Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Встреча с Равелем

С именем каждого композитора у меня, как, наверное, и у всех нас, есть определённые ассоциации.

Для меня РАВЕЛЬ, - это прежде всего Париж, импрессионизм, Дягилевские «Русские сезоны» и Болеро.

Париж… Город влюбленных, символ Франции, город революций и город мечты. Каждая эпоха наложила свой отпечаток на этот удивительный город. Издавна он славится высоким уровнем развития искусства. Очаровательный, романтичный Монмартр, по праву называют любимым местом интеллигенции. Не зря Илья Эренбург еще в 1931 году в своей книге «Мой Париж» писал: «Увидеть Париж и умереть» [8, с. 12].

В этом удивительном городе можно просто бродить сказочными улицами, пить кофе в парижских кафе или разглядывать витрины магазинов, наслаждаясь французским шиком и изысканным вкусом французов.

В один из майских дней, гуляя по Парижу, я посетила одно старое, достаточно заброшенное кладбище (Леваллуа - Перре). И каково же было мое удивление, когда я увидела там могилу Равеля. Она утопала в цветах. Я возложила свой небольшой скромный букетик фиалок и испытала особую радость, что вот так неожиданно навестила любимого композитора. Меня заинтересовали места в Париже, связанные с его именем и я продолжила свою экскурсию.

С шести Равель начал обучаться игре на фортепиано. Он закончил Парижскую консерваторию. Молодому музыканту очень много помогал его учитель Шарль де Берио, известный пианист того времени. Однако интерес к импровизации, созданию композиции появился у Равеля после знакомства с творчеством «подпольного» родоначальника музыкального импрессионизма и просто экстравагантного композитора Эрика Сати, а также личной встречи с другим композитором и пианистом Рикардо Виньесом. Именно после этого у Мориса появилась страсть к сочинительству.

В годы первой мировой войны он приложил немало усилий, чтобы его отправили на фронт. Равель был очень небольшого роста и веса, поэтому ему в течение трех месяцев пришлось буквально добиваться, чтобы его взяли в действующую армию, где он служил в качестве водителя более трех лет и был комиссован лишь по состоянию здоровья.

В целом же Равель вел лишенную примечательных событий жизнь «кабинетного» композитора. Событиями, вносившими разнообразие в жизнь Равеля, были путешествия. Он любил знакомиться с чужими странами, в юности он даже собирался отправиться служить на Восток. Мечте побывать на Востоке суждено было сбыться в конце жизненного пути. В 1935 г. он посетил Марокко, увидел увлекательный, сказочный мир Африки. По пути во Францию он проехал ряд городов Испании, в т. ч. Севилью с ее садами, оживленной толпой, корридой.

Равель выступал с турами в Италии, Голландии и Англии. И всюду его встречал восторженный приём благодарных почитателей. Но наиболее интересными, разнообразными и успешными были четырехмесячные гастроли по Америке и Канаде. Композитор пересек страну с востока на запад и с севера на юг, концерты везде проходили с триумфом, Равель пользовался успехом как композитор, пианист, дирижер и даже лектор.

В негромком концертном зале чуть слышно звучал рояль.

Изысканно, чуть печально над залом мерцал Равель.

Искрились, струились звуки - ла - вель - я. Ла - вель. Ла - вель.

Рояль, над роялем руки - Равель - я. Равель. Равель.

В искристости легких бликов играла слепая страсть,

Предчувствия, чувства, вскрики - пропасть? Не пропасть? Про-пасть?

Ах, мир, где рояль и звуки изысканны, как хрусталь,

Французский рецепт от скуки - Шанель. Божоле. Равель.

И длятся по миру тихо - ла - вель - я. Ла - вель. Ла - вель.

Лучится, искрится эхом - Равель - я. Равель. Равель

Так, вспоминая строки Владимира Янке из его книги «Дыхание музыки» я подошла к Гранд - Опера.

Площадь перед театром носит имя - Place Diaghilev. Площадь Дягилева. Памятник и площадь - это дань парижан великому русскому продюсеру и постановщику, который и открыл для нас Мориса Равеля.

22 ноября 1928 года здесь состоялась триумфальная премьера балета «Болеро». Танцевала Ида Рубинштейн. Декорации написал Александр Бенуа. Триумф был полный.

Рождением этого произведения мы обязаны переплетению двух жизненных линий в судьбе Равеля - испанской и, как ни странно… русской. Русские связи Равеля дали внешний толчок к написанию второй части этого балетного представления. Испанские - той внутренней силой, которая побудила Равеля написать именно «Болеро», иными словами, вновь, как уже не раз у него было, обратиться к испанской теме, испанскому фольклору, попытаться передать испанский дух и колорит. Уже долгие годы Равель был связан с деятелями русской культуры, прежде всего, с русским театральным деятелем Сергеем Павловичем Дягилевым с его «Русским балетом» и «Русскими сезонами» в Париже. Именно по заказу Дягилева Равель еще в 1912 году написал балет «Дафнис и Хлоя».

«Болеро» Равель создал по просьбе русской балерины Иды Рубинштейн.

Ида Рубинштейн задумала исполнить на сцене Гранд-Опера в Париже хореографическую композицию на музыку уже тогда написанного «Вальса» Равеля. Но одной этой оркестровой пьесы для того, чтобы представить ее в театральном спектакле, было недостаточно. И тогда она обратилась к Равелю, чтобы он написал еще одно произведение для этой постановки. Решено было, что это будет «Болеро».

Возвратившись из Америки в конце апреля, Равель принялся за работу, и довольно быстро партитура балета, названного «Болеро», была закончена. Равель представлял себе действие на открытом воздухе, у завода, где выходящие с работы рабочие и работницы присоединялись бы к танцу. Хотелось ему также, чтобы там был какой-то намек на бой быков и любовная трагедия в духе «Кармен» Бизе: героиню балета Марилену, увлекшуюся тореадором должен был заколоть кинжалом ревнивец. В этом замысле сказалось пристрастие композитора как к любимой Испании, так и к индустриальным пейзажам. Завод, который он имел в виду, существовал на самом деле. Он не раз показывал его, гуляя со знакомыми по дороге в Везине. Однако Ида Рубинштейн, а также приглашенная ею в качестве хореографа Бронислава Нижинская, сестра знаменитого Вацлава Нижинского, известная как танцовщица, режиссер и балетмейстер, и художник спектакля Александр Бенуа избрали другой сценарий (имя автора неизвестно). Слабо освещенная комната в испанской таверне; вдоль стен, в темноте, за столами беседуют гуляки; посреди комнаты большой стол, на нем танцовщица начинает танец… Гуляки не обращают на нее внимания, но постепенно начинают прислушиваться, оживляются. Их все больше захватывает наваждение ритма; они поднимаются со своих мест, приближаются к столу; необычайно возбужденные, они окружают танцовщицу, которая с триумфом заканчивает выступление.

Впоследствии балет шел со сценарием Равеля, ставился и с другими сценариями. На протяжении XX века его ставили неоднократно как в варианте Нижинской, так и М. Фокина, С. Лифаря, М. Бежара.

Поначалу это был своеобразный композиторский эксперимент: какого эффекта можно достичь с помощью лишь одного композиторского средства - оркестровки. Ведь пьеса, звучащая пятнадцать минут (очень много, для того, чтобы удерживать внимание слушателя в постоянном напряжении), построена всего на двух упорно повторяемых без всякого развития темах. К тому же в ней нет модуляций, то есть переходов в разные тональности, иными словами, смен гармонических красок. И, наконец, жесткое ограничение ставит Равель темпу - по замыслу композитора, он должен оставаться неизменным на протяжении всего произведения. Итак, «Болеро» - настоящий композиторский фокус Равеля. В упорном повторении двух тем Равелю виделся арабский элемент, характерный для этого танца. Сам композитор так охарактеризовал свое произведение: «Это - танец в очень сдержанном темпе, совершенно неизменный как мелодически, так гармонически и ритмически, причем ритм непрерывно отбивается барабаном. Единственный элемент разнообразия вносится оркестровым crescendo» [5, с. 210].

Итак, Равель, танцуем болеро!

Для тех, кто музыку не сменит на перо,

Есть в этом мире праздник изначальный -

Напев волынки скудный и печальный

И эта пляска медленных крестьян… [3, с. 304.]

Но вот я подхожу к дому, где проходили знаменитые Дягилевские вечера.

В этом доме состоялась первая встреча очень популярного в те годы русского продюсера и постановщика Сергея Дягилева с Морисом Равелем.

«Русские сезоны» в Париже проходили с восторженным приёмом зрителей. Да, Дягилев здесь впервые показал парижанам балет на музыку Равеля - «Дафнис и Хлоя», где главную партию - Дафниса - в спектакле в очередь танцевали сам Фокин и Вацлав Нижинский. Равель же музыку своего балета характеризовал так: «В этом сочинении я задумал дать большую музыкальную фреску, в которой не столько стремился воссоздать подлинную античность, сколько запечатлеть Элладу моей мечты, близкую тому представлению о Древней Греции, которое воплощено в произведениях французских художников и писателей конца XVIII века. Это произведение построено симфонически, по строгому тональному плану, на нескольких темах, развитием которых достигается единство целого» [5, с. 225].

Именно эта премьера балета, в постановке балетной труппы Сергея Дягилева, хореографа М. Фокина, художника Л. Бакста, и стала триумфом как Фокина, так и Равеля.

Продолжая свою прогулку, я подошла к музею д'Орсэ, зашла внутрь и стала наслаждаться полотнами импрессионистов.

И продолжила свои размышления о Равеле. Импрессионизм в музыке нашел выражение в особых нюансах музыкального языка, позволяющего передавать тонкую гармонию человеческих чувств - боли, любви, разочарования, восторга. Появились новаторские приёмы, которые помогли добиваться того, чтобы звуки передавали не столько внешний аспект жизни, сколько её внутренние токи. Рождение этого стиля в музыке, вслед за живописью, позволило Франции в начале XX века занять ведущее место в мировой музыкальной культуре [10].

У истоков нового стиля стоял Дебюсси. Знакомясь с музыкой Дебюсси, молодой Равель попадает под обаяние его творческой личности. Он пристально изучает музыку своего яркого современника, становится смелым защитником его эстетики, расширяет свой художественный и технический кругозор. Однако Равель уже с самого начала ищет свой язык, преодолевая то, что в атмосфере импрессионистского искусства он считает для себя не приемлемым. Используя приёмы и методы импрессионизма, как в оркестровке, так и в области гармонии, фактура его музыкального полотна обретает прозрачность, чёткость, подлинно классическую ясность.

Морис Равель, так же как и Клод Дебюсси - это вершина импрессионизма. Утончен, филигранен в нюансах, изыскан. Но в зрелые годы, Равель все дальше отходит от импрессионизма, как стилистического направления, и добивается большей ясности языка, точности в организации формы. Равель стремится к свободе выражения музыкального образа, но до конца своей жизни он остаётся в границах строгой художественной дисциплины. Ритмика музыки Равеля значительно строже, чем у его предшественников.

Равель был очень закрыт во всем, что касалось творчества, духовных исканий, личной жизни. Мы можем только догадываться, как он сочинял музыку. Никто не видел, как рождались его произведения, не находили эскизов или набросков, его сочинения не носили следов переделок. Это редчайший случай в истории музыкального искусства.

Равель не относится к числу композиторов - реформаторов, он никогда не стремился ставить в музыке философские вопросы и проблемы мироздания. Его искусство чувственное, хрупкое, интимное.

У Шарля Бодлера есть такие строки:

Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,

Где все едино, свет и ночи темнота,

Благоухания и звуки и цвета

В ней сочетаются в гармонии согласной [2, с. 23].

Эти строки ёмко, как бы изнутри, раскрывают главное в стиле композитора.

Выйдя из музея, я медленно пошла по берегу Сены, глядя на причудливые весенние пейзажи, и мне вспомнились интересные моменты из жизни Равеля.

К оригинальностям композитора можно отнести то, что он собрал большую коллекцию механических игрушек - точность их движений восхищала композитора. В его сознании причудливо связывались музыка и механика.

Неудачи, связанные с Римской премией, наложили отпечаток на всю его дальнейшую жизнь, и когда Равелю был предложен орден Почетного легиона, он отказался от награды, сочтя ее оскорблением. Однако степень почетного доктора музыки Оксфордского университета он принял как дань уважения, хотя и описывал торжественную церемонию посвящения в звание доктора с юмором.

Равель сочинил свой знаменитый фортепианный концерт Ре мажор для левой руки по поручению Павла Витгенштейна, австрийского пианиста, потерявшего правую руку во время Первой мировой войны.

Два фортепианных концерта были сочинены им одновременно. Он начал сочинять их в 1929 году и закончил в течение двух лет. Но что еще более примечательно, так это то, что эти два концерта совершенно контрастны по стилю и настроению.

Мое путешествие по уголкам Парижа, которые дарят нам воспоминания о Равеле, увы, близится к концу.

Хочется только процитировать несколько цитат из его последнего интервью, датированного 1933 г., которое ныне читается как завещание, как подведение итогов творческой жизни.

«Я никогда не пытался опровергать установленные законы гармонии и композиции. Наоборот, я всегда искал вдохновение в творчестве великих мастеров (никогда не перестаю учиться у Моцарта!), и моя музыка в своей основе опирается на традиции прошлого, вырастает из них».

«Музыка должна быть прежде всего эмоциональной, а потом уже интеллектуальной… Музыка, я настаиваю на этом, несмотря ни на что должна быть прекрасной. А для этого есть один путь… художник должен сочинять свою музыку не по теориям. Он должен ощущать музыкально прекрасное в своем сердце…»

Вот таков…. яркий и неповторимый Морис Равель.

Литература

равель композитор музыкальный фортепианный

1. Альшванг А., Произведения К. Дебюсси и М. Равеля, / Арнольд Альшванг, - М,: МУЗГИЗ, - 1963, - 176 с.

2. Бодлер Шарль «Цветы зла», / Шарль Бодлер, - М.: Азбука - классика, - 2009, - 47 с.

3. Заболоцкий Николай «Не позволяй душе лениться», /Николай Заболоцкий, - М., Экспо - М,: Пресс, Эксмо, - 2004, - 384 с.

4. Жерар Марсель, Шалю Рене «Равель: Краткая автобиография», / Марсель Жерар, Рена Шалю // «Равель в зеркале своих писем», - М,: - Музыка, - 1988, - С. 193 - 204

5. Жерар Марсель, Шалю Рене «Статьи и рецензии Мориса Равеля», / Марсель Жерар, Рена Шалю // «Равель в зеркале своих писем», - М.: - Музыка, - 1988, - С. 205 - 238

6. Цыпин Г., Морис Равель, / Георгий Цыпин, - М., МУЗГИЗ, - 1959, 134 с.

7. Шнеерсон Г. Французская музыка ХХ века. / Григорий Шнеерсон, - М.: Музыка, - 1964. - 404 с.

8. Эренбург Илья «Мой Париж», / Илья Эренбург, - М.: ИЗОГИЗ, - 1933, - С. 12.

9. Янге Владимир «Дыхание музыки», /Владимир Янге. - 2011, - 334 с., http://www.retroportal.ru/vladimir_yanke/vladimir_yanke_kniga_dyhanie_muzyki_VERSIYA_OT_13_11_2011.pdf

10. Яроциньский Стефан «Климат эпохи», / Стефан Яроциньский // «Дебюсси, импрессионизм и символизм», - М,: Прогресс, - 1978, - С. 98

Размещено на Allbest.ru