Индивидуальный стиль интонирования как психодиагностический инструмент в музыкальном образовании и музыкотерапии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Индивидуальный стиль интонирования как психодиагностический инструмент в музыкальном образовании и музыкотерапии

А.В. Торопова, Московский педагогический государственный университет

Аннотация

Статья обращена к дальнейшей разработке категории «интонирование», трактуемой автором в широком междисциплинарном ключе. Ставится проблема изучения процессуальности психики и операционализации исследования феномена переживания через психологическое раскрытие знаковой природы интонирования. Феномен интонирования представлен в классической, неклассической и постнеклассической (синергетической) трактовке автора статьи. Синергизм классической музыковедческой интерпретации понятия (Б.В. Асафьев, В.В. Медушевский, И.И. Земцовский и др.) с психологическим неклассическим подходом к поиску знаков личностных переживаний и особенностей репрезентации личностных смыслов (Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн и др.) проявляется в целостной концепции взаимного отражения: в музыке этносов, эпох, конфессий, социальных групп и поколений - интонированной идентичности, а в интонирующей природе психики - этнокультурных стереотипов интонирования переживаний.

Представлена авторская концепция интонирующего сознания как праязыковой функции и метаспособности экспрессии переживаний. Обоснована психогенетическая связь явлений и категорий интонирующего сознания и мусического мышления, где мусическое мышление представлено как процессуальный способ познания реальности внешнего и внутреннего мира человека. Обсуждается проблема формирования и наблюдения феноменологии индивидуального стиля интонирования, психодиагностический и музыкотерапевтический потенциал типологии стилей интонирования А.В. Малинковской, разработанной в профессиональном музыкально-исполнительском контексте. На основе данной типологии обосновывается возможный подход к отбору музыкального материала для расширения диапазона доступных к экспрессии переживаний личности в музыкально-образовательном и арт-терапевтическом ключе.

Ключевые слова: интонирование, интонирующее сознание, мусическое мышление, интонированное переживание, индивидуальный стиль интонирования, типология стилей интонирования, музыкальное образование, музыкотерапия.

Abstract

Individual style of intonating as the psyhodiagnostic tool in music education and music therapy

Alla V. Toropova, Moscow Pedagogical State University

Article is turned to further development of the category of intonating treated by the author in a wide cross-disciplinary manner. The problem of studying the psyche processes and the research operations of the phenomenon of experience is put through psychological disclosure of the sign nature of intonating. The phenomenon intoning is presented in the classical, non-classical and post-non-classical (synergetic) interpretation of the author of article. Synergy of the classical musicological interpretation of the concept (B.V. Asafiev, V.V. Medushevsky, I. Zemtsovsky, etc.) with a psychological non-classical approach to the search for signs of personal experiences and characteristics of the representation of personal meanings (L.S. Vygotsky, S.L. Rubinstein and others) is manifested in a holistic concept of mutual reflection: in the music of ethnic groups, epochs, confessions, social groups and generations - intonated identity and in the intonating nature of the psyche - ethno-cultural stereotypes of experience intonation. The author presents the concept of intonating consciousness as a linguistic function and metaability to express experiences. The psychogenetic relationship of phenomena and categories of intonating consciousness and music thinking, where musical thinking is presented as a procedural way of knowing the reality of the external and internal world of a person, is substantiated. The problem of the formation and observation of the phenomenology of an individual style of intonating is discussed, the psychodiagnostic and music therapy potential of the typology of intonation styles by A.V. Malinkovskaya, developed in a professional musical and performing context. On the basis of this typology, a possible approach to the selection of musical material is justified in order to expand the range of personal experiences available for expression in musical-educational and art-therapeutic vein.

Keywords: intonating, intonating consciousness, musical thinking, intonating experience, individual style intonating, typology of intonating styles, music education, music therapy.

Постановка проблемы изучения процессуальности психики через феномен интонирования

Феномен интонирования в истории современного научного познания имеет чётко выраженную отнесённость как к музыкальным явлениям, так и к явлениям более общего психологического порядка: к сущностным сторонам формирования естественной речи, её коммуникативной направленности, к невербальной коммуникации между людьми, к процессам восприятия, мышления, понимания и общения. Все эти общие психические процессы и свойства приобретают индивидуальный облик и свою меру эффективности в жизненных проявлениях каждого человека. Внешним «рисунком» текущих в психике процессов и является наблюдаемый феномен интонирования, который можно считать образным «иероглифом», целостным знаком, характеризующим личность с её уникальными индивидуально-психологическими особенностями.

Индивидуально-психологические черты характера и личности в целом чаще всего рассматриваются в аспекте ценностно-смыслового содержания сознания и самосознания или направленности психической деятельности индивида -- на себя, на мир, на другого человека, на всех других или против всех... Психологические тесты выявляют наиболее развитые стороны личности среди основных сфер -- эмоций, интеллекта и воли -- или особенности функционирования познавательных процессов -- мышления, памяти, внимания и др., по которым можно составить психологический портрет личности через то, ЧТО именно является содержанием внутреннего мира каждого конкретного человека.

Но индивидуально-психологические особенности личности проявляют себя не только в так называемых предметных, содержательных характеристиках -- ценностях, предпочтениях и потребностях, но и в том, КАК именно человек проживает свою жизнь, КАК он участвует в общении, познании, творчестве.

Процессуальная сторона жизненных проявлений личности мало представлена в психологии, и эта линия познания закономерностей и особенностей протекания психических процессов во времени практически не была научно концептуализирована, за исключением античного учения о темпераментах и его современного прочтения представителями дифференциальной психологии [1; 2]. В силу сказанного постановка проблемы изучения процессуальности психики видится актуальной и обоснованной требованиями практики как образовательной, так и арттерапевтической; при этом путь обращения к временному аспекту протекания психических процессов и закреплению индивидуальных способов взаимодействия личности с жизненными обстоятельствами и людьми пролегает через вглядывание в феномен интонирования и выявление его типологии.

Мусическое мышление как процессуальный способ познания

На протяжении всей истории человечества существовал и существует такой феномен, как мусические искусства, несущие в самом своём материале -- звучании, пластике, движении во времени -- информацию о процессуальной стороне проживания жизни человеком и человечеством во всём его историко-культурном, религиозном и общественно-социальном многообразии. Мусические искусства и музыка, в частности, являются летописью вариантов проживания во времени человека разных эпох и культур, а средство выразительности мусических искусств -- интонирование и интонация -- может считаться знаковой единицей для анализа психологической сущности обликов отдельных родовых культур, цивилизаций, социальных и конфессиональных групп и субкультур современного общества.

Античные понятия «мусикия» или «мусический» (греч.), как отмечает А.Ф. Лосев, получили первую содержательную интерпретацию в трудах Платона. У Платона с пониманием термина «мусический» более всего перекликается смысл определения «образованный», тогда как бмпхупт значит, наоборот, «необразованный» 52 [3, с. 58-59]. А.Ф. Лосев писал: «Вся эта “музыкальность” только сравнительно редко относится у Платона к области музыки в узком и специальном значении этого слова. Значение “музыкального”... очень широкое; и это... характерно для малой дифференцированности и платоновского, и вообще античного, понимания музыки и искусства» [Там же, с. 59].

По-видимому, основная из функций мусических искусств -- приучение к эвритмичности и такту отдельного человеческого бытия в общей гармонии мира, а также к умению воспринимать эту сторону текучести бытия. «“Музыкант” у Платона, -- подчёркивает А.Ф. Лосев, -- не имеет никакого отношения к лире или другим музыкальным инструментам, но является вообще прямым, простым и цельным человеком. Философия -- “высочайшее мусическое искусство” (Phaed. 61 а)» [Там же, с. 59]. Само слово “музыка” Платон производит от слова mosthai (“ощупывать”, “исследовать”)... очевидно, музыка понимается здесь в самом широком смысле слова (Сгаі 406 а)» [Там же, с. 60].

Обсуждая понятие мусического в широком и узком его значениях, Платон приходит к противопоставлению мусических и немусических искусств, где мусические (искусства ли, события ли, поступки ли людей) обладают такой общей характеристикой, как протяжённость во времени. Очевидно, что речь идёт об особом способе мышления. Причём способ этот, дополняющий логос (мышление словом, дискретными понятиями и логической связью между ними), -- важнейший. Ближайший смысл, по моему мнению, этого, иного, способа мыслить -- мусикии -- следование.

Исходно у Платона (согласно А.Ф. Лосеву) определение «мусический» (или «музыкальный») было сродни определению «верный, точный, нефальшивый и незаблуждающийся» [Там же], то есть отражающий в интонировании то, что есть в движении внутренних энергий человека, или то, что эту энергию блокирует. За прошедшие тысячелетия мусическая континуальность мышления отступила в фон психической организации человека, уступив место дискретности сознания с жёсткими языками определений и дефиниций, предметности сознания и восприятия, извлечённых из текучести времени. Вернув в научныи арсенал психических орудии осмысления внутренней и внешней реальности этот способ мыслить -- интонирование переживаний реальности, мы получим доступ не только к анализу имплицитных переживаний отдельных личностей, профессионально самореализующихся в интонационных видах искусства, но и к анализу интонационных моделей-символов отдельных социальных групп, новых течений в современных видах искусства или молодёжной субкультуры, значимых межпоколенческих противоречий, подчас невербализуемых, но кристаллизуемых в интонационной экспрессии «звучания эпох».

Платоновское понимание мусикии стало краеугольным положением в исследовании следов мусического мышления как в том, что на современном этапе называется музыкой, так и в более широком проявлении психической активности -- интонировании и соинтонировании как отражении непосредственности мысли и чувства, протяжённых во времени.

Для обоснования данной интерпретации категории интонирования и её инструментального применения в практике психодиагностики индивидуально-психологических особенностей личности, значимых для психологии музыкального образования и музыкотерапии, обратимся к истории понятия в его классическом и неклассическом понимании.

Классическая трактовка категории интонирование

Рассмотрение интонирования как фундаментального компонента музыкального формообразования является естественным для музыковедения со времён появления классического труда Б.В. Асафьева «Музыкальная форма как процесс», где была дана ёмкая формула: «Музыка есть искусство интонируемого смысла» [4, с. 344]. Существует также устное свидетельство профессора Киевской консерватории Н.А. Горюхиной о том, что первоначально Б.В. Асафьев мыслил название книги так: «Музыкальная форма как процесс интонирования», что, судя по содержанию труда, очень похоже на правду, впрочем, никакой ссылки на зафиксированность этой мысли в печатном тексте мы дать не можем.

В.В. Медушевский, продолжая исследование музыкального смысло- и формообразования, также акцентировал внимание на «интонационной форме музыки» [5]. Интонация и интонирование -- ключевая категория для обсуждения и творческой интерпретации в аспекте изучения признаков композиторского или исполнительского стиля в музыковедении [6], а также в теории и методике овладения исполнительским мастерством [7]. Явление интонационной избирательности восприятия музыки личностью с позиции этномузыковедения изучал И. И. Земцовский, предложивший понятие «этнослух» в качестве признака слуховой настройки и бессознательной установки музыкального сознания, проявляемого как в процессе восприятия музыкальных явлений, так и в процессе их порождения, музицирования [8].

Неклассическая трактовка категории интонирование

Мост между музыкальной интонацией и интонационным стилем личности был намечен ещё Сергеем Леонидовичем Рубинштейном. В дневниках 1920-х годов С.Л. Рубинштейн делал пометки для дальнейшего обдумывания, среди которых: «.. .архитектоника пластики человеческого существа. в ней выражается основная его онтологическая закладка и структура -- повадка, темп и ритм» [9, с. 202], по существу, речь идёт об интонировании.

Исследователь интонационного ритма и выразительного поведения человека князь С.М. Волконский писал, что выразительное поведение -- «это выявление внутреннего “я” путём внешнего “я”. <...> Это есть самоизваяние, притом вечно изменяющееся» [10, с. 16]. Экспрессивное поведение личности или группы людей как вечно меняющееся самоизваяние и есть видимое и слышимое интонирование.

Психологический подход к раскрытию сущности феномена музыкального интонирования был осуществлён С.Н. Беляевой-Экземплярской [11] и Б.М. Тепловым [12] в исследовании музыки с позиций герменевтики интонированного переживания.

Вплотную к философско-психологическому пониманию сущности интонации как предиктора языкового сознания подошёл М.М. Бахтин, оперируя понятиями «эмоционально-волевое мышление» и «интонирующее мышление». «Действительное поступающее мышление есть эмоционально-волевое мышление, интонирующее мышление (курсив мой. -- А. Т.), и эта интонация существенно проникает во все содержательные моменты мысли. Эмоционально-волевой тон обтекает всё смысловое содержание мысли в поступке и относит его к единственному бытию-событию» [13, с. 107].

Изучение феномена интонирования как атрибута личностной, родовой, этнической, социальной и конфессиональной идентичности может быть рассмотрено через призму концепции В. С. Мухиной о едином механизме идентификации-обособления и реалиях развития и бытия личности, формирующих самосознание и идентичность, в том числе через интонационные знаки [14].

Синергетическая (постнеклассическая) трактовка категории интонирование

Основанием моей интерпретации и разработки категории интонирование являются мысли из последних работ Л.С. Выготского, обращённые к категориям переживание и знак [15, с. 382-383] -- действительным целостным феноменам сознания, поддающимся изучению при условии дальнейшей операционализации. Развитие идеи операционализации категории переживание привело к пониманию психологической значимости выделения наблюдаемого феномена интонирование, который даёт понимание пути формирования знака переживания и превращение единичности переживания индивида в знаковую экспрессию групповых переживаний через формы искусства и стихийного общественного творчества. Исходным основанием для соотнесения двух феноменов -- переживание и интонирование -- является также факт, что переживание принадлежит к внутренней структуре сознания субъекта, но выражается для других вовне и закрепляется в межличностном и культурном пространстве в экспрессивном знаке. Обсуждаемый феномен социокультурного и личностного интонирования может быть отнесён к ряду ведущих знаковых средств сознания, позволяющих наблюдать внутреннее (переживание) через внешнее (интонирование).

Функций интонирования касались исследователи в области этологии [16; 17] и культурологии [18], в работах которых были найдены подтверждения интрапсихических (биологических) и экстрапсихических (социополевых) форм порождения и сохранения интонационных знаков и символов.

Изучение истоков пластического интонирования как языка психики и моторного поля личности может основываться на идеях о «бессознательном умозаключении» и «тёмном мышечном чувстве» И.М. Сеченова [19, с. 374], взаимосвязанных, на мой взгляд, в акте интонирования.

Вместе с тем психологическая сущность феномена интонирование, как и сама категория, в психологическом ключе не формулировалась. На пересечении психологии телесности, наук о поведении человека и животных, наук об экспрессивной и знаковой функциях сознания, культурологии и музыковедения проступает необходимость разработки концепции интонирующего сознания как «языка аффектов» и как совокупного компонента высших психических функций, как одного из аспектов «множественного интеллекта» в модальности музыкально-языкового сознания или общего феномена языкового сознания. Синергизм классической музыковедческой интерпретации понятия с психологическим неклассическим подходом к поиску знаков личностных переживаний и особенностей репрезентации личностных смыслов проявляется в целостной концепции взаимного отражения: в музыке этносов, эпох, конфессий, социальных групп и поколений -- интонированной идентичности, а в интонирующей природе психики -- этнокультурных стереотипов интонирования переживаний.

Интонирующее сознание, благодаря порождению и присвоению знаковых средств экспрессии -- переживаний, даёт возможность сохранения пережитого опыта субъекта собственной уникальной жизни в родовой памяти культур и феноменах языкового сознания -- в типичных интонациях речи, жестах, характеризующих этническую или социальную идентичность, в интонационных оборотах музыки определённых этнических традиций или в звучащих и пластических символах социальных событий, групп и классов (как, например, обозначалась и транслировалась в сознание общества через интонационную и жестовую риторику идеологическая вдохновлённость образом революции, хотя эти же события, иначе интонированные в музыке Д.Д. Шостаковича, создавали иной фон отношения к этим историческим катаклизмам).

На современном этапе изучение интонирующей функции языкового сознания в доречевых и вневербальных формах может создать методологический фундамент для изучения сущностного взаимодействия и обмена опытом переживаний между людьми, этносами и поколениями через интонационные знаки и символы, для понимания самого феномена музыки как интонированной идентичности на пересечении реалий бытия и развития личности, обосновать арт-терапевтические музыкально-пластические и музыкотерапевтические техники работы с травмирующими переживаниями и с трансформацией блокирующих развитие и самоё существование личности фоновых переживаний.

Я уже раскрывала в ряде статей [20-23] и монографии [24] авторский концепт интонирующего сознания, повторю лишь некоторые сущностные моменты:

интонирующее сознание образует слой метаязыковых невербальных знаков, которые используются в процессе разнообразных видов коммуникации, в речевом общении, в адресной и неопределённо-адресной экспрессии переживаний. Близко смыслу выражение М.М. Бахтина «интонирующее мышление» [13]. Рассматривается нами и как предъязык, и как праслой (метауровень) языкового сознания, базис развития невербальных языков культуры и этноязыковых форм сознания, в том числе музыкально-языкового;

интонированное переживание обеспечивает первичную, ещё довербальную или, вернее, вневербальную категоризацию чувственного опыта на основе «эмоционально испытываемого понимания смысла» (С.Л. Рубинштейн [9]) данной ситуации для данного субъекта с его уникальным личностным и родовым опытом интонированных переживаний, то есть знаково-смысловой структурой его сознания.

В данной трактовке обнаруживается пересечение с концепцией А. Ме- грабяна о вкладах трёх компонентов экспрессии в понимание слушающим истинных чувств говорящего [25]. Согласно исследованиям А. Меграбяна, при личном общении, особенно когда кто-то пытается понять ситуацию, может быть выделен вклад каждого из компонентов: что говорится (слова) -- 7%; как это говорится (интонации) -- 38%; выражение лица и пластика тела -- 55%. В случае, когда язык тела говорит не то, что говорят слова, решающим фактором считается язык тела [Там же].

В моей авторской трактовке два невербальных компонента структуры общения являются языками интонирующего сознания -- слышимым (интонации речи) и видимым (интонации движений, мимики и поз).

В данном феномене особый интерес представляет выявление истоков формирования языка интонирования, его универсальных, этнокультурных и личностных знаковых средств -- стихийных интонем, выразительных интонаций и интонационных символов культур и сообществ.

Для музыкальной психологии и психологии музыкального образования концепт интонирующего сознания является фундаментальной категорией, позволяющей рассмотреть генезис музыкально-познавательных процессов психики (музыкальных внимания, восприятия, памяти и воображения), целостного музыкально-языкового сознания отдельных социальных и конфессиональных групп, музыкальных форм и жанров, этнических и композиторских стилей, исполнительских почерков и индивидуальных трудностей в обучении музыкальному исполнительству.

Для арт-терапии и музыкальной терапии в различных аспектах применения этих технологий концепт интонирующего сознания даёт теоретическую основу для объяснения механизмов воздействия мусических искусств на глубинные слои личностных переживаний, создавшие психосоматические блоки и препятствующие свободному течению жизненных энергий.

Индивидуальный стиль интонирования личности

Поскольку эмоционально-чувственный опыт личности спонтанно, на уровне аффективной реакции означается и закрепляется в определённых интонационных знаках, то постепенно складывающийся индивидуальный интонационный словарь личности становится презентантом и её аффективного багажа.

Эмоциональная жизнь человека может быть устроенной просто и сложно, противоречиво и непротиворечиво, и его интонирующее сознание отражает это устройство. Подлинные чувства и личностный смысл ситуации или отношения к ней могут прорываться в непроизвольном интонировании сквозь демонстрируемый слой отношения. Так мы слышим фальшь высказываний в сопровождающих непроизвольных видимых и слышимых интонационных знаках: жестах, голосовых модуляциях. Стало быть, личность с большим трудом может не проявлять себя в своём стиле интонирования, а вернее, она всегда проявляет себя, вольно или невольно.

Почему интонационное поведение почти неподконтрольно осознанно-волевому управлению и почему выдаёт личность в значимых для неё ситуациях? Тому есть нейропсихологическое объяснение, связанное со структурами мозга, ответственными за первичную интонационную активность и сигнификацию переживаний, лежащими глубже его контролирующих отделов. Аффективный багаж личности накапливается совместно с опытом его интонированных означений, а, как известно, ранний эмоционально-чувственный опыт становится фундаментом для всех последующих психических надстроек, в том числе самосознания и развитого музыкально-языкового сознания.

При выявлении индивидуальных особенностей, проявляющихся в стиле интонирования как у состоявшихся исполнителей -- мастеров мусических искусств, так и у начинающих музыкантов, учащихся, у каждого человека, также обладающего своим стилем интонирования переживаний, возникает сложность разделения двух уровней признаков интонирования: первый класс -- предопределённые особенности: возрастные, половые, этнические, социокультурные или образовательные; второй класс -- индивидуально-психологические, связанные со смысловым устройством сознания индивида, детерминация которых скрыта в глубинах бессознательного человека. Те и другие признаки, «складываясь» и «вычитаясь», «умножаясь» и «компенсируясь», создают неповторимый целостный облик индивидуальности, её стиля интонирования.

Индивидуальность проявляет себя в типе исполнительского интонирования неуловимо, но безусловно: в психомоторных индивидуальных штрихах, в излюбленных выразительных стереотипах, которые и создают особое интонационное поле индивидуальности. Этот феномен, вероятно, и проявляется в таких почти не контролируемых сознанием манифестациях индивидуальности, как интонации голоса, манера движений или почерка, -- особо выпукло, точно под увеличительным стеклом, проявляющихся в музыкальных акциях субъекта. Это отмечалось в музыкально-образовательной практике многими музыкантами-педагогами.

Реализуя прикладную цель построения методологии изучения индивидуального стиля интонирования как целостной характеристики личности, которая была бы адекватна и «уместна» для анализа художественной практики освоения профессии музыкантами, мы предлагаем подход, который, по нашему мнению, способен зафиксировать «сквозную» непреодолимую индивидуальность интонирующего сознания, проявляющуюся как в «пристрастности сознания» при актах восприятия и творчества (содержательный аспект), так и в «рисунке» исполнительских движений музыканта, впрочем, как и более широкого спектра движений (формально-динамический аспект), и в других поведенческих аспектах индивидуальности.

Типология стилей интонирования в профессиональном музыкально- исполнительском контексте

Обращаясь к типологическим «наклонениям» исполнительского стиля, А.В. Малинковская подвергает музыкально-интонационному анализу психологические стороны проявления и «прочтения» индивидуально-психологических особенностей процесса исполнения (где слиты содержательные и формально-динамические аспекты интонирования) [26].

Ею обсуждаются характерные признаки: а) игровой интонации, б) интонации музицирования, в) импровизационной интонации и г) авторской, то есть присущей композиторам, исполняющим свои произведения. Эти признаки, по сути, выявляют один из возможных подходов к типологии стилей интонирования: возникают ассоциации, например, с менестрельным или каноническим интонированием, субъективным авторским и строго конвенциональным, формально-стилевым.

Так, «в интонации игры -- свобода и наслаждение свободой, лёгкость и психологическая, и телесно-двигательная; непосредственная радость действования, почти всегда с вовлечением слушателей, вовлечением с помощью актёрства, шутовства, интриги, благородного иллюзионизма, “обманов слуха”, каскадёрства» [26, с. 276]. Здесь широка амплитуда для самовыражения личности, и А.В. Малинковская находит эпитеты, отражающие множественные полюса этого психологического состояния: от зловещей «мефисто» [Там же] до возвышенной «игры в бисер» [Там же], от «игры в игре» [Там же, с. 282] до азартной игры за результат (пари с самим с собой).

Многоликость и диапазон игрового состояния сознания -- от детски непосредственного играния в реальность до ритуально опосредованной шаманской игротехники -- позволяют считать данную модальность стиля интонирования сложной, составленной из многообразия форм играния и получения в этом процессе своеобразных энерговыигрышей. В нашем исследовании с привлечением объективных психофизиологических методов анализа (методы электроэнцефалографии) испытуемые, склонные к данному типу интонирования (е-интонированию архетипа Дитя, по авторской типологии интонирования), показали признаки нейрональной активности мозга, свойственной лицам с наиболее высокими индексами креативности [27], а это значит, что им свойственно получать больший эффект в виде энерговыигрыша и удовлетворённости от деятельности.

Общий знаменатель такого состояния сознания музыканта-исполни- теля -- физическая, эмоциональная и интеллектуальная мобильность, изменчивость, свобода и «творческость». Нетрудно заметить, что подобный стиль интонирования -- игровой -- присущ стихии фольклорного и подчас современного уличного (в лучших его образцах) исполнительства. По- видимому, этот стиль интонирования притягателен для всех -- исполнителей и слушателей, профессионалов и любителей, представителей современной авангардной и андеграундной среды -- именно актуализацией переживаний свободы и озорства, интриги и непредсказуемого экспериментаторства, эпатажа и безопасности этих проявлений в пространстве инобытия -- виртуальном интонирующем слое взаимодействия с реальностью. Все эти грани переживаний часто становятся целью психологической работы, и они могут быть спровоцированы или воспроизведены в условиях специально организованной арт-терапии.

В практике музыкотерапии самым сложным и спорным вопросом является подбор музыки для терапевтического воздействия. Принцип подбора музыки через возможность приближения к самораскрытию личности в данном стиле интонирования может быть подсказкой для практиков музыкотерапии.

А.В. Малинковская предлагает музыкальные образы для понимания-актуализации каждого «типа интонирования», для игровой интонации это весь Моцарт, «Микрокосм» Б. Бартока, это барочные фантазии и пьесы-игрушки Куперена и Рамо, это Лист и Шуман, а ещё Прокофьев, Стравинский, Дебюсси и Равель... «Игровую интонацию, -- пишет она, -- порой полезно и интересно внести в музыку, казалось бы, вовсе чуждую игровой логике и стилистике» [26, с. 275]. На двигательно-энергетическом уровне это и есть «игра в игре», где «игра движений -- радость от многообразия движения» [Там же, с. 282].

Интонация музицирования -- это общение посредством музыки, прежде всего, с самим собой. По мысли А.В. Малинковской, «это позиция самоуглубления, медитирования, “публичного одиночества” (по Станиславскому)» [Там же, с. 283]. В музицировании «поиск как бы важнее обретения», «вопросы важнее ответов» [Там же, с. 284].

Этот стиль интонирования представляется мне (А.Т.) близким исповедальному дискурсу и так же создаёт эффект освобождения, какое бывает после исповеди. Некое «экспериментальное самораскрытие» (А.Т.) как состояние сознания существует в процессе самопознания и события с миром и с собой, что также было отмечено А.В. Малинковской [Там же, с. 284]. Процессуальность этого стиля интонирования, по мнению А.В. Малинковской, лишена напряжения в силу спокойного принятия ситуации: «...секрет в обратном: в отсутствии зажимов и усилий, в своеобразной релаксации психомоторики» [26, с. 285], что и создаёт, на наш взгляд, возможность встречи с самим собой, самоисследования и самопринятия. Позиция отпущенного бытия, без дотягивания до мыслимых «ступеней», снимает зажимы и напряжения. Музыкальным воплощением этого состояния исследователь считает романс С. В. Рахманинова «Здесь хорошо.» [Там же, с. 284]. Думаю, некоторые образцы так называемой авторской, или бардовской, песни также сопряжены с данным типом интонирования и исповедальным дискурсом, что создаёт основу для совместной музыкотерапии в процессе события с собой и с другими в процессе слушания и исполнения произведений этого жанра.

Импровизационность как тип исполнительской интонации, по мысли А.В. Малинковской, проявляется в ином, «обострённом чувстве процесса, в активности опережающего слухоустремления» [Там же, с. 287]. «Данная непрерывность развития- оформления музыкальных мыслей в импровизационном тонусе исполнения подобна устной речи -- в её отличиях от чтения вслух написанного текста. Первой свойственна свободнопоисковая текучесть ежемоментно рождаемых связей, “смыслов”, аргументов, ассоциаций, “вдруг” возникающих поворотов, повторов, возвращений, отклонений» [Там же]. Психологически данное состояние сознания требует повышенного чувства «здесь и теперь», актуальности как процесса, так и бытия, а также, как считает А.В. Малинковская, повышенного настроя на общение [Там же, с. 288].

Для нахождения музыкального материала, провоцирующего проявление данного стиля интонирования как в учебном процессе, так и в музыкотерапии, целесообразно обратиться и «научиться извлекать [данную интонацию] из музыки, генетически связанной с импровизацией» [Там же, с. 286]. Это состояние, по мнению исследователя, раскрывается в музыке, идущей от народных истоков (как и в подлинном фольклоре), в искусстве джаза, в некоторых романтических жанрах; можно встретиться с ним у Гершвина, Бартока и Стравинского, в алеаторике и джем-сейшенах [Там же].

Авторский тип интонации в классификации А.В. Малинковской не поддаётся сбрасыванию тайны: понять его сущность учёный предлагает через ассоциацию с автопортретом. «Автопортрет -- всегда суперэго художника», -- считает автор [Там же, с. 290]. По-видимому, этот тип наиболее опосредован материалом, исполнителю необходимо стать «автором-композитором» и пересочинить произведение в процессе интерпретирующего освоения. Только тогда, по мнению А.В. Малинковской, интонация обретает достоверность, истинность, звучит с убеждающей силой первооткрытия, «возвещения из первоисточника» [Там же, с. 291].

Владеющий авторской интонационностью «по праву» как будто владеет главным свёрнутым «знанием», его сгустком, энграммой, позволяющей развернуть ткань произведения с отступлениями «от буквы». Это своеобразное психическое состояние-чувство целостности, «самое само», по Лосеву [28], идущее из самой сути Целого. «Оно, в частности, сказывается в высокой натренированности у композиторов психологических механизмов, отвечающих за обобщение, генерализацию интонационного содержания музыки; автор, как правило, легко кодирует интонируемый материал в симультанно мыслимые структуры. Подобные “скачки” в представлении формы, дальняя перспектива формования сопряжены у творцов музыки и с напряжённым динамизмом процессуального “заполнения” -- развёртывания» [28, с. 292]. «Стрела времени, -- пишет А.В. Малинковская об этом состоянии интонирующего Я, -- всегда вибрирует в напряжении, ибо издали предчувствует цель и рвётся в полёт» [Там же].

В труде А.В. Малинковской особую ценность для развёртывания идей данной статьи имеет не только собственно музыкально-интонационный подход к видению и слышанию индивидуально-психологических особенностей музыканта, его индивидуального стиля интонирования, но и непрерывно проводимая мысль о тренируемости музыкой различных состояний сознания человека, смысл феномена интонирования как инструмента «внутреннего делания». Именно поэтому «типы» у Малинковской, с одной стороны, рождаемы в глубине личности, бессознательно транслируемы в процессе звуковысказывания (и в интонации, и в движении), а с другой -- это примеряемые «маски», предъявляемые миру через внешние проявления в исполнительском акте музыканта (да и в слушательской позиции Ното) и способные при осознании и культивировании расширить диапазон внутреннего мира личности.

Смена «масок» - расширение репертуара интонируемых переживаний

Принцип «примерки» стилей интонирования учащимися в процессе обучения или пациентами арт-терапии может лечь в основу технологий трансформации личностных ограничений или барьеров к самораскрытию в процессе интонированного переживания или искомого состояния сознания личности. Работа с внешним знаком переживания -- интонируемой маской -- не касается глубинных вытесненных переживаний, сформировавших тот или иной индивидуальный стиль интонирования, и потому не вызывает сопротивления личности, обычно сопровождающего любую трансформационную работу. Обходя сопротивление личности, мы имеем возможность примерить маски иных способов интонирования переживаний, и эмоциональные открытия, сопровождающие эти способы, могут существенно расширить диапазон активных переживаний, создать эмоционально корректирующий опыт экспрессии и прецедент для данной личности в накоплении новых непривычных выразительных средств. Тем самым мы получаем доступ к каналу расширения внутреннего содержания личности, к репертуару знакомых ей переживаний.

В представленной концепции типов исполнения выявлен слой, который можно назвать профессиональным стилем интонирования исполнителя. Он является высшим, надстроечным над другими уровнями интонирования, которые присутствуют в музыкально-знаковой реальности и в общечеловеческом феномене интонирования. Таким образом, можно говорить о проявлении феномена интонирования в двух качествах: а) в качестве фигуры, когда интонирование -- основная знаковая система ситуации общения (ситуации, созданные культурой как специальные события, заключённые в формы мусических искусств: музыка и пластика, концерты и балетные или мимические спектакли) или общественная практика жестового общения (например, язык глухонемых); б) в качестве фона, когда интонирование является теневой знаковой системой ситуации, включающейся чаще всего бессознательно как спонтанная манифестация личностного смысла сообщения или отношения (исполнительская индивидуальность, интонирующая одно и то же музыкальное или пластическое произведение по-разному).

В музыкально-языковом сознании оба качества интонирования переплетены между собой, но они могут быть отделены друг от друга в процедуре специального анализа исполнительского стиля. В чистом виде фоновое интонирование присутствует в текучести жизненных процессов: в индивидуальной пластике, в позах и жестах, в диапазоне и темпе речи, во всех действиях и операциях, осуществляемых личностью. В этом феномен интонирования остаётся частью общечеловеческой знаково-символической реальности.

Психодиагностика стиля интонирования в практике арт- и музыкотерапии

Концепция интонирования как языка аффектов личности может объяснить природу действия разнообразных «детекторов лжи». Так, некоторые из них построены на сложной психомоторной реакции на предъявляемые стимулы, что и есть, по сути, спонтанное двигательное интонирование как означение особо значимых явлений и аффектов. Стимулы, вызывающие повторный аффект, затрагивающие сильные эмоциогенные события, заставляют организм непроизвольно отвечать на них интонационным выделением в двигательном или голосовом ответе. Стало быть, наше внутреннее «Я», не предназначенное для демонстрации другим, имеет собственный язык и собственную «волю», не подконтрольную предъявляемому другим осознаваемому «Я». По глубокому замечанию Я.Э. Голосовкера, «весь организм человека “мыслит” втайне от нашего интеллекта» [29, с. 158], и не только мыслит, но и выражает через интонационные знаки своё отношение и свои ожидания от мира.

В арт-терапевтической работе с пациентами, имеющими различные психосоматические расстройства, проявляемые в виде телесных блоков, зажимов и в результате нарушенных функций дыхания и движения, мы также можем опираться на концепт индивидуального стиля интонирования. Наблюдение за этим личностным феноменом даёт возможность обнаружить телесно-аффективные блоки, препятствующие экспрессии определённых эмоций. Освобождающие практики, в частности с помощью интонационных масок, позволяют расшатать блокировки в теле, предоставив выразительные средства для прорыва заблокированных переживаний [30]. Интонированные переживания в условиях безопасной арт-терапевтической «сцены» создают для личности новый опыт проживания, новый контур взаимодействия с миром. Данный эффект является действующим фактором терапевтического влияния практики мусического проживания вариантов жизни в форме искусства.

Заключение

Феномен интонирования может быть принят в арсенал теории и практики психологии и педагогики в качестве целостной единицы анализа динамических проявлений потока психических переживаний индивида.

Исследованный феномен «интонирование» обогащает методологическую продуктивность для целого ряда наук категории «переживание», добавляя к характеристикам интенциональности, индивидуальности (субъектности) и ситуативности интонируемость переживания, то есть экспрессивность, выраженность для себя и других.

Феномен интонирования носит системный культурно-типический и вместе с тем индивидуальный характер проявления личности и её аффективного опыта, что может стать основой для психодиагностики индивидуальности на материале проявлений её интонирующего сознания в практике профессиональной подготовки музыкантов-исполнителей.

Выявление и наблюдение индивидуального стиля интонирования может служить материалом для психодиагностики глубинных вытесненных переживаний и трансформации текущего состояния сознания личности в арт- и музыкотерапии.

интонирование музыкальный мусический психика

Список источников и литературы

1. Голубева Э.А. Опыт сравнения типологии В. Оствальда и И.П. Павлова в свете различных подходов к анализу индивидуальных различий [Текст] // Художественный тип человека. Комплексные исследования. - М.: Изд-во МГК, 1994. - С. ЮЗ- 122.

2. Русалов В.М. Психофизиологические аспекты в изучении индивидуальности человека [Текст] / В.М. Русалов // Человек в системе наук. - М.: Наука, 1989. - С. 243-251.

3. Лосев А.Ф. Учение Платона об искусстве [Текст] / А.Ф Лосев // История античной эстетики: в 8 т. Т. III. Высокая классика. - М.: Искусство, 1974. - С. 11-178.

4. Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс [Текст]: в 2 кн. / Б.В. Асафьев. - 2-е изд. - Л.: Музыка, 1971. - 376 с.

5. Медушевский В.В. Интонационная форма музыки [Текст] / В.В. Медушевский. - М.: Композитор, 1993. - 266 с.

6. Михайлов С. Стиль в музыке [Текст] / С. Михайлов. - Л.: Музыка, 1981. - 262 с.

7. Малинковская А.В. Фортепианно-исполнительское интонирование: Проблемы художественного интонирования на фортепиано и анализ их разработки в методико-теоретической литературе XVI-XX вв.: Очерки [Текст] / А.В. Малинковская. - М.: Музыка, 1990. - 186 с.

8. Zemtsovsky I.I. Ethnic Hearing in the Sociocultural Margins: Identifying Homo Musicans Polyethnoaudiens [Text] / I.I. Zemtsovsky // Garment and Core: Jews and their Musical Experiences. - Ramat Gan, 2012, pp. 13-30.

9. Рубинштейн С.Л. Дневники. Выдержки из рукописи 1920-х годов [Текст] / С.Л. Рубинштейн // Человек и мир. - СПб.: Питер, 2012. - С. 202.

10. Волконский С.М. Человек на сцене [Текст] / С.М. Волконский. - СПб.: Аполлон, 1912. - 68 с.

11. Беляева-Экземплярская С.Н. Музыкальная герменевтика [Текст] / С.Н. Беляева- Экземплярская // Искусство. - 1927. - Т 3, кн. 4. - С. 127-138.

12. Теплов Б.М. О музыкальном переживании [Текст] / Б.М. Теплов // Психология и психофизиология индивидуальных различий. - М.: Изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж: НПО МОДЭК, 2004. - С. 104-132.

13. Бахтин М.М. К философии поступка [Текст] / М.М. Бахтин // Философия и социология науки и техники. - М.: Наука, 1986. - 130 с.

14. Мухина В.С. Уникальный феномен интонирования, присущий человеку, и его воплощение в науках [Текст] / В.С. Мухина // Развитие личности. - 2015. - № 3. - С. 41-53.

15. Выготский Л.С. Детская психология [Текст] / Л.С. Выготский // Собрание сочинений: в 6 т. Т. 4. - М.: Педагогика, 1984. - С. 382-383.

16. Тинберген Н. Социальное поведение животных [Текст] / Н. Тинберген. Social Behavior in Animals, 1953 / под ред. акад. РАН П.В. Симонова. - М.: Мир, 1993. - 191 с.

17. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала [Текст] / К. Лоренц. - М.: Республика, 1998. - 492 с.

18. Пресс Г.М. Интонирование как универсальный механизм смыслообразования и смыслопроявления [Текст]: автореф. дис. ... д-ра философии / Г.М. Пресс. - Бийск, 2008. - 52 с.

19. Сеченов И.М. Избранные философские и психологические произведения [Текст] / И.М. Сеченов. - М.: ОГИЗ, 1947. - 647 с.

20. Торопова А.В. Интонирующая функция психики в генезисе музыкального сознания [Текст] / А.В. Торопова // Развитие личности. - 2011. - № 3. - С. 40-61.

21. Торопова А.В. Феномен интонирования в контексте исследования музыкально-языкового сознания [Текст] / А.В. Торопова // Развитие личности. - 2013. - № 3. - С. 86-101.

22. Торопова А.В. Феномен интонирования как антропологический ориентир сохранения и воспроизведения облика человека определённой культуры [Текст] / А.В. Торопова // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. 4. Педагогика и психология. - 2014. - № 3 (34). - C. 72-84.

23. Торопова А.В. Знаковая функция музыкального интонирования как отражение мифологики сознания (к вопросу о психологических основаниях педагогики музыкального образования) [Текст] / А.В. Торопова // Вестник кафедры ЮНЕСКО «Музыкальное искусство и образование». - 2015. - № 4 (12). - С. 39-52.

24. Торопова А.В. Интонирующая природа психики [Текст] / А.В. Торопова. - М.: Ритм, 2013. - 340 с.

25. Mehrabian A. Silent Messages: Implicit Communication of Emotions and Attitudes [Text] / A. Mehrabian. - 2nd ed. - Belmont, CA: Wadsworth, 1981. - 142 p.

26. Малинковская А.В. Класс основного музыкального инструмента. Искусство фортепианного интонирования [Текст] / А.В. Малинковская. - М.: Владос, 2005. - 381 с.

27. Торопова А.В., Симакова И.Н. Электроэнцефалографические особенности восприятия музыки студентами с разным архетипом музыкальной перцепции [Текст] / А.В. Торопова, И.Н. Симакова // Педагогика и психология как ресурс развития современного общества: материалы 5-й Международной научно-практической конференции, Рязань, 10-12.10. 2013 г. - Рязань: Изд-во РГУ им. С.А. Есенина, 2013. - С. 305-308.

28. Лосев А.Ф. САМОЕ САМО [Текст] / А.Ф. Лосев // Миф, число, сущность. - М.: Мысль, 1994. - С. 300-526.

29. Голосовкер Я.Э. Логика мифа [Текст] / Я.Э. Голосовкер. - М.: Наука, 1987. - 216 с.

30. Торопова А.В., Львова Т.В. Теория и практика музыкально-деятельностной терапии [Текст] / А.В. Торопова, Т.В. Львова. - Lambert: Academic Publishing, 2018. - 180 с.

Размещено на Allbest.ru