половина XIX века, когда миссионерская деятельность начинает развиваться по системе крупного реформатора христианского просвещения, известного педагога Н.И. Ильминского (1822-1891) («Эпоха Ильминского»). Будучи хорошим этнопсихологом, он прекрасно понимал, что путь к сердцу народа лежит через чувственно-эмоциональный путь. Поэтому в его миссионерско-просветительской работе основной акцент делается, во-первых, на использование родного, понятного для «иноверцев» языка, во-вторых, на привлечение такого действенного средства, как музыка.

Первоначальное усилие реформатора было направлено на продвижение идеи использования родного языка в миссионерском просветительстве. Практической реализацией этого убеждения явилась, открытая в 1864 году Центральная крещено-татарская школа.

Под руководством Ильминского началась систематизированная деятельность по переводу богослужебной литературы. С помощью церковной музыки с понятным для прихожан текстом Ильминский пытался внедриться в чувственный мир христианизированных «инородцев», обострить их интерес к православию.

Успех своей просветительской деятельности Ильминский видел, прежде всего, в людях, воплощающих его идеи на практике. Относительно истории татар-кряшен принципиальное внимание уделяется В.Тимофееву (1836-1895).

В главе II («Церковно-певческая практика татар-кряшен дореволюционного периода») объектом внимания становятся переводы церковно-славянских песнопений на татарский язык.

В первом разделе определяется роль музыки в миссионерстве XIX века. Именно в это время был разработан целый комплекс совершенно новых форм внедрения православия в сознание «младохристиан», в числе которых оказалось использование богослужебной музыки с текстами на родном языке.

Особое место церковному пению уделялось и в системе школьного образования («Церковное пение в Крещено-татарской школе»): в учебном процессе Крещено-татарской школы пение священных песнопений на татарском языке по количеству часов в неделю уступало лишь русскому языку и Закону Божьему. Коллективные занятия по пению представляли собой хорошую альтернативу чтению и заучиванию догматических текстов: с одной стороны, развивались музыкальные способности учащихся, происходило приобщение к искусству пения; с другой стороны - увлекательное знакомство и постижение основ новой религии Пение школьного хора тогда еще нельзя было назвать высоко профессиональным - это были ученики, которые только начали осваивать искусство академического хорового исполнительства. Но был важен сам факт начала православного пения татарами-кряшенами. С.Смоленский, которому часто приходилось слышать, а позднее и самому заниматься с кряшенами, каждый раз с изумлением слушал «совершенно неважное в хоровом смысле, но вполне потрясающее по усвоению ими самосозданных, невероятных по изобразительности оттенков» пение «татарчат» (Русская духовная музыка в документах и материалах. Т. IV. Смоленский С.В. Воспоминания: Казань, Москва, Петербург.- М., 2002.- с. 185)..

Третий раздел главы («Переводы для татар-кряшен») посвящен непосредственно церковно-певческим переводам.

Церковные песнопения на татарском языке появились в середине XIX века в результате деятельности специального комитета по переводу богослужебной литературы на татарский язык. Основой для переводов был взят «ученый», литературный татарский язык. Именно это обстоятельство определило невостребованность первых переводов: тексты, написанные сложным языком, оказались непонятными для простых сельских прихожан. А арабская графика, в которой были изложены новые тексты, была незнакома большинству сельских священнослужителей. В результате введение татарского богослужения по первым переводам так и не состоялось.

В 1860-х годах начинается новый период истории переводческой деятельности в Среднем Поволжье - «период Ильминского». По инициативе Н. Ильминского, отправной установкой при переводах стало использование разговорного «народного» татарского языка и русской письменной графики (кириллицы). Реализация его идей произошла в рамках деятельности Переводческой комиссии, созданной в 1875 году.

Отдельную и наиболее сложную область работы Переводческой комиссии составляла подготовка адаптированных к «инородческим» языкам текстов богослужебных песнопений. Первый этап переводческой деятельности включал в себя работу с лексической частью песнопений. Согласно требованиям Н.Ильминского, перед переводчиками стояли две задачи: с одной стороны - адаптация словесного текста к народно-речевой традиции, с другой - усиление православно-просветительской стороны материала.

По результатам сравнительного анализа лексической части церковно-славянских и «татарских» песнопений осуществлено классифицирование текстов по степени вводимых в них изменений. Учитывается степень слоговой паритетности, структурная «сохраненность» и смысловое содержание татарских вариантов: 1) повторенные тексты; 2) тексты со структурными изменениями; 3) тексты со структурно-смысловыми изменениями.

Музыкальная часть переводов была поручена С.Смоленскому, в эти годы работавшему в Казанской учительской семинарии. Именно им были подготовлены «цифирные» сборники песнопений 80-х годов XIX века.

Согласно установке Ильминского для любого прихожанина, независимо от национальности, песнопение-перевод должен был быть узнаваемым на слух, несмотря на новую подтекстовку. Идеальным считался тот вариант, когда татарский текст легко «ложился» на церковно-славянский напев при слого-временной эквивалентности русского и татарского текстов. В результате возникали песнопения, которые в «инородческом» варианте были практически полностью идентичны оригиналам.

Большая часть песнопений-переводов имеет отличия с точки зрения музыкального содержания. Принципы преобразования можно классифицировать по следующим параметрам: 1) ритмическая коррекция; 2) структурная коррекция; 3) высотная коррекция.

Наиболее часто наблюдаются ритмические видоизменения. Конкретными способами их реализации являются два приема: это ритмическое дробление - когда выдержанный аккорд разбивается на более мелкие длительности и «слияние долей», то есть объединение повторенного несколько раз аккорда в один.

Структурные трансформации песнопений связаны, прежде всего, с изменениями в лексической части; проявляют себя в расширении или сокращении напева.

Высотная трансформация проявляется в виде транпозиции (тесситурной и тональной) и перегармонизации. Под тесситурной транспозицией имеется в виду интервальное перемещение голосов без смены аккордово-функционального содержания и тональности. При тональной транспозиции, песнопения излагаются не только в другом регистре, но и в новой тональности.

Наименее распространенным способом высотной коррекции песнопений является перегармонизация. При изменении функционально-гармонического наполнения песнопение может потерять свою исходную фоническую «похожесть», узнаваемость. Именно это обстоятельство определяет редкое обращение С.Смоленского к данному виду обновления.

По результатам анализа можно утверждать, что работа Смоленского представляет собой не просто адаптацию песнопений к новой подтекстовке, она также включает некоторый элемент «сочинительства». Но, несмотря на все нововведения, песнопения в основе своей оставались неизменными и представляли собой вполне равнозначные оригиналу эквиваленты, отвечающие одному из главных требований Ильминского - узнаваемые на слух и идентифицируемые с оригиналами, несмотря на новую подтекстовку В этом смысле, музыкально-переводческую деятельность Смоленского можно сравнить с переводческой практикой в древнерусской музыке, когда происходила подтекстовка заимствованных напевов. Работа доместика также предполагала ту или иную коррекцию музыкального текста, что могло привести к относительному расхождению греческих и русских образцов (см. Успенский Н. Древнерусское певческое искусство / Н.Успенский.- М., 1971.- с. 40-41)..

В четвертом разделе главы песнопения для татар-кряшен рассмотрены в сравнении с марийскими и чувашскими образцами. Это позволило представить татарские песнопения в региональном церковно-переводческом контексте. Логика и направленность действий переводчиков относительно татарских, чувашских и марийских образцов чаще всего продиктована стремлением к упрощению песнопения для восприятия, постижения и исполнения сельскими прихожанами. Общность приемов, используемых для адаптации напевов к новой подтекстовке, говорит о том, что членами комиссии, в частности С.Смоленским, был выработан единый для всей переводческой работы комплекс «музыкально-корректорских» приемов.

В главе III («Современная церковно-певческая практика татар-кряшен») осуществляется целостное освещение современной церковно-певческой практики татар-кряшен. Первый раздел («Время возрождения») посвящен раскрытию современного состояния духовной культуры татар-кряшен, особое внимание уделяется процессу духовно-религиозного возрождения, который обозначился в 90-е годы XX века В это время возрождается, прерванная Советской властью, традиция служения в Казанской епархии литургии на «инородческих», в том числе татарском, языках; продолжается активная работа по переводу богослужебной литературы на татарский язык; начинается процесс восстановления многих кряшенских приходов..

Во втором разделе рассматриваются некоторые особенности современной церковно-певческой культуры. Отдельное внимание уделяется формам бытования песнопений, типам церковно-певческих коллективов, манере пения богослужебных песнопений, степени приобщенности прихожан к практике церковного пения.

На сегодняшний день можно выделить две формы бытования церковно-певческой практики татар-кряшен: городская и сельская.

Городская практика представлена всего одним приходом - Тихвинской церковью города Казани, которая по отношению к сельским играет роль епархиального центра. Особенности церковной культуры Тихвинского храма, обусловленные условиями города, включают в себя стабильность в работе прихода, большую степень присутствия татарского языка на службе, наличие выстроенной кадровой дифференциации служителей церкви.

В Тихвинской церкви на сегодняшний день богослужение полностью ведется на татарском языке. В этом смысле служба казанских кряшен представляет собой образцовый - чисто кряшенский - вариант богослужения.

Отличительной чертой церковной культуры казанских кряшен является кадровое разделение причта прихода: должностные обязанности строго регламентированы и имеются все необходимые для организации полноценной богослужебной практики кадровые единицы - священник, диакон, псаломщики, певчие, регент. С этим напрямую связаны особенности музыкального оформления службы: в частности, наличие регента определяет точность интонирования песнопений и степень их каноничности.

Основной и преобладающей формой бытования церковно-певческой культуры кряшен является сельская приходская практика. К числу первых ее особенностей относится нестабильный характер функционирования прихода. Зачастую, в связи с отсутствием в деревнях людей, имеющих соответствующее образование и религиозный чин, священниками сельских приходов назначаются представители ближайших приходов, находящихся в другой деревне или городе. Это предопределяет невозможность стабильного еженедельного проведения богослужений.

Отдельного внимания заслуживает феномен полиязычного ведения службы. Оно включает два (славянский и татарский) или три (славянский, татарский, чувашский) компонента Богослужения в сельских приходах, как правило, проводятся не только на татарском, но и на славянском языках. Кроме того, в приходах, которые находятся в географической зоне, где соседствуют русские, татары-кряшены и чуваши, имеет место наличие в богослужении и чувашского языка (в частности в практике молькеевских кряшен).. Преобладающей при этом является двуязычная форма, включающая татарский и славянский языки. Модель сочетания двух языков может быть разной:

1) часть песнопений исполняется со славянскими текстами, часть с татарскими (как правило, выбор песнопений в данном случае определяется наличием или отсутствием татарского варианта);

2) ряд песнопений поочередно исполняется в двух вариантах - сначала со славянским текстом, затем в переводе - с татарским текстом, в результате чего возникает своеобразный феномен «богослужения с переводом» Необходимо обратить внимание, что двукратное исполнение песнопений неизбежно приводит и к удлинению службы по времени. То есть языковое обновление становится причиной изменения самой формы службы и в целом ее фонического воплощения. ;

3) присутствие двух языков внутри одного песнопения, когда часть текста звучит на славянском, часть на татарском языках.

В результате отмеченных особенностей языкового наполнения богослужение татар-кряшен предстает как религиозно-культовый ритуал, характеризующийся удивительной вербальной пластичностью Следует отметить, что смысл двуязычного ведения службы сводится не только к передаче смысла песнопения, звучащего не на родном для всех прихожан языке. Зачастую в сельской местности представители разных наций достаточно легко общаются и понимают язык друг друга. Скорее следует говорить о том, что двуязычие в данном случае являет собой факт внимания, почтения к представителям двух этносов, оказавшихся в одном сакральном пространстве. Прежде всего, это направлено на создание более комфортной для всех посетителей храма психологической ситуации..

Характерной особенностью сельской приходской практики является отсутствие четко выстроенной кадровой дифференциации. В большинстве случаев в приходах имеет место минимальный состав причта, включающий священника и псаломщика. Функцию регента выполняют сами священники, что обуславливает степень точности в распеве песнопений.

Формы бытования определяют особенности церковно-певческих составов татар-кряшен. Первоначально, во второй половине XIX века, когда традиция церковного пения на родном языке только начала внедряться в культуру татар-кряшен, предполагалось его хоровое функционирование. И когда Смоленский работал над подготовкой песнопений-переводов, он ориентировался на хоровое исполнение, а, следовательно, и на определенную эстетику звучания.

С ослаблением системы этноориентированного обучения, направленного на подготовку кадров для сельских «инородческих» приходов, традиция хорового исполнительства начала теряться. В результате, церковно-певческая практика татар-кряшен на сегодняшний день представляет собой ансамблевую традицию исполнения песнопений.

По численности количества певчих исполнительские составы чаще всего представляют собой ансамблевые коллективы из 2-9 человек. Как правило, это певчие-любители, не знающие нотной грамоты и поющие песнопения по памяти.

С точки зрения возрастной классификации приходские певческие коллективы татар-кряшен включают в себя женщин преклонного возраста, принимающих активное участие в жизни прихода.

Певчие-прихожане, которые официально не числятся в «штате» прихода, соответственно не имеют «должностных» обязательств, могут иногда по каким-то причинам не участвовать в богослужении. Это рождает нестабильность певческих составов. Такое непостоянство влияет и на уровень исполнения песнопений Некоторым исключением из общей картины с точки зрения певческих составов является церковно-певческая практика Тихвинской церкви. Здесь, наряду с функционирующим на протяжении долгих лет (с 1998 года) приходским хором, в настоящее время сформирован детский церковный хор из воспитанников воскресной школы. В определенной мере его звучание приближается к тому этикету хорового фонизма, который изначально предполагается в церковном пении. Количество исполнителей (14 человек) позволяет выстроить регенту хоровое четырехголосие со сбалансированными партиями. На данный момент в большинстве богослужений именно детскому хору поручается музыкальная часть священнодействия..

Одной из отличительных черт церковно-певческой традиции татар-кряшен от русско-православной практики является конфессиональная однородность певческих коллективов; связано это с отсутствием в церковной культуре кряшен практики организации наемных хоров. При этом этнический состав церковно-певческих коллективов может быть разнородным. Нередко среди певчих кряшенских приходов оказываются и представители других этносов, исповедующих христианскую религию Например, в церкви поселка Бакалы Бакалинского района Башкортостана в состав певчих входят татары-кряшены, русские, удмуртка; в приходе деревни Гришкино Менделеевского района РТ - татары-кряшены и русские, в приходе села Чура Кукморского района, деревни Турминское Кайбицкого района РТ - татары-кряшены, русские, чуваши..

Особенности певческих составов определяют и саму манеру исполнения песнопений. В силу того, что пение осуществляется певчими «из народа», акустическое воплощение песнопений характеризуется особым - чисто народным - звучанием. Зачастую, в условиях храмового пения это создает ощущение ансамблевой неспетости, неслаженности голосов, что резко отличает пение кряшен от привычной «академической» церковной музыки.

Различной является степень участия прихожан в богослужебном пении. Она напрямую связана с количественным соотношением песнопений, исполняемых на церковно-славянском и на татарском языках. При преобладании песнопений на родном - понятном - языке происходит активное приобщение верующих не только к самой ритуальной части богослужения, но и к его музыкальному компоненту В частности, наиболее активными в этом смысле являются казанские кряшены: во время службы практически все прихожане подпевают хору, особенно это касается наиболее «употребительных» песнопений, таких как «Благослови душе моя, Господа», «Господи воззвах», «Богородице Дево», «Отче наш» и другие. В практике же елабужских кряшен, где большая часть песнопений исполняется с церковно-славянскими текстами, наоборот замечена предельная пассивность прихожан в богослужении, их участие ограничивается минимальным набором действий: осенение крестным знамением, ответные поклоны священнику..

Третий раздел главы называется «О татарских песнопениях», и посвящен непосредственному анализу образцов современного церковного пения кряшен. Особое внимание обращается на практически полную ориентацию на устные формы бытования. Именно это обстоятельство стало предпосылкой явления вариантности песнопений в современной практике. Для выявления степени обновления песнопений был выбран метод анализа, построенный на сравнении современных вариантов песнопений с нотными образцами С.Смоленского.

Прежде всего, обновление отразилось на фактурном оформлении песнопений, представленным двумя вариантами - одноголосным и многоголосным. В последнем случае возникает вид многоголосной фактуры, полностью построенный по принципу дублировки, то есть линейного «утолщения» основного голоса. Выявлено несколько вариантов многоголосной фактуры, имеющих место в современной церковно-певческой практике кряшен:

1) Двухголосие, а) основанное на терцовой дублировке (верхняя терцовая и нижняя децимовая); б) с верхней октавной дублировкой;

2) Трехголосие а) с нижней терцовой и октавной дублировками; б) с нижней квинтовой и октавной дублировками;

3) Четырехголосие с верхней терцовой, нижней секстовой и октавной дублировками.

Эти формы фактурного «вида» песнопений распределены у разных этнотерриториальных групп татар-кряшен. Как правило, внутри одной традиции, то есть в рамках пения певчих отдельно взятого прихода, устанавливается какой-то один характерный способ фактурного оформления.

На основе анализа песнопений с точки зрения сохранности музыкального текста на структурном, ладоинтонационном, ритмическом уровнях, современные песнопения разделены на три группы Учитывая особенности обновления фактурного параметра песнопений, объектом сравнения становятся не нотные образцы в их комплексной характеристике (включающие как горизонтальные (мелодия), так и вертикальные (гармония) особенности музыкальной ткани), а только основные мелодии - мелодия варианта Смоленского и мелодия современной версии.:

1) песнопения, которые в современной практике сохранились без изменений (в сравнении с вариантами С.Смоленского);

2) песнопения, обнаруживающие обновление музыкального текста, но в целом идентифицируемые с первоисточником;

3) песнопения, изменения в которых привели к рождению «новых» вариантов.

Песнопения, входящие в первую группу, представляют собой образцы, которые, несмотря на сугубо устное бытование на протяжении многих лет, сохранились в том виде, в каком они зафиксированы в письменных сборниках XIX столетия, изданных при С.Смоленском.

Самой большой по количественному показателю оказалась вторая группа песнопений. Сюда относятся те образцы, в которых текст получил некоторое «переосмысление» в исполнительской практике кряшен, но введенные изменения все же сохранили ту основу, которая позволяет на слух определить данное конкретное песнопение, то есть идентифицировать его с вариантом С.Смоленского. Проделанный анализ позволяет выявить наиболее характерные виды коррекции напевов:

1. Мотивно-интонационная коррекция:

«Интервальное разбухание» представляет собой расширение амбитуса определенного отрезка песнопения, путем захвата новой «высоты».

Инверсия - способ варьирования звуковысотной линии, обнаруживающий общность с полифоническим мышлением. Встречается в песнопениях не в чистом виде, а скорее имеют место элементы инверсионного переосмысления: инверсия носит фрагментарный характер (на уровне тексто-музыкальной строки или отдельного мотива), не распространяясь на весь напев.

Система ритмо-интонационных добавок (интервальные, распевные, репетицирующие) включает в себя элементы, как бы «вкрапленные» в мелодическую линию варианта Смоленского. Интервальная добавка представляет собой «вставку» в мелодическую линию напева в виде скачкообразного хода (как правило, представленного квартовым ходом) вместо поступенного или же псалмодирующего на одном звуке движения. Распевные добавки - одни из самых распространенных в церковно-певческой практике татар-кряшен. Они являются теми элементами, которые призваны оживить, «омузыкалить» сдержанные, зачастую построенные на речитации, церковные песнопения. Репетицирующие добавки вносят некоторую схематизацию в мелодический план песнопений, могут распространяться как на отдельные мотивы, так и на всю тексто-музыкальную строку.

Сглаживание скачков - вид коррекции, предполагающий заполнение скачкообразного хода в мелодической линии поступенным движением.

Ангемитонизация напева - способ ладовой коррекции, основанный на переосмыслении звуковой системы (звукоряда) конкретного песнопения. Он проявляет себя чаще в исключении из зоны интонирования полутоновых образований, это приводит к ангемитонизации диатонических православных напевов. Тем самым, в сферу интонирования проникает «генетический код» (термин Асафьева), который представляет собой наиболее характерную, обладающую репрезентирующей функцией особенность татарской песенности в целом. Ангемитоника в этом контексте являет собой неотъемлемую часть комплекса «музыкальных помыслов, постоянно находящихся в сознании данной общественной среды» Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс / Б.Асафьев.- Л., 1971.- с. 267.. То есть наличие явления ладового переосмысления напевов, в данном случае, можно определить как демонстрацию факта воздействия на звуковысотность церковных песнопений этнического фактора.

2. Структурное обновление песнопений может проявляться в сокращении или увеличении количества тексто-музыкальных строк. Этот вид коррекции встречается реже, чем ритмо-интонационные изменения. Объясняется это тем, что изменение структуры напева напрямую связано с изменениями лексического текста, который в силу наличия в практике зафиксированных письменных источников (в отличие от нотного текста, который воспроизводится, как правило, по памяти), представляет собой наиболее стабильную - неизменяемую - часть песнопений.

Третья группа - это песнопения, которые исключают возможность сравнительного анализа с первоисточником, так как их музыкальный текст представляет собой совершенно новый по содержанию вариант.

В 4 разделе «Церковно-певческая практика и устное песенное творчество» отправным становится утверждение, что природа возникновения изменений, обнаруженных в церковных песнопениях татар-кряшен, во многом связана с влиянием фольклорной традиции народа. Проникновение элементов народно-песенной культуры отмечается относительно церковно-певческих составов, манеры исполнения духовных песнопений, их интонационной, ладовой, структурной вариантности.

Певческие составы. Распев канонических напевов татар-кряшен существует в рамках ансамблевого бытования, то есть в форме исполнительского творчества, характерной для народно-песенной культуры. По сути, это приводит к тому, что и духовные песнопения, и народные песни исполняются одними и теми же певческими составами, что являет собой одну из точек соприкосновения фольклорного и церквного пения Ансамблевая форма церковного пения кряшен, во многом, является предпосылкой для проникновения в духовные песнопения и других «атрибутов» фольклорного пения. В частности, ансамблевое пение предполагает усиление горизонтального мышления (в отличие от хорового, основанного в большей степени на вертикально-организованном восприятии музыкального текста), что в церковном пении кряшен проявилось в переходе от гармонического четырехголосия на монодический тип многоголосия, основанный на дублировке..

Манера пения. Церковное пение татар-кряшен обнаруживает свои особенности и относительно фонического аспекта воспроизведения песнопений: они проявляются в особой - «народной» - манере исполнения. Пение татар-кряшен с точки зрения специфики звучания впервые стало объектом внимания Н.Альмеевой. По утверждению исследователя, особый «языческий звукоидеал выделяет кряшен в общем контексте волжско-татарских традиций» Альмеева Н Жанровая система и этномузыкальный диалект: К проблеме классификации явлений татарской музыки устной традиции / Н. Альмеева // Искусство устной традиции. Историческая мифология.- Сборник статей, посвященный 60-летию Земцовского.- СПб., 2002.- с.140.. Специфика звукоизвлечения становится одной из характерных черт и церковного пения татар-кряшен. Певчие-кряшены исполняют церковные песнопения в той же манере, что и фольклорные песни, не разграничивая одну систему исполнительской традиции от другой.

Интонационная коррекция церковных песнопений татар-кряшен обнаруживает одну преобладающую тенденцию - тенденцию к «омелодизации» культовых псалмопений. Именно это явление стало отправной точкой многих видов интонационного обновления, призванных интонационно «оживить» духовные песнопения. Среди них - «интервальное разбухание», интервальные добавки, распевные добавки, сглаживание скачков.

«Интервальное разбухание» предполагает расширение амбитуса песнопения, увеличение зоны интонируемой звуковысотности, а значит - приводит к большей подвижности мелодической линии. Духовные песнопения представляют собой в большинстве случаев достаточно сдержанное по интонационности, построенное на «монотонном» псалмодировании, воспроизведение Священного Слова. Для певчих из народа, воспитанных на другой музыкальной (фольклорной) традиции, такое соотношение слова и музыки достаточно непривычно. Песнопения, построенные, например, на секундовом распеве, вызывают у кряшен ощущение мелодической «неблагополучности», «несостоятельности», и как следствие - желание «распеть», «омузыкалить» их.

Природа возникновения «интервальных добавок» (восходящие скачкообразные ходы в начале строк) обнаруживает связь с одной из главных ладо-интонационных характеристик обрядовых напевов кряшен - восходящими квартовыми и квинтовыми скачками в начале предложений, своего рода «интонации зова» (Н. Альмеева).

Как одна из самых репрезентативных для церковных песнопений татар-кряшен «распевных добавок» определяется включение в интонационное содержание канонических напевов нисходящего глиссандирующего движения в объеме терции - «экмелической терции». Само глиссандирующее интонирование в рамках церковной музыки бесспорно является элементом привнесенным, никак не связанным с традицией духовного пения. Оно по своей фонической характерности сразу вызывает ассоциации с народно-песенным исполнительством.

Ладовая коррекция песнопений проявляется в ангемитонизации диатонических православных напевов. Данное явление можно связать с «включением» во время распева христианских текстов той слуховой надстройки, которая была воспитана на народно-песенном творчестве. При этом речь может идти не только о фольклоре татар-кряшен, но и всей устно-певческой традиции народов Поволжья, которая, как известно, характеризуется как «зона пентатоники». Песенность татар-кряшен, при этом не является исключением, в ней, наряду с другими ладовыми явлениями, достаточно обширно представлен пентатонный (шире - ангемитонный) пласт.

Видом структурной коррекции церковных напевов татар-кряшен, обнаруживающих влияние фольклора, является тенденция к вариационному развитию. Этот тип музыкального мышления находится в зоне тех принципов, которые бессознательным образом, «автоматически» включаются во время распева, являясь естественно-органичной частью пения для самих исполнителей. Учитывая тот факт, что церковные песнопения татар-кряшен в силу своей устности находятся в той же системе бытования, что и народные песни, не трудно предположить, что сами стереотипы формотворчества так же могут из одной традиции проникнуть в другую.

Обнаруженные точки соприкосновения духовного пения татар-кряшен с народно-песенным творчеством позволяют говорить о том, что современная церковно-певческая практика татар-кряшен представляет собой неповторимую музыкальную традицию. Определенные социально-исторические условия и, прежде всего, бытование в условиях сельской приходской практики, создали прекрасную почву для того, чтобы церковные песнопения кряшен находились в зоне «саморазвития». Это позволяет определить церковное пение кряшен как «этноцерковное пение» - пение, обладающее рядом собственных национальных черт. Кроме того, факты тесного соприкосновения с традициями народного пения позволяют рассматривать данное явление как часть фольклорного пения. Общими при этом являются не только отдельные музыкально-языковые элементы, но и сама практика бытования, основанная исключительно на устной традиции. С учетом этого, церковные песнопения кряшен могут быть поставлены в особую позицию в систематике фольклорного пения. Необходимо отметить, что, несмотря на десятилетия атеистической политики, песнопения сохранились, они продолжали свое бытование. Возможно, это стало возможным именно потому, что церковные песнопения для самих кряшен были не только составляющей религиозной жизни, они стали частью их национального пения.

Пятый раздел третьей главы посвящен рассмотрению региональных особенностей песнопений. Проделанный анализ церковно-певческой культуры кряшен позволяет говорить не только об относительной автономности и самобытности церковно-певческой практики кряшен в целом, но и выделить некоторые «нюансы», присущие церковному пению отдельно взятых групп. В работе представлены очерки о церковном пении казанских, кукморских, нижнекамских, елабужских, молькеевских, бакалинских кряшен и нагайбаков. Предлагается общая характеристика церковно-певческой практики каждой отдельно взятой группы, в процессе анализа выявляются наиболее характерные способы коррекции напевов.

В Заключении работы обобщены основные положения и выводы по диссертации, намечены пути дальнейших исследований, среди которых особо следует выделить изучение «младохристианских» певческих традиций, повсеместно обнаруживающих факт этнической ассимиляции европейских православных «первообразцов».

Публикации по теме диссертации

В изданиях, рекомендованных ВАК

1. Церковно-певческая практика татар-кряшен в аспекте историко-стилевой вариантности песнопений // Музыковедение.- 2008.- №4. - С. 47-53 (0,9 п.л.).

В других изданиях

2. О церковно-певческих переводах для татар-кряшен // Современное кряшеноведение. Состояние, перспективы.- Казань, 2005.- С. 119-124 (0,6 п.л.).

3. О современной практике бытования церковных песнопений у татар-кряшен // Наука о музыке. Слово молодых ученых: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (Казань, ноябрь, 2006г.) / Казан. гос. конс-я.- Казань, 2006.- С. 112-137 (1,6 п.л.).

4. Роль музыки в православном просвещении татар-кряшен // Православный собеседник.- 2007.- № 2. - С. 256-259 (0,3 п.л.).

5. Просвещение татар-кряшен в аспекте обновления педагогических установок в Казани в конце XIX века // Культура как духовный ресурс развития региона: материалы Междун. конф. (Казань, 4 апреля, 2008 г.) / Инст-т доп. проф. образования.- М., 2008.- С.256-264 (0,5 п.л.).

6. В.Тимофеев как первый татаро-кряшенский просветитель // Проблемы межкультурных коммуникаций в содержании социогуманитарного образования: состояние, тенденции, перспективы: материалы Междун. науч. конф. (Казань, 17-18 апреля, 2008 г.) / Казан. гос. ун-т к-ры и иск-тв.- Казань, 2008.- Ч.1.- С. 156-158 (0,5 п.л.).

Размещено на Allbest.ru