Мотив джаза как социокультурный феномен в произведениях Дж. Сэлинджера и В. Аксенова

Размещено на http://www.allbest.ru

Мотив джаза как социокультурный феномен в произведениях Дж. Сэлинджера и В. Аксенова

Я.О. Резаков

Abstract

The jazz motif as a sociocultural phenomenon in the works by J. Salinger and V. Aksenov

Ya.O. Rezakov

This article reviews the concept of the jazz motif as a sociocultural phenomenon in the works by J. Salinger and V. Aksenov. The purpose of the article is to determine the jazz motif's cultural features in the works by American classic writer J. Salinger and Russian йmigrй writer V. Aksenov in the context of national intercultural dialogue. After complex analysis of prose of these two writers, the author found such cultural indicators like the jazz's influence on American and Russian culture, indirect interaction of Salinger and Aksenov through the appealing to jazz's musician and songs. In con-clusion, the author formulates such points of cultural and literary contact between Salinger and Aksenov as the inclusion of the jazz motif in the views of the world of their characters as one of the fundamental cultural landmarks, the creation of jazz images, as well as the construction of the narrative according to the canons of jazz composition.

Keywords: motif, jazz, J. Salinger, V. Aksenov, dialogue of cultures, view of the world, hero.

Аннотация

феномен джаз произведение

В статье рассматривается представленность мотива джаза как социокультурного феномена в творчестве Дж. Сэлинджера и В. Аксёнова. Цель статьи - определить концептуальную природу мотива джаза в произведе-ниях американского классика Дж. Сэлинджера и русского писателя-эмигранта В. Аксёнова в контексте меж-культурного взаимодействия национальных литератур. Автором произведен анализ художественных текстов Дж. Сэлинджера и В. Аксёнова, в ходе которого им установлены культурные индикаторы отражения музыкаль-ного жанра джаза в произведениях исследуемых прозаиков: влияние джаза на американскую и русскую культу-ры, опосредованное взаимодействие двух писателей друг с другом через обращения к исполнителям и музы-кальным композициям эпохи джаза. По итогам исследования автор формулирует такие точки культурно-литературоведческого контакта Сэлинджера и Аксёнова, как включенность мотива джаза в картины мира их героев в качестве одного из основополагающих культурных ориентиров, создание образов джазменов, а также построение повествования по канонам джазовой композиции.

Ключевые слова: мотив, джаз, Дж. Сэлинджер, В. Аксёнов, диалог культур, картина мира, герой.

Одной из важнейших точек контакта, связывающих американскую и русскую литературные традиции XX в., является увлеченность авторов этого периода музыкальным искусством джаза, мо-тив которого, начиная с 1910-х гг., становится одним из культурных индикаторов эпохи.

Джаз - стиль, в котором синтезируются европейские и африканские музыкальные традиции, ис-полняемые в особом ритме свинга и берущие начало из талантливой творческой импровизации. Роди-ной джаза считается город Новый Орлеан на юге США, где данный жанр развивался как одна из куль-турных форм проживающих там чёрных общин. Приблизительная дата проведения первого джазового концерта в тех местах - 1900 г. [16]. Чуть позже это музыкальное направление распространилось по остальным городам южной части США, а центрами его развития стали Мемфис, Канзас-Сити и Сент- Луис. К началу 1920-х гг. джаз переместился и в северные штаты, а город Чикаго становился лидером по числу возникавших там джазовых коллективов. Впоследствии в течение ХХ в. данный музыкальный жанр кочевал по всем странам мирам, которые видоизменяли традиционное звучание национальными импровизациями, рождающими новые подвиды джаза [7. С. 65]. Данные процессы не обошли стороной и Россию, где первый джазовый концерт состоялся 1 октября 1922 г. практически за три месяца до под-писания договора об образовании СССР. Его давала первая в стране джазовая группа под управлением Валентина Парнаха. Ситуация изменилась с приходом хрущёвской «оттепели», во время которой пар-тийное руководство ослабило гонения на джазовых музыкантов, признав данный жанр «музыкой нег-ров», рассматриваемых как «угнетенную американцами дружественную нацию» [7. С. 89].

Имея такое сильное влияние на мировую культурную жизнь, мотив джаза отразился и во мно-жестве инвариантов литературных произведений, которые мы предлагаем разделить на три смысло-вые группы:

1) произведения, в которых джазовые композиции используются в качестве подчеркивания особенностей культурного фона повествования или отражения конкретных действий или пережива-ний героев (Ф. Фицджеральд «Великий Гэтсби», Б. Виан «Пена дней», Ж. Сартр «Тошнота», Дж. Сэ-линджер «Молодые люди», В. Аксёнов «Звёздный билет», С. Кинг «Свадебный джаз» и др.);

2) художественная переработка фактов о джазе в свете его культурно-исторической значимо-сти (Ф. Фицджеральд «Век Джаза», Дж. Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи», Х. Мураками «Джа-зовые портреты», В. Аксёнов «В поисках грустного бэби» и др.);

3) художественные произведения о джазовых музыкантах (Дж. Д. Сэлинджер «Братья Варио- ни» и «Грустный мотив», Х. Кортасар «Преследователь», А. Барикко «1900. Легенда о пианисте»,

В. Аксёнов «Ожог» и др.).

Рассмотрим каждую из этих групп в контексте литературных традиций Дж. Сэлинджера и В. Аксёнова.

Первым писателем, который стал использовать джаз в качестве элементов повествования, стал Ф. Фицджеральд. Поэтому практически во всех его романах есть фрагменты, в которых джазовые ком-позиции становятся фоном для разворачивающихся действий. Описывая светские рауты, Фицджеральд практически всегда акцентирует внимание читателя на том, что внешняя привлекательность роскошной жизни маскирует либо непрерывные экзистенциальные метания, либо духовную пустоту высшего света [14]. Наблюдая за людьми этого социального круга, автор погружает своих героев в джазовый эскапизм от последствий осознания уязвимости Америки после завершения Первой мировой войны, когда непо-колебимая американская вера в свободу страны пошатнулась [8. С. 95]. Подобной сюжетной моделью вдохновляется Дж. Сэлинджер в своём дебютном рассказе «Молодые люди». При этом структура этой работы имеет первоначальные черты будущего стиля рассказов Сэлинджера. Разворачивая в повество-вании типично фицджеральдовскую вечеринку, 21-летний писатель умело использует диалоги своих персонажей Эдны Филлипс и Уильяма Джеймсона для выражения собственной разочарованности по-добным времяпрепровождением, так как Сэлинджер сам происходил из состоятельной семьи и был влюблен в дочь драматурга Юджина О'Нила - Уну О'Нил [11. С. 37]. Затем и у С. Кинга, бывшего по-клонника творчества Сэлинджера, в рассказе «Свадебный джаз» мы наблюдаем, как сюжет ганстерско- го детектива разворачивается на музыкальном фоне времен «сухого закона» в США (1920-1933 гг.). В русской литературе присутствие фоновых джазовых эпизодов прослеживается в повести В. Аксёнова «Звёздный билет», где высказывания героев о мэтрах мирового джаза положили начало включения ритмики данного музыкального направления в произведения лидера молодёжной прозы.

Культурно-историческая значимость джаза как символа эпохи прослеживается в творчестве Ф. Фицджеральда, который озаглавливает один из своих сборников рассказов «Век джаза». В этих историях автор романтизирует джазовую музыку, которая для одних американцев становится олице-творением счастливого конца, а другим - помогает более просто воспринимать жизненные перипе-тии. Герои рассказов находятся в состоянии постоянного разочарования от жизни, поэтому джаз ста-новится для американского общества духовной панацеей [14]. Но Фицджеральд не забывает упомя-нуть и о возможных последствиях гедонистического образа жизни, к которому стала стремиться ос-новная масса американцев, погруженная в джазовые ритмы. Многие люди не могут справиться с без-работицей, болезнями, угнетенностью и неустроенностью личной жизни из-за бедности постигшей народ США после Первой мировой войны. Несмотря на явную приверженность к джазу, прозаик не скрывает от читателя того факта, что подобное музыкальное бегство не решает его насущных мате-риальных или социальных проблем.

В романе «Над пропастью во ржи» Дж. Сэлинджер показывает, что ценность джаза уже не ро-мантична, а реалистична. Художественная обработка фактов о данном музыкальном жанре включена в изображение личности главного героя Холдена Колфилда, в словах которого проступает идея о том, что джаз стал неотъемлемой частью американской культуры, которая уже начинает страдать от по-следствий повсеместной коммерциализации. В сцене посещения Колфилдом отеля «Эдмонт» есть момент, где «гнусный оркестр» воображаемого Бадди Сингера играет его любимую песню «Есть од-но лишь на свете...» из мюзикла «Торжество» известного джазмена Карла Портера и умудряется «не испортить эту вещь.» [12. С. 134]. В другом эпизоде, находясь в ночном клубе «Эрни», Холден хва-лит игру пианиста и его умение работать с импровизацией, но тут же обличает его в жажде внимания со стороны слушателей. Здесь отражены черты творческого кредо самого Сэлинджера, который счи-тал, что любой создатель произведения искусства должен делать это без поиска одобрения со сторо-ны окружающих [14. С. 225]. Как видим, автор дает оценку состоянию, в котором находился амери-канский джаз в 1950-е гг.

Последующие обращения Холдена к джазу уже играют ключевую роль в сюжетостроении и требуют культурологической интерпретации. Холден решает купить своей младшей сестре Фиби пластинку с песней «Крошка Шерли Бинз» джазовой негритянской певицы Эстеллы Флетчер. Эта незамысловатая детская песня о стеснительной маленькой девочке, у которой недавно выпали мо-лочные зубы, оказалась выдумкой Сэлинджера, которую можно трактовать с двух позиций. Обратим-ся к описанию самой композиции и манеры пения Эстеллы Флетчер в романе: «Пластинка была по-трясающая, хоть и старая, ее напела лет двадцать назад певица-негритянка Эстелла Флетчер. Она ее пела по-южному, даже по-уличному, оттого выходило ничуть не слезливо и не слюняво. она свое дело знала.» [12. С. 172]. Если учесть указанный временной промежуток двадцатилетней давности, то Эстелла Флетчер - это никто иная, как «императрица американского блюза 1930-х» Бесси Смит, чьё творчество Сэлинджер упоминал в более раннем рассказе «Грустный мотив». Анализируя содержание названной песни, мы выходим на метафору утраты детской невинности, которая регулярно до-минирует в творчестве Сэлинджера. Купив пластинку, Колфилд кидает фразу о её дороговизне: «Со-драли с меня пять долларов, пластинка была редкая.» [12. С. 175]. Приходит понимание, что пла-стинка Эстеллы Флетчер - это душа человека, ещё не разочаровавшегося в мироздании, что является бесценным ресурсом его существования. Когда Холден случайно роняет и разбивает пластинку в Центральном парке, то это символизирует его переход от ребячества к взрослению, которое сопрово-ждается крушением его прежних идеалов, чьи следы (в виде осколков пластинки) остаются с ним и в мире взрослых. Таким образом, в данной версии персонаж Сэлинджера решает внутриличностный конфликт, опираясь на опыт включения джаза в собственную картину мира.

Японский прозаик Х. Мураками в сборнике эссе «Джазовые портреты» воспроизводит собст-венное литературное обозрение лучших джазовых музыкантов мира, которые были изображены на выставке художника Макото Вада [8]. Данная работа позволяет проследить культурное влияние джа-за в масштабах планеты, а не отдельно взятой страны.

Культурно-историческая значимость джаза для России в художественной литературе наиболее исчерпывающе отражена В. Аксёновым, большая часть жизни которого проходила под звуки данного музыкального жанра. Его биографы Д. Петров и А. Табаков связывают это с постоянным противостоя-нием Аксёнова советским директивам. В возрасте 14-15лет писатель впервые познакомился с джазом в родной Казани на просмотре американского мюзикла «Серенада солнечной долины», где он влюбился в мелодии Гарри Уоррена. Джазовая музыка оставалась с Аксёновым и в Магадане, и во времена «сти-ляжничества» в Петербурге, что впоследствии нашло отражение и в его произведениях, многие из ко-торых написаны в особой сюрреалистической манере, сопоставляемой с джазовыми ритмами [9].

Для В. Аксенова первым опытом полноценного анализа джазовых композиций в контексте культурной жизни советской России стала статья, описывающая его посещение таллиннского джазо-вого фестиваля. Она написана в мае 1967 г. и издана в журнале «Юность». Автор даёт компетентный обзор услышанного, проводя параллели между виртуозностью мировых и российских джазменов и формулируя мысль о том, что никакие идеологические разногласия между государствами не смогут нарушить связь поклонников джаза [2]. Данная мысль спустя 20 лет найдет отражение в тринадцатой главе его повести о жизни в американской эмиграции «В поисках грустного бэби», полностью по-священную развитию джаза в России: «Для моего поколения русских американский джаз был безос-тановочным экспрессом ночного ветра, пролетающего над верхами железного занавеса... Джаз при-ходил к нам с Запада, он читался в контексте какой-то смутной свободы.» [1. С. 52]. Кроме того, Ак-сёнов отмечает повсеместную грамотность русской нации, знание актуальных джазовых направлений и прогрессивность развития российского джаза, никогда не стоявшего на месте, так как мировые ше-девры изменялись на русский лад и тут же рождались исконно наши импровизации, способные со-ставить конкуренцию и на международной арене [1].

Наконец, анализируя группу художественных произведений о джазовых музыкантах, нужно снова отметить рассказы и романы Дж. Сэлинджера и В. Аксёнова, в которых мотив джаза является полноценным элементом поэтики.

Рассказ Сэлинджера - «Грустный мотив», написанный после возвращения с полей Второй ми-ровой войны, посвящён трагической судьбе негритянской джазовой вокалистки Бесси Смит, чей та-лант отмечали такие мэтры джаза, как Луи Армстронг, Джон Реймонд и Фредди Дженкс. Её фигуру автор маскирует за именем Лида-Луиза. Героиня начинала свою карьеру с пения двум детям - Рад- форду и Пегги, посещающим кафе виртуозного пианиста Черного Чарльза. Джазовый инвариант яв-ственно проступает в поэтичных описаниях голосовых данных Лиды-Луизы, создающих эффект при-сутствия блюзовых хитов, которые там перечисляются: «Голос у Лиды-Луизы был сильный и мягкий. На каждой ноте она по-своему чуть детонировала. Говоря, что голос Лиды-Луизы невозможно опи-сать, Радфорд, вероятно, имел в виду, что его ни с чем нельзя сопоставить.» [13. С. 345]. Атмосфера повествования пессимистична, так как нелепая смерть Лиды-Луизы из-за расовых предрассудков американских больниц того времени, отказавшихся оказать помощь чёрной певице, соотносится с мрачными воспоминаниями писателя об увиденных им ужасах холокоста. В цитате: «Этот рассказ - ни на кого и ни на что не хула.» [13. С. 357] - можно обнаружить скрытый упрёк, который Сэлинд-жер посылает тем, кто из-за своей расовой ненависти позволил уйти из жизни носительнице традици-онных ценностей настоящего джаза [4].

В манере, подобной «Грустному мотиву» Сэлинджера выстраивается новелла аргентинского прозаика Х. Кортасара «Преследователь», в которой главный герой Джонни является прототипом всемирно известного джазового саксофониста Чарли Паркера.

В русской литературе лишь у В. Аксёнова получилось создать полноценный образ джазового музыканта в рамках художественного повествования. В романе «Ожог» в образе джазмена Самсона Саблера писатель воплотил свою нереализованную мечту стать музыкантом. Биограф автора Д. Пет-ров пишет об этом так: «Если бы Вася не стал писателем, то явно бы стал играть джаз.» [9. С. 67]. Он же предполагает, что в образе Самсика наблюдаются черты не только самого Аксёнова, но и его пе-тербургского друга и известного джазмена Алексея Козлова. Он в своей автобиографии «Козёл на саксе» с теплотой упоминает о «джазовом» романе «Ожог» и виртуозно изображенном там саксофо-нисте Саблере. Джазовый инвариант в образе Самсона Саблера выстраивается из нескольких куль-турных позиций:

1) стихотворные джазовые импровизации о плюсах и минусах советского режима в форме пуб-личного бунта - «Песня Петроградского сакса образца осени Пятьдесят шестого», композиция «Пе-реоценка ценностей»;

2) осознание Саблером своего высшего творческого предназначения в безостановочном слу-жении джазу и своему инструменту - саксафону;

3) влюбленность в образ актрисы Марины Влади - жены актёра и поэта В.С. Высоцкого;

4) важнейшим итогом творческих исканий Самсона Саблера стало создание «джаз-энд- роковой» группы «Гиганты», которая содержит аллюзии к мифопоэтическому сюжету, изображенно-му на Пергамском алтаре (в романе - «Пергамский фриз») - «Борьба богов и гигантов» [3]. Такое же название имеет финальное джазовое творение Самсика, в котором он достигает вершины своего ис-полнительского мастерства. Но в контексте сюжета романа и биографии Аксёнова важным моментом является факт нахождения Пергамского алтаря в период с 1954 по 1958 гг. в музее Эрмитаж в Ленин-граде, где тогда жил писатель. Саблеру не удается сыграть «Борьбу богов и гигантов» полностью, так как подпольный концерт его группы «накрывают дружинники». Данный эпизод схож со срывом ве-чера имени Аксёнова в Центральном Доме литераторов в начале 1970-х гг., когда администратор уч-реждения прервал джазовое выступление его друга-саксофониста Алексея Козлова. Как известно, именем «Самсон» наречен ветхозаветный персонаж из библейской легенды о Самсоне и Далиле, по-гибший от рук филистимлян, многие годы порабощавших еврейский народ [6]. Таким образом в ро-мане «Ожог» проявляется типичная для прозы Аксёнова тема бунта против советского режима и его удушающей цензуры, пересекающаяся с темой осуждения антисемитизма.

Завершает джазовый инвариант в художественной литературе ХХ в. роман итальянского про-заика А. Барикко «1900. Легенда о пианисте», в котором через образ одарённого клавишника, с само-го рождения не сходившего на берег с борта огромного лайнера, автор воспроизводит историю миро-вого джаза, начиная с заветного 1900 года рождения этого музыкального жанра [8].

Исходя из изложенного, мы можем сделать вывод о том, литературные опыты Дж.Д. Сэлинд-жера и В. Аксёнова в области использования мотива джаза являются определяющими в осознании культурно-исторической значимости данного вида музыки как для США, так и для России.

Список источников и литературы

1. Аксенов В. В поисках грустного бэби. М.: АСТ, 2009. 248 с.

2. Аксенов В. Одно сплошное Карузо. М.: Эксмо, 2014. 592 с.

3. Аксенов В. Ожог. М.: Эксмо, 2008. 565 с.

4. Бута Е.М. Сэлинджер. Дань жестокому богу. М.: Алгоритм, 2014. 240 с.

5. Галинская И. Л. Загадки известных книг. Тайнопись Сэлинджера. М.: АСТ, 2011. 345 с.

6. Ефимова Н.П. Василий Аксенов в американской литературной критике // Вопросы литературы. 1995. Вып. IV.

С. 336-348.

7. Коллиер Д. Становление джаза. М.: Радуга, 1994. 377 с.

8. Мендельсон М. Современный американский роман. М.: ЭКСМО, 2012. 567 с.

9. Петров Д.П. Аксёнов. М.: Молодая гвардия, 2012. 437 с.

10. Полевая Е.В. Некоторые наблюдения над проблематикой романа Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». М.: Классика-ХХ1, 2013.

11. Славенски К. Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь. М.: ЭКСМО, 2014. 504 с.

12. Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи. М.: Эксмо, 2014. 224 с.

13. Сэлинджер Дж. Повести. Рассказы. М.: Эксмо, 2014. 204 с.

Мотив джаза как социокультурный феномен...353 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2019. Т. 29, вып. Тернбулл Э. Френсис Скотт Фицджеральд: биография / Эндрю Тернбулл; пер. с англ. Ю. Гольдберга. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2013. 416 с.

14. Шилдс С., Солерно Ш. Сэлинджер. М.: ЭКСМО, 2015. 804 с.

15. The Jazz Fiction Anthology / ed. by Sascha Feinstein, David Rife. Bloomington: Indiana University Press, 2009.

References

1. Aksenov V. V poiskah grustnogo behbi [In search of sad baby]. M.: AST, 2009. 248 s. (In Russian)

2. Aksenov V. Odno sploshnoe Karuzo [One Continuous Caruso]. M.: Eksmo, 2014. 592 s. (In Russian)

3. Aksenov V. Ozhog [Burn]. M.: Eksmo, 2008. 565 s. (In Russian)

4. Buta E.M. Sehlindzher. Dan' zhestokomu bogu [Salinger. Tribute to a cruel god]. M.: Algoritm, 2014. 240 s. (In Russian).

5. Galinskaya I.L. Zagadki izvestnyh knig. Tajnopis' Sehlindzhera. [The riddles of famous books. The secret of Salin-ger]. M.: AST, 2011. 345 s. (In Russian)

6. Efimova N.P. Vasilij Aksenov v amerikanskoj literaturnoj kritike [Vasily Aksenov in the American literary criti-cism] // Voprosy literatury [Questions of literature].1995. Vyp. IV. S. 336-348. (In Russian)

7. Kollier D. Stanovlenie dzhaza [Formation of jazz]. M.: Raduga, 1994. 377 s. (In Russian)

8. Mendel'son M. Sovremennyj amerikanskij roman [Modern American novel]. M.: EHKSMO, 2012. 567 s. (In Russian).

9. Petrov D.P. Aksyonov [Aksyonov]. M.: Molodaya gvardiya, 2012. 437 s. (In Russian)

10. Polevaya E.V. Nekotorye nablyudeniya nad problematikoj romana Dzh. Sehlindzhera “Nad propast'yu vo rzhi” [Some observations on the problematics of the novel “The Catcher in the Rye” by J. Salinger]. M.: Klassika-XXI, 2013. (In Russian)

11. Slavenski K. Dzh. D. Sehlindzher. Idya cherez rozh' [J.D. Salinger. Walking through rye]. M.: EHKSMO, 2014. 504 s. (In Russian)

12. Sehlindzher Dzh. Nad propast'yu vo rzhi [The Catcher in the Rye]. M.: Eksmo, 2014. 224 s. (In Russian)

13. Sehlindzher Dzh. Povesti. Rasskazy [Tale. Stories]. M.: Eksmo, 2014. 204 s. (In Russian)

14. Ternbull EH. Frensis Skott Ficdzheral'd: biografiya / Endryu Ternbull; per. s angl. Y. Gol'dberga. [Francis Scott Fitzgerald: biography]. M.: KoLibri, Azbuka-Attikus, 2013. 416 s. (In Russian)

15. Shilds S., Solerno S. Sehlindzher [Salinger]. M.: EHKSMO, 2015. 804 s. (In Russian)

16. The Jazz Fiction Anthology / ed. by Sascha Feinstein, David Rife. Bloomington: Indiana University Press, 2009. (In English)

Размещено на Allbest