Особенности исполнительского прочтения древнерусской монодии в контексте поэтико-стилевой характеристики песнопений знаменного распева

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Православная певческая традиция основана на Слове и его воплощении в звуковом материале. Это высокодуховное явление, которое обращено к душе человека, находящегося в храме и воспринимающего вербально-музыкальный пласт христианского богослужения. Поэтому так понятна степень ответственности певчего-исполнителя, задача которого заключается в достойном воплощении образцов церковного пения в процессе их исполнения на клиросе. Эта ответственность многократно увеличивается, если речь идет об исполнительской интерпретации древнерусской монодии песнопений знаменного распева и его стилевых разновидностей (демества, пути, строчного многоголосия и т. д.). Недаром проблема исполнения данного пласта отечественной хоровой культуры поднимается на научных конференциях и форумах (к примеру, это одна из актуальных проблем ежегодного медиевистического петербургского симпозиума «Бражниковские чтения»; остро вопросы современного исполнения знаменной монодии ставятся на Практических съездах любителей знаменного пения в Москве и др.), в ряде научных статей и в многочисленных церковных изданиях. Указанная исполнительская задача усложняется и тем, что для того, «чтобы “понять” настоящую икону и распев [...] важно, насколько открыто наше сердце для принятия духовных даров, посылаемых нам свыше через “видимое” или “слышимое” поскольку восприятие иконы и распева проходит не на чувственном уровне, а на духовном» [13]. И более того: «и икона, и распев [являются] проводниками в мир иной, причём в двухстороннем порядке: с одной стороны, мы возносим свой ум в “горний мир”, с другой, получаем свыше духовные дары» [там же].

Таким образом, мы отмечаем высокие требования к исполнителям древнерусской монодии, как с точки зрения значимости их духовного и душевного состояния в момент исполнения, так и с точки зрения сугубо профессиональных задач воплощения унисонной фактуры или весьма своеобразной полифонии строчного или демественного двух-трехголосия средневекового православного церковного пения. К сожалению, нередки случаи, когда тот или иной хоровой коллектив (вокальный ансамбль) вместо вдумчивого и осмысленного распевания сакрального текста древнерусской монодии, «исполняет одноголосную музыку», уводя на второй план содержательный аспект знаменного песнопения и забывая об абсолютном главенстве Слова над напевом в древнерусской певческой традиции.

Отмечу еще одну исполнительскую проблему, которую каждый коллектив решает по своему усмотрению манеру исполнения знаменной монодии. На сегодняшний день она сводится к двум традициям исполнения древнерусского церковного пения академической и фольклорной. Первая представлена такими хоровыми коллективами и ансамблями как Государственная академическая хоровая капелла России имени А.А. Юрлова, мужской хор «Древнерусский распев» при Издательском отделе Московского Патриархата, Ансамбль древнерусской музыки «Знамение» Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. Вторая Ансамблем Дмитрия Покровского и Ансамблем древнерусского певческого искусства «Ключ знамения» Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова.

Указанная проблема исполнения столпового пения актуальна для современной православной церкви, многие из представителей которой осознают необходимость хотя бы частичного включения образцов древнерусской монодии в современную певческую церковную жизнь, для старообрядческой традиции (поповской и беспоповской), сохраняющей по сей день стилевые и духовные основы исполнения песнопений знаменного распева, а также для нынешней концертнохоровой исполнительской практики. О пении древнерусской монодии «естественном “распевным” темпом, не быстро и не медленно, чтоб и “сердцем и умом” разуметь распеваемое» [13] пишут современные музыковеды-медиевисты и практики клиросного исполнения знаменного роспева архимандрит Г. Б. Печенкин [см. там же], московская исследовательница, много лет изучавшая старообрядческую певческую традицию, Т.Ф. Владышевская (см. главу «К вопросу о связи народного и профессионально-церковного древнерусского певческого искусства» в книге «Музыкальная культура Древней Руси» [1, с. 284296]) и мн. др.

Существует еще один исполнительский аспект, затрудняющий полноценное и стилистически верное воплощение церковного пения Древней Руси: как исполнять монодию по крюкам или по нотным дешифровкам? Современная наука и чуткие исполнители, чувствующие природу и суть рассматриваемого пласта отечественной культуры, однозначно отвечают на этот вопрос конечно, по крюкам, поскольку «нотный» вариант исполнения не способен донести до слушателя все многообразие, сложность и тонкость абсолютно вокальной природы знаменной нотации. Если линейная нотация разбивает распев на ряд отдельных абстрактных звуковых «точек»-нот, то «знаменная нотация призвана ориентировать певца на то, чтобы он мыслил целыми оборотами мелодическими формулами (попевками)» [13].

Большую пользу исполнителям может принести слушание записей старообрядческого церковного пения, что, на взгляд автора статьи, поможет осмыслению особенностей исполнения знаменного распева. Как справедливо отмечает Т. Ф. Владышевская, «фонограммы [старообрядческого церковного пения] дают много важных сведений об особенностях ритма, темпа, фразировки, артикуляции, нюансировки, произношения звуков. Они помогают изучить также различные фольклоризированные манеры исполнения церковных песнопений, несущих на себе печать непосредственного воздействия народной песни, и многие другие вопросы, связанные с живой певческой практикой» [1, с. 240].

Основополагающее значение Слова и его Смысла, духовной сути требует от исполнителя знаменного распева особого состояния погружения в духовно-содержательный слой исполняемого песнопения, глубокого понимания смысла текста. «Истолкование» содержательной стороны песнопений является важнейшей составляющей современных музыковедческих медиевистических исследований.

Активно разрабатываемая петербургской школой (кафедра древнерусского певческого искусства Санкт-Петербургской консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова) поэтика древнерусского певческого искусства, представляет собой, по мнению автора данной статьи, одно из самых перспективных направлений современной музыкальной медиевистики, поскольку позволяет осознать духовный смысл звучащего образца знаменной монодии.

Основой исследования является ряд песнопений, связанных со службами святым женам Древней Руси, в частности, со службой преподобной равноапостольной княгине Ольге. Выявление основ поэтики указанных песнопений позволит исполнителям глубже проникнуть в их духовное содержание, а, значит, и глубже воплотить все разнообразие этого содержания в исполнительской интерпретации.

Княгиня Ольга является первой женщиной в Древней Руси, которая была причислена к лику святых. «До Макарьевских соборов 1547-1549 гг. она оставалась единственной общечтимой святой княгиней, чья память праздновалась церковью в июле месяце (11 июля ст. стиля) вместе с ее внуком князем Владимиром (15 июля ст. стиля) и правнуками святыми Борисом и Глебом (21 июля ст. стиля)» [9, с. 91]. Более того, «... по богатству идей и их обобщений [в службе и Житии] образ княгини Ольги центральный в русской агиографии, он, без преувеличения, становится архетипом для изображения святых князей и княгинь и русских правителей вообще» [там же, с. 98].

Образ Ольги представлен «Повестью Временных лет» (начало XII в.) [18], древнейшими житиями XIII середины XIV вв. [14], каноном монаха Кирилла (XIII в.) [8], и Житием княгини Ольги, созданным автором «Степенной книги» митрополитом Афанасием (XVI в.) [4]. При этом в древнейших житиях ее образ представлен иначе, чем в летописи, поскольку в них акцент делается «на государственной деятельности княгини и обращениях ее ко Христу как плоду искания мудрости» [10, с. 25].

В данной статье поставлена задача выявления основных душевно-духовных качеств первоапостольной княгини Ольги на материале древнерусских песнопений в сопоставлении с летописными и житийными источниками, повествующими о духовном облике древнерусской святой. Опорными точками для автора стали Канон монаха Кирилла памятник киевского периода литургического творчества (XI-XIII вв.) [16, с. 311], а также другие песнопения, выявленные в процессе источниковедческих изысканий, стихиры на «Господи воззвах» и на «Хвалитех», два тропаря «О тъбе богомудраА Елена» и «Крилома богоразумиА».

В летописи и Житии, с их выверенностью и взвешенностью каждого слова, упомянуты следующие свойства натуры княгини Ольги: на первом плане в тексте песнопений находится духовное просветительство и христолюбие (по девять фрагментов текста), а «всякая святость во всех ее многообразных явлениях в истории, у всех народов выражает последование Христу» [17, с. 8]. Более того, «в древнерусской святости евангельский образ Христа сияет ярче, чем где бы то ни было в истории» [там же].

Центральной идеей в тексте песнопений княгине Ольге и в древних Житиях святой является также идея богомудрости и богоразумия (ее мы встречаем в семи фрагментах текста), которые в Житии митрополита Афанасия названы благочестием и которые проявляются «в отвращении от видимой твари и сосредоточенности в мысли на Боге и Творце всяческих, что и есть покаяние» [10, с. 28].

Богомудрие (в церковно-славянском варианте Богопознание), согласно «Словарю древнерусского языка (XI-XIV вв.)», есть «знание, понимание божественной мудрости» [15, с. 261], а богомудрый человек это «понимающий божественную мудрость, исполненный божественной мудрости» [там же]. В. Даль определяет богомудрость как «познание тайн божественных, тайн веры»; богомудрый это человек, «умудренный Богом, мудрый в Боге»; а также обозначает «исполнение обрядов веры, богослужение; внутреннее сознание истин веры и жизнь по ним. Богопочтенный, богопочитаемый, уважаемый, чествуемый в Боге за преданность Богу. Богопочитатель, благоговеющий к Богу, чтущий Его. Богопреданный, преданный, покорный Богу» [3]. В летописи и житии княгини Ольги отмечается врожденная мудрость первой древнерусской святой, ибо «Князь же рускии Игорь поня ю за ся за премногую ея премудрость и добронравне» [цит. по: 6, с. 85].

Значимое место в богослужебных текстах службы святой занимает идея духовности и тесно связанная с ней идея чудотворности мощей Ольги. Также важна в текстах песнопений идея светоносной природы образа княгини. Известна значимость для древнерусской духовной традиции идеи света и светоносной природы святых, приближающейся в этом к преобразившемуся лику Иисуса Христа на горе Фавор (центральная идея двунадесятого праздника Преображения и учения исихастов). «Они (исихасты) отождествляют божественную реальность, являющуюся святым, со светом, который видели ученики Господа при Его Преображении на Фаворе. Этот Фаворский свет, свет Преображения, и есть “свет будущего века”, предвосхищение Царства Божия» [11, с. 343]. Согласно житию первоапостольной, святой Полиевкт, патриарх Константинопольский, благословляя святую Ольгу, обращается к ней после ее первого причастия со словами: «Благословенна ты среди жен Российских, ибо ты, оставив тьму, взыскала истинного света» [6, с. 87].

Вышеперечисленные качества святой княгини Ольги мы можем встретить при характеристике многих святых, древнерусских, византийских и католических. Для нас интересны женские аспекты святости первой древнерусской святой. В тексте акцентированы такие качества равноапостольной княгини как целомудрие и чистота, а также Ольга предстает как милостивая и милосердная, щедродательная нищим, убогим и малоимущим, что соответствует тексту Жития, в котором «блаженная княгиня руская Олга образом тиха, и кротка, и любима ко всем, такоже и мудра зело» [цит. по: там же, с. 86].

Закономерно, что в песнопениях присутствуют параллели с образом Богородицы (как образ пчелы: в мифах пчела часто является атрибутом или одним из воплощений Великой Матери; пчелу связывали с Кибелой, Артемидой (Дианой), Деметрой, Персефоной, Афродитой и их жриц называли «пчелами»; позже пчела стала эмблемой Девы Марии и, благодаря своему трудолюбию, пчела стала символом деятельности, прилежания, трудолюбия, порядка и религиозного красноречия), хотя и «жену по естеству тя нарицаем» (Ольга приравнена к образу Богородицы, поэтому величание Богородицы совпадает с величанием Ольги), а также параллели с ветхозаветными образами Евы (как противопоставление: если прародительница, прельстившись, потеряла рай, то Ольга, животворный крест в Руси водрузив, обрела его, и благодаря ей, познали Бога), Эсфири (главной героиней одноименной книги Ветхого Завета, воплощавшей тихость, скромность и, одновременно, энергичность и горячую преданность своему народу и своей религии), Юдифи (персонажа ветхозаветной второканонической «Книги Юдифи», еврейской вдовы, спасшей свой город от нашествия врагов), и, наконец, Ливанской горы.

Но при всей значимости перечисленных высших женских качеств, отмечу и несколько мужских аспектов в характеристике образа княгини Ольги. Во-первых, в тексте присутствует упоминание о варяжских корнях княгини: унаследованные ею от предков-мореплавателей и воинов «доминантные признаки» проявились в ней столь сильно и полно, что отразились навсегда в национальной памяти. В житии святой Ольги сохранилось некое народное воспоминание о храбрости, справедливости, внутренней силе, разумности, твердости и мужестве как ее «доминантных качествах», которые, проявившись в юности в ситуации с притязаниями ее будущего мужа, юного князя Игоря, стали определяющими на всю ее дальнейшую жизнь: «управляла княгиня Ольга [...] не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов “Телом жена сущи, мужеску мудрость имеюще”» [цит. по: там же).

Присутствует в песнопениях связь с образом внука княгини великим князем, первоапостольным и святым Владимиром, а также проводится параллель с византийскими святыми и равноапостольными императором Константином и его матерью Еленой, поскольку «святая великая княгиня Олга подражаше житию великиа царицы Елене во всем, многи кумиры сокруши, и в тех место церкви Христовы воздвигошася» [7].

Анализ текста и знаменной беспометной нотации тропаря 1 гласа «Крилома богоразоумиА» и 8 гласа «О тебЬ богомудраА Елена», зафиксированными в крюковой рукописи конца XVI века в Кирилло-Белозерском собрании Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), позволяет выявить трактовку богослужебного текста древнерусскими распевщиками указанного времени.

Рассмотрим наиболее значимые музыкально-словесные образования (попевки) в указанных образцах службы св. княгине Ольге, В анализируемых песнопениях присутствуют фитные распевы, которые, как известно, применялись древнерусскими распевщиками в наиболее значимых словах богослужебного текста и которые составляют смысловую и музыкальную кульминацию напева. Закономерно, что фиты использованы на слове «бога» /9 х и «тЬм же» (т. е., бессмертием души, которому радуются и ангелы небесные) /$9/* !. Смысл данных музыкальных кульминаций текстов тропарей можно расшифровать, по мнению автора статьи, следующим образом: Бог дарует бессмертие души человеку (в данном случае княгине Ольге) после свершения над ним таинства крещения.

К основным попевкам тропарных текстов службы св. Ольге относятся: кулизма в символической трактовке данной кокизы выражает умиление, прощение, обращение к ближним с любовью, а также маркирует следующие слова текста: «твари прияла еси пребываеши» (тропарь 1 гласа «Крилома богоразоумиА»), а также «Елена крещению бесмертенЬй радоуетеся доухо твои» (тропарь 8 гласа «О тебЬ богомудраА Елена»). Обратим внимание, что этот ряд слов имеет явно выраженную смысловую основу: от тварного состояния княгини-язычницы Ольга, «прияв» крещение, «пребывает» к состоянию духовному, богомудрому. Получив новое христианское имя «Елена», что сразу вызывает воспоминание о матери св. Константина византийской императрице Елене, получившей равноапостольское определение. Как и Елена, Ольга (древнерусская Елена) принимает крещение, что дает бессмертие души, и радуется дух (духовна составляющая) новокрещенной этому великому событию в жизни самой княгини и ее народа.

В невменном тексте, наряду с применением простых однои двоегласостепенных знаков, также присутствует активное применение сложных знаков крюковой нотации змеица X (символизирует мудрость), статья со змеицей /' хамила ЭЭ0 («Христову житию подражание»), осока («милосердие к нищим и милость») и др.

Итак, анализ невменной записи тропарей из службы княгине Ольге показывает достаточно высокую степень распевности анализируемых текстов и плотную духовно-смысловую насыщенность как поэтической, так и знаковой сторон рассматриваемого явления древнерусской певческой традиции.

Литература

древнерусский монодия музыкальный певческий

1. Владышевская Т.Ф. Музыкальная культура Древней Руси / Т.Ф. Владышевская. М.: Знак, 2006. 472 с.

2. Григорьев Е. Пособие по изучению церковного пения и чтения / Е. Григорьев. Рига: Рижская Гребенщиковская старообрядческая традиция, 2001. Изд-е 2-е, перераб. 318 с.

3. Даль В. Богомудрие [Электронный ресурс] / В. Даль // Толковый словарь. Режим доступа к документу: http://ru.wikisource.org/wiki/

4. Житие святыя блаженныя и равноапостольныя и в премудрости великия княгини Олги, нареченныя во святомъ крещении Елены, иже бысть предтеча рускаго рода во благочестие к Богу и о мужественномъ ея, и о принесении многочюдесных и нетлъеных мощей ея, и отчасти похвала // Библиотека литературы Древней Руси. СПб.: Наука, 2003. Т. 12.: XVI век. С. 342-376.

5. Каплун Т.М. Духовно-образная и музыкально-поэтическая характеристика древнерусской службы княгини Ольги / Т.М. Каплун // Проблеми сучасності: мистецтво, культура, педагогіка: зб. наук. пр.; [за загал. ред. В.Л. Філіппова]. Луганськ: ЛДАКМ, 2013. Вип. 25. С. 66-77.

6. Карпов А.Ю. Житие княгини Ольги в редакции псковского книжника Василия (в иночестве Варлаама) / А.Ю. Карпов // Очерки феодальной России. М., 2003. Вып. 7. С. 84-88.

7. Карпов А.Ю. Житие княгини Ольги XVI века. В новой, ранее неизвестной редакции [Электронный ресурс] / А.Ю. Карпов. Режим доступа к документу: http://www.portal-slovo.ru/history/35620.php

8. Кирилла мниха канон и стихира в память преподобной княгини Ольги, бабы Владимира // В кн.: Никольский Н.К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // Сб. ОРЯС. СПб., 1907. Т. 82. С. 88-94.

9. Малкова Н.А. Женский религиозно-нравственный идеал в культуре Древней Руси: дисс. ... канд. культурологии: 24.00.01 «Теория и история культуры» / Н.А. Малкова. СПб., 2010. 224 с.

10. Малкова Н.А. Святая княгиня Ольга как агиологический тип / Н.А. Малкова // Религиоведение. 2011. № 1. С. 25-31.

11. Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие / прот. И. Мейендорф. Нью-Йорк: RBR, 1982. 359 с.

12. Осокина Е.А. Проблемы соотношения гимнографии и агиографии на память княгини Ольги: дисс. ... канд. филол. наук: 10.01.01 «Русская литература» / Е.А. Осокина. М., 1995. 160 с.

13. Печенкин Г.Б. Знаменный распев и проблемы его исполнения в современных условиях [Электронный ресурс] / Г.Б. Печенкин, архимандрит. Режим доступа к документу: http://www.portal-slovo.ru/art/36000.php?PRINT=Y.

14. Серебрянский Н.И. Древнерусские княжеские жития: Обзор редакций и тексты / Н.И. Серебрянский. М., 1915. Ч. 1-2. 512 с.

15. Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): в 10 т. / АН СССР, Инт рус. яз.; Гл. ред. чл.-кор. АН СССР Р.И. Аванесов. М.: Рус. яз., 1988. Т. 1: (а-възаконятися). 526 с.

16. Спасский Ф.Г. Русское литургическое творчество / Ф.Г. Спасский. Париж-Нью-Йорк-Москва, 1951. 318 с.

17. Федотов Г.П. Святые древней Руси / Г.П. Федотов. М.: Прогресс; Гнозис, 1991. 190 с.

18. Электронные публикации Ин-та русской литературы (Пушкинского дома) РАН. Собрания текстов / Библиотека литературы Древней Руси / Том 1 / Повесть временных лет / Подготовка текста, пер. и комм. О. В. Творогова [Электронный ресурс]. Режим доступа к документу: http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4869.

Размещено на Allbest.ru