Об адекватности метаязыков науки в синтаксических описаниях (на материале синтаксических комплексов)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 81'367

Об адекватности метаязыков науки в синтаксических описаниях (на материале синтаксических комплексов)

В.А. Дорошенков,

канд. филол. наук, профессор кафедры

русского и иностранных языков и литературы КГУКИ

Е.В. Сивакова

канд. филол. наук, доцент кафедры

русского и иностранных языков и литературы КГУКИ

Аннотация

лингвистический метаязык традиционный доказательный

Статья посвящена проблеме использования терминов естественно-научной парадигмы в современных лингвистических штудиях. Отмечается неадекватность традиционного метаязыка в исследованиях в рамках гуманитарных парадигм. Предлагается использование в современных исследованиях синтаксических единиц, характеристики которых имеют доказательную силу.

Ключевые слова: метаязык науки, научные парадигмы, традиционное языкознание, синтаксические единицы, эксперимент и моделирование в синтаксисе.

Abstract

The article is dedicated to the problem of terms in the naturally-scientific paradigm in modern linguistic schools. Inadequacy of traditional metalanguage in researches of humanitarian paradigms is stated. The use of syntactic units in modern researches is suggested. Characteristics of syntactic units have evidential power.

Key words: metalanguage of science, scientific paradigms, traditional linguistics, syntactic units, experiment and modeling in syntax.

Каждое течение научной мысли, каждая новая научная парадигма начинает своё самоутверждение с отрицания парадигмы предыдущей, с критики неприемлемых, с её точки зрения, положений, сформулированных предшественниками. История лингвистических учений имеет много тому примеров. В.В. Виноградов критиковал А.М. Пешковского, Б.Н. Забавников писал «о неадекватности имманентных грамматик», А.А. Потебню критиковали за психологизм, А.Е. Кибрик писал о невыполненных обещаниях традиционной грамматики, американские структуралисты говорили о том, что обучать членам предложения это значит обучать понятиям, а не языку и т.д. и т.п. Но проходит время и окрепшие новые парадигмы вдруг замечают, что так называемая естественно-научная и противопоставленная ей гуманитарная парадигма пребывают в синергетическом пространстве: новые концепции не могут обходиться без естественно-научных знаний, а последние нуждаются как в существенном уточнении, так и в дополнительном когнитивном толковании. Это замечают и бывшие критики естественно-научной парадигмы: «язык - неотъемлемая часть человека («без языка нет человека»), одно из основных проявлений его человеческой сути. В этом плане он относится к объектам «идеальной» природы, и поэтому лингвистику правомерно считать гуманитарной наукой. С другой стороны, язык есть естественное образование, возникшее и существующее помимо воли человека, и как таковое он является объектом материальной природы. Это обстоятельство объединяет лингвистику с областями естественнонаучного знания» [1:74].

Что касается вопроса о существенном уточнении метаязыка естественно-научной парадигмы, то в силе остается сентенция Фердинанда де Соссюра «…до сих пор в области языка всегда довольствовались операциями над единицами, как следует не определёнными». Такие «как следует неопределённые единицы» часто становятся непреодолимой преградой на пути получения знаний о языке, в том числе когнитивных знаний [Там же]. Не точные, не определённые термины-пустышки живут десятилетиями подобно неуловимому флогистону. Таковы, например, «непосредственно-составляющие» и «конечные составляющие». Эти термины используются применительно к любым единицам любого уровня языка, не обладают конкретным содержанием и порой представляется, что этого и не нужно. На этом же пути встают термины, страдающие неполнотой информации о называемых явлениях. Утраченный интерес к точным единицам звучит и в опасениях Ч. Филлмора о том, как бы его построениям не была уготовлена судьба фонемы. В отечественной прагмалингвистике появляется «категория малой синтаксической группы». Это очень туманная метонимия, так как общим у всех таких малых групп является только признак размера (т.е. это ни фрейм, ни текст, ни сценарий). К малой синтаксической группе Г.Г. Матвеева относит всё без разбора, лишь бы в ней была эксплицитная или имплицитная предикативность: «приложения, обращения, вводные слова, однородные члены предложения, распространённые определения» [2:137]. По мнению Г.Г. Матвеевой, «членение текста на МСГ - это процесс синтаксического анализа текста, который не вызывает особых трудностей». К малым синтаксическим группам Г.Г. Матвеева относит группы с «нефинитными формами глаголов - «неопределённая форма глагола, причастие, деепричастие, инфинитивные конструкции… на том основании, что они обнаруживают оттенки предикативности, сходные с отношениями между подлежащим и сказуемым» [2:137]. Давно установлено, что оттенки не равны отношениям. Не установлено только, равны ли эти синтаксические отношения синтаксическим связям. Не установлены также сами синтаксические единицы в таких «малых синтаксических группах». Так, говоря о неопределённых формах глагола, А.Ф. Прияткина именует их полупредикативными членами: «Полупредикативный член - это как бы сказуемое, включённое в предложение на правах второстепенного члена» [3:20]. Из приведенных цитат понятно, что степень ясности в квалификации «составляющих» малых синтаксических групп весьма невелика. А ведь под эти группы попадают и так называемые синтаксические комплексы, традиционно именуемые «оборот объектный падеж с инфинитивом», «объектный падеж с причастием», «именительный падеж с инфинитивом», «сложные дополнения», «двойные сказуемые», «трёхчленная конструкция», «субъектно-предикативная структура» и др.

Весь этот метаязык грамматики появился в лоне «описательно-феноменологической ступени» развития лингвистики [4:137] и представляет собой прямое калькирование метаязыка древних лингвистов (Ср.: Конструкция «accusativo cum infinitivo»). Метаязык науки отражает степень точности наших знаний. В условиях, когда не проводилось чётких различий между единицами морфологического и синтаксического уровней языка, когда частям речи приписывались функции членов предложения, в этих условиях достигнутая степень ясности в определении синтаксических единиц предложения была невелика. Действительно, какую единицу предложения называет термин «сложные дополнения» (англ. Complex Object)? В чём его сложность? Если эта единица состоит из двух единиц, между которыми имеются отношения «сходные с отношениями между подлежащим и сказуемым» [5:246], то можно ли сложные дополнения считать элементарной синтаксической единицей, как следует из самого названия? Как кодировать эту «малую синтаксическую группу» в компьютерных программах? Что такое «полупредикативный член», если он является «как бы сказуемым» (т.е. главным членом предложения…), но «на правах» второстепенного члена? Здесь верные наблюдения интуитивно формулируются в терминах метаязыка, отражающих неполноту информации об исследуемых явлениях. Не спасает и оговорка о том, что в таких «малых группах» инфинитив выступает в «функции сказуемого» (или «как бы сказуемого»): функция сказуемого - быть сказуемым, функция части речи - быть частью речи, т.е. средством выражения сказуемого, его формой.

Параллельно с описательной ступенью в лингвистической науке развивалась и иная ступень, названная Р.Г. Пиотровским конструктивно-экспериментальной, в частности, в работах школы Н.Д. Андреева (структурно-вероятностный анализ) и школы А.М. Мухина (лингвистический анализ).

Компоненты предложения могут быть достаточно точно определены в ходе синтаксического эксперимента и последующего моделирования с опорой на синтаксические связи между компонентами предложения. Метод моделирования учитывает только элементарные, синтаксически далее неделимые компоненты. Эксперименты и моделирование предложений можно проводить в рамках собственно синтаксического анализа, но более продуктивным представляется синергетическое объединение лингвистического и прагмалингвистического анализов.

Обратимся к предложению с типичным «сложным дополнением»: Father wants Helen to marry John. Проведём эксперимент с поэтапным отбрасыванием компонентов. В целях экономии места приведём результаты списком и последующим обсуждением.

0. Father wants Helen to marry John.

1. … * wants Helen to marry John.

2. * Father … Helen to marry John.

3. * Father wants Helen to marry John.

4. * Father wants Helen … …

5. Father wants Helen to marry …

Для человека, владеющего нормативной грамматикой, интуитивно ясно, что первые два компонента исходного предложения, выраженные существительным и глаголом, являются подлежащим и сказуемым, но нет ответа на то, какими синтаксическими признаками они наделены. Этот ответ не может быть получен с помощью вопросов «кто?» и «чего хочет?» Нельзя получить искомую информацию и с помощью как мы сегодня бы сказали прагматических определений в нормативных грамматиках («подлежащим называется член предложения, обозначающий предмет, о котором что-либо говорится в предложении»). Сравните: Я купил машину (что?), и также не ясно, какой предмет обозначает подлежащее в предложении: To swim is pleasant…

Эксперименты с опущением в первом и втором трансформе показывают, что оба эти незаконченные предложения на принятом в структурном синтаксисе языке являются неотмеченными, что и показано звёздочками. Такими же неотмеченными являются и все остальные неполные предложения. Однако термин «неотмеченный» предполагает только то, что эти трансформы в чем-то неправильные. Конкретный смысл каждой «неправильности» может иметь своё объяснение. О чём несколько позже.

При структурном анализе каждая неотмеченность ориентирует на определение синтаксических признаков компонентов предложения, а также на выявление синтаксических связей между компонентами предложения. Так, учитывая, что компоненты Father и wants образуют структурную основу двусоставного предложения, его ядро, и между ними существует предикативная связь, сама эта связь приобретает статус ядерной предикативной связи, а из двух ядерных компонентов первый получил название ядерного предицируемого компонента (NP₁), а второй - ядерного предицирующего (NP₂). Таким образом, оба компонента приобретают точную синтаксическую характеристику. На двустороннюю ядерную связь между этими компонентами указывает также эксперимент с одновременным опущением первых двух компонентов исходного предложения: Father wants Helen to marry John > … … * Helen to marry John. Конечно, в речи возможно неполное предложение: Helen to marry John? Но составляющие этого предложения возможно определить только с возвратом к структуре исходного предложения.

Третий трансформ * Father wants … to marry John, по строгим правилам структурного анализа, разрушает общий семантический рисунок исходного предложения и уже поэтому является «неотмеченным». Но имеются и другие соображения по этой «неотмеченности» (о которых позже). В структурном же плане указанная неотмеченность свидетельствует о том, что Helen является зависимым компонентом и эта зависимость указывает на наличие субординативной (подчинительной) связи между компонентом Helen и wants.

Четвёртый трансформ подтверждает признак зависимости у компонента Helen, но его неотмеченность связана с искажением смысла всего предложения и с потерей темы замужества и не только этого: теряется также признак неядерности, который возникает в этом предложении на основе неядерной предикативной связи между компонентами Helen и to marry, то есть Helen - это неядерный зависимый предицируемый компонент (DNP₁), to marry - неядерный предицирующий компонент (N?P₂). Ср.: Helen marries John.

Пятый трансформ помогает нам понять, что John - это просто зависимый компонент от to marry. Связь - субординативная. Опираясь на признаки компонентов, можно построить знаковую модель рассматриваемого предложения, разделив точками его компоненты:

NP₁ · NP₂ · DN?P₁ · N?P₂ · D

Знаковые модели обладают свойством наглядности. Это особенно показательно для юнкционных моделей предложения [6;7].

В работе [7] А.И. Мухин рассматривает предложения типа: I want you to let me bring him here (Maugham); I shouldn't like you to believe me a dabbler in occult sciences (Christie), и отмечает, что неядерная предикативная связь может использоваться говорящим/пишущим более одного раза. На моих семинарах по теоретической грамматике студентка Е. Калугина определила эти предложения как структуры «с двойным Complex Object». Так воздаётся дань описательно-феноменологической ступени в лингвистике. Действительно, так называемый «оборот Complex Object» повторяется в данных предложениях дважды и можно согласиться с Г.Г. Матвеевой, что такое членение предложений «не вызывает особых трудностей», однако при такой легкости анализа сами синтаксические единицы остаются за пределами интересов лингвиста.

Очевидно, третьей ступенью является когнитивно-прагматическая, при которой прагмаанализ сочетается с когнитивной точкой зрения. Этот синергатический союз может быть тем более продуктивен, чем более он опирается на точно выверенные единицы языка. Как отмечает В.М. Лейчик: «Единицы языка разных уровней - от слова до предложения - это итог кристаллизации мысли» [8:254]. Одним из таких итогов, несомненно, являются рассматриваемые здесь структуры, которым, по некоторым источникам, люди пользовались ещё в дописьменную эпоху.

Вернёмся теперь к «неотмеченным» структурам. * Father wants Helen … Эта фраза не отмечена с позиции здравого смысла, семейной этики, гражданского кодекса, однако с точки зрения грамматики - эта фраза вполне «отмечена». Ср.: Father wants some milk (drink etc.) Не отмеченной она является с позиции прагматики: отец хочет не дочку, а её замужества, т.е. с позиции интенции «именующего субъекта». Когнитивный смысл данного высказывания в этом и состоит. Но что мы получим при опускании компонента Helen? Это третий трансформ: Father wants … to marry John. И такое бывает… но это снова противоречит прагматике всего высказывания.

Таким образом, когнитивный смысл всех высказываний состоит в том, что два события (две предикации) скомпрессированы в одном тексте. На это по-своему обращают внимание и авторы учебников по грамматике, сообщая о том, что конструкциям со сложным дополнением могут соответствовать сложные предложения, состоящие из главного и придаточного: I expect him to come here = I expect that he will come here.

Когнитивно-прагматический анализ исследуемых высказываний обогащает собственно лингвистический анализ и не отрицает синтаксическую членимость рассматриваемых конструкций. Более того, он способствует уточнению содержания элементарных синтаксических единиц. Отметим также, что метаязык традиционных («имманентных») грамматик вполне устраивает школу и вузы, однако в многочисленных трудах по компьютерному программированию по-прежнему работают с «деревьями зависимостей», целиком построенными на переходности глаголов, т.е. на лексическом аспекте, при этом синтаксические единицы кодируются в символах частей речи, не отражающих синтаксические характеристики синтаксических единиц. Так называемая синтаксическая размётка предложений проводится в терминах лемм, т.е. опять-таки на лексическом уровне языка. В связи с этим становятся вполне понятными сетования авторов обзоров работ по компьютерной лингвистике по поводу отсутствия полных теоретически обоснованных классификаций, что свидетельствует об эклектике и теоретической разношерстности современных синтаксических теорий, их несопоставимости и непригодности для компьютерных разработок. Таким образом, не приходится сомневаться в том, что лингвистам всё ещё предстоит большая работа по выработке такого метаязыка своей науки, который соответствовал бы описываемым явлениям живого языка.

Литература

1. Кибрик А.Е. Константы и переменные языка. -- СПб.: Амтейя, 2003. -- 720 с.

2. Матвеева Г.Г., Ленец А.В., Петрова Е.И. Основы прагмалингвистики. Монография. -- М.: «Наука», 2013. -- 231 с.

3. Прияткина А.Ф. Русский язык. Синтаксис сложного предложения. -- М.: Высшая школа, 1990. -- 176 с.

4. Пиотровский Р.Г. Лингвистическая синергетика: исходные положения, первые результаты, перспективы. -- СПб., 2006.

5. Смирницкий А.И. Морфология английского языка. -- М.: Изд-во литературы на ин. языках, 1959. -- 440 с.

6. Мухин А.М. Структура предложений и их модели. -- Л.: «Наука», 1968. -- 230 с.

7. Мухин А.М. Эксперимент и моделирование в лингвистике. Структурный синтаксис предложения. -- СПб.: «Наука», 2004. -- 152 с.

8. Лейчик В.М. Формирование и кристаллизация мысли в речи (дискурсе) // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействия. XII Кирилло-Мефодиевские чтения 17 мая 2011 года. -- М., Ярославль: Ремдер, 2011. -- 712 с.

Размещено на Allbest.ru