О хронотопе стиля Софии Губайдулиной

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

О хронотопе стиля Софии Губайдулиной

В ХХ веке в искусство вошла идея о том, что время и пространство могут являться самостоятельным объектом творчества, что они принципиально изменяемы. С одной стороны, к этому закономерно привело имманентное развитие искусства, с другой, - в этом отразилось коренное изменение интеллектуальной среды обитания, ее небывалое расширение и усложнение. Если в предшествующие века единые хронотопические представления распространялись на эпохи, столетия, то в ХХ веке они свелись к десятилетиям. Даже у представителей одного композиторского поколения представления о времени и пространстве и, соответственно, хронотоп стиля подчас весьма отличаются.

Если воспринимать смену эпох в музыкальном искусстве максимально обобщенно - как чередование «горизонтального» и «вертикального» мышления-то можно увидеть, что во второй половине ХХ века прогрессирующе возрастала роль «вертикальной» координаты. На уровне музыкального языка это проявилось в усилении пространственной стороны музыки. Так, например, большая часть авангардных техник композиции акцентирует аспект пространства: сонористика выдвигает на первый план проблему формы, минималистские опусы зачастую развиваются по принципу заполнения объема однородной материей, тот же смысл имеет статическая тональность и т.д.

Конечно, пространственная составляющая издавна разрабатывалась в музыке. Но раньше все подобные ассоциации были как бы соразмерны человеку, неразрывно связаны с его физическим опытом. Например, образы движения - бег, скачка, полет, жужжание прялки, журчание ручья и т.п. - отражали те реальные двигательные процессы, которые человек совершал сам или видел в окружающем предметном мире. Таким образом, человек как бы осваивал пространство вокруг себя.

В музыке ХХ века взор человека обращается вверх и вовнутрь (может быть, в попытке отстраниться от все возрастающей агрессивности техногенной среды). «Вверх» - в поисках Бога или в размышлениях о космических законах (что свойственно, например, Г. Уствольской и С. Губайдулиной), «вовнутрь» - в недра подсознания, памяти (Г. Канчели, С. Губайдулина), или в скрытые глубины звука (А. Тертерян, А. Кнайфель). В этом - еще один важный признак «вертикального» мышления: в отвлечении от «слишком человеческого» времени - времени действия и в преимущественном внимании к макро- и микромиру.

В отношении ко времени также наблюдается всплеск творческих идей. Из множества пониманий времени своей относительной новизной (по сравнению с предшествующей эпохой) выделяются два способа интерпретации: время-Хронос и время-хронометр. То есть, с одной стороны, философское понимание Времени как некоего объективного закона, неподвластного человеку¹, и, с другой, - стремление измерить, подчинить течение времени².

Творчество Софии Губайдулиной развивается в рамках отмеченных выше тенденций. Пространство ее музыки стремится к бесконечности. Хорошо известна тембровая изобретательность композитора. Тембровое богатство ее музыки простирается от экзотических голосов восточных инструментов до электронного звучания («Vivente - non vivente») и всевозможных соноров, рожденных в обычном оркестре³. Отдельно нужно отметить всестороннее раскрытие возможностей человеческого голоса: например, в «Perception» введены семь видов голосовой экспрессии (пение с призвуком дыхания, шепот, речь с призвуком дыхания и т.д.), а в 4-й части «Посвящения Марине Цветаевой» два слова - «всё великолепье» - повторяются в 12-ти разных эмоциональных вариантах (восхищенно, легкомысленно, устрашающе утвердительно и т.д.). Звуковысотное пространство включает в себя такие крайности как изысканная четвертитоника («Quaternion») и кластеры, обрушивающиеся через весь диапазон (8 часть «Слышу… Умолкло…»). Градации динамики и плотности фактуры колеблются от «высшей утонченности» до «высшей грандиозности», выходя порой за пределы звука - в тишину (каденция дирижера в «Слышу… Умолкло…»).

Помимо количественного аспекта - всестороннего расширения рамок музыкального пространства, нужно отметить и качественный - устранение традиционного вида дифференцированности. Весьма часто в ее произведениях можно встретить приемы, «размывающие» темперацию: глиссандо, трели, кластеры, не говоря уже о преобладающем сонорном материале. При этом одна из привлекательнейших черт музыки Софии Асгатовны - в тонком сочетании завораживающе красивых красок и проникновенных островков-интонаций.

В результате пространство музыки Губайдулиной предстает неограниченным пространством возможностей, бескрайним океаном звучаний.

В основе творческого замысла С. Губайдулиной часто лежит пространственный, зрительный образ. Поэтому композиция приобретает важнейшее значение в художественном целом, подчас кристаллизуясь в названии: таковы «In croce», «Descencio», «Ступени», «Фигуры времени».

Композитор, отличающийся склонностью к символизации, к приданию всем понятиям конкретных визуальных очертаний, о многих абстрактных вещах рассуждает, используя метафоры горизонтали и вертикали. По отношению к творчеству первым звеном в цепи горизонтально-вертикальных отношений становится само воплощение изначального замысла в конкретное звуковое «тело». «Пространством, растянутым во времени» называет Губайдулина текст сочинения [6, 104]. «По существу весь смысл художественного произведения заключен именно в этом желании: превратить вертикальное время вневременного воображения в линеарное существование формы. Первозданный момент истины - в реальный процесс» [6,104].

Этот феномен симультанного представления формы, выразительные свидетельства о котором оставили Моцарт, Хиндемит, Рахманинов и многие другие музыканты, во второй половине ХХ века приобретает все большее значение в композиторской практике (соответственно, и попытки его теоретического осмысления, предпринимавшиеся еще Б. Асафьевым, становятся все более частыми и развернутыми [1,3,4]). Для Губайдулиной момент изначального мысленного представления целостной формы принципиально важен, так как впоследствии этот пространственный образ будет перенесен в структуру сочинения. Так, например, В. Холопова указывает, что первоначальный план симфонии «Слышу… Умолкло…» был зарисован автором «в виде важнейших штрихов на листе бумаги: аккордовые тутти - вертикальными стрелками вниз, Ѕкосмический ветерЅ (в начале 12-й части) - волнистой линией и т.д.» [6, 105].

Подобный психологический феномен присущ многим современным художникам, музыкантам, поэтам. Так, Э. Межелайтис утверждает: «Оказывается, до тех пор не могу написать стихотворение, пока не увижу его целиком перед собой, словно картину (контуры, краски, рисунок)» [5]. В значительной степени данное явление отличало творческий процесс Эдисона Денисова: «Иногда я музыкальные образы вижу пространственно, причем часто более явно вижу (подчеркнуто Денисовым - Н.Л.), чем слышу, особенно при их первом возникновении. Объяснить это нельзя» [9].

Отличие подхода Софии Губайдулиной в том, что в ее произведениях замысел, идея настолько плотно связаны со структурой, что сама эта структура приобретает самостоятельный глубокий смысл, сакрализируется. Например, об «In Croce» композитор говорит: «Обычное свойство музыкальных инструментов - обладать высоким, средним и низким регистром - используется так, что точка регистрового перекрещивания у двух инструментов - органа и виолончели - переживается в нескольких значениях: не только как геометрическое свойство, но и как символ креста» [7, 223]. Другой пример - отзыв на сочинение коллеги: «В таком стиле хорошо бы иметь внутри нечто жесткое, например строгую конструкцию или какую-нибудь композиционную идею. Ну, а если бы она еще к тому же одновременно оказалась символом чего-то иного <…> тогда я пришла бы в восторг» [8, 8]. Для композитора умение «преображать материал под влиянием формального, сюжетообразующего закона» становится критерием настоящего художника [2, 6].

Таким образом, в творчестве Губайдулиной можно наблюдать некое взаимоуподобление формы и смысла произведения. В результате, ее музыкальный хронотоп приобретает символический и даже сакрализованный характер.

Итак, хронотоп стиля С. Губайдулиной определяется основным предметом ее творческого размышления: слиянием души человека, его внутреннего Я с мирозданием, природой, Богом. Он рождается на пересечении иррациональной «вертикали» пространства и рациональной «горизонтали» времени.

Литература

хронотоп музыка губайдулина симультанный

1. Арановский М.О. О психологических предпосылках предметно-пространственных слуховых представлений // Проблемы музыкального мышления. - М., 1974.

2. Губайдулина С. Дано и задано // Музыкальная академия. 2004. №10.

3. Зобов Р., Мостепаненко А. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. - Л., 1974.

4. Муравьева Н. Роль пространственных факторов в образной сфере музыкального произведения (на примере камерных сочинений литовских композиторов). Дисс…канд иск. Казанская государственная консерватория, 1988.

5. Панкевич Г. Проблемы анализа пространственно-временной организации музыки // Музыкальное искусство и наука. Вып. 3. - М.: Музыка, 1987.

6. Холопова В.Н. Время и вневремя: о творческом процессе Софии Губайдулиной // Процессы музыкального творчества. Вып. 3. - М., 1993.

7. Холопова В.Н. Николай Бердяев и София Губайдулина: в той же части Вселенной // Советская музыка. 1991. №10.

8. Ценова В. Числовые тайны музыки Софии Губайдулиной. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора искусствоведения. - М., 2000.

9. Ценова В. Неизвестный Денисов: из записных книжек (1980/81 - 1986, 1995). - М., 1997.

Размещено на Allbest.ru